Адель, Адольф и Аделина

Татьяна Образцова (2024)

Аделина — та самая богатая стерва, которую по всем законам жанра жизнь непременно должна наказать в конце истории. И, похоже, он уже настал. У мужа новая Большая Светлая любовь, на работе проблемы, и рука все чаще тянется к выпивке. Отчаявшаяся когда-либо увидеть пресловутый свет в конце туннеля, Аделина встречает в собачьем приюте агрессивного безымянного пса. Совершенно неуправляемое, представляющее опасность животное готовят к усыплению, не разрешая посторонним даже приближаться к нему. Находясь на грани полного саморазрушения, героиня совершает один отчаянный поступок за другим и решает… украсть собаку. От автора: Собранные с продажи книги средства будут направлены в приют «Друг» в г. Всеволожск (контакты для адресной помощи вы можете найти в социальных сетях).

Глава 3

Немного придя в себя, Аделина встала с койки и прошлась по палате. Она медленно дошла до окна и облокотилась на подоконник. Голова кружилась, ноги слушались плохо, рука ныла в том месте, где был вставлен катетер. Жалость к себе, казалось, давно достигшая своего пика, вышла на новый уровень. К ней прибавился стыд. Еле заметное отражение в окне показывало Аделине какую-то совершенно незнакомую женщину. Именно так она себя сейчас чувствовала — жалкой тенью прошлой себя.

За окном все было совершенно белым. Сколько она тут пробыла? Почему-то Аделину позабавило, что она не успела поменять резину на зимнюю.

— Какой сегодня день? — спросила она зашедшую в кабинет санитарку.

— Воскресенье, — презрительно хмыкнула та.

— Можно мне домой?

— Никто не держит.

— А вы со всеми больными так разговариваете?

— А ты, милочка, здорова как бык. У меня в твоем возрасте уже двое детишек было, сама поднимала, руками вот этими, а не пила, как дворник, тьфу, — видно было, что присутствие здесь Аделины по такой неуважительной причине раздражает санитарку настолько, что сдерживать себя она не собирается.

Аделина машинально потрогала свои пальцы. Все украшения были на месте.

— Да, что вы обо мне знаете, чтобы судить, — она грустно покачала головой.

— Вот уж обойдусь без слезливых историй. Наслушалась. Белье менять, или домой пойдешь?

— Как врач скажет. Думаю, мне помощь нужна.

— Ну, как определишься, сама тогда и поменяешь, не переломишься, — медсестра фыркнула и бросила чистый комплект на край кровати. — Врач завтра будет. Поздравляю с постановкой на учет!

Эта невероятно доброжелательная женщина напрочь отбила желание остаться еще на целую ночь. Объясняться завтра на работе за опоздание Аделине тоже не хотелось, и она решила поехать домой, привести себя в порядок и… выпить пару бокалов вина.

Аделина аккуратно достала из руки катетер, вызвала такси, взяла свои вещи и спокойно прошла по длинному коридору на выход. Никто не спросил ее, куда она направляется и собирается ли возвращаться. Никому не было до нее дела. Словно невидимка, Аделина вышла через главный вход и каждой клеточкой кожи почувствовала наступившую не по календарю зиму.

Полчаса спустя такси остановилось у шлагбаума. Машина Аделины стояла на том же месте, припорошенная снегом.

В качестве благодарности охраннику Аделина не придумала ничего лучше бутылки дорогого коньяка. Не успела она подойти к посту охраны, как дверь открылась и охранник, улыбаясь, вышел навстречу.

— Как вы? — участливо спросил он.

— Спасибо, нормально, и… это вот вам, Владимир, спасибо еще раз, — Аделина протянула бутылку.

Охранник посмотрел на нее взглядом, полным тревожной жалости.

— У меня дочка вашего возраста, — со вздохом произнес он, — простите, это все не мое дело… жалко просто, когда вот так…

— Спасибо, что вызвали только скорую. И не сказали, что за рулем была. Больше не буду, слово даю.

— Боюсь, не оказал ли я вам медвежью услугу.

— Даю слово! — уверенно повторила Аделина и пошла к своей машине.

Ключи были на месте. Когда она завела автомобиль и подъехала поближе к шлагбауму, Владимир помахал рукой, жестом прося опустить окно.

— Аделина, забыл сказать, ваш муж приезжал. Минут сорок всего побыли и уехали.

“Зачем в мое отсутствие понадобилось приезжать, позлить меня, что ли? Хотя это и его дом тоже, наверное, вещи какие-нибудь свои забирал. Надеюсь, все, — размышляла Аделина, подъезжая к дому. — Следы от машины свежие совсем, недавно уехал, спасибо, господи, что разминулись”.

На барной стойке демонстративно стояли две пустые кофейные чашки. Край одной из них был испачкан помадой.

