Black & Red

Татьяна Степанова, 2009

Ради любви… На что можно пойти ради любви? Катя Петровская, капитан милиции, сотрудница пресс-центра УВД, вспомнила залитую кровью лестницу, пакет с его жутким содержимым в руках эксперта, заросшую крапивой канаву, нагнувшиеся до земли ветви яблонь с червивыми плодами, темную фигуру, всем своим весом налегающую на веревку, перекинутую через сук. Лицо, искаженное бешенством… Так на что можно пойти ради любви?.. Принимая участие в расследовании дела об убийстве двух молодых женщин, Кате пришлось заглянуть в черный омут человеческой души. Соприкоснуться с самым запретным, самым темным… И убедиться – реальность иногда превосходит самые страшные сны…

Глава 6

Бармаглот

«Не скучать» можно было, только занявшись работой. В пресс-центре ГУВД Московской области, где Катя трудилась криминальным обозревателем, в августе был сезон отпусков. Такой сезон был и во всем главке. Подозрительное затишье царило и в криминальных сводках, словно все братки, урки, маньяки и воры дружно двинули «на юга».

Квартирные кражи, угоны, бытовые разборки на почве пьянства — Катя тщетно просматривала сводки. Ничего стоящего.

Но она же собиралась «не скучать». Слово вот дала… Спустилась в уголовный розыск. Прошла мимо запертого кабинета начальника отдела убийств Никиты Колосова. И этот сокол ясный тоже улетел. Сначала в отпуск, а затем, спешно вызванный оттуда, в сводную следственно-оперативную группу МВД и прокуратуры на Кавказ. И без него в розыске стало как-то пусто-пусто…

Ничего, незаменимых у нас нет. Катя даже разозлилась. Ну все, все куда-то отвалили! А кто не отвалил, так тому до нее дела нет никакого. Сережа Мещерский в Греции, у него лето — самый горячий сезон, его фирма туристическая бабки заколачивает. У Нинки медовый месяц, у подружки Анфисы сердечные дрязги с возлюбленным, с которым они вроде как совсем расстались, разругались в пух, ан вот опять как капельки ртути потянулись, устремились друг к другу. Как те чертовы протоны в том чертовом коллайдере.

ЧЕГО ОН ПРИВЯЗАЛСЯ КО МНЕ С САМОГО УТРА, ЭТОТ КОЛЛАЙДЕР? Вообще что это за дрянь такая? И при чем тут это самое «познай сначала себя»?

ВСЕ РАВНО НЕ БУДУ СКУЧАТЬ. Займусь делом. Любым, которое вот сейчас под руку подвернется.

Катя постучала в дверь кабинета заместителя начальника управления розыска Федора Матвеевича Гущина. Вот и не нужно нам никакого Колосова Никиты…

Гущин — полный, лысый (свою лысину он еще молодецки брил а-ля Гоша Куценко), флегматичный пятидесятишестилетний «профи» — сидел за столом, с тоской вперяясь в новенький ноутбук.

— Федор Матвеевич, здравствуйте, а я к вам. Есть что интересное, а то «Вестник Подмосковья» материал требует, а у нас ничего в запасе.

— Приветствую, Екатерина Сергеевна. Ничего стоящего внимания прессы. Вы вот все время на компьютере пишете, ловко пишете, не глянете, что тут у меня за петрушка такая? А то я вконец потерялся с этой вашей техникой.

Катя глянула, «петрушка» была локальной внутриглавковской сетью, Гущин просто открыл не тот файл.

— Ух ты, вот что значит молодежь. — Для Гущина, привыкшего за свои тридцать пять лет службы к картотеке, Интернет был камнем преткновения. — Екатерина, есть одно убийство в Красногорске — я туда выезжаю. Так, ничего особенного: с целью ограбления. Если желаете, то…

На безрыбье и «с целью ограбления» сгодится. Катя быстро вернулась к себе в кабинет, собралась.

И машина у полковника Гущина Федора Матвеевича была круче, чем у майора Колосова. Тот гонял на битой «бээмвухе», водил всегда сам. А тут тоже «БМВ», только новехонький и шофер — богатырь в бронежилете.

— Женщина убита в своей квартире. Сомнений нет — хотели ограбить. — Гущин сам толком еще был не в курсе. — Что-то там со способом проникновения чудно, прокурор Красногорска звонил мне, просил подъехать, посоветоваться.

Где кончилась Москва и начался Красногорск, Катя так и не поняла: и тут и там новостройки, гигантские жилые комплексы вставали как горы по обеим сторонам улицы. Въехали во двор девятнадцатиэтажной башни салатового цвета. Во дворе было полно милицейских машин.

Прокурор Красногорска встретил Гущина у подъезда. Катя стояла в сторонке, чтобы не мешать, но и одновременно так, чтобы все слышать.

— Соседи сообщили в милицию. В квартире кошка дико орала, они стали в дверь звонить, а хозяйка не открывает. Но они точно знали, что она дома должна быть. Вечером накануне в лифте вместе ехали. Фамилия хозяйки Лукьянова, зовут Вероника Валерьевна. Дверь пришлось взломать. Там сейчас эксперты, следователь наш.

