Приют тайных соблазнов

Татьяна Нильсен, 2018

В многолюдном зале ожидания аэропорта в Стамбуле обнаружен труп мужчины. Турецкая полиция выяснила, что он россиянин и должен лететь в Санкт-Петербург. После выполнения необходимых процедур тело отправляют в Россию. Следователь Шапошников со своими коллегами сначала даже не подозревает, со сколькими жестокими убийствами придётся столкнуться, расследуя смерть бизнесмена. Вторая книга о расследовании отдела следователя Сергея Шапошникова.

Глава 2

Она ехала в час по чайной ложке, как всегда, в это время. Улицы города забились машинами, но женщина научилась быть терпеливой, и коротала время в размышлениях и воспоминаниях, иногда удаляясь в далёкое прошлое в своё детство и юность. Это была самая прекрасная пора, когда восприятие жизни виделось празднично, нарядно, чисто и непорочно. Иногда она открывала самые дальние сундуки своей памяти и вспоминала, какие босоножки привозили ей родители из отпуска. С белыми, плетёными ремешками, на сплошной подошве, а потом, когда перешла на первый курс института, мать, протолкавшись в очереди больше пяти часов, принесла красные австрийские сапоги, с длинным голенищем в гармошку из невероятно мягкой кожи. Издалека всплывали ощущения и запахи. Вкус маминого борща и тушёной капусты, аромат первых, настоящих, французских духов «Сикким», которые она купила себе на сэкономленные деньги в небольшом универмаге, аж за двадцать пять рублей! Женщина помнила всё, до мельчайших подробностей. Сейчас она уже большая девочка, ей сорок. Давно сбилась со счёта о количестве разных ароматов, сапог, борщей и босоножек, но ничто не могло сравниться с тем временем, когда она жила в состоянии постоянного душевного комфорта и покоя. Машину выбрала себе сама, не обращая внимания на габариты, цену и престижность марки. Важно было удобство, юркость в городском потоке и надёжность. Она не понимала тех баб, которые раскручивали мужей или любовников на люксовые автомобили, похожие на лакированные корабли. Недоумевала, зачем вытягивать из мужика бесконечное количество ювелирных украшений, бриллиантов и различных драгоценностей. Считала таких дам, даже при муже, содержанками, которые каждую минуту опасаются, что источник благосостояния иссякнет, и они останутся с тем, что награбастали за время, проведённое возле этого источника. Как мусульманская жена, при разводе может покинуть дом только с тем золотом, которое одето на её теле. Она, Маргарита Новоскворецкая, не такая. Она уверенная в себе, красивая, самодостаточная женщина. От неё никогда не уйдёт муж, а на случай развода, имеется брачный контракт. Да она его без трусов оставит! Имелась, правда, одна тайна, но, на то она и тайна, чтобы хранить её от всех. Маргарита периодически поглядывала то на ручные часики, то на светофор. Она опаздывала на встречу. Женщина ругнулась про себя:

«Бестолочь! Прекрасно знаю, что в это время пробки, надо раньше выезжать! — Рита укоряла себя за непредусмотрительность. Сама терпеть не могла, когда опаздывали поставщики, клиенты или партнёры. С собственной персоны то же спрашивала строго: деловая женщина должна успевать везде вовремя, невзирая на то, насколько важной себя считает. — Но ничего, подождёт, — женщина утихомирила разбушевавшуюся совесть. — В конце концов, он догадывается, что получит хороший гонорар».

Благодаря компактной машинке, она ловко лавировала в потоке, ныряла во дворы, проулки, улочки, чтобы миновать автомобильные заторы и наконец-то добралась до нужного места минута в минуту. Рита, хоть и не являлась коренной петербурженкой, однако проживала в этом прекрасном городе уже более двадцати лет. Она не страдала топографическим кретинизмом, поэтому лучше всякого навигатора прикидывала в голове маршрут. И всё же, небольшой аппарат для навигации держала в бардачке, так, на всякий случай.

Оставив машину на парковке, она остановилась у нужной двери. Попасть внутрь подъезда было не так-то просто: у обитателей имелись специальные карточки-ключи, а посетители заранее предупреждали о своём визите. Маргарита пробежалась глазами по длинному списку: приёмная дантиста Шепелева Н.Я. — первый этаж; архитектурное бюро «Ласточка», пошив автомобильных чехлов на заказ — второй этаж; туристическое бюро «Соната»; адвокат Синицын П.В. — третий этаж. Дальше этот список она просматривать не стала — нашла, того, к кому так торопилась. Пальчиком с аккуратным маникюром нажала кнопку звонка рядом с фамилией Синицын. Через минуту, без лишних вопросов замок с электрическим жужжанием заглотил запор. На третьем этаже, возле распахнутой двери её уже ждала молоденькая, улыбчивая секретарша, предложила немного подождать и выпить кофе, пока адвокат не освободиться. На кофе визитёрша согласилась сразу, потому, что в комнате витал чудесный аромат настоящей колумбийской арабики, а уж она-то знала в этом толк. Пока девушка готовила напиток, Маргарита осмотрелась. В приёмной не увидела ни одной лишней вещи, всё по-деловому, с минимальными развлечениями для глаза. Только на белых стенах пара картин самодеятельных импрессионистов, да несколько журналов «GEO» с пёстрыми обложками на низком столике. Она первый раз встречалась с этим адвокатом, даже не знала, что означают инициалы П.В. Да и вообще до этого Маргарита никогда не обращалась к услугам адвокатов. Но сейчас возникла необходимость, эта необходимость зрела больше года, и наконец, готова была упасть ньютоновским яблоком и ударить по голове, а проблем она допустить не могла! Окольными путями и по отзывам в интернете нашла этого то ли мужика, то ли парня, то ли старика, короче Синицына П.В. Обращаться к знакомым за рекомендациями женщина не желала, вообще старалась не пускать в свою жизнь посторонних и даже подругам не открывалась полностью — по опыту знала, женская дружба завистлива и не прочна. Чашки кофе хватило как раз на время ожидания. Милая секретарша услужливо пригласила пройти в кабинет.

