Тысяча и одна дочь

Татьяна Попова, 2023

Безумный мир мамочки с послеродовой депрессией становится еще безумнее. На отдыхе в деревне она узнает о поступке мужа и умении прабабки наводить заговоры. Как Глафира выберется из семейной переделки и при чем тут любимая игрушка дочери – матрешка?

25 лет назад

Женщина сидела ночью у окна и что-то шептала над купюрой. Обычная «пятисотка» понемногу превращалась в проводника смерти. И в то же время должна была стать спасением. Для той, что сейчас произносила страшные слова.

Врачи не скрывали: ей осталось не больше пяти месяцев. Болезнь съедала изнутри, быстро и с аппетитом. Лекарства и народная медицина не помогали, хотя перепробовали многое. Тогда в голове всплыло умение бабки — отводить от себя смерть через заговоры. Во снах та навещала. Пальцами с обгрызанными ногтями тыкала в грудь и смеялась: «Неумеха, трусишка. Скоро увидимся. Хо-хо-хочешь?» — на этой фразе женщина просыпалась и плакала. Наконец, поколебалась и рискнула. Отчаянно хотелось жить. О том, какую цену она за это заплатит, пыталась не думать.

*

— Аля, идешь? Давай скорее! В кино опоздаем!

— Подожди, Кать, на смс отвечу.

⠀Через два дня после той ночи через парк шли две девушки. Лекции в вузе закончились, и они торопились в кинотеатр. Банкнота поджидала на тропинке. Но ее не заметили из-за крупного кленового листа.

Тем же вечером Аля возвращалась в сторону института. Решила ехать к родственникам с другой остановки. Заметно похолодало, дул пронизывающий ветер. Девушка почти бежала. И тут к ее ногам прилетели деньги. «Ого! Какой нужный подарок!» — она схватила бумажку и радостно поспешила вперед.

Женщина у окна почувствовала себя лучше. Первый раз за неделю.

*

Аля удивлялась, как умудрилась не потратить найденные деньги. Дождалась стипендии через неделю и отправилась за пальто. О, это был образ мечты! Пудровый цвет хорошо сочетался с черными волосами. Размер подошел до сантиметра. Модница пошла из магазина сразу в обновке и смотрелась во все витрины. Нравилась себе до слез.

В темной комнате тоже плакала женщина. От облегчения. Боли были слабее.

⠀

*

Следующие несколько дней Аля носила легкую куртку. Почему-то в октябре сильно потеплело. Но каждый вечер девушка гладила мягкую ткань пальто и улыбалась.

Женщина лежала в одинокой квартире и выпрашивала у неба холодов. Приступы не замедлили вернуться с новой силой.

⠀

*

Первые заморозки стукнули по земле уже назавтра. Студентка с нетерпением облачилась в пудровую радость и побежала в институт. Весь день ее одолевала слабость. Сильно болела голова. Непонятно, почему. Обычно на погоду реакций не было.

Вечером Аля пошла в кафе с молодым человеком. Игорь давно ей нравился, а тут сам позвал на свидание. Жизнь не переставала удивлять. Через час смеющаяся девушка отлучилась в дамскую комнату. Где и рухнула возле раковины.

Визги посетительниц долетели до Игоря. Он рванул к дверям туалета, столкнулся с официанткой и увидел… Его красавица лежала на полу. Одна из девушек уже вызвала «Скорую»…

Чуть ли не каждый час мужчина звонил в больницу. Новости не давали ему спокойно сидеть на месте. У Али аневризма сосуда головного мозга. Оперировать бесполезно. Остается ждать.

Игорь ждал, набирал номер отделения и снова слышал, что изменений нет. День, другой. На третий в трубке как-то замялись. На его сдавленное «Она хотя бы жива?» раздалось жесткое «нет». Связь прервалась.

