Английский сувенир

Татьяна Петровна Крылова, 2017

Конец календарного года. Впереди самый волшебный, самый семейный праздник. Но некоторые личности (вроде меня) вынуждены коротать время… Нет, не на работе. А в поисках украденного корги! Ведь кто, если не я, всерьез займется розыском пропавшей собаки и вернет родному деду веру в чудо?

Звонок будильника, остывший кофе, переполненный автобус, кипа документов на рабочем столе, просьба потрудиться до поздна на благо родной конторы…

День выдался на редкость скучным и нервным. Именно таким, какие бывают в конце календарного года, когда срочно нужны отчеты, сведенные дебеты с кредитами, утвержденные планы на год предстоящий. В такие дни мои коллеги не вылезают из-за своих столов, не отрывают взглядов от мониторов, не ходят на обед, в лучшем случае ограничиваясь каким-нибудь бургером из забегаловки на первом этаже. И кажется, никто даже не подозревает, что вот-вот наступит самая волшебная ночь в году!

А ведь город уже подготовился к празднику. Уже мерцают тысячи огней на улицах, уже стоят на площадях нарядные зеленые красавицы. В витринах магазинов уже появились заветные обещания самых низких цен и самых больших скидок. Везде шарики, мишура. И даже пустынные парки выглядят как-то особенно в свете вечерних фонарей, укутанные мягким и легким снежным покрывалом.

Я люблю бродить по дорожкам зимних парков. Особенно, когда идет снег. Только не мокрый и не мелкий. Люблю смотреть, как плавно опускаются на землю крупные пушистые хлопья. Такие, как сейчас.

Вот только времени дойти до парка сегодня у меня нет. Не найдется и в ближайшие пару дней, оставшихся до Нового года. Поэтому все, что мне остается — это наслаждаться короткой прогулкой по шумной улице под снегопадом до метро.

Звонок мобильного телефона оторвал меня от мысленного составления очередного отчета где-то на полпути. Выудив телефон из кармана, я с удивлением обнаружила, что пообщаться со мной хочет вовсе не шеф.

— Деда, привет! — радостно ответила я, хотя в глубине души уже зародилось предчувствие чего-то нехорошего. Дед мой, Валерий Матвеевич, отчего-то всегда страшно боялся помешать мне и никогда не звонил первым без особой надобности.

— Катенька, здравствуй, — раздался в трубке мягкий с едва уловимой хрипотцой голос. — Как поживаешь?

— С работы возвращаюсь.

— Так ведь уже десятый час, — забеспокоился Валерий Матвеевич.

— Пришлось задержаться.

— Вот ведь руководители пошли. В наше время такого не допускали! Всю работу в срок сдавали…

— Дедушка, ты что хотел? — прервала я до последней буквы знакомый монолог. — Мне сейчас не очень удобно говорить. Может, я тебе из дома перезвоню? Через полчаса?

— Понимаешь ли, Катюш… — интонации Валерия Матвеевича вдруг резко изменились. Я совершенно точно уловила беспокойство и огорчение, отчего мои собственные дурные предчувствия стали сильнее.

— Ты заболел? — поспешила спросить я.

— Нет, нет. Сердце покалывает чуток, но дело не в этом. Обокрали меня… — голос дрогнул. — Феньку украли.

Я замерла на месте. Вот как наступила в лужу на посыпанном реагентами тротуаре, так и осталась стоять в ней, пытаясь подобрать слова утешения. Трехлетний кобель породы вельш-корги пемброк — такой забавный коротконогий родственник овчарки, игривый и ласковый — Фенька был главной любовью жизни дедушки. Сразу после моей бабушки и совсем немного перед коллекционированием елочных игрушек.

Щенка подарил деду его давний друг. «Породистый английский сувенир, с хорошей родословной» — представил тогда неуклюжее создание дядя Витя. Валерий Матвеевич, конечно, брать собаку в дом не хотел, говорил, что хлопот с ней будет много. Но потом согласился: ведь точно такие же коротконогие собачонки живут у самой английской королевы!