— Маргарита Новоскворецкая, — представилась женщина с порога, и стремительно подойдя к столу, присела на краешек стула напротив. Потом, спохватившись, добавила. — Мы договаривались с вами о встрече.

Адвокат привстал услужливо:

— Да, да, присаживайтесь, — он снял очки и протянул большую, крепкую руку. — Павел Валентинович.

Пока вели беседу, рассматривали друг друга с тайным интересом. Адвокат даже захотел рассмеяться в какой-то момент от мысли:

«Вы привлекательны, я чертовски привлекателен»!

Женщина действительно вроде не в его вкусе — он предпочитал маленьких блондинок с пухлыми губками, а перед ним сидела высокая, стройная брюнетка с умным, ироничным взглядом. И всё же неожиданно оказалось, что это абсолютно его женщина. Такая простая мысль юркнула и очень ясно поселилась в его голове. Он не влюбился, не увлёкся, просто ещё не успел классифицировать это чувство, лишь констатировал факт. Она была настоящей, смотрела на него ясно и прямо, говорила искренне и эмоционально. Павел догадывался, что о многом недоговаривает, но это и понятно — первая встреча почти всегда проходит на полуправде. Да и вопрос, с которым она обратилась, оказался банальным. Женщина заподозрила своего мужа, богатого бизнесмена, в измене. Не это причиняло огорчение и напрягало. Из рассказа стало ясно, что они давно чужие друг другу люди. Настораживало то, что муж хитростью и обманом может оставить без средств к существованию.

— И чем я могу вам быть полезным в этой ситуации?

— Понимаете, этот бизнес мы налаживали с ним вместе много лет назад. Вы, вероятно, помните это время огромных, китайских полосатых сумок. Тогда торговали все и всем. Я летала в Турцию, привозила сначала трикотаж, потом добавились золотые украшения, обувь. А когда появились крупные суммы, мы раскрутили норковые шубы, кожаные плащи и куртки. Вскоре открыли несколько торговых точек, а потом и свой торговый дом. Муж наладил связи с турками, а это были уже другие обороты. Туда уходил лес, стройматериалы, уголь, назад воздушными и морскими путями мы получали овощи, фрукты, текстиль. В общем, бизнес постепенно перешёл в крепкие мужские руки, — Маргарита опустила глаза и криво усмехнулась.

Адвокат Синицын прекрасно помнил это смутное время малиновых пиджаков. Тогда он работал в милиции и разгребал вонючую жижу, которая заполнила улицы города, да что города, целой страны. В то время, казалось, все кинулись торговать, заниматься воровством и проституцией. За интеллигентную, честную работу платили копейки, а то и вовсе не выдавали деньги по шесть месяцев. Торгашей прессовали рэкетиры почём зря, без зазрения совести отжимая бизнес. Из-под толстых задниц бывалых директоров предприятий выдёргивали кресла, и в них садили своих, тупоголовых мордоворотов, которые ни бельмеса не понимали в производстве. Синицын прокручивал в голове, что представляет из себя эта мадам Новоскворецкая? На хабалку не смахивала, говорила грамотно, немного эмоционально, жаргонизмы в речи не проскакивали. Одежда дорогая, но без вычурности, косметики минимум, каштановые волосы уложены аккуратно и лишь кольцо на безымянном пальце и серьги с бриллиантами выдавали повышенный достаток. Короче на базарную торгашку не тянула. Вероятно, муж вовремя подсуетился и оградил женщину от общения с блатными и криминальными элементами.

— Что заставило вас усомниться в порядочности мужа? — Павел силой выдернул себя из далёких мыслей. — И, извините, что вас всё-таки больше беспокоит его возможные измены, и, как следствие развод или то, что он уводит из семейного бюджета деньги?

Маргарита посмотрела на него прямо, и он понял, что она давно сформулировала ответы.

— Меня не пугает развод. У нас брачный контракт. Фифти-фифти, пятьдесят на пятьдесят. Если мы расстаёмся, то я забираю половину всего не только имущества, но и бизнеса. То есть, если я возьму положенное мне по закону, то ему практически всё придётся начинать с нуля. Он уже не в том возрасте — ему пятьдесят пять. А если вы думаете, что я страдаю от измен и хочу напакостить из ревности, то уверяю, мы давно чужие люди, живём только в одном, общем доме. Никто из нас не решается сказать первым о том, что лучше для обоих будет разъехаться. Нас ничего не связывает, детей нет. То, что муж изменяет, я догадывалась давно. Это меня не шокирует и не травмирует психику.

