Опасно, детка, опасно… Часть 2. Серия: Soulmate

Татьяна Огнёва, 2023

Продолжение истории Ирины и Сергея.«Чёрт, если это было просто проявление дружеского внимания, то я могла только позавидовать его выдержке и самообладанию. А если это была прелюдия, то самая изысканная, нестандартная. Изощрённая пытка. Самый невероятный и чувственный соблазн…»«Я никогда не понимал выражение – «потерять голову». До сих пор. Потерять голову из-за какой-то бабы? Да ладно, вы шутите? Как это возможно? Чтоб голову потерять? Это не про меня.Моё сознание переворачивалось, вся моя броня трещала по швам, моя совесть тихонько засела где-то на краю мозга и жалобно пищала, как маленькая комнатная собачка…»«Мне претила мысль самой его соблазнять… Мы давно готовы к тому, чтобы усложнить наши отношения. Я хотела, чтобы он на меня поохотился, сам меня соблазнил.Но я не учла, что коварный план может быть не только у меня…»

Опасно, детка, опасно —

Внутри струною звенит.

Всё ближе и ближе к соблазну,

И сложно уже тормозить.

Стремительней кровь по венам,

Быстрее и громче пульс…

Боюсь, что я сдамся первой.

Пусть остро и больно… Пусть.

Нервно вздрогнули пальцы.

Ломает меня без тебя.

Останься, прошу, останься,

Ты знаешь, что я — твоя.

И, рваным целуя дыханьем,

Веди меня за горизонт…

Одно на двоих — желанье.

Одна на двоих — любовь.

Глава 1. Морковный торт.

Ирина. 37.

В очередной раз поехала к морю, в Сочи. Помчалась! Мне было даже лень ехать на электричке или автобусе — это ж целых 4 часа! Полетела на самолете — всё же я забронировала квартиру в Адлере, ближе к аэропорту, да и меньше денег тратить на такси.

Написать ему, что я здесь? Или не надо?

«Я в городе. Совсем рядом. Если захочешь увидеться — дай знать».

Скорее, скорее отправить сообщение и убрать телефон подальше, пока не написала чего-нибудь лишнего.

Или не убрать, вдруг он не занят и ответит сразу.

Да и если бы так, он бы написал что-то типичное, например: «Пока занят, не знаю, получится ли увидеться».

Потому что Сергей всегда так отвечает. Меняются только слова. На синонимы.

И вот, подходит к концу очередной мой или его отдых, и мы снова не успеваем увидеться из-за чьей-то занятости.

Хотя кого я обманываю. Это просто он не хочет меня видеть. Хотел бы — нашлось бы и время, и возможность.

Давно пора бы признать, что я перекочевала в разряд «давних знакомых», с которыми общаются время от времени на уровне «привет/как дела/пока», втайне надеясь, что реально никто не станет пускаться в подробный рассказ о том, как у него дела на самом деле. Или о ком можно безразлично бросить в толпе друзей: «это моя давняя знакомая», всем своим видом показав, что нас давно ничего не связывает и никаких пикантных историй между нами не происходило. Никогда. И тогда все со скучающим видом отвернутся, и можно облегченно выдохнуть, что никто не полез копаться в твоём прошлом.

Да к черту! Я что, из-за него сюда приехала? Я приехала для того, чтобы перезагрузиться, отдохнуть, найти вдохновение в самом обычном, и, обновлённой, вернуться в свой город. Вот и отдыхай, Тимофеева!

Нахмурившись и пытаясь отогнать свои невесёлые мысли, словно назойливых мух, я протащила чемодан в спальню и водрузила его на кровать.

Спустя полчаса, довольно оглядев заполненный одеждой шкаф и вереницу обуви в коридоре, я убрала чемодан, налила себе стакан воды и устроилась в кресле в гостиной, обдумывая, что же сделать вперёд: сходить в ближайший магазин или прогуляться.

Телефон, лежавший на тумбочке возле кресла, мигал сигналом не просмотренного сообщения.

«Привет! Пока нет ничего срочного, можно увидеться!»

«Как добралась? Где поселилась?»

Пока я, удивлённая и обрадованная, решала, на какой из вопросов отвечать, пришло ещё одно сообщение:

«Одна приехала или с кем-то?»

Лично для меня порядок вопросов был бы обратным. По значимости.

Я улыбнулась и наскоро набрала, как мне показалось, нейтральный ответ:

«Добралась нормально. Сняла квартиру на набережной, напротив парка, знаешь, где это? Одна»

«Случайно не дом 8?»

«8, а что?»

«Я в нём живу»

«Да ладно! Не знала. Ну поди не подерёмся за неделю?»

«Конечно, нет. Какой у тебя подъезд?»

«2»

«Соседи, я в 1»

«Прикольно».

На самом деле я так не думала, но решила выяснить ещё кое-что, потому написала:

«А у тебя куда окна выходят?»

«И во двор, и на реку. А что?»

«Подумала, какова вероятность увидеть друг друга из окна»

А вероятность большая получается. Вот чёрт. Это уже не прикольно.

Мало того, что надо всегда, 24/7, выглядеть отлично, выходя из квартиры, так ещё и могу наткнуться на него с женой. Так себе соседство, если честно. Я бы предпочла жить чуть дальше.

Когда, приезжая сюда, я думала, что теперь буду ближе к нему, не думала, что это будет так буквально.

Правильно говорят: будьте осторожны в своих желаниях, они имеют свойство сбываться…

***

В тот день, когда я приехала, мы не увиделись и даже не договорились об этом. На моё последнее сообщение Сергей не отреагировал, и я остаток вечера коротала, проверяя телефон в надежде увидеть пропущенное сообщение. Вечер был безнадёжно испорчен, отравлен тем, что он вот тут, рядом, в соседнем подъезде, но молчит, словно я на другом краю земли…

Сегодня, проснувшись утром, я решила ничего не ждать. Я махнула рукой на свои надежды и пошла гулять. Прошла всю набережную, поднялась в горы на смотровую площадку и даже с чистой совестью, что ещё сожгу калории при спуске, съела на вершине сочный, жирный, показавшийся невероятно вкусным, чебурек. Точнее два. Мама меня бы пристыдила. Вредная еда, да ещё и в таком количестве. Но я почему-то была уверена, что мне не грозит ни холецистит, ни гастрит, ни ожирение при моём образе жизни.

Даже подруга, которая, отпуская меня, сказала: «Езжай, развейся, зарядись хорошими эмоциями, а то такая вредная стала!», меня бы пожурила за эти два чебурека.

Ну а что, сама говорила про хорошие эмоции… Вот я и кайфанула. Другое слово тут не подойдёт никак. Красота и мощь горных вершин, чистый, почти не загазованный, воздух, умеренное журчание небольшой речки — что ещё нужно было для прекрасного настроения, для моей перезагрузки?

А ещё рано утром, выйдя на пробежку, я нашла для себя прекрасный маршрут, в меру безлюдный и в меру сложный, где можно бегать, привычно включив плеер с любимыми песнями.

Уставшая, довольная, я шла к подъезду и улыбалась.

Увидев Сергея у своего подъезда, я улыбнулась ещё шире.

— Привет! Ты что тут делаешь?

— Привет! — он робко обнял меня и быстро поцеловал в щёку, забрав из моей руки пакет с продуктами. — В смысле что делаю? Я живу в этом доме.

— Я имела в виду, у этого подъезда.

— Я понял. Тебя жду. Ты же так и не написала, когда увидимся.

— Я не написала? А ты спросил? Или я должна настаивать, напоминать о себе? Господи, что за мужчины пошли, если их ещё расшевелить надо?!?

— Меня не надо шевелить, я сам кого хочешь расшевелю!

— Не сомневаюсь. Но только когда тебе это надо.

— Не понял, ты злишься? На меня? За что?

— Я не злюсь, просто ощущение, что тебе нафиг ничего не надо, и я каждый раз вынуждаю тебя общаться, настаиваю на встрече…

— Ты не вынуждаешь…

— Тогда почему ты никогда не пишешь и не звонишь сам?!?

— Ну как… вдруг отвлеку, мало ли. Да и иногда некогда ответить вовремя, а потом, через несколько часов, это кажется уже не важным, не актуальным что ли…

— Типа момент упущен?

— Ну да…

— Мне порой кажется, что вся наша жизнь — череда упущенных возможностей, — устало вздохнула я.

— Возможно. Что сейчас будешь делать?

— Да ничего особенного. Собиралась освежиться под душем и приготовить ужин. А что, есть предложения?

— Есть. Я сегодня свободен, можем поужинать вместе.

«Поужинать вместе. Ох, как сладко звучит… Может, ещё и душ вместе со мной примешь?»

Я прикусила губу, чтобы не сказать это вслух.

Он воспринял этот знак иначе:

— А, ты ещё про душ говорила. Ну, давай я приду, во сколько скажешь. Могу помочь.

— С чем? Спинку потереть?

Чёрт, всё же вырвалось.

Сергей посмеялся:

— А что, надо? Не справишься?

— Справлюсь, — буркнула я, моментально покраснев.

Его глаза искрились весельем, которое я не захотела поддержать. Опасно, детка, опасно.

— А тебя что, жена ко мне на ужин отпустит?

— А она и не узнает, она на работе будет сутки.