Первое время действительно было тяжело. Дедушка мой никогда животных в доме не держал. А потом они с Фенькой притерлись друг к другу, прижились. С удовольствием стали вместе гулять. Валерий Матвеевич обучил собаку командам не без моей помощи и содействия интернета и с гордостью стал демонстрировать собачникам во дворе, как Фенька слушается его.

Пару раз Феньку не без успеха водили на выставки. Но это дело дед быстро забросил. Сам он мало что понимал в ценности своего питомца. Он для души и компании его держал. Поэтому Валерию Матвеевичу совсем не понравился интерес заводчиков к Феньке. В тонкостях правил вязки и параметрах стандарта породы он не разбирался и разбираться не собирался.

— Так, может, он просто убежал? Потерялся? Заигрался с какой-нибудь собакой и… — предположила я.

— Да, в том-то и дело, что Феньку из дома выкрали! Прямо из квартиры! Представляешь, я из магазина возвращаюсь, а дверь открыта. И Феньки нет…

— А больше ничего не украли? — забеспокоилась я. Мне было сложно представить, чтобы квартиру вскрыли только из-за собаки. А вот забрать Феньку как ненужного свидетеля вполне могли. И тогда за здоровье и жизнь собачонки стоило всерьез волноваться.

— Нет. Ничего. Я полиции так и сказал: все из-за собаки. Он ведь у меня породистый.

— Так ты вызвал полицию?

— Да. С час тут ковырялись, отпечатки какие-то сняли, сфотографировали все. Только не будут они Феньку искать, — едва сдерживая слезы, добавил дед. — Не той стоимости это имущество, чтобы на розыски его силы тратить. Катя, ты представляешь!? — грусть в голосе сменилась возмущением. — Оказывается, мой Фенечка — это всего лишь имущество!

— Ты не расстраивайся. Я сейчас приеду.

— Не надо. С утра уж…

— Мне все равно куда ехать. По времени ведь одинаково.

На том и договорились. И я, наконец, заметила, что стою в луже.

— Вот черт!

Я спешно отпрыгнула в сторону, затопала ногами, но уже без толку: ботинки мои промокли насквозь.

* * *

Через полчаса, как и обещала, я стояла перед дверью в дедушкину квартиру. К моему удивлению, дверь и замки в ней выглядели целыми и невредимыми. Я полезла было в сумку за ключами, но передумала. Скорее всего, дедушка вызвал ремонтника из ЖЭКа и в дверь уже вставили новый замок. Нажала кнопку звонка.

Валерий Матвеевич открыл почти сразу. И вот это обстоятельство ни капельки не удивило. Привычку высматривать меня, идущую через двор, дед перенял от бабушки еще много лет назад.

— Катюша! Проходи, проходи.

Мой визит обрадовал старика, и улыбка его была совершенно искренней. Но скрыть всю боль и отчаяние за этой улыбкой было невозможно, как дед ни старался. В уголках глаз еще виднелись слезинки, морщинистое лицо имело неприятный сероватый оттенок. Дед заметно горбился, будто постигшая беда сломала его.

— Ой, сколько на тебе снега! Что же ты не скинула внизу?

Дед взял мой пуховик и с силой встряхнул. На пол полетели многочисленные капли. Пока я вынимала ноги из лужи, образовавшейся в моих ботинках, и спешно стягивала прилипшие к холодным ногам носки, он достал плечики и повесил куртку сушиться. Улучив момент, я затолкала мокрые носки в ботинки и спешно сунула ноги в приготовленные тапочки. Не хотелось расстраивать деда своим безответственным отношением к собственному здоровью.

— Проходи на кухню. Я макароны с тушенкой пожарил.

Я охотно приступила к выполнению его указания. Прошаркала по длинному коридору мимо гостиной и спальни деда в сторону кухни, завернула в ванную помыть руки.