Помолчали несколько секунд — Маргарита перевела дух после тирады, адвокат переваривал информацию. Когда он сталкивался с делами семейного характера, всегда вспоминал классика о том, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Он поднял трубку и попросил секретаршу приготовить кофе, а женщина тем временем продолжила:

— Если для всех мы ещё продолжаем играть роль супружеской пары, живём в одном доме, то в бизнесе, всё управление практически перешло мужу. Он заключает сделки, встречается с партнёрами, летает в Турцию по несколько раз в месяц. Меня это устраивало до поры до времени. Нет, я, конечно, не отстранилась от дел — на мне магазин и сетевые поставки. Приходится проверять качество товара, набирать персонал и следить за дисциплиной. И вот на днях, в кабинете, на столе мужа, я случайно обнаружила документы, из которых выяснилось, что с наших счетов снимаются крупные суммы. В это время он находился в Стамбуле. Я позвонила в Турцию и попыталась выяснить, куда уходят немалые средства. Он жутко разозлился и приказал не совать нос не в своё дело. Стало понятно, что меня никто не собирается во что-то посвящать, придётся проявлять инициативу. Так вот, я хочу, чтобы вы выяснили, куда уходят деньги, и что затевает мой муж. Скажу честно, я волнуюсь, что к моменту нашего развода у нас не будет ничего, что можно будет разделить, он выведет все средства на левые счета.

Маргарита оглянулась. Дверь отворилась и в кабинет с разносом вошла секретарша. При виде шефа милая блондинка засветилась счастьем и услужливостью. Да и он был весьма любезен:

— Спасибо Светлана. Сегодня ты свободна. Я сам закрою офис. А чашки уберёшь завтра.

— Тогда до завтра. До свидания.

Девушка улыбнулась, сделала книксен и, прихватив разнос, отправилась к дверям. У Риты в голове мелькнуло, что эту пару связывает нечто большее, нежели деловые отношения. Только секретарша гораздо моложе своего шефа лет на двадцать. Да что говорить, сама-то замуж выходила ей девятнадцать, ему тридцать четыре. Тогда казалось, что она юная, свежая и хрупкая, а он полноватый, опытный и уже серебрятся сединой виски. Это сейчас они сравнялись, время нивелировало возрастные различия, и она уже не та наивная девочка с тонкой шеей. Во всяком случае, иногда Маргарите казалось, что именно она гораздо старше и мудрее. А адвокат симпатичный, руки сильные, тёмные волосы и пронзительные, голубые глаза, кольца на пальце нет, очень может быть, что не женат. Инфантильные барышни обожают таких харизматичных мачо. Понятно, что секретарша Светочка просто тает в его присутствии.

— Так вы хотите узнать, выводит ли муж деньги из бизнеса, и если он это делает, то куда?

Маргарита глубоко ушла в свою задумчивость. Неожиданно вздрогнула от голоса адвоката и только кивнула в знак согласия.

— Положим, я узнаю, и что вы будете делать с этой информацией? — Синицын внимательно следил за реакцией клиентки.

— Я ещё не думала об этом. Всё будет зависеть от того, что за сведения вы раздобудете, — она взяла со стола чистый листок и ручку, — Я запишу всё, что может пригодиться в работе.

Женщина уткнулась в бумагу, а Павел Валентинович продолжал дотошно выспрашивать:

— Почему вы решили обратиться к услугам адвоката? В этом деле может лучше профессионал, частный детектив?

— Вы знаете, я родилась во времена СССР, и воспринимаю таких персонажей типа «частный детектив», только как отчаянных героев из детективов Джеймса Хедли Чейза, — она подняла на него глаза и улыбнулась. — Да не смотрите так! Я не такая уж и старая, просто родители приучили не доверять, кому попало. А про вас много положительных отзывов в интернете.

Павел как-то по-мальчишески смутился, потому что он действительно внимательно рассматривал её.

— Я тоже из совковых времён и Чейзом тоже зачитывался. А в интернете можно всякого понаписать, как хорошего, так и негативного. Но спасибо, что доверились именно мне.

Адвокат хотел сказать гораздо больше, но сдержался. Например, что совсем не считает её старой, а наоборот очень привлекательной и даже красивой, что за окном уже зажглись фонари и он хотел бы пригласить барышню на ужин или, в крайнем случае, проводить до дома. Ещё вечер предстоит пустой и унылый, а в квартире ждёт только старенькая, лохматая кошка Анфиса, а по-простому Фуся. Он пробежался глазами по исписанному размашистым почерком листку, задал несколько уточняющих вопросов и поднялся, чтобы проводить позднюю визитёршу. Уже возле дверей приёмной её сумка задребезжала песней:

«О боже, какой мужчина…»

Павел понял, что это телефон и подумал про себя:

«Фу, как пошло».

Ему не нравилась современная эстрада, забитая одними и теми же лицами, пошлыми песенками, кичливыми, разукрашенными геями и пустоголовыми, сисястыми певичками. Маргарита, казалось, угадала его мысли и полезла в сумочку со словами:

— Сама терпеть не могу музыку такого рода. Вот только с современыми гаджетами я не дружу, совсем в них ничего не понимаю. Песенку установили в салоне, где покупала телефон. Да, слушаю, — наконец-то она поднесла трубку к уху. — Я Маргарита Новоскворецкая.

Она слушала несколько минут, потом отошла от двери и опустилась на стул. Павел увидел, что она как-то моментально съёжилась и поблекла, руки лихорадочно забегали по карманам пиджака, потом сумочки, пока не нашли нужное. Она достала носовой платок. «Как старомодно, — мелькнуло в голове у Павла, — сейчас все носят бумажные салфетки».

А вслух озабоченно спросил:

— С вами всё в порядке?

— Нет не в порядке, — она подняла на него огромные глаза, — Это звонили из полиции. Мой муж умер.