— Вот как? «Муж в дверь, жена в Тверь?» — знаешь поговорку? Ну, в твоём случае наоборот.

— Ты нисколько не меняешься. Всё так же умничаешь.

— А ты ожидал, что я поглупею с годами? — подколола я Сергея, увидев по его растерянному лицу, что попала в точку.

— Нет. Просто думал, с годами станешь попроще. А ты ещё и шутишь остро. Капец мне.

Я рассмеялась и толкнула дверь подъезда, нисколько не сомневаясь уже, что на сегодняшний вечер он безраздельно мой.

Ну что ж, игра началась.

***

Через 2 часа я в нетерпении открыла входную дверь, оглянувшись по сторонам, как в заправском шпионском боевике.

— Тебя никто не видел? Хвоста за тобой нет?

Сергей рассмеялся:

— Ты насмотрелась фильмов про Остина Пауэрса?

— Фу, терпеть не могу этот фильм и этот персонаж!

— А что так? Шпион, который меня соблазнил…

Я оглядела его быстро с головы до ног и выпалила не задумываясь:

— Господи, надеюсь, нет.

Увидев, как улыбка сошла с его лица, я поспешила исправиться:

— Ты не похож на Остина Пауэрса, надеюсь, ни в одном месте… И надеюсь, не такой придурковатый…

Он потешался:

— Может, я такой же волосатый?

На сей раз мое лицо было красноречивым.

— Успокойся, у меня всё нормально, — прошептал мужчина и подмигнул мне.

Не дожидаясь моего ответа, Сергей прошёл в гостиную, а я все не унималась:

— Ты изрядно рискуешь, если тебя видели какие-нибудь кумушки из подъезда.

— Не бери в голову! У меня на лбу не написано же, что я иду к тебе. Я без цветов, без воздушных шариков, так что всё нормально. Но я принёс тебе кое-что. Немного.

— Что же?

— Всему своё время, — сказал он, но увидел огорчение в моих глазах, добавил, — это угощение. Я поставлю в холодильник, но пока не покажу. Где кухня?

Я повела его на кухню, гадая, что же там, в этом чёрном пакете, на который я сразу не обратила внимание.

Сергей разместил пакет на одной из полок холодильника, и мы попутно достали то, что нам могло пригодиться.

Я сказала, что в духовке цыплёнок табака, и он будет готов минут через десять, а пока мы можем нарезать овощи, колбасу, сыр и отнести всё в гостиную. Он кивнул, я вручила ему вилки и тарелки, кивнув в сторону зала, но он, приняв их из моих рук, хитро прищурился:

— Ты идёшь вперёд, я не оставлю тебя одну на кухне.

— Почему?

— Вдруг ты полезешь в холодильник и посмотришь, что там, в моем пакете. Знаю я твоё любопытство и твою нетерпеливость.

Я рассмеялась. Именно так я и подумывала сделать. Чёрт. Ну ладно. Играем по его правилам.

Спустя час, а может, и два мы сидели уже не за столом, а на полу, рядом друг с другом, прикасаясь плечом к плечу. Время уже перевалило определённо за десять вечера, потому что за окном была темнота, и звуки улицы доносились все глуше. Фужеры с вином стояли перед нами, тут же на тарелочке лежала нехитрая закуска.

Это я, вспомнив старые добрые времена, предложила переместиться на пол, когда мы утолили первоначальный голод.

Сергей улыбнулся каким-то своим мыслям, а я сразу спросила:

— Чему улыбаешься?

— Вспомнил, как раньше мы сидели вот так, на полу, правда, без вина.

— Хорошее было время. Правда, не помню, чтобы раньше пол казался таким твёрдым для моей костлявой попы, — усмехнулась я.

— Хочешь, вернёмся на диван?

— Нет, не хочу. Так потеряется вся атмосфера.

— Ну и падать недалеко…

— Я не настолько пьяна, чтобы приготовиться падать! — возмутилась я.

— А насколько?

— Да ни насколько! Мне просто хорошо и всё. Я пока соображаю ещё.

— Это хорошо.

— А ты?

— О, мне чтоб напиться, надо кое-что покрепче вина. Вино не для мужиков.

— Так что ж ты его пьёшь? Мог бы мне сказать, я бы тебе что покрепче предложила принести! Зачем пить то, что не любишь?

— Я не сказал, что не люблю. Просто с вина не опьянеешь особо, да и как-то это странно, ты одно пьёшь, а я другое.

— Что такого? Просто я хочу как лучше.

— Всё отлично, не переживай. Всё вкусно.

— Я всё хотела спросить… Прости, если лезу не в своё дело. Тебя не будут искать? Не будет сложностей из-за того, что ты здесь, у меня?

— Нет, не будут. Жена на работе, ребёнок у деда гостит. Просто так она мне не пишет, не проверяет. Не парься!

— Ладно. Ну, то есть мы никуда не торопимся, да?

— Никуда. Расслабься и получай удовольствие.

Я хмыкнула:

— Легко сказать!

— А что? Не легко?

— Да я не помню, когда мне в последний раз было легко, и я могла, как ты говоришь, расслабиться и получать удовольствие…

— Серьёзно?

— Серьёзно. С моей работой это как-то подзабывается.

— Ну сейчас же ты не на службе. Поэтому надо расслабиться.

— Как? Я забыла, что это такое!

— Ну как…делать, что хочется. Что тебе хочется?

Я снова хмыкнула. Сергей ждал, когда я заговорю. Я даже позавидовала его терпению. Но вместо ответа я хитро смотрела на него и молчала. А потом в голос рассмеялась.

— Говори уже!

— Неееее…

— Ну…

— Не скажу!

— Я тебя защекочу, если не скажешь.

— Это нечестно!

— Я знаю много всяких методов выудить информацию, и честных, и нечестных. Так что…

— Ты не поймёшь…

— Почему? Вроде не глупый… Я тоже поумнел за эти годы.

— Да?!? — насмешливо протянула я.

— Ах ты..! Ты невыносима!

— А разве меня надо куда-то выносить?

— Пока вроде нет. От темы не уходи. Я в последний раз тебя спрашиваю, чего тебе хочется?

— Не то — что?

— Не то я применю какой-либо нечестный метод. И тебе хочется…здесь должна быть барабанная дробь…

— Пффф, тебе скажи, и ты захочешь!

— Даже так? Заинтриговала прям. Ну, так что именно?

— Угадай!

— Любишь ты загадки, м-да… Ну ладно. Это что-то вкусное?

— Надеюсь, что да.

— Сладкое?

— Возможно.

— Ты это уже пробовала?

— М-м-м, немного, я бы сказала, самую малость. И давно, уже не вспомню.

— Это можно купить в ближайшем магазине?

— Нет, однозначно нет.

— А в том, что подальше?

— Тоже нет. Это не продаётся.

— Это чувство, ощущение?

— И да, и нет.

— Это не еда, так?

— Так. Не еда.

— Это что-то типа поступка, действия?

— Можно и так сказать.

— Это может сделать каждый?

— Определённо. В определённое время.

— Это…прыжок на парашюте?

— Нет. Но адреналин в этом есть.

— Это связано с риском?

— О да…Пока что да…

— Это законно?

— Да! Господи, только ты мог задать такой вопрос!

— Это может сделать один человек или вдвоём?

— Да по-всякому бывает, но вдвоём однозначно лучше, — я уже смеялась так, что сводило скулы, понимая, что он уже всё понял, но почему-то продолжает играть в эту игру.

— Ну не знаю. Мне только одно в голову сейчас приходит. Но это не может быть то, чего ты хочешь. — Сергей недоверчиво посмотрел на меня. — Или может быть?

— Теперь ты будешь говорить загадками?

— Почему нет?

— Потому что ты не разгадал мою, — сказала я отрывисто и залпом допила оставшееся вино.

— Я подумаю ещё какое-то время, и потом мы вернёмся к твоей загадке. А сейчас перейдём к моему сюрпризу.

— Ой, давай, я так люблю сюрпризы!

— Ну вот теперь я тебя узнаю. Ты каждый раз так прячешь себя настоящую, что я всё время гадаю, которая из твоих масок — моя, та, которую я знаю.

Мужчина поднялся с пола, взял у меня пустой бокал и прошёл на кухню, оставив меня в недоумении. «Моя» — всё ещё звучало в моих ушах. Я понимала, что он имел в виду, но сердце упрямо цеплялось за одно-единственное слово, которое царапало его, словно иголочка, но и пробуждало внутри ту теплоту и нежность, что грозилась вот-вот вырваться наружу.

А нам нельзя. Мне нельзя. Нельзя говорить ему, как долго я ждала этой встречи. Как тщательно подбирала слова. Как выверяла каждый свой взгляд и каждое движение, боясь шелохнуться и спугнуть его, всё испортить, разрушить такой сладкий момент. Я не сомневалась, что сохраню в памяти каждый его жест, каждое слово, каждый взгляд.

И мучилась мыслями, что будет дальше. И гадала, что такое правдоподобное сочинить, чтобы он не понял, что я загадала его…

Сергей вошёл в комнату с тарелочкой в руке и чайной ложкой.