— Как убита?

— Два пулевых ранения — оба в голову.

Они поднимались наверх во вместительном грузовом лифте. Катя считала — десятый, двенадцатый, четырнадцатый этаж. Высоко жила эта бедняга.

В прихожей однокомнатной квартиры работали эксперты. Осматривали входную дверь.

Катя следом за Гущиным прошла внутрь: комната просторная, светлая. Днем — гостиная, ночью, когда диван хозяйка раскладывала, превращается в спальню. Широкое ложе, застеленное черным шелковым постельным бельем. На таком, слава богу, крови не видно. А ее должно быть немало — два пулевых ранения в голову. Хозяйка лежит на диване, свесившись до половины. Светлые крашеные волосы метут пол. Поза неестественная, тряпочная, мертвая поза.

Судмедэксперт и двое оперативников осторожно перевернули тело. Катя едва не сплоховала, не отвернулась суетливо, испуганно: мертвое лицо раздроблено пулями, правый глаз отсутствует — вытек.

А кругом в комнате, превращенной в спальню, — разгром: ящики шкафа-купе выворочены, выпотрошены, одежда на полу, тут же разные мелочи. Правда, музыкальный центр и плазменный телевизор на месте, но возле стойки полно разбросано дисков. Катя наступила на дискету. А где ее компьютер?

— Лукьянова Вероника, тридцать четыре года. Квартира была куплена ею три года назад, когда дом заселяли, — доложил Гущину старший оперативной группы. — Два пулевых ранения в голову с близкого расстояния, одну из гильз мы нашли. Видимо, преступник пользовался глушителем. Лукьянова спала, когда он забрался в квартиру через окно.

— Через окно? Вы в своем уме? Тут же четырнадцатый этаж. — Гущин подошел к окну.

Катя тоже подошла, стараясь не глядеть на тело на диване. Стреляли с близкого расстояния. Прямо с подоконника, что ли? Стреляли, выбили глаз. Но в комнате же было темно, раз она спала…

Катя из-за плеча Гущина выглянула в окно. Створка открыта. Лукьянова сама могла оставить окно открытым, август, ночи душные. Но разбить такой стеклопакет трудно, шума много, значит, он должен был видеть, что окно открыто. А можно ли это увидеть снизу, со двора, тем более ночью в темноте?

Было так высоко, что у Кати закружилась голова. Как он, этот убийца, проник сюда? Снизу — невозможно. Сверху, с крыши? Но там еще пять этажей. Катя, стараясь не дотрагиваться до подоконника, где могли остаться следы, отпечатки, высунулась наружу. Жить на такой верхотуре и быть убитой… Вон галка летит… И ЭТОТ, что ли, тоже прилетел? Галка что есть силы крыльями машет, летит, летит… ЛЕТИТ УЖАСНЫЙ БАРМАГЛОТ И ПЫЛКАЕТ ОГНЕМ… Ночной бармаглот, убийца с пистолетом неизвестно пока какой системы. Грабитель? Столько усилий, такой риск, чтобы проникнуть и… Что же он взял отсюда, украл?

— Преступник проник через окно, — твердо сказал старший группы, — наши сейчас крышу осматривают. Он ведь не только попал сюда через окно, он и ушел отсюда таким же способом.

— Что? А дверь? — Гущин кивнул в сторону прихожей.

— Дверь была закрыта изнутри на два замка, на засов-задвижку и на цепочку. МЧС тут почти полтора часа работало, вскрывало. Дверь железная. Лукьянова заперлась на ночь, но это ее не спасло.

— Время смерти примерно?

— Приблизительно около трех часов ночи. Она спала, — ответил судмедэксперт.

— Соседи выстрелов не слышали?

— Мы опросили всех — на лестничной площадке, снизу, сверху. Никто выстрелов не слышал. Был глушитель — однозначно.

— Но кто-то что-то, может, все же слышал, заметил?

— Там с жильцом с двенадцатого этажа наши разговаривают. Вроде он…

— Что из квартиры пропало? — Гущин пристально осматривал окно.

— Мобильного телефона ее мы не нашли пока, деньги — сумка там ее в прихожей вывернута, кошелька нет.

— Ювелирка?

— Не проверили еще.

— Проверяйте. У такой женщины, которая деньги на покупку квартиры нашла, должно быть что-то — колечки, золотишко. Он, этот подонок, он ведь тут что-то искал, по ящикам вон шарил. Не за мобильником же он сюда явился…

— Компьютера я не вижу, — тихо сказала Гущину Катя, — дискеты разбросаны, диски, возможно, у нее был персональный ноутбук.

Эксперты положили тело потерпевшей на пол. Белая шелковая ночная рубашка была вымазана кровью. Черное постельное белье сняли, аккуратно запаковали — пойдет на экспертизу.

— Кот ее где, который шум поднял? — спросил Гущин.

— Соседка пока забрала.

— Пойдемте, потолкуем с соседкой.