Павел быстро налил стакан воды и протянул женщине. Он испугался, что у дамы начнётся истерика, а он не знал, что надо делать в таких случаях. Но Маргарита старалась держать себя в руках, до неё не в полной мере дошёл смысл происходящего. Она несколькими глотками осушила стакан и глубоко вздохнула:

— Его нашли уже мёртвого в аэропорту Стамбула. Причину смерти устанавливают, но, похоже, что это был сердечный приступ после запоя, — из глаз побежали ручейки слёз, но женщина не всхлипывала, только продолжала рассуждать. — Странно, он никогда не увлекался алкоголем, во всяком случае, запойно не пил. Полицейский сказал, что тело завтра утром доставят из Турции. В обед мне надо появиться на опознании.

Новоскворецкая тяжело поднялась и направилась к дверям.

— Постойте, я вас провожу, — Павел кинулся следом. — Сейчас закрою офис и довезу вас до дома.

— Не волнуйтесь, справлюсь сама. Всё в порядке, я на машине.

— Но вы не можете ехать в таком состоянии.

— Спасибо за заботу, но я хочу побыть одна.

«Может она права, — подумал адвокат и присмирел. — Несмотря на сегодняшние проблемы, они когда-то любили друг друга, раз создали семью».

Ещё он подумал, что в свете последних событий его услуги как адвоката перестают быть актуальными. И Маргарита, как будто вновь угадала его мысли, уже выходя в подъезд, обернулась:

— Наши договорённости остаются в силе. Я позвоню вам позже.

Она быстро вышла, оставив в кабинете лёгкий аромат дорогих духов и одинокий листок на столе. Адвокат потёр подбородок, положил в портфель бумаги, запер кабинет и отправился в пустой дом к кошке Фусе.

Мысли Маргариты находились в дырчатом состоянии, как тонкий, пуховый платок паутинка, вроде как полотно, но через него просачивается ветер и дождь. Она, то вспоминала прошлое, то размышляла над настоящим. Всё переплелось и перепуталось в бестолковой жизни. Женщина всё больше увязала в интригах и ловушках, многие из которых сама и создала. Как же хорошо, когда родители были живы, небо безоблачно высилось, и ярко сияли звёзды. Их не стало, когда она после первого курса гостила дома. До обеда валялась в постели, ела пирожки с капустой, которые с утра пекла мама, варила душистое смородиновое варенье, шелушила горох, читала книги. Идиллию вероломно разрушил пьяный очкарик. Мужик на гружёном самосвале, с бешеной скоростью сжал в гормошку старенький «Москвич». Родители возвращались в город с дачи, везли собранную малину и лук. Так в один день, она лишилась и матери и отца, осталась только бабушка, но Риту домой уже не тянуло. Она часто звонила, справлялась о её здоровье и отправляла бандерольки с конфетами к праздникам. Вот тогда безмятежное существование закончилось, пришлось заботиться о себе самой. Именно в это одинокое время появился он. Любила ли она своего мужа, точно сама не знала. Рита часто и мысленно, и вслух благодарила мужчину. Она остро нуждалась в том, кто беспокоился бы о ней, стал компанией, другом и семьёй. Может это и есть любовь? Однако чувства со временем истратились, истрепались, потеряли красочность и остроту. Так живут многие семьи, и они бы жили долго и счастливо. В какой-то момент мужчина начал врать и изменять. Отношения складывались бы по-другому и если бы у четы случились дети, о которых мечтал муж. Да только Маргарита запретила себе об этом даже думать. Когда их совместная жизнь начала расстраиваться, как старая гармошка, Рита завела роман с фитнес тренером. Молодой, энергичный парень с красивым телом оказался любителем роскошной жизни. Вот к нему она сейчас и ехала по неоновым улицам вечернего Питера. Припарковать автомобиль возле двухэтажного здания из стекла и бетона, оказалось делом непростым, потому что место нашлось кое-как. Парковка была забита дорогими иномарками, как всегда вечером. У многих находилось время для занятий собственным телом только после работы. А вот Маргарита предпочитала посещать фитнес центр в первой половине дня, когда посетителей не так много и тренер мог уделить максимум внимания. Она завела с ним роман как-то незаметно, как будто это само собой вытекало из их совместных занятий спортом. Рита старалась не афишировать интимную сторону их отношений, но на публике иногда пара появлялась вместе. Ей нравилось, что в светской хронике мелькали фотографии, где её сопровождал бодигард с мощным торсом, сильными руками, здоровым румянцем на щеках. Рита не обращала внимания на шушуканья за спиной. Она эффектная, элегантная, богатая женщина не обязана отчитываться ни перед кем, и даже перед мужем, у которого рыльце в пуху. Он, конечно, как каждый собственник, волновался по этому поводу:

— Ты что, завела любовника? — муж возмущённо тряс перед ней свежей газетой.

— Послушай, если я и заведу мужика на стороне, то: во-первых — ты об этом никогда не узнаешь, во-вторых — это лишь фитнес тренер. Парень хорошо смотрится в качестве сопровождения, а тебя никуда не вытянешь, всё время чем-то занят. Лучше ответь, где ты проводишь свободное время, и с какими партнёрами ужинаешь вечерами.

После этих слов он затыкался и не развивал тему, а она продолжала притуплять бдительность:

— Тем более он напоминает тебя молодого. Ты был так же хорош, высокий, статный, большой и сильный.

Муж ухмылялся самодовольно. Вертелся, рассматривая себя в зеркале:

— Я и сейчас ничего, только седины прибавилось, есть немного лишний вес и зрение упало.

А Маргарита искоса поглядывала на него и мысленно ухмылялась:

«Муж мой парень не плохой, только ссытся и глухой».