На тарелке красовался кусочек морковного торта. Ровные коржи, аппетитно пахнущие корицей и грецким орехом. Бело-сливочный сырный крем, местами чуть больше, местами чуть меньше. Неаккуратно замазанные бока и шоколадная глазурь сверху, безо всяких украшений указывали на то, что торт был домашний, а не делался на заказ профессиональным кондитером и не покупался в магазине. Уж кто-кто, а я разбиралась в этом.

— Прошу отведать, сделал вчера.

— Ты сделал? Сам?!? — моему удивлению не было предела.

Господи, помоги, этот мужчина ещё и готовит! Воображение тут же представило его за плитой и с миксером, замешивающим крем.

— Сам. Я готовлю иногда, под настроение, а вчера вот захотелось тортик сварганить. Тебя заодно угостить.

— Так ты для меня его делал?

— Да, но об этом никто не знает. Это будет наш маленький секрет, — подмигнул он и направил ложку с кусочком торта к моему рту.

Я послушно проглотила, осмысливая сказанное.

Шок быстро сменился удовольствием и опьянил меня покруче любого вина.

— Какой сыр? Марка? — на автомате спросила я, отмечая идеальный баланс сладости и соли.

— Маскарпоне. А вот марку… не помню, честно. А что, это важно?

— Нет, не важно.

— Нравится? Или не то? Я не такой профи, как ты, но я старался.

— Очень нравится! Идеально!

— Я рад. — Сергей улыбнулся и отправил ещё одну ложку мне в рот.

Я уже не замечала, куда делись принесённые ранее закуски и пустая бутылка из-под вина, не помнила, когда мы включили приглушённый свет и кто из нас опустил жалюзи на окнах и задернул шторы. Я чётко осознавала сейчас только то, что он сидит рядом и продолжает кормить меня с ложечки, а я прикрываю глаза и довольно мычу, не разделяя, что доставляет мне большее удовольствие: вкус торта или то, как он меня им кормит. Ну или то, что он приготовил его для меня.

Все это волновало, будоражило, возбуждало.

Чувства обострялись с каждой ложкой, поднесённой к моему рту. Сергей не улыбался, а откровенно рассматривал, как ложка погружается в мой рот, и как после я облизываю крем с ложки и губы. Его глаза блестели, и я могла только догадываться, почему. И хотела спросить его об этом, но не могла. Боялась разрушить волшебство этого действия.

Черт, если это было просто проявление дружеского внимания, то я могла только позавидовать его выдержке и самообладанию. А если это была прелюдия, то самая изысканная, нестандартная. Изощрённая пытка. Самый невероятный и чувственный соблазн.

Хотя, о чём это я. Он понятия даже не имел, что я таю, если мужчина для меня готовит. Что это мой фетиш, моя давняя эротическая фантазия, моя слабость. Что мужчина, готовящий для меня на моей кухне — это дико возбуждающее зрелище, способное разбудить во мне зверя, не наделённого рассудком.

Впрочем, морковный торт родился не на моей кухне, так что есть шанс, что голову я не потеряю. «Но он готовил его для тебя. Специально, чёрт возьми. И проявил все чудеса маскировки, как будто бы готовил просто так, для семьи, и специально принёс небольшой кусочек, который не вызовет подозрений. Цени, Тимофеева. Когда мужчина готовит для женщины, это не просто так».

Дьявол, искушение становилось все сильнее и реальнее. Разума оставалось всё меньше и меньше. Пульс зашкаливал так, что я боялась стукнуть о ложку зубами. Дыхание перехватывало, и я всерьёз начала опасаться, что поперхнусь малейшей крошкой морковного бисквита.

Надо прекратить это, пока не поздно.

— Хватит! — я схватила его руку, поднесённую к моему рту, и горячая волна пробежала по моим венам.

— Ты наелась?

— Я не об этом. Хватит меня кормить с ложечки!

— Почему? — шёпотом спросил он. — Я, может, давно хотел тебя покормить…

О Боже. Если можно соблазнять словами, то именно такими. Сергей сидел спиной к торшеру, и его лицо освещалось плохо, я не видела его глаз и не могла разгадать, что для него всё это значит. Заводит ли это только меня или его тоже? Или мне всё кажется?

— Потому… — я вздохнула и не решилась продолжить фразу.

— Ответ — супер! Почему нельзя кормить тебя с ложечки?

— Потому что это слишком эротично. Пробуждает какие-то неправильные мысли! — выпалила я и рывком поднялась на ноги, отойдя к окну.

Окна были зашторены, но я в одно мгновение отодвинула штору и раскрыла жалюзи. Мне нужна была эта пауза, чтобы собраться с мыслями, переключиться на что-то нейтральное, например, на темнеющие вдали горные хребты. Нужно было это расстояние между нами, чтобы мне не казалось то, чего между нами нет. Слишком близко. Слишком опасно. Слишком чувственно. Просто слишком.

Звякнула ложка о блюдце, а затем блюдце о тумбочку. В отражении окна я видела, как он поставил блюдце с недоеденным куском торта и пошёл ко мне.

Я отвернулась, соображая, что же сказать и как уйти с этой темы. Подумает ещё, что я его специально к себе позвала и соблазняю.

Опомнилась я тогда, когда его руки обвили мою талию, а подбородок упёрся в мое плечо, согревая шею дыханием:

— Было бы неправильно, если бы такие мысли не пробудились в твоей голове, — прошептал мужчина мне в ухо и провёл руками по моему животу.

Совсем чуть-чуть. Не нагло. Не развязно. Будто пробуя. Всего лишь на полсантиметра проникнув под край футболки над джинсами.

Я вздохнула, словно обречённо, словно смирившись с неизбежным, и положила свои руки поверх его, чуть повернув голову в его сторону.

В эту игру могут играть двое. Моя подача.

Сергей поцеловал мою щеку, но не так, как при встрече, быстро и безразлично, а медленно, словно нехотя отрывая губы от моей кожи.

— Ты пахнешь корицей…

— Ты же меня кормил, чем же я могу пахнуть?

— Читал, что корица мощный афродизиак…

— М-м-м, решил проверить на мне?

— Нет. Я ведь тоже ел торт. Дома. А что, работает? — чуть насмешливо выдыхает мне в ухо, попутно целуя и его.

Короткий, тихий, не слюнявый поцелуй в ухо. Это редкость. Мало кто задумывается, что к этой части тела нужно подходить с нежностью, оставив страсть на минуту в стороне. Что можно оглушить, обслюнявить до отвращения, сведя желание на нет. Но так, как это сделал Сергей — идеально.

— Не знаю, что работает, но…

— Но — что?

Руки переместились под моей футболкой ещё на полсантиметра.

Я чувствовала всё нарастающее возбуждение и почему-то запаниковала.

И поэтому не сразу сообразила, что он ждёт ответа на совершенно очевидный вопрос. Мышцы живота предательски дрогнули, и он ощутил это, а грудь поднялась чуть вверх. Жар ударил мне в лицо, поднявшись мощной волной откуда-то снизу.

Он опустил руки ближе к моим бёдрам и развернул меня к себе лицом.

Прежде чем наше дыхание смешалось, он посмотрел в мои глаза и предупредил:

— У тебя есть минута, чтобы прогнать меня или просто сказать «нет». Решайся.

— Разве я могу тебя прогнать? — едва слышно пропищала я, поражаясь тому, как звучат наши голоса — его, низкий и с хрипотцой, и мой, ставший вдруг высоким и писклявым.

— Умница, — улыбнулся Сергей и поцеловал меня в нос. — А теперь надо знаешь что сделать?

— Что?

Его шёпот гипнотизировал меня, но меньше всего я ожидала услышать то, что он сказал:

— Надо убрать остатки еды в холодильник…

Он шлёпнул меня легонько по попе и отстранился, одарив напоследок своей самой хитрой улыбкой.

Осознав услышанное, я взбунтовалась и нацелилась высказать ему всё, что я думаю, но догнала только у дверей кухни:

— Перов, ты самый непредсказуемый человек, которого я знаю! Это меня так бесит!

— Ты же говорила, тебе это нравится и интересно, — с невинным видом возразил он, беспардонно подцепив крем с боков торта и облизнув свой палец.

Меня бросило в жар от этого действия, а он снова хитро улыбнулся.

— Нравится! Но иногда прям убить тебя за это хочется!

— Знаю, жена мне тоже так говорит, — усмехнулся он, не поняв, какую глупость совершил.

Господи, мужчины иногда бывают такими болванами! Он осознал оплошность в тот момент, когда улыбку словно стёрли с моего лица за секунду. Словно не было. Я не могла этого вынести. Я развернулась и молча ушла в спальню. Как он мог?!? Словно удар под дых. Словно нож в сердце. Так же всё было хорошо, зачем это дурацкое, тупое сравнение с женой? Или он не понимает, как это больно? Как это бесит? Какую дикую ревность я испытываю?

Шторы в спальне были не задернуты, и лунный свет заливал комнату, отражаясь в реке, что можно было не включать освещение.

Я опёрлась руками о подоконник и постаралась дышать глубже и реже, чтобы успокоить рвущийся наружу гнев. Конечно, была другая опасность — что гнев перейдёт в слёзы, и это тоже был не лучший вариант.

Чёрт, да и то, что у нас с ним происходило сегодня, сейчас — тоже не лучший вариант. И если бы мне кто-то подсказал, как правильно, может быть, я бы и последовала совету. Но жизнь пишется набело, готовых ответов нет. Правильных решений нет. Либо тебе делают больно, либо ты.

