Мойры сплели свои нити

Татьяна Степанова, 2023

«Дорогие читатели, для меня, как автора, эта книга в чем-то особенная. Я давно хотела написать детектив-триллер, где все действующие лица, наши современники – полицейские, свидетели, подозреваемые – под стать персонажам античных мифов. Шаг за шагом продвигаясь к истине, криминальный обозреватель Екатерина Петровская и полковник Гектор Борщов в поисках убийцы становятся свидетелями и участниками кровавой смертельной драмы, в которой заранее нельзя ничего предугадать. Ведь эхо прошлого так обманчиво, а миф непредсказуем… Дорогие друзья, вместе с героями книги я приглашаю вас совершить путешествие. Миф ближе, чем нам кажется. В нем порой страшно, фатально. Но так интересно!» – Татьяна Степанова

Глава 2

Гарпии

— Александр Павлович, фамилия водителя машины Зарецкий, он музыкант — тромбонист из джаза, что играл сегодня на поминках. Мы считаем, что в его зонт попала молния. — Катя сама обратилась к подполковнику Веригину, быстро рассказала, что они узнали и увидели на дорожной камере автозаправки.

— Он постоянно бубнил о каком-то убийстве, когда мои сотрудники вызвали меня. Я сначала, как и они, решил, что он наркоман и все выдумывает. Однако он заладил свое, завелся как механический апельсин — «она привязана к креслу, топор отрубил ей пол-лица, вонзился в мозг». Необходимо, конечно, проверить такое. — Веригин глянул на высокого Гектора Борщова, тот молча протянул ему документы, взятые из бардачка.

— А вы кто, собственно? — поинтересовался Веригин.

— Полковник Гектор Борщов.

— Слышал о вас. Как вы в Староказарменске разруливали непростую ситуацию. Кто не знает полковника Гектора Игоревича Борщова. — Веригин криво усмехнулся. — Быстро же сюда вас ветром попутным принесло. Когда такие фигуранты вырисовываются — вы моментально являетесь.

— Какие еще фигуранты? — спокойно спросил Гектор.

— Знаете, кто в той хате живет? — Веригин указал в сторону перекрестка, откуда бетонка уводила направо, в темноту, где скрывалось какое-то строение за забором. — Мамаша Кривошеева с сиделкой.

— Тележурналиста Кривошеева? — переспросил Гектор.

— Его самого. Полгода назад он купил здесь по дешевке дом. Сейчас много собственности на продажу выставлено. Он и подсуетился. В чудного джазиста с похорон шарахнула молния, но не убила. Вызвала этот его ступор — не ступор. Уж и не знаю, что это. Он вроде видел, как кого-то зарубили топором, причем сначала связали. А «Рено» его здесь брошен на перекрестке. Я парня лично осмотрел, когда на место приехал. На нем нет ни следов крови, ни ран, никаких внешних повреждений. Одежда вся мокрая и грязная. От перекрестка до дома Кривошеевых не более трехсот метров. Если музыкант после удара молнии куда-то отправился — что, в общем-то, невероятно, то только в этом направлении. И если что-то и видел, то у кривошеевских старух.

— Давайте сейчас вместе и проверим, — командирским тоном распорядился Гектор Борщов.

Патрульные остались возле «Рено» Зарецкого, подполковник Веригин сел за руль «УАЗа», Катя и Гектор в свой внедорожник, и через пять минут они затормозили возле сплошного высокого забора, в ворота которого упиралась бетонка.

Тележурналист Кривошеев, селебрити… В памяти Кати сразу явился образ — смесь истеричности, хамства, вседозволенности и бешеной озлобленности, почти граничащей с бесноватостью. Странно лишь, что мать столь обеспеченного, известного представителя массмедиа живет в кашинской глухомани, а не в его поместье на Рублевке.

За забором виднелись лишь крыша на фоне деревьев и верхняя часть застекленной террасы…

— Терраса, Гек, — шепнула Катя, когда они вышли. — Тромбонист твердил, что жертву привязали к креслу именно на террасе.

Тьма. Ни огонька.

Подполковник Веригин постучал в запертую калитку:

— Откройте! Полиция!

Нет ответа. Дом выглядел мертвым. Необитаемым.

— Эй! Есть кто живой? — крикнул громко Гектор и шарахнул кулаком в створ ворот.

— Убили старух, ограбили дом, — подполковник Веригин достал мобильный, позвонил патрульным. — Быстро сюда ко мне и вторую машину с маршрута вызывайте! Нам калитку сейчас болгаркой вскрывать придется.

Гектор смерил глазами забор, чуть отошел и… его фирменный удар ногой с разворота в створ ворот!

Стальной замок, запертый изнутри, треснул. Ворота со скрипом распахнулись.

На грохот во тьме раздался истошный поросячий визг.

В глубине дома на первом этаже зажегся свет. Тень пронеслась по темной террасе. Распахнулась входная дверь, и на ступеньках в свете тусклого садового фонаря появились две фигуры.

Тощая жилистая всклокоченная старуха в некогда дорогом атласном розовом халате, ныне грязном и засаленном. И толстая пожилая женщина крепкого сложения в спортивном костюме.

— Да что же это делается?! — заорала она. — Вы кто такие, чтобы ночью к нам домой вламываться?!

— Полиция… Мы думали… А у вас все в порядке? — Веригин лишь на секунду смутился и замешкался, затем решительно направился к дому. — Почему не открывали нам так долго?

— Да я на унитазе! Что я, с голым задом из уборной полиции открывать полечу? — выходила из себя тетка в костюме. То была сиделка.

Когда Катя вслед за Гектором приблизилась к крыльцу, она ощутила чудовищную вонь, что тяжелыми волнами наплывала со стороны обитательниц дома.

— Рядом с вашим домом ЧП. Мы решили, что к вам грабители забрались в дом, убийцы, — спасаясь от вони, Веригин тоже старался дышать ртом. — Так у вас… все хорошо?

— Нищие голодранцы! — заорала старуха Кривошеева, и ее фальцет снова сорвался на тот самый поросячий визг, что вспорол темноту.

— А почему у вас свет нигде не горит? В темноте ползаете?

— Так сынок сам лично нам все лампочки вывернул! В июне приехал и повыворачивал — мол, дни и так длинные, ночи короткие. Чего электричество зря жечь? Оставил нам лампочки на кухне, в уборной, да на террасе, где телевизор — ящик его. А верх сплошь темный у нас. Кому рассказать — такой сквалыга, жмот!

В этот момент старуха Кривошеева, никого не стесняясь, задрала полы своего грязного атласного халата, обнажая тощие ноги, и сунула руку в столь же грязные панталоны.

Она с торжествующим воплем выпростала руку наружу — кулак сжимал газовый баллончик!

Гектор с его мгновенной реакцией, схватив Катю в охапку, рванул в сторону. Веригин замешкался, и ему досталась порция «перцовки» в лицо. Он закашлял. Но больше всех пострадала сиделка.

Однако она не растерялась. Сгребла старуху Кривошееву за шиворот халата и силой поволокла ее в дом, кашляя, отплевываясь от «перцовки», изрыгая чудовищные проклятия.

Подполковник Веригин, тоже все продолжая кашлять, тер глаза, старался глубоко дышать после газового баллончика.

— Старые гарпии, — подвел итог Гектор Борщов, когда они покинули негостеприимный участок. — Но самое главное, что обе живы-здоровы. Если что-то и случилось нынешней ночью, то не здесь.