Она ещё несколько минут посидела в машине, потом вытерла слёзы, припудрила лицо и, пискнув сигнализацией, отправилась в фитнес центр «Атлантида». Она могла бы позвонить и вызвать его к себе, но Рите не хотелось ехать в пустой дом, да и вообще, в эту минуту плохо соображала. Маргарита показала пропуск и поднялась на второй этаж. Тренерская оказалась не запертой, остро пахло потом, кофе, кожей от футбольных мячей и боксёрских перчаток. Она не стала заходить, а прошла сразу в тренажёрный зал. Марго окинула взглядом зал в поисках своего приятеля и усмехнулась — уж она-то знала, сколько сил требует недостижимая, телесная красота. Любители стройных тел упирались, как могли: кто бежал неизвестно куда, кто ехал на велосипеде, кто неистово грёб, кто до пердежа, надсадно тягал штанги. Любовник Дэн лоснился от пота и поигрывал мышцами под майкой, увиваясь возле титястой малолетки. Увидев Маргариту, мигом забыл про подопечную, и легко подскочив, направился к ней. Она, ничего не говоря, повернулась и вышла на улицу, где стояла вечерняя свежесть, и не наблюдалось любопытных взглядов. Любовник вытер пот полотенцем, которое висело на шее, и попытался поцеловать Риту, но она увернулась:

— Перестань, Дэн. От тебя разит потом и ты солёный.

— Я думал, тебя это возбуждает? — хихикнул мачо и перекинул полотенце на шею женщины и притянул к себе.

— О, боже мой, перестань, — снова увернулась Маргарита.

— Что-то случилось? — насторожился парень. Он не любил сюрпризы как хорошие, так и неприятные, предпочитал контролировать возможные действия, происходящие вокруг его персоны.

— Случилось! — сухо отрезала Рита. — Мой муж умер.

— Когда? Где?

— Полицейский сказал позавчера в аэропорту Стамбула. Больше ничего не знаю, завтра поеду на опознание.

— Ничего себе! Позавчера? — парень схватился за голову. — Марго мы влипли! Что теперь делать? А если всё всплывёт?

— Не паникуй. У самой голова идёт кругом. Мне нужна твоя помощь. Поедешь со мной завтра в морг? — Рита посмотрела на любовника с надеждой и мольбой. Она очень нуждалась в поддержке именно сейчас.

— О, вот только без этого. Я вообще покойников боюсь. И нам пока лучше не встречаться, чтобы разговоры не пошли.

— Раньше сплетни и пересуды тебя не пугали, — Маргарита нажала кнопку сигнализации автомобиля и повернулась уходить. Ей стало понятно, что этому хлыщу нравилась только блестящая сторона отношений, а морги, траур, гробы — уж увольте, это не про него.

— Марго, подожди. Как только всё успокоится, мы снова будем вместе, — он схватил её за руку и заглянул в глаза. — Что будет, если обо всём узнает полиция?

— Да не хныч! — ей вдруг стали противны его прикосновения. Женщина брезгливо выдернула руку из солёных, липких лап. — Связалась с тобой, слизняк!

Рита заехала в тихий коттеджный посёлок уже около девяти вечера. Остановилась у высокого крыльца и долго сидела в машине, не решаясь заходить в пустой, мрачный коттедж. Ей хотелось выпить чего-нибудь крепкого, но она отдавала себе отчёт в том, что на одном бокале не остановится и, в конце концов, опьянеет конкретно, потом начнёт себя жалеть и рыдать. Утром нос будет выглядеть, как красная слива, глаза водянистые, и потянется шлейф сивушного амбре. А показывать свои скрытые пороки полиции негоже. Она должна выглядеть безутешной вдовой, торжественной и в то же время убитой горем. Рита даже прикинула, какую шляпку оденет в день похорон, чтобы смотреться элегантно строгой.

«А что, — оправдывала она себя, — я же не маргиналка, чтобы рвать на себе волосы и причитать по-бабьи: «На кого же ты меня покинул!»

***

Следователь районного отделения полиции Шапошников Сергей Николаевич совсем не ладил со своим начальником. Он бы и рад, но терпеть не мог хамоватого, наглого карьериста, который пёр, как танк по головам сослуживцев, по ходу прокалывая очередные дырки на погонах. Серёга и дальше бы сдерживал свои эмоции, но однажды всё-таки не выдержал. Они большой полицейской компанией отмечали очередное звание своего коллеги в небольшом кафе неподалёку от работы. Выпить, конечно, было что, а вот с закуской дело обстояло не очень, поэтому, после трудового дня, с голодухи, нарезались быстро. Языки развязались, травили байки и ржали все громко. Расположились человек пятнадцать мужиков за одним большим столом. Женщин не приглашали и по поводу скабрёзности шуток не парились — главное, чтобы забористо звучало. Свою лепту в увеселении компании решил внести и Шапошников:

— Заподозрил мужик свою жену в измене. Начал рыться в её телефоне, нашёл номер незнакомый под именем Виталик. Спать не может, есть не может, гложет его ревность. Однажды сослался на то, что домой не приедет, мол, уезжает в командировку, а сам шасть в подъезд дома напротив. Уселся возле окна, биноклем запасся. Ждал не долго. Подъезжает к дому иномарка, сразу понял мужик — Виталик это. Красавчик, жопка, как орех, косая сажень в плечах, одно слово Арни Шварцценеггер, да ещё букет цветов и вино в руках. Смотрит мужик, а Виталик в квартиру его вошёл, с женой обнимается, цветы дарит, вино разливает. Тут жена раздеваться начала. Титьки висят, живот дряблый, задница вся целлюлитная. Закрыл мужик глаза руками и покачал головой:

«Елки-палки, как перед Виталиком то неудобно!»