— Ир, прости, я идиот. Я не знаю, как себя вести. Я всегда говорю, а потом думаю. Я не подумал, уместно ли это говорить, просто вырвалось.

Я развернулась к Сергею лицом, полыхая воинственным огнём:

— Уместно?!? Да это как минимум бестактно! Или ты думаешь, мне по кайфу каждый раз слушать это сравнение меня и твоей жены?!? Делать вид, что меня это не задевает, шутить, словно это не бесит?!?

— Ревнуешь?

— Чёрт, да, ревную! — потом выдохнула уже спокойнее, — Прости. Я знаю, что не имею права ревновать и такое вообще чувствовать…

— Это ты прости. Я бываю редкостным ослом иногда. Дебилом. Я тоже тебя ревную, ты ведь никогда не оставалась в долгу и тоже козыряла своим мужем в ответ. Ну…раньше…Прости…

— Похоже, у нас уже вошло в привычку причинять друг другу боль.

— Это потому, что мы не вместе.

— Думаешь?

— Конечно. Но сегодня я только твой и ничей больше. Или мне уйти?

— Думаешь, это правильно?

— Ириш, я не знаю, что правильно. Вернее, чисто в теории знаю, но не могу себя заставить уйти. Поэтому если ты можешь меня остановить — останови…

А дальше Сергей поцеловал меня. Робко, будто неумело коснувшись моих губ и чуть приоткрыв свои. Разве я могла остановить его, прогнать, отстраниться, не ответить на этот поцелуй?

Я поднялась на цыпочки, чтобы быть выше и ближе к нему и запустила пальцы ему в волосы, проведя языком по его, вновь сомкнутым, губам.

Он попытался поймать мой язычок губами, но я быстро спрятала его и, дразня ещё больше, медленно провела ногтями снизу вверх по его затылку, против роста волос. Сергей вздрогнул и судорожно выдохнул, удивленно распахнув глаза, словно не ожидал такой реакции, а руки крепче стиснули мои бёдра.

Кончик языка быстрым движением проник за уголок его губ, побуждая их разомкнуться, и также же быстро исчез.

Он повернулся, целясь в мои губы, а я увернулась, и поцелуй пришёлся по касательной. Я тихонько засмеялась, а он зарычал.

— Любишь дразниться?

— Обожаю! А что такое, не нравится?

— Нравится, но я хочу тебя поцеловать по-нормальному, а ты уклоняешься!

— О, так ты все же умеешь? Да лааадно! Там, на пирсе, мне так не показалось…

Я понимала, что испытываю его терпение и хожу по краю, но уже не могла остановиться. Я хотела провоцировать его, дразнить, подначивать, я обожала его отклик, ведь я сама любила вызов. И теперь, в едином порыве, это было невероятно круто. И почему в юности мы не понимаем своей сущности и не знаем, что делать с этим в себе и в других, почему забиваем себе голову всякой ерундой, почерпнутой из книг, журналов, рассказов родных и друзей, но не слушаем сами себя? Нам бы тогда нашу нынешнюю мудрость, и мы были бы счастливы. Гораздо счастливее, чем сейчас.

Осознание этой простой истины подстегнуло меня, доведя до такого же градуса нетерпения, как и Сергея, и я услышала его сердитый ответ:

— Я много чего умею и много чему научился! Тебе доказательств не хватает? — он прижался теснее, и я поняла, о каких доказательствах идет речь.

То ли алкоголь сыграл свою роль, то ли я так расслабилась, что ему не нужно никуда спешить, а мне не нужно ничего придумывать и его соблазнять, что я прошептала ему в ухо:

— Да ты не сдюжишь!

— Я не сдюжу?!? Женщина, да ты просто не знаешь о моих возможностях! Это ж надо такое ляпнуть!

Сергей наконец поймал мои губы и показал, как умеет целоваться. И это был совсем другой поцелуй. Не такой, как в прошлый раз, на пирсе. Иной. Странно, что до этого момента я, вполне уже взрослая и опытная женщина, испытала удивление. Я представляла себе что-то невозможно романтичное и нежное, а вышло так, как я всегда делаю: страстно, дерзко, порывисто и местами грубо.

Прервав поцелуй только для того, чтобы сказать «Ого!», он вновь начал целовать меня, уже без разбору куда, но с не меньшим энтузиазмом, пока его руки уже вовсю залезли под мою футболку, а мои тут же — под его.

Ещё мгновение — и футболки полетели на пол, так же, как и бюстгалтер, показавшийся нам обоим досадной преградой на пути к телу.

Едва наши тела соприкоснулись, нас словно пронзило током, и я покрылась гусиной кожей. Сергей подхватил меня за бёдра и направился к кровати, сел, усадив меня сверху.

Он гладил мою спину, целовал грудь, а я, ничуть не смущаясь, прогибалась в его объятиях, легонько царапала ему спину и ерзала бёдрами.

Надолго нас не хватило. Через несколько таких горячих движений мужчина снова зарычал и переместил меня в положение лёжа. Теперь он был сверху и задавал правила игры. Теперь он меня дразнил.

— Любишь…дразниться? — срывающимся голосом прошептала я, выгнувшись дугой, когда он втянул губами сосок на моей правой груди.

— Обожаю! — Сергей плотоядно ухмыльнулся и перешёл ко второму.

Тело покрылось испариной, и он потянулся к пряжке ремня на моих джинсах. Нарочито медленно он расстёгивал ремень, снимал одну штанину, потом другую, прокладывая дорожку из поцелуев по каждой моей ноге и заставляя ёрзать от нетерпения.

Потом, словно невзначай проведя рукой по моим трусикам и услышав очередную порцию моих вздохов, он решил снять и свои джинсы, оставшись только в боксерах. Они облегали его, словно вторая кожа, не оставляя места воображению, и я жадно оглядывала все очертания в свете Луны. Никакой свет мы так и не зажгли, словно он мог разрушить эту химию, которая вела нас сейчас за собой.

Через мгновение и разглядывать ничего не пришлось — мы избавились от остатков одежды, и я уже чувствовала его кожа к коже. Он дразнил меня, целуя в самые разные уголки тела, исследуя руками то, где не дотягивался, накал желания нарастал, но, едва я почувствовала его возле своей самой сокровенной точки, меня словно отрезвило, и я задала тот вопрос, который расставил все точки над И.

Позже, прокручивая в мозгу тот момент, я буду ругать себя последними словами, и в то же время хвалить, что я сделала всё правильно. Я буду думать, что именно этот вопрос всё испортил, разрушил, и стоило сделать всё иначе, но я тоже иногда говорю, а потом думаю. Совсем как Сергей.

Я спросила:

— У тебя есть презерватив?

Мужчина замер на локте и, если бы это можно было увидеть, клянусь, я бы увидела, как стрелка на барометре его желания поползла вниз.

Он несколько секунд смотрел на меня во тьме, пытаясь осмыслить то, что я сказала.

Потом всё же переспросил:

— Презерватив? Чёрт, нет…

Он сел на кровати, растерянно проведя рукой по своему лицу и продумывая дальнейшие действия.

Потом всё же решил уточнить:

— А у тебя?

— И у меня нет. Я как-то не продумала этот вариант.

— И ты ничего не принимаешь, ну в смысле…

— Нет.

Мой короткий ответ забил последний гвоздь в крышку гроба сегодняшнего секса.

Мы оба понимали, что не можем так рисковать. И даже где-то на краю моего сознания мелькнула мысль, что так правильно, нечего делать то, о чём потом пожалеем. Он или я. Или оба. Или ещё больше раздразним себя и ступим на путь греха и порока. Будь ситуация иной, я бы рассмеялась над этой фразой. А ещё где-то глубоко внутри сиротливо пропищал другой голос: «Ну, значит — не судьба…». Я ненавидела эту фразу и всегда восставала против неё, стараясь опровергнуть. А сейчас, признавая её правдивость, возненавидела ещё больше. И почему-то остро захотелось плакать.

Должно быть, я грустно вздохнула, или Сергей почувствовал моё состояние, потому что притянул меня к себе, не стесняясь нашей наготы, усадил меня к себе на колени и тихо сказал:

— Не расстраивайся, малыш. Это просто, наверное, не самый лучший момент. Впереди будет другой, более удачный, обещаю.

— Не обещай. Я не уверена, что такой момент вообще когда-либо будет.

— Сегодня ни ты, ни я не планировали, что я буду голышом сидеть на твоей кровати и делать всякие разные шалости, которые мы делали. Я шёл к тебе просто угостить тебя морковным тортиком. А потом не смог устоять. Я мог бы сбегать в ближайшую дежурную аптеку, но это займёт полночи, и мы едва заснём к утру. А завтра будем как две сонные тетери. Лучше поспать, уже час ночи. В другой раз всё будет как надо, я обещаю тебе. Или ты хочешь, чтобы я пошёл в аптеку?

— Нет, какая уже теперь аптека, — проворчала я, не желая признавать его правоту и все ещё капризно дуясь на его малодушие.

— Не сердись.

— Я не сержусь.

— Ну да, мне кажется это. И я не чувствую и не вижу, как ты нахохлилась, как курица.

— Я не курица!

