Демонический отбор. Захомутать и обезвредить

Татьяна Новикова

Глава 1

— Никакого отбора невест! Живой не дамся!

С этими словами я влетела в кабинет и застыла напротив стола, на котором лежало всего два листа бумаги: запрос о зачислении меня в число претенденток на роль невесты и отцовский ответ.

Папа понимающе кивнул и продолжил выводить «Настоящим выражаю согласие с тем, что моя дочь примет участие в императорском отборе…».

— Моё мнение вообще кого-нибудь волнует? — Я хлопнула себя по колену ладонью. — Мам, хоть ты меня услышь!

Тишина. Мама, стоящая за папиным плечом, даже не посмотрела в мою сторону.

— Я, по-вашему, племенная кобыла, чтобы меня осматривал и ощупывал незнамо кто?!

— Не «незнамо кто», а великий правитель шести земель, — меланхолично поправил отец, поставив в конце письма размашистую подпись. — Ты можешь стать так близка к дворцу, как никто из нас даже помыслить не мог. Супругой самого императора!

— Только через моё хладное тело!

— Организуем, — всё с тем же спокойствием заметил папа, а мама добавила:

— Мы это приглашение не для того выбивали, чтобы ты выпендривалась. Любая бы девушка на твоем месте плакала от счастья.

Но я — не любая. Мне даром не сдалось замужество. Я мечтаю стать дипломированной колдуньей. Но девицы получают самостоятельность от родительской воли только в двадцать лет. Полгода осталось до того дня, как мне выдадут документы, и я уйду от мамы с папой.

А этот отбор портит все планы…

Кто в здравом уме придумал выбирать невесту?! А если мне не понравится предполагаемый жених, если он беззубый и плюгавый как болотный тролль? Это что же получается: я свяжу свою жизнь с человеком, который просто ткнул на меня пальцем?

Кошмар!

— Тори, детка, пойми одну простую истину: мы желаем тебе лучшего. — Отец запечатал письмо, капнул поверх сургуч. — Участие в отборе — единственный шанс на сытое будущее. Если ради этого придется насильно отдать тебя замуж — мне всё равно. Стреножу и притащу на смотрины как ту самую кобылу.

— Но я не хочу!

— Да в кого же ты такая норовистая уродилась? Слышать твоих причитаний не желаю! — Он стукнул по столу кулаком, и мама тотчас положила на отцовское плечо ладонь в успокаивающем жесте. — Всё, свободна. Готовься, собирай вещи, покупай всякие красивые тряпки, чтобы очаровать императора. У тебя нет выбора, поняла? Если откажешься, отправлю тебя в глухую деревню, где выдам замуж за первого встречного. Не хочешь за первого встречного? Тогда дуй на отбор.

Гордо задрав подбородок, я вылетала из кабинета и хлопнула дверью с такой силой, что затряслись стены.

Получается, малой кровью не отделаюсь?

Что ж, решено.

Я сделаю всё, чтобы стать первой, которую исключат с позором из числа претенденток.

Здравствуй, отбор, и прощай.

***

Как понять, что тебя собираются ограбить?

Дверца повозки открывается, и стоящий снаружи человек самого неопрятного вида ласковым тоном просит тебя снять украшения и отдать ему, причем немедленно. Иначе, говорит он, тебя обесчестят, а украшения снимут с хладного тела.

Спасибо за щедрое предложение, но я, пожалуй, откажусь.

Шли третьи сутки и без того унылой поездки. Однотипные леса и поля, и леса, и поля, и леса… Мы ночевали в дрянных постоялых дворах, и дядюшка Том, наш семейный возница, с каждым днем всё сильнее грустнел и всё чаще припоминал свою язву, высокое давление и больную поясницу.

Дядюшка Том, как и я, не сильно жаждал ехать в столицу, но выбора не было. Хозяйский приказ не обсуждается, даже если тебе очень уж не хочется.

Признаться, семеро разбойников, окруживших нашу скромную процессию, меня даже заинтересовали. Хоть какое-то событие за долгие сутки.

— Господа, давайте попробуем договориться. — Дядюшка Том попытался загородить подход ко мне, но разбойник красноречиво намекнул, что лучше помолчать.

Он попросту приставил к горлу мужчины зазубренный, не первой чистоты нож.

— Ща мы договоримся. Миледи, не окажете ли мне честь… — он задумался, видимо, исчерпав весь запас заумных слов. — Выходи, короче.