Мужская компания грянула громким ржаньем, и только шеф сидел с тяжёлым недовольным взглядом. Он совсем не разделял веселья, что-то в этом анекдоте его не устраивало, то ли сам оказывался в такой ситуации, то ли жена соответствовала персонажу анекдота. И когда все немного притихли, шеф, ткнув в Шапошникова пальцем, пьяно произнёс:

— Ты придурок!

Серёга не растерялся, решил, что начальник немного перебрал и лучше перевести его слова в шутку. Однако подобное обращение хоть и пьяного шефа, относительно себя считал непозволительным. Шапошников подскочил, уронив стул и, вытянувшись по стойке смирно, отрапортовал:

— Так точно, придурок! Потому что при дураке служу!

Полицейская братия опять покатилась со смеху, а начальник, хоть и был в изрядном подпитии, инцидент этот запомнил, и при любом удобном случае старался насолить подчинённому. Вот и сейчас Серёга совсем не удивился, когда ему поручили расследовать смерть то ли криминальную, то ли от сердечного приступа, то ли спровоцированную медикаментами, в общем, ничего не понятно с этой кончиной. Самое бесперспективное было в этом деле это то, что мужик умер в совершенно неподходящем месте, которое можно было только представить — в аэропорту и не где-нибудь, а за границей в Стамбуле. Мало того, что на место преступления не попасть, потому что никто не будет оплачивать командировку, и смысла в этом посещении никакого нет — всё давным-давно затоптано, вымыто и затоптано сначала. И умудрился же он помереть в таком многолюдном месте. Смерть как-то одиночество уважает, а криминальная особенно, а тут просто театр абсурда. Только аплодисментов покойник не сорвал, скончался тихонько, без кровавого фонтана, не корёжило его, не рвало, никто и не заметил, как душа поднималась к небу. И свидетелей куча, а как умер, никто даже внимания не обратил. Турки молодцы, сделали грамотно всё, что возможно в этой ситуации — опросили свидетелей, запротоколировали, провели вскрытие, определили причину смерти, выяснили, где останавливался в Стамбуле покойник, и завтра отправят тело по месту прописки и последнего проживания — в Санкт-Петербург. И это гора работы за такой короткий срок!

«Молодцы ребята»! — с уважением подумал о турецких коллегах Шапошников. Ещё его порадовало то, что семейная пара, которая обнаружили тело, сейчас находилась в Питере. Он сможет сам с ними поговорить, хотя не был абсолютно уверен, что они скажут что-то больше, чем то, что уже сообщили турецкой полиции. А вдруг?! Перед ним лежали документы, присланные по факсу из Стамбула. — Надо же ещё и на русский перевели! — снова с уважением подумал Шапошников о коллегах. — Наверное, кто-то работает в штате полиции с отличным знанием языка. Такой человек просто необходим, — и тут же усмехнулся, листая бумаги. — Русские с турками прониклись друг к другу такой любовью на почве туризма и торговли, что не разлей вода! Снуют друг к другу в гости, как к себе домой, поэтому конфликты неизбежны опять же от той любви».

За окном опустился прохладный вечер. Полицейский домой не торопился, потому что жена Нина с маленьким сыном лето проводили на даче. Шапошников скучал по ним, на выходные летел на всех порах, с вечера закупая всё, что по телефону наказывала жена. Он не особенно волновался за неё, потому что рядом находились тёща и свекровь. На удивление эти два антогонизма — две сватьи прониклись друг к другу большой дружбой и уважением. В общем, компания сложилась тёплая, женская. Они нянчились с малышом, варили варенье и пекли пироги, вечерами выпивали наливочку из малины и даже пели грустные песни. А однажды, заподозрив старшего Шапошникова в адюльтере (мать Серёги нашла в телефоне мужа неоднозначную переписку), дамы, вооружившись одна скалкой, другая цапнув деревянный молоток для отбивных, решили по-бабски наказать разлучницу. Благо, что за руль с приличной дозой алкоголя ни одна сесть не решилась, а автобусы с дачного посёлка в тёмное время суток не ходили. Потом долго смеялись, потому что «любовницей» оказалась пожилая мать школьного товарища. Друг, уезжая в долгую командировку за рубеж, попросил присмотреть за пожилой женщиной, чаще звонить и иногда подкидывать продукты и лекарства.

В кабинете он сидел один, подперев подбородок здоровым кулачищем. Сергей Николаевич задумался, запечалился, загрустил от воспоминаний, захотелось сесть за общий стол под абажуром, над которым кружат ночные мотыльки, и есть горячие блины. Он вздохнул, потом спохватился и снова уткнулся в бумаги. Ему не совсем были понятны некоторые моменты по вскрытию мужчины, и Сергей несколько раз звонил патологоанатому, чтобы задать уточняющие вопросы. В конце концов, захлопнул папку, выключил в кабинете свет, запер дверь и отправился домой.