— Ладно, не курица. Цыплёнок. Маленький такой, милый цыплёнок…Ну скажи мне, давай, что я не прав, и закроем эту тему.

— Что-то ты слишком быстро сдался! Уже пожалел, да?

— Я сдался? Ну-ка, подожди… А так? По-прежнему думаешь, что я сдался?

Сергей немного переместил меня, чтобы я почувствовала его возбуждение.

Все эти детские, незрелые эмоции как рукой сняло.

— Мы уже минут десять разговариваем, а ты все ещё в боевой готовности? Я поражена.

— С тобой я всегда в полной боевой готовности.

— Так уж и всегда?

— Всегда. Даже когда мы за сотни километров друг от друга. И это порой сильно осложняет жизнь. Но я ничего не могу с этим поделать… Мне уйти или я могу остаться?

— А ты хочешь остаться?

— Хочу. Не до самого утра, но почти до утра. Я хочу уснуть рядом с тобой. Хочу узнать, как это. Много ли я теряю, не слыша каждую ночь, как ты храпишь и пускаешь газы…

— Дурак… Я не храплю!

— А-а, то есть ты отрицаешь только это? — он рассмеялся, и я почувствовала, как напряжение разговора отпускает нас, и тоже рассмеялась.

— Фу, как это не романтично!

— Это нормально. Обычные вещи, которые меня не смущают. Да и вообще, мы в постели, какая тут романтика?

— Даже так? Ну, тогда я пошла туда, где она ещё осталась.

Стоя в дверях спальни, прекрасно сознавая, как мою фигуру подсвечивает свет из гостиной, и видя, как жадно он смотрит на меня, я невинно спросила:

— Хочешь чаю?

Сергей ушёл, не дожидаясь рассвета. Я проснулась от слепящего света солнца, и проклиная свою забывчивость — ведь это я не задёрнула вчера шторы.

Тут же улыбнулась, вспомнив, как мы заснули, соприкасаясь лбами и руками.

И как долго мы спорили по поводу пробуждения. Он хотел уйти, не разбудив меня и просто захлопнув дверь, я же настаивала, чтобы он меня разбудил.

Вышло явно не по-моему — я проснулась одна. «Чёртов упрямец! Всегда всё делает по-своему!» — проворчала я, включая чайник, чтобы выпить кофе.

В холодильнике я нашла ещё один кусочек морковного торта в суповой тарелке с приклеенным стикером: «Свой контейнер забрал, не нашёл, куда можно переложить торт. С добрым утром, роднуля! Люблю. Целую. Давно мечтал узнать некоторые твои тайны…»

Я рассмеялась легко и беззаботно, словно девчонка, почувствовав, как расправляются за спиной воображаемые крылья.

А потом повернула голову к окну.

Его жена шла к соседнему подъезду, очевидно, с работы. Она ничего не знала. Ни о Сергее, который провёл ночь в моей постели, а сейчас, вероятно, принимал душ и менял одежду, пропахшую мной. Ни о том, что он написал мне в этой чёртовой утренней записке. Ни о той драме, что разворачивается здесь, в этой кухне, в душе взрослой и невозмутимой женщины Ирины Тимофеевой, которая, забывшись, прижимала к груди тарелку с куском торта, не замечая, как замарала кремом свою грудь и совершенно по-детски размазывающей слёзы по только что счастливому лицу…

Сергей.38

Я испытывал противоречивые чувства. Так, как в этот раз, меня жизнь на прочность ещё не проверяла.

Опасностью повеяло в воздухе еще накануне, когда Ира написала мне, что в городе. Я почему-то был уверен, что мы увидимся. Думая о ней, испек морковный торт — я знаю, как она его любит!

Жене соврал, что самому захотелось. Я его тоже любил, но не настолько. Я всё больше по шоколадному отрываюсь.

Лена сказала, что в этот раз я даже сам себя превзошел — коржи получились пористыми, воздушными, крем — лёгким, даже глазурью сверху полил, нашел в интернете рецепт.

Федя, понятное дело, тоже довольно мычал — тот ещё сладкоежка, весь в меня!

Я молился только, чтобы они не съели весь торт до завтрашнего дня, а то Ире ничего не останется, а я ради неё всё это и затевал.

Но я напрасно тревожился. Утром все складывалось как нельзя лучше — Федя поехал к деду, Лена — на работу, и я был свободен.

Вышел из подъезда и увидел её, довольную, улыбчивую, будто само солнце спустилось с неба.

Выпросил приглашение в гости. Когда она согласилась, помчался в магазин и к себе — наскоро освежиться под душем и положить в контейнер кусочек морковного тортика.

То, что происходило у неё в съёмной квартире — я с трудом осознаю. Вначале всё было лайтово — непринуждённое общение, смех, вкусная еда под мягким светом в кухне.

Самое интересное началось в комнате, когда мы переместились на пол. Она скинула надоевшие тапочки (Она была в тапочках? Я даже не заметил!), вытянула свои красивые ноги и села со мной рядом, плечом к плечу. Она не соблазняла, не принимала какие-то особенные позы, не надела на себя какую-то открытую одежду или короткое платье — она была просто в джинсах и футболке, но, тем не менее, волновала меня. То ли потому, что сидела так близко. То ли потому, что в этой квартире никого не было, кроме нас двоих. То ли какие-то шутки и фразы сыграли свою роль, но я не мог не смотреть на неё, не улыбаться, не очаровываться ей ещё больше.

А эта её загадка!

Только дурак бы не понял, что она имеет в виду секс!

Это была увлекательная игра. Но только игра. Даже когда я принес кусок торта на тарелке и начал ее кормить.

Она просто ела торт. Довольно мычала от удовольствия, облизывая ложку, словно девчонка, а я был горд, что смог ей угодить. А потом, в какой-то момент, всё вдруг стало эротичным. Я смотрел на то, как ложка погружается в её рот, и представлял вовсе не ложку. Я видел, как она облизывает крем с ложки и губы, и мечтал о её язычке на каждом дюйме моего тела. Она закрывала глаза и мычала, а я мечтал заставить её стонать по другой совсем причине. Мне кажется, у меня это всё было написано на лице, потому что в один момент она сказала: «Хватит!»

Я расстроился на долю секунды. Потом она отошла к окну, выдохнула, будто переводя дыхание, и я понял, что она борется с желанием точно так же, как и я.

Я подошёл, ещё не понимая, как себя вести, обнял её, но она положила свои маленькие ладошки поверх моих и повернула голову в мою сторону, словно давая своё молчаливое согласие на всё. На всё, блин!

Ей было плевать на то, что я женат. Я знаю, что она не из тех женщин, что заводят кратковременные интрижки или спят с женатыми мужиками. Но со мной она хотела всего. И во мне что-то дрогнуло. Я был не прочь остаться! Разве я думал в тот момент? Вспоминал про свою совесть? Нет.

Я просто её поцеловал. А потом сам не заметил, как мы оказались на постели, раздеты и, более того, я чуть не вошёл в неё!

Благо, она опомнилась!

Спасибо, Господи, что хотя бы у кого-то мозги соображали!

Мы притормозили. Мы не завершили начатое. Но, тем не менее, я остался до утра.

Кажется, она ни о чем не жалела. Ни о том, что мы поддались минутной слабости, и чуть было не стали близки. Ни о том, что не довели дело до логического завершения.

Утром, когда я проснулся, она так безмятежно спала! Тёмные волосы разметались по подушке, колени подтянуты к груди, а сама грудь, прижатая коленями, так бессовестно выглядывала из-под простыни, что я не удержался и приподнял край. Она спала обнажённой. Для меня стало откровением, как можно так естественно, без стеснения вести себя с человеком, с которым вы не были близки, но он видел тебя в первозданном виде, как? Я даже спросил у неё, не смущается ли она меня? На что она бесхитростно ответила: «А смысл? Ты уже всё видел!»

Повинуясь порыву нежности, написал ей какую-то любовную записку, переложил торт в единственную посуду, которую нашёл в кухне — суповую тарелку, и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь и напевая себе под нос какую-то попсовую песенку.

День начинался просто отлично.

Глава 2. Пресловутая красная нить.

"Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется."

/Древняя китайская пословица/

Ирина. 39.

***

Было что-то странное в том, что жизнь нас постоянно сталкивала. Вернее, не странное. Магическое.

Конечно, мы общались и не теряли друг друга из виду. И мы хотели друг друга видеть. Но мы для этого почти ничего не делали. Не знаю, как Сергей, но я давно привыкла, что назначенные встречи срываются, поездки проходят быстро, планы меняются в последнюю минуту. Всё начиналось с надежды, а заканчивалось тоской и разочарованием. И так раз за разом. Я каждый раз клялась, что перестану ждать и надеяться, но, видимо, мои чувства были сильнее всех разумных доводов. А потом внезапно судьба нас сближала. Мы случайно встречались в транспорте, у общих знакомых, в аэропорту… Увидев друг друга, мы притягивались, как магниты, хотя вначале пытались для приличия сопротивляться, особенно, если рядом был кто-то из нашего окружения, будь то члены семьи или друзья, знакомые. Словно не хотели свидетелей. Встретившись в компании, мы могли половину вечера избегать друг друга, но при этом, не теряя друг друга из виду. Разговаривая с другими, мы бросали друг на друга взгляды, будто ведя какой-то, только нам известный, диалог. А затем случайно встречались где-то в укромном месте и не могли наговориться…

Были, конечно, и запланированные встречи, но столь редки, что быстро забывались. И всё равно этого было катастрофически мало.