“Да, вы, сука, издеваетесь!” — Аделина без долгих раздумий кинула обе чашки в мусорное ведро.

Села.

В тишину пустого дома сквозь дорогие трехкамерные стеклопакеты прорвался вой соседской собаки, неожиданно оживив воспоминания о грязном тоскливом приюте и огромной лохматой псине в клетке.

Однако ночь в своем доме, мягкая постель и теплый душ сделали свое дело. На следующий день утром Аделина в приподнятом настроении приехала в офис за полчаса до начала рабочего дня, отдохнувшая и полная энергии. Такие резкие смены настроения наверняка насторожили бы любого близкого человека. Жаль, у Аделины таких не было.

В 11 утра в большой переговорной начиналось совещание. Взяв необходимые бумаги, Аделина направилась по коридору к большим стеклянным дверям, сквозь которые уже издалека было видно, что все собрались и готовы приступать к обсуждениям. Почти у самых дверей кто-то крепко схватил ее под локоть и отдернул в сторону.

— Марк Анатольевич? — удивилась Аделина.

Марк был не просто начальником, он был владельцем огромной строительной фирмы, в которой работала Аделина. Высокий, кареглазый, приятный во всех отношениях мужчина, предмет обожания всей женской половины фирмы, удивительным образом к своим сорока годам ни разу не был женат, однако такие близкие контакты с подчиненными никогда себе не позволял.

— Вам лучше не заходить, — он немного ослабил хватку, но руку не отпустил.

— Я не понимаю. Мы выглядим странно, и на нас все смотрят, — с вызовом сказала Аделина, пытаясь аккуратно, но настойчиво освободиться из его рук.

Из-за стеклянных дверей на них действительно уставились пара десятков человек.

— Аделина, там… там все говорят о вас.

— Значит, самое время зайти и послушать. И отпустите меня уже, — она сделала шаг в сторону двери.

— Вам не понравится.

— Давайте обойдемся без сцен из турецких сериалов. Почему мне нельзя войти и почему обо мне все говорят?

— Требуют вашего увольнения.

— Продолжайте, — холодно сказала Аделина.

Марк опешил. Он слышал, как отзываются о ней последнее время сотрудники, но чаще всего игнорировал доходящие до него слухи. Их с Аделиной редкие беседы, как бы ему ни хотелось каждый раз их хотя бы немного продлить, весь прошедший год ограничивались положенным на стол отчетом, коротким рапортом о проделанной работе и быстрым обсуждением бюджета на следующий квартал.

Аделина — надежный сотрудник. Результат ее работы всегда был настолько хорошо виден, что ни один из отчетов Марк ни разу так и не прочитал. Между ними никогда не возникало разногласий, и это был первый раз, когда он лично смог убедиться в правдивости слухов о ее жесткости, граничащей, по словам коллег, с жестокостью.

Марк знал совсем другую Аделину. Он помнил ее с самого момента приема на работу. Помнил ее убедительные доводы в пользу формирования имиджа компании с помощью благотворительности. Помнил, как у нее горели глаза и как она радовалась первым успехам, первым газетным публикациям, первым хвалебным статьям с упоминаниям названия компании и лично владельца. Помнил, как они веселились, подбирая ему костюм на первое крупное интервью…

А еще он помнил, как она была счастлива в браке. И скольких усилий ему стоило постоянно держать это в уме.

Потом случилось тяжелое расставание с мужем и много связанных с этим событий. На какое-то время у Марка появилась надежда, которая мгновенно угасла. Аделина замкнулась в себе, продолжая исправно выполнять свою работу. Наверное, он один видел, как ей плохо, и только он один чувствовал себя должным сказать то, что сейчас собирался.

— Аделина, нам нужно поговорить и, наверное, не здесь, — Марк кивнул в сторону переговорной, где все продолжали глазеть через стекло.

— Хорошо. Мой кабинет ближе.

Они медленно пошли обратно по коридору. Аделина вдруг почувствовала жуткую слабость.

Закрыв за собой дверь, она предложила Марку присесть, но тот неподвижно замер посередине кабинета, будто статуя.

Из уважения к собеседнику, несмотря на подкашивающиеся ноги, Аделина встала напротив него, слегка облокотившись на край стола.

— Не тяните, пожалуйста, нас там ждут. Или вас ждут.

— В выходные звонили из больницы. Если бы я находился на работе, поверьте, я бы ни за что не дал этой информации расползтись, но, к сожалению, врач оставил сообщение на ресепшен и я был в числе последних, до кого оно дошло.

— Из какой больницы? — Аделина прищурилась и с подозрением посмотрела на Марка.

— Из больницы, в которой вы провели выходные.

В кабинете повисла пауза. Марк пытался подобрать слова, Аделина пыталась остаться в сознании и не сползти на ковер.