Утро выдалось хмурое и дождливое, поэтому проснувшись, Серёга не сразу понял, который час, и когда посмотрел на будильник, то ото сна не осталось и следа. Он кометой носился по комнатам в поисках носков, свежей рубашки, штанов. Потом остановился и глубоко вздохнул, вспомнил своё правило: торопливость только приумножает проблемы, уж лучше лишить себя завтрака и неспешной сигареты, но выглядеть аккуратно, появиться на службе с выбритым лицом и орошённый французским одеколоном. Уж на чём он не экономил, так это на ароматах. Серёга предпочитал продукцию от «Armani» и не просто одеколон за пятьдесят евро, а парфюмерную воду евро этак за двести — триста. Он справедливо считал, что на свою зарплату может позволить раз в год такую роскошь. Ему казалось, что ароматное облако, как аура, каким-то образом ограждает от криминального мира, с которым полицейский сталкивался ежедневно. Он знал, что жена Нина переживает, догадывается, что без пригляда он много курит, плохо, не во время обедает и сидит на работе допоздна. А она разрывается между ребёнком и мужем, между городской квартирой и дачей. И чтобы Нина не волновалась, примерный муж обязательно звонил и отчитывался, что ел, что пил и в какое время завалился спать. Он скучал по ней и сыну, но настаивал, чтобы они проводили лето на свежем воздухе, со свежим, коровьим молоком и с экологически чистыми продуктами.

«Какая-то тоска на душе уже второй день, — подумал про себя полицейский. — Наверное, это из-за этого дурацкого дела. Надо взять себя в руки».

И взял:

— Так расскажу вам всё, что знаю сам, а дальше посмотрим в каком направлении двигаться.

В кабинете каждый за своим столом сидели «соратники по каторге», так Шапошников называл коллег и подчинённых. Один невысокого роста, юркий, чернявый татарин Рафик, второй крупный, красивый парняга Петрищев. Оба слушали внимательно, иногда что-то чиркали в своих блокнотах.

— В аэропорту «Ататюрк», славного города Стамбула уже два дня тому назад, случайно был обнаружен труп некоего Станислава Алексеевича Новоскворецкого. Пятьдесят пять лет, проживает в Санкт-Петербурге, женат на Маргарите Новоскворецкой. При нём находился небольшой портфель с личными вещами и документами. Их доставят сегодня в Пулково вместе с телом. Зарегистрированных в паспорте детей нет. Он спокойно лежал на кушетке в зале ожидания, прикрытый небольшим пляжным полотенцем, и сколько бы он там лежал не известно пока, наверное, службы безопасности аэропорта не обратили внимания, или пока бы не завонял. Вот только одна дама, прошу учесть, что она русская, решила сделать замечание, что, мол, ничего себе вы тут разлеглись, а людям даже присесть негде. Самое интересное, что ни одному иностранцу такое в голову не пришло, зал ожидания битком, народ сидит кто где, на корточках, на полу, но все же толерантные, помалкивают. А вот русская его тронула, тут мёртвая, уже синяя рука сползла и упала перед её носом. Дамочка, заподозрила неладное, и позвала мужа. Они вызвали сначала службу безопасности аэропорта, потом приехала городская полиция. К тому моменту мужчина был мёртв два с половиной часа.

— Ничего себе, — подал реплику Петрищев. — Два дня назад мужик скончался, а турки его уже спроваживают. Лихо.

— Вот именно. Новоскворецкий скончался так сказать почти на границе, если бы он прошёл пятьсот метров и попал в салон самолёта, то оказался бы под юрисдикцией России. У турков своих проблем хватает, поэтому разбираться с трупом они милостиво дозволили нам, уважаемые коллеги. Тем более, много вопросов о причине смерти, — Шапошников достал из стола документы. — Полиция Турции прислала по факсу отчёт патологоанатома, протоколы допроса свидетелей, осмотр места происшествия, в общем, сделала всё грамотно и технично.

— А что он криминальный? Не сам от жары или сердечного приступа скончался? — Рафик округлил глаза. — Я просто не представляю, как можно совершить убийство на глазах сотен человек, видеокамер, службы охраны.

— В том-то всё и дело, прямых доказательств, что было совершено убийство нет, только косвенные, — Сергей Николаевич перевернул следующий лист. — В портфеле покойного полиция обнаружила пустую, двухсотграммовую бутылочку из-под виски. Анализы показали, что помимо виски в бутылочке находилась приличная доза амитриптилина. Хочу оговориться — приличная, но не смертельная. Это вполне себе безобидное лекарство антидепрессант, которое прописывают взрослым людям, страдающим от депрессии, у кого психозы и эмоциональные расстройства.

— Безобидных лекарств не бывает, — вклинился Петрищев и, подняв палец, глубокомысленно изрёк. — Парацельс говорил: «Всё есть яд, и всё есть лекарство. Одна только доза делает вещество или ядом, или лекарством».

— Вот именно! Как и у всякого лекарства есть противопоказания, — продолжал Шапошников. — Не буду перечислять, их много, а в нашем случае важно, что в сочетании с алкоголем или после запоя эти пилюли могут привести к летальному исходу.

Рафик ёрзал на стуле от нетерпения:

— Так помер то от чего мужик? От алкоголя или от таблеток, или от того и другого? Турки выяснили это?

— Новоскворецкий скончался от того, что у него было редкое наследственное, генетическое заболевание — непереносимость лактозы. Это значит, что организм не может переваривать лактозу — вид натурального сахара, содержащегося в молоке и молочных продуктах. В привычной жизни это заболевание не приносит особенных проблем, особенно если правильно питаться. Только при этой болезни несколько таблеток амитриптилина вкупе с алкоголем действуют на организм, как яд! Так что добровольно успокаивать свою шизофрению этими препаратами покойник бы не стал! Если, конечно, она у него была эта шизофрения или депрессия, потому что без рецепта врача такое лекарство не купить. А врач, естественно, прежде чем прописать какие-нибудь медикаменты, узнаёт о пациенте всё — переносимость лекарств и наследственные заболевания.