Выбирая этот дом, в котором я поселилась на побережье, я испытывала двоякие чувства. С одной стороны, я знала, что Сергей живет где-то рядом, в этом же городе, мне хотелось быть к нему ближе. Я успокаивала свою совесть тем, что я же не квартиру рядом с его квартирой покупаю, я выбрала дом намного дальше, ближе к горам, там мы с ним вряд ли будем часто пересекаться.

С другой стороны, где-то неизбежно сталкиваться, быть свидетелем его семейной жизни, наблюдать, как он общается с сыном и с женой — то еще испытание. И этого я не хотела. Меня бесил сам факт существования в его жизни какой-либо женщины, кроме меня.

Но дом уж очень мне понравился. Небольшой, одноэтажный, состоящий из кухни-столовой, гостиной, и двух спален. Разумеется, были и кладовка, и ванная с туалетом, и прачечная. Перед домом был палисадник с цветами, площадка для машины и зона для барбекю, а позади дома — огород, где были все необходимые посадки. Чуть дальше по улице была набережная горной реки и тропа здоровья в парке, а за парком начинался подъём в гору. И вот там было самое интересное — то место я нашла ещё в свой прошлый приезд сюда осенью, пару лет назад, когда мы с Сергеем чуть было не стали близки.

Слева от подъёма отделялась узкая длинная тропинка. Если пройти по ней километра полтора, можно было прийти на обрыв над рекой. Это был пологий участок горы, поросший травой, где мне сразу понравилось сидеть и слушать шум реки внизу. Место было мало популярно, во всяком случае, в те разы, что я там бывала, никто меня не потревожил. И это было классно. И потому меня особенно радовало, что я теперь принадлежу этому месту…

***

На новоселье собралось мало народу. Родителей я оставила в родном городе, много лет назад переехав в Краснодарский край. Друзья были кто где. Кого-то жизнь давно разбросала по разным городам, кто-то остался в моём городе детства, но с самыми близкими связь поддерживалась по соцсетям и мессенджерам.

Коллеги, с которыми я успела подружиться на работе в Краснодаре, теперь усиленно таскали мебель и прочие сумки и мешки, помогая мне обустроиться. Все мы работали в Краснодаре, а я решила жить на два города — тот ещё квест. Поэтому все мои коллеги дружно сели кто на машину, кто — на электричку, и прикатили мне помогать.

Александр и Алина, некогда встретившие друг друга на работе, да пара человек из моего отдела — вот и вся наша команда.

Кроме того, ходили слухи, что в нашем ОВД грядёт сокращение, и я решила присмотреться к Сочи, если меня попросят на выход — чем не вариант поискать что-то здесь, в краю магнолий? С детства хотела жить на берегу моря, а мечты должны сбываться, не так ли?

— Куда пристроить этого красавца? — спросил у меня Александр, неся переноску с котом.

— Давай пока поставим в тенёк, я его потом выпущу, когда всё перетаскаем.

Час спустя, когда вещи были занесены в дом, и на мангале подрумянивался шашлык, а я металась, накрывая на стол и вытаскивая на улицу стулья и табуретки, в железный почтовый ящик возле калитки постучали.

Я подняла глаза и растерялась.

За оградой стоял Сергей и смущенно улыбался.

— Это твой сосед, Ирка? Впусти человека, чего стоишь как вкопанная!

Александр толкнул меня в бок, и наваждение отступило. Я шагнула навстречу, улыбнувшись в ответ.

— Привет. Ты тут в гостях у друзей?

— Привет, Сережа. Нет, не в гостях. Я переехала в этот дом. А ты что здесь делаешь?

— Прикольно. Я здесь живу. Я тоже недавно переехал. Ну как недавно, полгода назад. У жены была давняя мечта жить на земле, в доме, вот и…

— Ясно. А где ваш дом?

— Наискосок, через дом напротив твоего.

— Вот блин.

— Ты не рада? Я рад, что ты здесь. Помнишь, я говорил, что рано или поздно будем соседями?

— Помню. Какие-то двоякие ощущения. Ладно, проехали, это не важно!

— Важно, — он взял меня за запястье и погладил большим пальцем. — Скажи мне.

— Ира, приглашай мужчину к столу, у нас уже всё готово! — раздался голос Алины.

Мужики в подтверждение звякнули ещё пустыми рюмками и подняли вверх шампуры с шашлыками.

— Потом как-нибудь поговорим, сейчас не время.

— Ир, я реально рад. Тут хорошо, вот увидишь. Классные места.

— Здрасьте. Я — Александр, коллега Ирины. А вы?

Сашка не стерпел и вмешался. Защитник. Всегда пытается меня защитить, хоть и влюблен в Алину по самые уши.

— Я Сергей. Мы давно с Ирой знакомы, а теперь вот соседи.

— Что пьёшь, Серега? Ничего, что я так сразу?

— Нормально. А что у вас есть?

— Водочка, коньяк, для баб всякие вина и шампанские, — перечислял Саша, ведя Сергея к столу.

Мне осталось только смириться и закрыть калитку, следуя за ними.

— Не для баб, а для женщин, Саша! Этот сленг используй на работе, а не при дамах! — подала голос Алина.

— Ой, глядите-ка, дама! А ничё, что дама лазает по крышам и заброшкам, периодически стреляет из Макарова и допрашивает всяких отморозков на работе?

Все дружно засмеялись. Верный тон застолью был задан, и стол загудел, поздравляя меня с новым местом жительства, звеня до краёв наполненными рюмками и лязгая вилками по тарелке.

— Ирка, ну ты заморочилась! Достала нормальные тарелки, рюмки, вилки. Можно было одноразовыми обойтись. Чего было искать да распаковывать?

— Зная Иру, она заморочится, но сделает всё по высшему разряду, — подал голос Сергей.

— А вы давно знакомы?

— С детства, — пояснила я.

— О, так вы друзья детства, вот оно что… А я уж было подумал… Больно взгляды тёплые у вас…

Невинная фраза коллеги заставила меня поперхнуться глотком вина, который я только что сделала. Я закашлялась и стала красной, как рак. Мужики переглянулись. Алина сердито посмотрела на виноватого.

Я сквозь кашель просипела:

— Пойду попью воды…

В доме, налив полстакана воды, я уже было поднесла стакан к губам, как краем глаза заметила движение в дверном проеме.

— Ты тоже будешь говорить мне под руку?

— Нет, дорогая, пей спокойно, — Алина усмехнулась и подождала, пока я выпью воду. — Так наш Гена прав, вы не только друзья детства?

Алина была хорошим опером, раскрываемость её дел часто позволяла ей красоваться на стенде отдела, куда помещали фото лучших сотрудников полиции. Врать ей было бесполезно. Своим цепким взглядом она замечала малейшие детали, которые потом складывались в единую картину, словно фрагменты паззла. Может, именно поэтому мы с ней сдружились — потому что были похожи.

— Да, мы не только друзья. Если вкратце, то давным-давно я была в него влюблена, но у нас ничего не вышло, мы расстались. Потом он женился на другой, но мы всё же общаемся и иногда видимся.

— У вас что-то было?

— Нет, — слишком поспешно ответила я, на что Алина вопросительно подняла брови.

Я пояснила:

— Но мы были очень близки к этому. Потом опомнились.

— А почему опомнились?

Я не хотела вдаваться в подробности, потому коротко сказала:

— У него семья. Это, знаешь ли, отрезвляет. Да и смысл в кратковременной интрижке? Рискнуть и потерять всё ради мимолетного удовольствия?

— Некоторым удается. Люди разводятся и женятся снова. Мужчина, бывает, бросает надоевшую жену и женится на любовнице.

— Много ты таких случаев знаешь?

Алина покачала головой.

— Он до сих пор женат?

— Да. И живу я теперь напротив его счастливой семейки, — с сарказмом пробубнила я.

— Попадалово. Но ты справишься, я знаю! Не дрейфь! — она обняла меня за плечи. — Главное, вести себя так, будто тебя это не трогает, типа тебе всё равно. Ты классная, самодостаточная, стильная и уверенная в себе женщина. Ты завидная невеста, дорогая, а он пусть слюни пускает и локти кусает, что женат не на тебе!

— Ты права. Пошли к мужикам, а то сейчас придут сюда, нарушат мой девичий уют.

Мы рассмеялись и вышли к гостям.

Три пары глаз с интересом уставились на меня, гадая, всё ли в порядке, а Сергей смотрел на моего кота, который почему-то был у него на руках и урчал от удовольствия. Я даже позавидовала рыжему.

Наконец он поднял глаза и пояснил:

— Я выпустил твоего котяру из клетки, а то он извёлся в одиночестве. Ты его вообще кормишь? Он у тебя какой-то задохлик!

Я подошла и погладила кота за ушком.

— Кормлю. Но, видно, не в коня корм.

— Наверное, он просто соответствует своей хозяйке и так же строен, несмотря ни на что…

Я мигом покраснела и воровато посмотрела в сторону стола, не увидел ли кто. Мужики поглощали шашлык, Александр хмурился, переводя взгляд с Сергея на меня и обратно, а Алина хитро подмигнула и показала мне большой палец — мол, классный мужик. Да ещё и кошатник.