Ужин ждал меня на плите. Доставать тарелку было лень. Выудив из ящика вилку, уселась за стол прямо с чугунной сковородой. Кроме горячего мне досталась половинка огурца и кусок черного хлеба. С жадностью набросилась на еду: кроме кофе с утра я успела выпить за день лишь пару чашек чая с пряниками.

— Менять тебе работу надо, — проворчал Валерий Матвеевич, наблюдая за мной.

— Не надо. Это только под конец года так. Зато платят нормально, — жуя, отозвалась я.

Будь на месте деда бабушка, она бы непременно добавила, что я только о карьере думаю, а надо еще и о личной жизни. Дедушка же только вздохнул. Уселся напротив меня вполоборота к столу, облокотился и принялся рассказывать:

— В магазин я собрался. И ведь не надо ничего было. Хлеба только свежего. Мог бы и с Фенькой прогуляться. Но почему-то решил, что лучше ему дома посидеть. Мы же с утра уже гуляли. Вот и пошел один. Прихожу обратно, к двери подхожу, ключ вставляю, а он не поворачивается. Ручку дергаю — открыто.

— Так, может, ты сам забыл закрыть, а Фенька просто из квартиры выбежал?

— Не мог я забыть! — обиженно произнес дед. — Я всегда проверяю, уходя: сперва ключ поверну, потом ручку дерну.

— Может, отвлек кто?

— Не было никого. Только у подъезда Светлана из тридцатой квартиры сидела.

— С шестого этажа? — уточнила я.

— Она самая… В общем, вошел я в квартиру. Феньки нет. Больше ничего не тронуто: все вещи на своих местах.

— А что полицейские сказали?

Дед покосился на входную дверь едва различимую в противоположном конце темного коридора.

— Кто бы ни похитил Феньку, дверь он открыл родным ключом. И с собакой прежде общался, потому что фенькиного лая никто не слышал.

— Они и соседей опросили?

— А как же? И со Светланой поговорили. Только она ничего подозрительного не видела. Говорит, что после того, как со мной поздоровалась, сразу пошла домой.

Закончив уминать макароны с огурцом, я быстро сунула в рот остатки хлеба и встала налить себе чаю.

— Возьми чего-нибудь сладенького, — предложил дедушка, кивнув на ящик, в котором обычно хранил печенье.

— Не хочу. Не лезет больше в меня еда, — призналась я.

Залпом осушив чашку еле теплого чая, я быстро помыла за собой посуду и предложила деду пройти в комнату. Время было уже позднее, день выдался тяжелый. И хотя мой старик делал вид, что еще полон сил, я видела, что он медленно, но верно засыпает.

Войдя в спальню, дедушка первым делом взглянул на лежанку Феньки. Конечно, он понимал, что собаки не увидит, но привычка взяла верх. Я и сама невольно взглянула на стеганую подстилку, заботливо уложенную в низкую плетеную корзину.

— Найдется наш Фенька, — прошептала я, поглаживая деда по плечу. — Ты спать ложись. Утро вечера мудренее. Может, не украли его? Может, он просто на лестницу выбежал? К утру проголодается и вернется.

— А если не вернется?

Я помогла деду разобрать кровать, недолго посидела с ним, слушая упреки в адрес моей работы и благодарность за то, что смогла найти силы и приехать.

— Ой, Катюш! — вдруг спохватился дедушка. — Совсем забыл сказать: там, в гостиной елка на полу. Видно Фенька от бандитов убегал и завалил ее. Игрушки разбились, осколков много. Я убрать не успел.

Забывчивость деда не удивила меня. После известия о пропаже Феньки я тоже мало о чем другом могла думать.

— Я приберу…

— Нет, нет! Я сам. Там же коллекция! Их выкидывать нельзя. Я все склею потом.

— Ладно. Я аккуратно обойду.

Конец ознакомительного фрагмента.