— Получается, что тот, кто подсунул бутылочку с алкоголем Новоскворецкому и есть убийца! — подхватил мысль Петрищев и развёл руками. — Только кто это сделал в Турции, мы выяснить не сможем. Во всяком случае, без помощи иностранных коллег.

— Турки толковые ребята, сейчас ищут место, где останавливался, с кем встречался и чем занимался убитый. Скоро узнаем хоть что-нибудь. Я надеюсь, но не уверен, что они особенно расстараются, потому что нет тела, нет дела.

— Вот смотрите, — Рафик подошёл к окну, уселся на подоконник и закурил. — В каких случаях будет пить пассажир — он или боится летать, или страдает с похмелья. В нашем случае, вероятно второе. Если бы имел страх перед полётом, то алкоголь выпил перед самой отправкой, а здесь мужик приезжает в аэропорт пораньше, опохмеляется и аккуратненько укладывается подремать, буквально на полчасика и видит уже последний сон.

— А что со свидетелями? — к окну так же с сигареткой потянулся Петрищев. — Может кто-то видел, как убийца провожал Новоскворецкого? Может они сидели на пару собутыльничали? Или ещё что-нибудь странное.

— Свидетели есть и они, к нашему облегчению здесь, в Санкт-Петербурге, остановились в отеле «Бельведер» в самом центре города. Турки сняли все координаты и номера телефонов этой пары, так что ты с ними свяжись, — Шапошников протянул листок Рафику. — И по странному стечению обстоятельств эти свидетели муж с женой должны были лететь вместе с покойным в одном самолёте Стамбул — Санкт-Петербург.

— Если они турки, то на каком языке я буду с ними разговаривать? — встревожился полицейский. — Ты же говорил, что труп обнаружила русская.

— Она русская, он турок, но тоже довольно сносно говорит на русском. Это семейная пара, проживают в Анталии, приехали в Санкт-Петербург как туристы.

Шапошников поднялся и присоединился к товарищам. Он любил выкурить первую утреннюю сигарету, запивая крепким кофе, но кофе он ещё не пил, а сигарета была уже пятой, а это перебор — выкурить столько на голодный желудок. Он мысленно запретил себе думать о еде и кофе, лишь обречённо вздохнул, затушил сигарету и вернулся на место.

— Так договорились: Рафик выдёргивай свидетелей, а ты, — Серёга повернулся к Петрищеву, — наводи справки об этом гражданине — чем занимался, какие друзья, родственники, материальное положение, ну ты сам знаешь. А я отправляюсь на опознание в морг, туда уже едет вдова, — он поднялся, сунул в карман сигареты и шагнул к дверям. — Я вызвал её вчера вечером.

Шапошников был по-волчьи голоден. Он глянул на часы — до встречи с Новоскворецкой оставалось меньше часа. Мысленно прикину, сколько займёт дорога до морга с учётом пробок, разговор с патологоанатомом, осмотр вещей покойного и решил, что перекусить хоть что-нибудь он всё-таки успеет. Недалеко от управления, на узкой улочке, он давно облюбовал небольшую забегаловку, где вручную стряпали вареники с творогом, картошкой и капустой. Вот туда Шапошников и направился. Самое интересное, что зал для посетителей сохранил совковый стиль: высокие, круглые столики с общими солонками, никаких стульев и полно голодных студентов вкушающих дымящиеся, белые, политые растопленным маслом и сметаной вареники. Зря он понадеялся, что в заведении не будет гама и толкотни. Потом вспомнил, что забегаловка находится неподалёку от Института лёгкой промышленности, поэтому голодные, возбуждённые абитуриенты в августе это нормальное явление. Но искать другое место уже не стал. Увидев на столах такую вкуснотищу, желудок заурчал жалобно и заунывно. Перечить своему организму он не решился и вскоре уминал, обжигаясь, свои любимые вареники с творогом. Телефон зазвонил, как только удовлетворённый Шапошников сел в машину. Это оказался коллега и приятель из соседнего отделения полиции.

— Сергей Николаевич привет. Власов Иван беспокоит.

— Слышу Вань, привет, — Серёга говорил, прижав трубку к уху, он внимательно наблюдал за движением, выруливая на проспект. — Как поживаешь? Как жена?

— Спасибо. Всё в порядке. Я звоню тебе по одному интересному вопросу. Мне сказали, что ты ведёшь дело мужика, который в Стамбуле помер?

— Ага, мой отдел. А что?

— Я тебя не отвлекаю, а то рассказ получится не короткий?

— Говори. Только быстрее, я как раз на пути в морг, чтобы посмотреть тело, и с женой этого тела поговорить.

— Постараюсь короче. Вчера был убит журналист «Питер ТВ» Вельяминов Захар в своём кабинете. Его обнаружила пара туристов — муж и жена из Турции. Так вот они мне рассказали интересную, но совсем неправдоподобную историю. Короче, ты должен поговорить с ними сам, а если ещё короче, именно эта пара сначала наткнулась на покойника в аэропорту Стамбула, а вскоре на мёртвого журналиста здесь в Питере.

— Похоже, это не просто совпадение, — задумался Шапошников. — Спасибо Ваня за информацию. Я заеду к тебе позже, расскажешь подробности про журналиста, — он отключился, сразу же набрал номер Рафика и без прелюдий приказал. — Раф, надо привезти эту русско-турецкую пару для разговора, как можно скорее. А то они, куда не сунутся, сразу труп! Подробности потом.