Его любимая девочка

Татьяна Михаль, 2021

«Мое сердце готово выломать ребра и выпрыгнуть наружу. Оно бьется с такой силой, что кажется, этот стук слышу не только я, но и Он. Сглатываю и дрожащими, сбитыми в кровь пальцами начинаю расстегивать платье. Оно скользит вниз и падает к моим ногам. Нижнее белье – самое изысканное и приятное телу – красиво сидит на мне, подчеркивая все изгибы и белизну фарфоровой кожи, и я знаю, что сейчас Он мной любуется. Снимаю бюстгальтер и продолжаю смотреть в Его глаза. Выражение лица мужчины не меняется, но глаза… Глаза сверкают довольно и похотливо, когда Он видит мою обнаженную грудь. Бюстгальтер бросаю рядом с платьем и тяну вниз кружевные трусики. Он ничего не говорит, бесстрастно наблюдает. Знаю, что Ему нравится все, что видит сейчас…» ВНИМАНИЕ: В книге присутствуют сцены жестокости и насилия! Особо впечатлительным и лицам с тонкой душевной организацией не рекомендуется читать данную книгу! Присутствуют откровенные постельные сцены! Мат!

Глава 4

Елена

Не помню, как сняла одежду, как наполнилась водой ванна… Я даже пены туда налила. И под воздействием горячей воды и ароматной пены сумела расслабиться. А пока отмокала, думала. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем мои мысли пришли в порядок. И тогда я осознала, что оказалась в ловушке настоящего маньяка — богатого, со связями и неограниченными возможностями. Если буду катать истерики, идти напролом, то не достигну ничего, зато рискую быть убитой. Но не это самое страшное. Он ведь может и покалечить. Страх куда-то исчез. Рассуждала я так, словно все эмоции и чувства заморозились — остался холодный и расчетливый ум. Теперь путь моей мысли был ясен и гладок, тогда как чувства могли бросить меня в ревущее пламя. Я поняла, как нужно себя вести с этим человеком. Я составила первое мнение о нем. Судя по всему, Джанабаев был импульсивным, страстным и увлекающимся. В голову ему может взбрести все, что угодно, и он не станет спрашивать, нравится мне или нет, — он будет поступать в отношении меня, как захочет. Но именно от меня будут зависеть его поступки. Если я хочу избежать катастрофы, то мне следует научиться терпимости. Я понимала, что, оказавшись в самом настоящем плену, не смогу просто так сбежать — у меня ничего не выйдет. А если вдруг и получится, то что толку? За окном я вижу реку и горы и даже отдаленно не могу представить, где нахожусь. Мне необходимо усыпить бдительность Джанабаева, притвориться, что я смирилась со своим положением, начать ему подыгрывать. Правда, от одной мысли, что он будет меня касаться и станет первым моим мужчиной, мне становилось гадко на душе. Не так я хотела провести свой первый раз. И не с таким мужчиной. У меня был просто охрененный выбор: ослушаться Джанабаева, продолжить бунт и в результате, скорее всего, получить страшное наказание, о котором даже думать не хочется, либо подчиниться, и тогда этот урод будет трахать меня, когда ему заблагорассудится. Впрочем, он ведь в любом случае получит свое. Так что, похоже, все-таки у меня нет выбора. Из глаз вдруг потекли предательские слезы, но тут же растворились в ароматной воде. Я прошептала вслух: — Клянусь своей жизнью, что я выберусь отсюда и заставлю тебя, Артур Джанабаев, заплатить! В груди вдруг заныло. Господи, неужели этот кошмар происходит на самом деле и со мной? Ответа я, конечно