Соседка из двухкомнатной квартиры, расположенной рядом через стену, встретила их на пороге — испуганное серое лицо.

— Мы встали утром… И тут слышу — Дейзи орет так страшно, так по-звериному утробно орет… Дейзи у нее был просто чудо, персидский котик, такой ласковый, а тут вдруг точно с того света… Я позвонила в дверь Вероники, никакого ответа, а Дейзи совсем бешеный стал. Я снова позвонила, потом соседу позвонила, но он на работу опаздывал. Он мне сказал, вызывайте милицию, «Скорую», может быть, ей плохо, инфаркт. — Соседка покачала головой. — Господи боже, бедная… мы же только вечером с ней ехали в лифте. Она с покупками была, веселая. На такси приехала с покупками. У нее вообще деньги водились.

— Она где работала?

— Я точно не знаю. Но у нее работа была не такая, как у меня, когда целый день с десяти до семи. Она когда ходила, когда — нет. Но деньги у нее всегда были. В фирме, наверное, какой-то, она особо не распространялась на эту тему.

— А родственники ее? Родители?

— Не было у нее никого, одна она была. И мужа, как видите, не было.

— Но мужчина какой-то был, приятель?

— Не могу сказать. Я тут у нее никого не видела.

— А подруги?

— Тоже не бывали тут, хотя по телефону по мобильному ей кто-то часто звонил. Бывало, она еще из подъезда не выйдет, а ей уже трезвонят.

— Ювелирные изделия она носила?

— Да, конечно. Кольца, дорогие часы, очень дорогие, и еще что-то было — я не помню точно. Часы были на ней вечером накануне.

— Часов, кажется, нет, — сказал Гущин Кате, когда они вышли на лестничную клетку.

Сюда привели еще одного соседа с двенадцатого этажа. Молодой парень, совсем молодой.

— Вот гражданин говорит, что поздно вернулся вчера вечером и спать долго не ложился, по Интернету блуждал, — доложил оперативник.

Гущин кисло глянул на свидетеля.

— И что вы видели? — спросил он недоверчиво.

— Лично я ничего не видел. И выстрелов не слышал никаких. Я слышал мотоциклиста.

— Какого мотоциклиста?

— А я откуда знаю? — парень пожал плечами. — Придурок какой-то в два часа ночи промчался. Такая грохотуха, точно «Боинг»…

— Он что, въехал во двор — этот ночной мотоциклист?

— Понятия не имею. Нет, это с улицы шум шел.

— И во сколько это было? В два ночи?

— Скорее в половине третьего.

— С улицы шум… — хмыкнул Гущин. — Вот тебе и очевидцы. Ночью в доме, полном жильцов, убивают, грабят человека, а никто ничего, ни бельмеса. Одна зато кошку драную услыхала, другой мотоцикл… При чем тут мотоцикл?

— Федор Матвеевич! — окликнули Гущина из квартиры.

Катя следом за ним протиснулась в переполненную сотрудниками милиции прихожую.

— Мы закончили осмотр крыши, — доложил оперативник. — В принципе следов присутствия, ярко выраженных, не обнаружено. Однако… Дверь на чердак вскрыта. Когда вот только вскрытие произошло, представитель ДЭЗа затрудняется сказать, то ли это антеннщики, которые там работали, все так оставили, то ли… Ну, в общем, сначала антеннщиков придется допросить. Ну и еще обнаружено вот что. — Он протянул запакованный в прозрачный пластиковый пакет какой-то металлический предмет.

Катя никогда ничего подобного не видела — похоже одновременно на стального «крокодила» и на мощную прищепку. Вещдок взял в руки прокурор.

— Это карабин, предмет альпинистского снаряжения, — сказал он. — Я сам в молодости альпинизмом увлекался. Это что-то новое, продвинутое. Где вы это нашли?

— На крыше возле ограждения. Почти над самым ее окном.

— Вы что хотите сказать, что он спустился с крыши? Преодолел пять этажей, а потом после всего поднялся туда наверх? — сказал Гущин.

— При наличии современного альпинистского оборудования и хорошей подготовки это возможно, — ответил прокурор.

— Альпинистская подготовка у вора-домушника?

— Вор-домушник на практике редко пользуется пистолетом с глушителем. А этот воспользовался. Причем сразу, она даже проснуться, крикнуть не успела. — Прокурор взвесил на ладони карабин. — Сейчас целая служба такая есть, между прочим, — промышленный альпинизм, работа на высотных зданиях. Вот с этих высотников, пожалуй, и начнем проверку.

На лестничной площадке Катя снова столкнулась с соседкой из смежной квартиры. Та наблюдала, как выносили тело Вероники Лукьяновой, упакованное в черный мешок на «молнии». К груди она прижимала рыжего взъерошенного кота. Плоская персидская мордочка его теперь, после всего, выражала тупое равнодушие к происходящему. Кот был единственным реальным свидетелем. Он все видел и все знал.

Он видел БАРМАГЛОТА. Но рассказать об этом «на протокол», увы, не мог.