О, сама любезность.

Возможно, если б моё детство, как у каждой уважающей себя девицы, прошло за вышиванием и светскими приемами, меня бы и испугало такое знакомство. Но я росла со старшим братом, который связал жизнь с полицией. Он тренировал на мне захваты и удары. Он ходил на патрули, а я всегда ошивалась неподалеку. Он оформлял протоколы на пойманных бандитов, а я играла под столом уликами.

Отец сколько угодно мог убеждать меня в необходимости выйти замуж, но я мечтаю стать магом правосудия. Это не обсуждается.

Разумеется, Стэн обучил меня некоторым боевым заклинаниям. Например, магическому хлысту. Удобная штука, энергии затрачивает мало, зато эффект моментальный.

Глава разбойников отшатнулся, когда серебристая лента, скользнувшая из-под моих пальцев, щелкнула его по носу.

— Ведьма… — ахнул один из его приспешников.

Говорю же, эффект не заставляет себя ждать.

Это в столице к магам относятся благоговейно, а до провинций модные тенденции ещё не дошли, наших колдунов ещё недавно сжигали на очистительных кострах. Сейчас уже не сжигают, но всячески сторонятся.

Особенно — женщин.

Кто знает, какие бесы водятся в наших симпатичных головках?

Разбойники побежали кто куда, врассыпную, кинулись прочь, едва ли не дрожа от страха. Знали б они, что мои способности ограничиваются двумя-тремя простенькими чарами…

— Всё хорошо? — спросила я дядюшку Тома, который привалился к повозке и тяжело дышал.

Он слабо кивнул, потирая правый бок. Опять, видимо, вспомнилась неутихающая язва.

— Постойте. Госпожа, у вас рога, — внезапно кашлянул возница и на всякий случай попятился.

— Так быстро? А ещё замуж выйти не успела, — пошутила я, а затем додумалась пощупать себя за голову.

Ой, и правда.

Рога.

Что ж, с кем не бывает. Со мной точно бывало.

Когда они появились впервые, мы с братом практиковали заклинание левитации. Простенькое, чтобы переносить предметы на небольшое расстояние. Но я, видимо, так перенапряглась с непривычки, что…

М-да, что за неудачница. У кого еще от перенапряжения растут рога?

Брат строго-настрого запретил рассказывать родителям.

— Ты необычная, малышка, — Стэн потрепал меня по макушке, — но твоя особенность может дорогого тебе стоить. Магов боятся. Представь, что они захотят сделать с тобой, если поймут, какая ты?

С тех пор рога изредка появлялись, когда я колдовала, но обычно исчезали спустя несколько секунд. Брат искал в волшебных талмудах хоть что-нибудь про них, но в книгах о таком не писали. Одно было понятно: у нормальных колдуний на голове не вырастают заостренные отростки длиной в пять сантиметров.

Из чего следует два вывода. Первый: я — колдунья ненормальная. Второй: лучше никому не знать о моей маленькой изюминке.

Есть и есть. Ну и что такого? Жить не мешают, голова от них не болит, магичу редко, поэтому шанс, что их кто-то увидит, минимален. Вот стану свободной от отцовского слова, тогда всё и разузнаю.

Хм. Кажется, разбойники испугались не хлыста, а дополнения в виде рогатого чудовища.

Ох, демон всемогущий!

— Дядюшка Том, — позвала возницу, который начал неистово креститься. — Не переживайте, это всего лишь побочный эффект магии. Они сейчас исчезнут.

— Так было всегда? — спросил он осторожно и приблизился к моей макушке, словно собирался попробовать на зубок. — Отец знает?

— Ага, — радостно соврала я. — Конечно же, знает! Ну, о чем вы? Не волнуйтесь так, с вашим давлением противопоказано нервничать. Как думаете, император вообще красивый? — спешно перевела тему. — Стоит он того?

Дядюшка Том развел руками.

— Скорее всего.

— А чего тогда ищет невесту нетрадиционным способом?

— Может, глаза разбегаются, выбрать не может? — усмехнулся мужчина и добавил: — Ладно, хватит болтать. Ехать надо, и так от срока отстаем. Нас по головке не погладят, коль опоздаем.

Я уселась обратно в повозку и, укутавшись в шаль, теребила висящий на шее кулон в форме буквы «V». Простенькая безделушка, которую подарил Стэн перед тем, как уехать в столицу на службу в императорскую полицию.