же, не получила. С тяжелым грузом на сердце я выбралась из воды, смыла пену, насухо вытерлась мягким полотенцем и закуталась в пушистый белый халат, точно моего размера, — он ждал меня на двери. Вернувшись в комнату, обнаружила, что кто-то шустрый привел здесь все в полный порядок. Ничто не указывало на недавний мой бунт и стычку с Джанабаевым. Головная боль почти прошла. После того как приняла ванну, я стала чувствовать себя гораздо лучше. Хотя как сказать… По ощущениям — хотелось удавиться. А лучше удавить этого мерзавца! Только подумать! Он заявил моим родителям, друзьям, в университет и на работу, что я приняла предложение какой-то компании и уехала работать черт знает куда! Неужели кто-то в эту чушь собачью поверит?! Я даже диплом еще не защитила! Обязательно мои родители очень скоро поймут, что дело не чисто, и начнут искать меня. Нельзя, нельзя, Лена, терять надежды! Держись! Но помимо надежды я все-таки и на свои силы буду полагаться. Стану вести себя с Джанабаевым, как и решила: приму вид смиренной рабыни. Пусть тешит себя мыслью, что сломал меня и лишил воли. Ничего… Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я все вынесу и выдержу, каким бы страшным ни оказалось мое пребывание здесь! И обязательно выберусь! Размышляя над своим планом и настраивая себя на нужный лад, я прошла в гардеробную и снова нацепила кружевное белье, будь оно неладно. Затем надела просторную юбку-плиссе темно-синего цвета и белую блузку с короткими рукавами. Одежда была совершенно новая, отглаженная, стильная, очень красивая и… ненавистная мне. Вернулась в комнату и посмотрела на сервированный стол, который в щель между раздвинутыми шторами освещал поток яркого солнца. «Надо же… Солнце выбралось из-за тяжелых туч…» — подумала мрачно. Приблизилась к окну и вздохнула. Вид действительно был прекрасным. Тяжелые свинцовые тучи расступились, открывая путь ярким лучам солнца. Только радости мне это нисколько не добавляло. Да, я успокоилась и немного подумала, но не смирилась с тем фактом, что буду вечной игрушкой в лапах чудовища. Сейчас мне плохо, мерзко на душе и хочется плакать. Хочется зажмурить глаза и перенестись в родительский дом, оказаться в родных и теплых объятиях мамы. Хочется, чтобы и папа обнял меня и сказал: «Лена, все обязательно будет хорошо». Вытерла пальцами новые слезы и тряхнула головой. Не сейчас. Только не сейчас. Думать о родных не надо, иначе я раскисну и весь мой настрой тут же пропадет. Я должна собраться и сыграть отведенную мне роль. Если буду мучить себя мыслями о доме, несправедливости и отчаянии, то никогда не выберусь из этого места. Я вздохнула и, взяв себя в руки, зная, что за мной наблюдают через вновь установленные камеры, села за стол. Он был заставлен ароматной едой в серебряных блюдах, накрытых крышками, тоже похожими на серебряные. По очереди открыла все блюда, положила по чуть-чуть себе на тарелку, которая была такой же роскошной, как и вся посуда, и принялась за обед. Если честно, то еда в меня не лезла, но я заставляла себя есть. Силы мне нужны. Наверное, блюда были вкусными, но я не ощущала ни запаха, ни вкуса. Наевшись, налила из кофейника в маленькую чашечку кофе и снова посмотрела в окно. Вид был такой красивый и спокойный, что возникло чувство, словно я нахожусь в другой стране. Моя вчерашняя жизнь казалась мне сейчас невероятно далекой.