⠀

Женщина смотрела в окно и плакала от счастья. Она чувствовала себя прекрасно. И ей не просто казалось. Врачи подтвердили, что опухоль исчезла. «Чудо! Просто чудо!» — говорили они и разводили руками. Она загадочно улыбалась в ответ…

_________

Наши дни

Все началось с температуры. Гришка спал на кухне, чтобы нас не заразить. Клавка пришла и варила ему бульон, заваривала облепиху. А я чувствовала, что закрытая дверь — это мой личный враг.

Там — прошлое время. Где судьба лежала божьей коровкой на ладошке. Мы с ним сидели вместе за ноутбуком и смотрели кино. Еще терли сыр на пиццу, открывали шампанское и влюблялись друг в друга заново на диване. Строили планы — он станет судьей, я открою студию красоты. Вот объездим страну и примемся за планету. Вот построим дом и заведем собаку. И мечтали, конечно, о детях. Ду-ра-ки.

Здесь — настоящее и, видимо, будущее. Я и тот самый ребенок. Дочери месяц. До сих пор не понимаю, как к ней отношусь. Люблю? Боюсь? Забочусь? День состоит из тысячи крохотных и не очень дел. Но больше всего я ненавижу ночь. Потому что не знаю, буду ли спать. Внутри паника замешивает тесто. Мне стыдно перед мужем. За то, что не могу уделить ему время. За то, что не могу уложить ее спать. Паничный замес все круче. Этот комок, кажется, сейчас выскочит из моего живота и взорвется в воздухе. Скорее бы. А пока только слезы, слезы, слезы. И простынь в поту, когда просыпаюсь трижды за ночь, чтобы ее покормить. И облезающие ступни — символ утраченной беззаботности. А самое страшное — ночной шепот «убей ее, убей…!». Я не знаю, кто говорит эти слова, но слышу их часто. Как-то раз… Да, я подняла подушку, занесла над малышкой. И тут она открыла глаза — голубые, нежные, как у моей мамы — и заорала.

«Глаха, как же тебе повезло!», «Доченька, ты умничка! Может, сразу второго?», «Надеюсь, вы родите и мальчика. Вовочка всегда мечтал о сыне!», «Жалко, молочка нет, иммунитет бы не помешал!» — многозначительные взгляды и подмигивания родных пролезают в сердце. Царапают. Ранят. Возмущают. Я представляю себя бидоном, помните, желтые такие, из детства? Только пустым. Но воспитание не позволяет ответить что-нибудь резкое.

За сестру переживаю. Мы погодки. Но если я в двадцать четыре «счастливая» мать, она — несчастная жена. Такой Клавка стала не сразу. Три года назад вы бы ее не узнали. Узкие глаза от постоянной краснопомадной улыбки, шоколадные кудри. Чуть располневшие бедра — она нашла принца и успокоилась. Наплевала на спорт, занялась изучением поваренных книг. И, черт возьми, преуспела в этом. Воскресные обеды проходили на «ура». Кулебяки, расстегаи, курники — для меня эти слова ассоциировались только со сканвордами. А она пекла, накрывала, убирала.

— Вам придется лечь на операцию, срочно.

Словом можно убить, так ведь говорят классики. Не врут. Нет, Клавка осталась жива. Теперь она не печет, а маринует, вялит, сушит. И не смотрит мужу в глаза. Нет, на людях они по-прежнему роскошная пара. Сестра держит марку. Работать ей не хотелось никогда. Муж-адвокат попался удачно. Киношная внешность брюнета, врожденное чувство стиля. С каждым годом их путешествия круче, сюрпризы — дороже. Но подаренный герпес, из-за которого она теперь женщина без матки, Клавка не забудет точно. «Я не знал», — периодически шепчет он. «Незнание закона…», — хочет ответить она, но молчит. Деньги победили.

Так вот. Вы бы видели сестру, когда она встречается с племяшкой. Это натурально другой человек. Со светящимся лицом. С улыбкой, которая преображает мир.

Конец ознакомительного фрагмента.