— Вам нужна помощь. Помощь специалиста. Врач сказал, что вы представляете угрозу для окружающих и, главное, для себя. — Марк через силу повторил слова “врача”.

— Вы сами понимаете, какой это бред? — прервала его Аделина. — С каких пор врачи звонят на место работы и оставляют сообщения через секретарей? Да никогда в жизни никто в здравом уме бы так не сделал! Это подсудное дело! С каких пор у нас не работает понятие врачебной тайны?

— Я разберусь с этим, — Марк немного помедлил. — Но… это правда или нет? — он с надеждой посмотрел на Аделину. — Может, это чья-то глупая шутка?

— Мне нужно выпить воды.

— Сейчас принесу, — Марк увидел, как краска сходит с лица Аделины, и буквально выбежал из кабинета.

Оставшись одна, она начала лихорадочно соображать. Что происходит и что теперь делать? Судя по лицу Марка, врач рассказал все и со всеми подробностями. Или это был не врач? Да какая разница. Главное — не задавать лишних вопросов. Аделина не хотела, чтобы Марк произносил все это вслух. Как это пережить?

Он был первым, от кого она отстранилась после разрыва с Андреем. Аделина испытывала к Марку слишком теплые чувства сначала для замужней дамы, потом для убитой горем. Она не хотела давать ему ложных надежд, будучи в браке, а потом не хотела использовать его как таблетку. Аделина оказалась не готова ни с кем сближаться, даже в качестве утешения для самой себя. Она просто не могла так поступить с Марком, он ничем это не заслужил. Ему положена хорошая женщина, без проблем, без груза прошлых ошибок.

Марк зашел в кабинет со стаканом и небольшой тарелкой.

— Тут вода, и съешь вот, это поднимет сахар.

Поставив все на стол, он подошел вплотную к Аделине и приложил ладонь к ее лбу.

Она оцепенела. Его лицо, губы, дыхание было так близко. Он стоял на расстоянии согнутой руки. Один маленький шаг, и она окажется у него в объятиях. Все существо Аделины тянулось вперед.

Марк, не в силах сдерживать себя, шагнул первым.

Аделину будто окатили холодной водой.

“Нет”, — сказал ее разум.

— Нет, — повторили губы.

Аделина снова отказалась от единственного, что он мог ей дать, чем мог попробовать исцелить.

От любви.

На лице Марка отразилась странная эмоция, похожая на ту, когда человек старательно пытается скрыть сильную физическую боль. Да, ему было больно.

— Когда мы успели перейти на ты? — постаралась как-то сгладить произошедшее Аделина.

Нечего говорить, сгладила так сгладила.

Стряхнув наваждение, Марк сделал серьезное лицо.

— Аделина, я знаю очень хорошую клинику, там помогут, ты справишься, я верю. Ненадолго, думаю, пары месяцев хватит, чтобы прийти в себя, отдохнуть и избавиться от разрушающей тебя привычки. Я говорю сейчас не как твой начальник. Прошу, нет, умоляю, пойми, мне небезразлично то, что с тобой происходит. Я желаю тебе только добра, — он старался говорить, как можно тише и спокойнее, не отводя взгляда, готовый к любой реакции.

Аделина сползла на пол. Марк не думая сел рядом с ней, прислонившись спиной к письменному столу.

“Скажи, что любишь ее, идиот, скажи, что она стала смыслом твоей жизни, умоляй сильнее, выпроси для себя шанс, попробуй растопить эту ледяную глыбу, образовавшуюся у нее в груди”, — стучало в висках, но он молчал.

Одного “нет”, пожалуй, на сегодня достаточно.

— Ты меня увольняешь? — обреченно спросила Аделина.

— Даю отпуск. Столько, сколько понадобится.

— Остальным что скажешь?

— Ты совсем ничего не замечаешь вокруг себя, да? — Марк вздохнул. — К тебе даже с мелкими вопросами все боятся подойти. Сначала переживали, сочувствовали, потом обозлились. Как есть, так и скажу — уехала поправить здоровье и разобраться в себе, войти, так сказать, в ресурс. Вернешься отдохнувшая, подобревшая, перестанешь на людей кидаться, — он одобрительно улыбнулся и легонько толкнул Аделину плечом, — я буду ждать. Если, хочешь, прямо на этом же месте. И думать о тебе. Постоянно.

— Ты же понимаешь, что я не вернусь в фирму.

Аделина не была готова к таким откровениям. И к потере работы. Чувства могли бы стать лучшим лекарством, но ее компас никак не поворачивался в нужную сторону. Она построила вокруг себя стены и не предусмотрела в них ни одной двери наружу.

— Когда будешь готова, я отвезу тебя в клинику.

— Спасибо, пока хочу немного побыть дома. Я позвоню.

Аделина встала, сделала глоток воды из стакана, взяла пальто и, не собирая вещи и не оглядываясь, пошла в сторону лифта.