Я подняла на Сергея глаза и в голове снова включилась привычная сигнальная сирена — опасно, детка, опасно! Беги от него!

Что я и сделала. Забрала кота из его рук и под предлогом, что кота пока нужно закрыть в доме, чтобы не убежал, удалилась в дом.

Когда я вышла спустя 5 минут, Сергей по-шутовски отдал мне честь и скрипнул калиткой. А я растерянно смотрела ему вслед, всё ещё не понимая, что мне делать с этим соседством…

Сергей.40.

Я трус. Стыдно, но трус. Я вновь почувствовал это притяжение, когда увидел её, и решил позорно сбежать, пока она запирала кота в доме.

Я не хотел создавать сплетни вокруг неё, но понимал, что мы привлечём внимание, если я сейчас останусь.

И так кто-то из мужиков сказал, что у нас с ней тёплые взгляды, и она поперхнулась.

Когда она отошла в дом, попить воды, кто-то, кажется Александр, в упор посмотрел на меня, и предупредил:

— Если у тебя хватает мозгов, Сергей, то не лезь к ней под юбку, понял?

Я опешил от такого лихого наезда, но ответил так же жёстко:

— Я женат!

— Тем более, — продолжил он. — Девчонка и так взвалила на себя кучу всего, ей еще переживаний от несчастной любви не хватало! Мы с парнями помогаем, как можем, но и ты ей сложности не создавай! Я усёк, как ты на неё смотришь!

— А что, какие-то проблемы?

— Проблемы будут у тебя, если полезешь к ней. Она живёт в Краснодаре, а тут купила дом, и теперь мало того, что ипотеку платить, пока ту хату не продаст, так ещё и тут стройки — капец! Там внутри — простая хибара, всё надо менять! Это не жилье для женщины без мужика, тут мужские руки нужны, а мы все в Краснодаре. Вот и будет она мотаться туда-сюда между двумя городами, по выходным, и всё сама делать… Думаешь, так просто бабе одной без мужика жить?

— Непросто, наверное, тут согласен. У неё нет никого?

— Нет, она одна.

— У нас в отделе ни на кого не смотрит, а уж у нас есть не женатые… — подал голос тот самый Гена, который говорил о теплоте наших взглядов.

Я хотел было ещё спросить, почему тогда она не переводится сюда, в Сочи, и зачем тогда купила тут дом, если работа у неё там, но не успел. Ира показалась на выходе из дома, и я, отсалютовав и не дожидаясь, пока она подойдёт, отпер калитку и двинулся в сторону своего дома.

Я уже знал ответ на свой вопрос.

***

Сергей.41.

Жена ушла, и я по обыкновению пошёл на кухню, попить чаю. Возле дверей зала моё внимание привлёк какой-то звук, я даже не сразу понял, что это. Но через секунду до меня дошло, и я остановился как вкопанный.

Звук шёл из зала, это была Ира, и она стонала.

Любопытство взяло верх, и, стараясь не шуметь, я приоткрыл дверь. Я хотел убедиться, что мой слух меня не подвёл.

Она ещё спала, лёжа на боку. Одеяло сползло с плеча, и взору открылась простая чёрная майка, видимо, пижама. Обычная — хлопковая, свободная, без кружев, на тонких лямках. Одна лямка упала, обнажив плечо и часть груди, даже, я бы сказал, большую ее часть. Ещё пара сантиметров — и грудь была бы видна полностью. Я тихо выдохнул, стараясь не разбудить ее, хотя сам готов был застонать в голос от этой картины. Как она была прекрасна! Желание засвербило в паху моментально и утренний стояк, который уже было прошёл, вновь напомнил о себе — мол, рано, рано, еще не время сдаваться.

Разум подсказывал выйти и все же пойти за чаем, но, блин, какой тут чай! Как заворожённый, я смотрел на неё и не мог оторваться. Странно, никогда не ловил себя на подглядывании, но сейчас…

Её губы были приоткрыты, а дыхание становилось более частым. Ей снилось что-то, что её не на шутку завело — в этом не было сомнений! Она ещё раз застонала — гортанно, глухо, подтянула колени к животу, и я заметил, как она сжала пальчики на ступнях, не прикрытых одеялом. На мгновение она уткнулась лицом в подушку, а потом повернулась на спину и прогнулась. Её тело сотрясала мелкая дрожь, потом крупнее, и потом совсем сильный толчок, во время которого она сжала руками одеяло и стала жадно хватать ртом воздух. Нифига себе!

Я был в шоке. Я впервые видел оргазм со стороны, это, несомненно, был он. Невероятно. Супер. Какая, оказывается, Тимофеева горячая штучка! Всё бы отдал, чтобы испытать её оргазм на себе. Член стал каменным и болезненным, хотелось только одного — раздеть её прямо сейчас и войти, сильно, резко, чтобы её оргазм продолжился. Я слышал, женщины с такими яркими оргазмами способны их испытывать по несколько раз, если правильно всё сделать…

Чтобы унять бесов, сунул руки в карманы шорт и поправил стояк. Как оказалось, вовремя.

Она застонала вновь, на этот раз по-другому, скорее досадно, и положила руку себе на лоб вполне осознанным движением. Проснулась? Всё, представление окончено? Чёрт, а так хотелось продолжить…

Внезапно она открыла глаза и, будто почувствовав моё присутствие, нахмурилась и повернула голову в мою сторону. Но тут же морщинки разгладились, хмурое выражение ушло, и она улыбнулась.

— Привет. Ты что тут делаешь?

В её тоне не было игривости или, напротив, неловкости. Она не догадывалась, что я видел её!

Я решил быть откровенным:

— Вообще хотел чаю попить, но ты тут так стонала, что я заинтересовался и заглянул.

Она на минуту прикрыла глаза рукой и честно, бесхитростно и совершенно серьёзно сказала:

— Трудно обходиться без секса. Он мне снится. И меня ломает…Я сильно шумела?

— Да нет.

— Не кричала, надеюсь?

— Нет, — удивлённо моргнул я. — А можешь?

Она молча посмотрела на меня, затем отвела взгляд и рассмеялась.

— А чайник горячий?

Чайник? Ах, она про чайник на кухне? Да, он горячий, но, определённо, тут есть нечто горячее и десяти таких чайников…

Даже сказав уже с десяток фраз с Ирой, я не мог успокоиться и перестать её хотеть. Не мог связно мыслить. Не мог заставить себя смотреть ей в глаза или в лоб, в общем, куда-то помимо ее плечей, рук, груди и этих розовых пальчиков на ногах с каким-то блестящим лаком.

Я как заворожённый смотрел на её губы, и, хотя теперь они были сомкнуты, дико хотел, чтобы они снова издавали такие чудесные звуки.

Вообще, меня очень заводили звуки, которые женщины издавали в постели, будь то стон или шум дыхания. Чёрт, да любое слово, сказанное в состоянии возбуждения, обладало особой магией, пробуждавшей какие-то первобытные инстинкты. А женщины, которые были раскованными, страстными — это был джекпот. Все мужики о таких мечтают, и я не исключение.

И потому, увидев Иру, метавшуюся на кровати, я уже мысленно представил её под собой.

Конечно, в этом смысле я представлял её и раньше, мечтал о ней, хотел её, но только сейчас картинка дополнилась и стала будто бы живой и яркой. Мечта обрела реальные очертания. Мечта стала ближе. Как никогда ближе.

Я никогда не понимал выражение — «потерять голову». До сих пор. Потерять голову из-за какой-то бабы? Да ладно, вы шутите? Как это возможно? Ну, подумаешь, стройняшка, красавица, ну, допустим, гормоны взыграли, захотел. Но чтоб голову потерять? Это не про меня.

Да и ещё чтоб изменить? Какими бы ни были отношения с женой, она же моя жена, носит мою фамилию, родила мне, фигурой пожертвовала… Опять же, кормит меня, дом — такой уют тут создала, а я — изменять?!? Не так меня воспитывали. Я, конечно, бываю порой редкостным ослом, но чтоб изменять? Не, не моё.

Так я думал до сего дня. И сейчас стоял и охреневал. Моё сознание переворачивалось, вся моя броня трещала по швам, моя совесть тихонько засела где-то на краю мозга и жалобно пищала, как маленькая комнатная собачка. А Ира не знала. Ничего не подозревала о произошедшей со мной перемене. Ничего не делала. Ни во что не играла. Казалось, ей вообще не было дела ни до меня с моим стояком, ни до моего сознания…

— Серёж, ау! Я спросила, чайник горячий?

— А? Чайник? Да, горячий, недавно закипел, — поспешил ответить я, стряхнув с себя оцепенение.

— Тогда надо вставать и идти пить чай, — бодро сказала Ира и откинула одеяло.

Я даже и не подумал отвернуться. Она посмотрела на меня, и, поняв, что я не выйду и не отвернусь, усмехнулась и нарочито медленно спустила ноги с кровати, продемонстрировав мне свои стройные ножки в коротких пижамных шортиках. Сначала поставила на пол одну ногу. Потом другую. Ну «Основной инстинкт», твою же мать!

Решил подыграть:

— Тебе надо любовника заводить.

