Кар(м)а

Татьяна Пеплова (2024)

Сочетание слов в названии книги — карма и кара — сразу притягивает внимание, погружая в мир мифологии и мистики. Юная героиня через боль потерь пытается преодолеть неотвратимое. На что способен доведенный до предела человек? Что делать, когда не знаешь, как справиться с невыносимым горем и страхом потерять самых близких? Но ведь именно жгучая боль дает понять, кто тебе по-настоящему дорог. И иногда одно слово может поставить все на свои места, и приходит жестокое, самое важное решение…

Глава 3. От сумы и от Анивы не зарекайся

Надо было и себе волшебную пилюлю на ночь нарисовать. Это я к извращенным пыткам товарища Морфея и нескончаемому потоку бредовых сновидений. Чего стоила одна только мама, размазывавшая по полу коньяк под надзором голого Бессмертного.

— Ты чего такая помятая? — присвистнула Голицына.

Ну спасибо, дорогая. Моя самооценка взвилась до небес.

— В видосики до утра пялилась.

— А… — Ирка снова просканировала мое лицо. — Ну ладно.

Думала, расскажу ей правду. Зря. Мы долго молча сидели на облезлом подоконнике. Вдруг раздался восторженный поросячий визг Царевой.

— Я сейчас ослепну, — прошипела Ирка, толсто намекая на вульгарное декольте, из плена которого норовили вырваться королевские сиськи.

— И я, — возбужденно поддакнул невесть откуда взявшийся Егорик. У него на Цареву нюх, не иначе.

— У тебя разве не алгебра по расписанию? — съязвила Голицына.

— Разве алгебра.

— И?.. — Ирка нещадно дырявила взглядом Егорика. — Почему ты все еще здесь?

— Соскучился. Хотел с вами увидеться.

— Так уж и с нами, — хмыкнула я, взъерошив его шевелюру.

Мадам Царева летящей походкой направилась в нашу сторону, и мы прикусили языки. Не каждый день ее величество жалует к простым смертным. То ли дело к бессмертным. Кстати, о последних. Где этот московский прохиндей?..

— Ну, бонжур, трое в лодке, не считая собаки, — Ника подмигнула Голицыной.

— И лохам алоха, — парировала Ирка, проигнорировав грязные царевские инсинуации на тему Фила.

— На экскурсию едете?

— С тобой хоть на край света, — потек наш Глинин.

Ох, Егорик, Егорик. Ну что ж ты как открытая книга.

Царева вякнула что-то про катастрофу. Или про кретина. Или про катастрофического кретина. В любом случае, сейчас она была недалека от истины. Без обид, Егорик.

— Что за экскурсия? — без тени заинтересованности промычала Ирка.

— Вы чего?! — Цареву затрясло от возбуждения. — Анива, конечно!

Приплыли. В прямом смысле. На маяк Аниву мы гоняли каждый год. За одним исключением, когда лютейшие морозы накрыли Оху намного раньше обычного, и гробовоз под гордым названием «школьный автобус» попросту не завелся. Может, и к лучшему: программа экскурсии рассчитана на три дня, два из которых нам предстояло провести в пути. И перспектива застрять на этой рухляди где-нибудь посередь дороги между Охой и Южно-Сахалинском, мягко говоря, не радужная. Расстояния-то нешуточные. От пункта А до пункта Б почти 750 км.

— Тебе вообще грех не знать об этом. — Ника ткнула в меня костлявым пальцем. — Тетя Кара же сопровождающая.

— Гонишь.

— Больно надо, — скривилась Царева.

На фига это маме, интересно знать?

— А из преподов кто? — воодушевился Егорик.

Еще бы. Это ж не его мама в надзиратели подалась.

— Циркуль вроде, но это не точно.

— Отлично. — Ирка расплылась в улыбке. — Опять бухать по бартеру будем. Мы не палим его, он — нас.

— То есть ты едешь? — напряглась Ника.

— Нет, я пас.

Голицына ойкнула. Было отчего. Я вцепилась в нее что было мочи. Чтоб неповадно было лучшую подругу бросать на съедение собственной матери.

— Я в деле. — Егорик щелкнул пальцами.

— Радость-то какая, — Царева закатила глаза. — А тебе счастливо потусить с пекинесом, — бросила она Ирке.

— Фил тоже остается? — взметнулась Голицына.

— Сама спрашивай. Я не его секретарша.

— Да неужели, — не сдержалась Ирка. — А чья же?

Конец ознакомительного фрагмента.