Может быть, нам с братом суждено встретиться? Сколько я его не видела? Года два. Сначала он ещё писал, а потом стал отписываться коротко: «всё нормально» или «рассказать не о чем». Нашими делами не интересовался. Отец на материнские обиды сказал:

— Нечего слезы лить. Зазнался мальчишка в своей Иллиде, вот пусть и живет там. Мы ему не нужны, а он нам — тем более.

С тех пор разговоры про Стэна хоть и не запрещались, но сопровождались недовольными замечаниями со стороны папы. Было видно, что он тоже расстроен, но мужская принципиальность мешала признать это. Легче ведь просто отказаться от ребенка, чем написать:

«Мне тебя не хватает, сынок».

Ладно. Если встретимся с Стэном, я ему по голове настучу и заставлю тотчас поехать в гости к родителям. Ничего, не переломится.

Рога исчезли минут через пять. Что-то долго они в этот раз.

Оставшиеся дни прошли без приключений, а на седьмые сутки мы въехали в Иллиду.

Столица оказалась громкой, многоголосой, неспокойной. Нервной какой-то, словно ужаленная роем пчел. Мельтешил народ, по широким мостовым неслись лошади. Все куда-то спешили, а если кто-то из прохожих зазевался и ступил на ездовую дорогу — извозчики кричали на него, не останавливая коней.

Ой, мамочки.

Наш северный Росстар, в котором проживало всего тридцать тысяч человек, в сравнении с Иллидой казался большой деревней.

Брат и раньше писал, что в первые дни здесь можно сойти с ума от количества людей, но я думала — преувеличивает. Ничего подобного. Даже приуменьшал.

Матушки. Да чего же они все орут?!

Хотелось заткнуть уши пальцами и погрузиться в привычную тишину.

Повсюду искрило от переизбытка магии. Ею напитывались фонари, она шумела в трубах.

Тут даже были высотные дома! По-настоящему высотные, этажей в десять! Выложенные из серого камня, с кучей окон. Обалдеть!

Я про такие слышала, но даже подумать не могла, что это не выдумки. А на чем же они держатся? Почему не падают от порывов ветра? Тоже из-за волшебства, что ли?

Дядюшка Том остановился перед одним из постоялых дворов, чтобы переночевать там, отмыться да переодеться в подобающую ситуации одежду. Могли б заявиться во дворец как есть, немытые, замыленные — но отец в этом вопросе был категоричен.

— Не позорьте меня перед императором, денег не жалейте, всё должно пройти безукоризненно, — сказал он, отсыпая в кошель монеты и вручая тот дядюшке Тому.

Мне не доверял, думая, что я спущу всю сумму на безделушки.

Ну, почти угадал.

Я бы спустила на какие-нибудь магические штуковины или учебники, или новомодные механизмы типа наручных часов, которые без всякой магии умели отсчитывать время.

Нас поселили на втором этаже, и кровать, стоящая в моей комнате, была так велика, что не обхватить руками. Это зачем такая громадина нужна? Явно не ради сна.

Разве что втроем спать… или вчетвером.

Поговаривают, столичные ловеласы и таким не гнушаются.

Я уже засыпала, развалившись по диагонали, когда мою голову обдало жаром. Скрутило огненным обручем.

— Ой… — шепнула я, утыкаясь лицом в подушку.

Легче не стало.

Голова раскалывалась, будто туда всадили два раскаленных штыря.

Хм… два штыря… в тех местах, откуда обычно вырастали рога. Только вот они не доставляли никакого дискомфорта, сейчас же меня ломало на куски. Боль стала нестерпимой, и дико не хватало воздуха. Открытое окно не помогло надышаться.

Я вылетела на улицу, во внутренний двор, ночной и удивительно безмятежный. Хоть в отдалении и доносилась музыка — столица вообще когда-нибудь спит?! — здесь поселилась умиротворяющая тишина.

Ветер подул в лицо, охлаждая горящую кожу, да только боль не утихла, лишь ширилась, наполняя собой каждую клеточку. Невыносимо терпеть.

У меня с собой ни снадобий, ни обезболивающих амулетов.

Выход один: попытать счастье в городе.

Если Иллида бодрствует, может быть, у них есть лавочники, которые трудятся даже по ночам?

Ну а вдруг. Накинув на волосы капюшон, я слиняла с постоялого двора, еще не зная, что той ночью столкнусь с чем-то куда страшнее… и неотвратимее, чем головная боль.