— Заводить? — почему-то переспросила она и вдела руки в рукава халата. — Нет уж!

— Почему?

— Я надеюсь, когда у меня будет любовник, мне не придётся его заводить, и он будет уже меня хотеть. Заранее, ещё до встречи, чтобы мне не пришлось напрягаться и соблазнять его. Заводить, как ты говоришь. Я чертовски ленива, — коротко рассмеялась она и прошла мимо меня на кухню, по пути завязывая пояс.

Благоразумнее было бы не идти на кухню, а пойти куда-то в другое место. В душ, например. В холодный.

Но я шёл за ней, ещё не понимая, куда это нас заведёт, и заведёт ли вообще, и как потом жить дальше, но четко сознавая, что мне это нужно. Что она мне нужна. Что она — моя женщина, созданная специально для меня. По моей мерке.

И что я пойду хоть на край света, чтобы доказать ей это.

Ирина. 40.

Мы сидели на кухне на вполне приличном расстоянии — нас разделяла пустая табуретка. Так себе преграда, конечно. Но, видимо, Сергею так было спокойнее, раз он сел не на соседнее место, а через одно.

Похоже, моё присутствие в их доме напрягало всех. Можно подумать, меня оно не напрягало. Надо было выдержать всего лишь 2 дурацких, трудных, жестоких дня, пока у меня в доме заливали пол.

И вот теперь я смотрела, каким взглядом мужчина окинул мой наряд и сел через место, и откровенно потешалась.

На мне была пижама и халат из чёрного хлопка. Ничего прозрачного, кружевного, но, видимо, смотрелось интересно, поскольку он первым делом заглянул мне в декольте, и только потом — в глаза.

Наблюдая, как я налила в кружку кофе и села, Сергей недоуменно спросил:

— Это весь твой завтрак? Кофе?

— Обычно мой завтрак состоит не только из кофе, если ты переживаешь за моё здоровье.

— Конечно, переживаю. Надо нормально есть, а то станешь доходягой и свалишься в первую же канаву.

— Спасибо, мне очень помогла сейчас твоя вера в мои силы, — саркастически заметила я и встала, развернувшись к окну.

— Извини. Что-то не то сказал, да?

— Всё нормально, — я мотнула головой и села обратно, откинувшись на спинку стула и беспардонно положив ноги на разделявшую нас табуретку.

Полы халата разъехались, обнажив ноги, и я поставила кружку на стол, чтобы поправить халат.

Он взглянул на мои ноги и спросил:

— Зачем ты красишь ногти на ногах, сейчас ведь зима?

Молодец, наблюдательный.

— Я хочу быть красивой в любое время года, — я с деланным безразличием пожала плечами.

Ну а ещё, вдруг в моей постели окажется мужчина, а я не ухоженная?

Вслух сказала иначе:

— Ну и, вдруг в моей френдзоне окажется мужчина, а я не ухоженная?

— Думаешь, мужику будет интересен твой маникюр?

— Маникюр — это на руках, Серёж, на ногах — это педикюр.

— Да какая разница! Меня бы ноги женщины интересовали только в том случае, если бы были закинуты на меня.

— Фу, как грубо! — сказала я и всё же рассмеялась.

— Это не грубо, это нормально. Я ж мужик!

— Я не сомневаюсь. Слышала ночью, — усмехнулась я.

Сергей смутился:

— Ты слышала нас с женой?!?

— Да, но больше тебя, чем её.

— Блин… Как-то неловко вышло.

— Не парься, ты же в своём доме. А я гость, никто, я должна сидеть и не вякать, радоваться, что приютили. Ну и потом — один-один!

Он понял мою реплику правильно и засмеялся в ответ.

А я не радовалась, что меня приютили. Я не могла. Я слышала их ночью. Это было выше моих сил. Я полночи проворочалась, не в силах уснуть, а когда, наконец, заснула, мне приснилось то, что я слышала. Только под ним была я, а не она.

А потом, утром, его жена громко кипятила чайник, хлопала дверьми, собирала сына Федю и гремела ключами, выпроваживая ребёнка в школу и собираясь на работу. Наконец, двери закрылись, и стало тихо. И потом вдруг я провалилась в короткий, беспокойный, какой-то сумасшедший эротический сон. Куда сильнее по ощущениям, чем тот, первый…

Проснулась, тяжело дыша, ощущая липкую влагу в своих трусиках и понимая, что испытала оргазм не только во сне, но и наяву — тело гудело и вибрировало, будто после марафона.

И мысленно чертыхнулась, вдруг увидев Сергея в дверях…

Он продолжил:

— Почему же сразу — никто?

— Ну а кто?

Он отвёл взгляд, собираясь с мыслями. Потом повернул лицо ко мне и вдруг спросил, положив руку мне на лодыжку:

— Хочешь, приготовлю тебе завтрак?

Я поперхнулась кофе и закашлялась.

Сергей похлопал меня по спине, я встала и сделала шаг по направлению к раковине. Остатки кофе меня уже не интересовали. Он тоже встал и придержал меня за руку, не дав мне отойти. Мы были совсем близко. Табуретка уже не мешала, сонливость как рукой сняло. Я могла бы легко коснуться рукой его лица или обнять, я могла бы сделать ещё один крохотный шаг и стоять к нему вплотную, и он, казалось, не возражал бы.

Наверное, целую вечность мы смотрели друг на друга. Что-то томное, невысказанное, волнующее витало в воздухе. Становилось сложнее дышать, будто стало меньше кислорода.

Он опустил взгляд на мои губы, и я испугалась.

Я смалодушничала.

Беги от него детка, беги, опасно!

— Я поем в городе, — тихо прошептала я и сделала шаг к раковине.

— Уверена?

Вопрос был задан с паузой, когда я была уже в дверях кухни.

Словно мне давался последний шанс передумать.

…Ну и передумала бы я, и что? Что дальше? Это всего лишь завтрак. Завтрак с человеком, который высмеивает любое проявление романтики, потому что считает это не мужественным. С человеком, который не смотрит мелодрамы и прочее бабское кино не потому, что неинтересно, а потому что «я ж мужик, мужики не смотрят сопли». И при этом сам предложил мне завтрак…

С человеком, к которому меня безумно тянет, и главное, ведь его тоже ко мне тянет, я ощущаю это!

Мне от него сносит крышу. Так сильно, как никогда и ни с кем, и это чертовски пугает.

И с каждым разом всё труднее не выдать себя.

И какого фига я решилась на эту авантюру — переехать сюда же, как будто нет других мест, купить этот чёртов дом прямо напротив (хотя кто ж знал?), да ещё и согласиться на его идею пожить у них пару-тройку дней, пока у меня делают наливной пол..?

А прошли только сутки…

Ерунда какая! Ну подумаешь — какие-то эротические сны мне снятся на его диване… и он хочет меня покормить… и смотрит так… по-мужски.

Капец я влипла.

Глава 3. Неизбежности

Не всякая судьба стучится в дверь. Иная врывается без стука.

/Анатолий Рас/

Ирина.41.

— Может, всё же не поедешь домой, а останешься, отпразднуем?

— Нет, ребята, хочу отпраздновать дома. А вам оставляю ключи от квартиры, потом мне закинете. Идёт?

— Дома интереснее, чем с нами, я не понял?!? — подвыпивший Саша так забавно качал права, что я, не выдержав, рассмеялась.

— Там Серёжа, а тут мы, много ты понимаешь!

Алина тоже была навеселе и потому не держала язык за зубами.

Я шикнула на неё, она ойкнула, но было уже поздно. Медленно, но до Саши дошло.

— Тот самый Сергей, который живет напротив тебя? Так у вас с ним шуры-муры?

— Тот самый. И между нами ничего нет!

— Он ведь женат?

— Да, Саш, он женат.

— Но они любят друг друга! — вставила свои три копейки подруга.

— Алина!

— Ир, прости. Но вот скажи, а если бы он не был столь принципиален и изменял бы своей жене, ты бы была с ним?

— Не знаю.

— Погоди-ка. Что-то я вас, баб, не пойму. Ира, вот объясни мне: если тебе мужик изменил, он козёл, подлец и всё такое. Сразу развод и девичья фамилия. А если мужик изменяет кому-то, но с тобой — он не подлец, а сразу «люблю-не могу»?!?

— Да! — одновременно рявкнули мы с Алиной, раздражаясь то ли на свою двуличную сущность, то ли на пьяного Александра, который вытащил эту дилемму на свет божий.

— Не понимаю…Да объясните же!

— Нет, не буду объяснять. Я поеду! Или ещё лучше — полечу. Алин, ты как, соображаешь ещё? Поможешь мне посмотреть билеты?

— Конечно, не вопрос!

— Тогда давай, ты смотри, во сколько есть электричка до Сочи, а я посмотрю самолёт.

Через полчаса я ехала в направлении к аэропорту.

Билеты были чуть дороже, чем на электричку, но мне не хотелось трястись 4 часа в душном вагоне, да и я представила, во что превратится моя форма. К тому же, чего греха таить, я хотела поскорее попасть домой и увидеть Сергея. Мне хотелось разделить с ним свою радость от сдачи выпускного экзамена. Хотя я понимала, что, возможно, вообще его сегодня не увижу, но надежда гнала меня вперёд, к моему маленькому уютному домику.

Конец ознакомительного фрагмента.