Артур

Вытряхнул из пачки сигарету, зажег и сделал глубокую затяжку. Никотин заполнил легкие, и гнев понемногу начал утихать. Один бог знает, каким титаническим усилием я сдержал своего внутреннего зверя, который желал растерзать мою девочку за ее неподобающее поведение. Но я сдержал себя, потому что понимал: ею движет страх. Незнакомое закрытое место и неясность ситуации могли напугать кого угодно. Надеюсь, что Лена быстро все поняла и осознала свое положение. Она умная девочка, но с характером. И это мне как раз нравится. Да, я хотел бы видеть ее покорность, но в то же время этот нрав щекочет мне нервы и возбуждает инстинкты охотника и укротителя. А такая игра нравится мне гораздо больше. Стряхнул пепел и перевел взгляд на мониторы, которые показывали мою малышку. Улыбнулся, когда увидел, с каким выражением на лице она снова переворачивает вверх дном свою комнату, потом гардеробную, а следом и ванную. Видимо, что-то ищет. Неужели она думает, что я оставил для нее телефон или ноутбук? Наивная девочка. Если снова начнет все крушить, то в этот раз точно получит по попке витамином «Р» [1]. Я усмехнулся, когда она плюхнулась на кровать и со злостью ударила по ней ладошками. — Артур Маркович, — позвал меня начальник охраны, войдя в мой кабинет. — Что у тебя? — спросил небрежно, нехотя отрывая взгляд от своей девочки. — Вашей девушке постоянно звонят ее друзья. Они пишут СМС-сообщения с требованиями дать подробные разъяснения, почему она так неожиданно уехала, — сказал он виновато. Я пожал плечами: — Ну так растолкуйте им. Сделайте видеомонтаж с Еленой и разошлите всем тем, кто еще не угомонился. — Мы так и думали сделать, но сначала хотели получить ваше разрешение, — пояснил он. — Иди и делай. Я снова посмотрел на мониторы. Лена теперь лежала на кровати, свернувшись клубком и обняв колени. Ее тело немного подрагивало. Я нахмурился и приблизил ее изображение. Моя девочка плакала. Я вздохнул и покачал головой. Для всего на этом свете есть определенное место, и все должно быть на своем месте. Лена сейчас находится именно там, где и должна находиться, — в моем доме и рядом со мной. Сделал еще пару затяжек и с остервенением затушил сигарету. Положил ладони на стол и склонился ближе к мониторам, глядя на приближенное лицо своей девочки. Красивая… Даже когда плачет. Сжал руки в кулаки, чувствуя, как накатывает возбуждение. Мне нравилось в Лене все — даже эта хрупкость и ранимость срывали мне крышу. Хотелось прямо сейчас броситься к ней в комнату и попробовать на вкус соль ее слез. Хотелось, чтобы она обняла меня за шею, сказала, что хочет меня, и покорно раздвинула передо мной свои длинные ножки, а потом сказала еще, что я для нее — весь мир. Я тяжело выдохнул и вернул изображение в прежнее состояние. Отвернулся от мониторов и тряхнул головой. Хотел дать ей привыкнуть к новому месту, чтобы дней пять перед ней даже не появляться, но, кажется, погорячился. Моя выдержка не железная. Двух дней, думаю, хватит, чтобы она привыкла. А потом я начну приручать ее. Трудно держать себя в узде, когда вот она — руку протяни и возьми свое. Но пока нельзя. Надел пиджак, сверху пальто и вышел из кабинета. На глаза мне попалась управляющая моим домом — Анна Петровна. Седая, худенькая, маленькая, но с таким характером и волей, что любой мужчина позавидует. — Артур Маркович, вы уже уезжаете? — поинтересовалась она хорошо поставленным голосом. — К ужину вас ждать? — Нет, Анна Петровна, не ждите меня. Я заночую в городе и вернусь через два дня, — сказал ей и спросил: — Моего брата сегодня кормили? — Да, Артур Маркович, сделали, как вы распорядились. Сегодня закончилось его наказание, и мы как следует его накормили, дали воды, а потом вымыли и сменили грязное белье на чистое, — отчиталась женщина. — Правда… — Что еще? — нахмурился я. Терпеть не мог каких-то «но». — Он снова пытался выбраться и в этот раз до самой кости содрал кожу на запястье. Ему удалось освободить одну руку. Мы не стали заковывать пострадавшую руку обратно. Я распорядилась, чтобы приехал ваш личный врач, Марат Львович, и подлечил его. — Почему сразу мне не доложили?! — рявкнул я. Она чуть поклонилась и произнесла: — Простите, если провинилась. Но я решила в тот момент вас не беспокоить, так как вы были заняты Еленой Анатольевной. — Как он сейчас? — спросил более спокойным голосом. — Как всегда, ругается матом и требует вас, — сказала она. — Пусть требует, — хмыкнул я. — Позвони мне, когда Марат Львович его осмотрит. — Как скажете, — сказала она и снова чуть поклонилась. — И еще, — добавил я. — Внимательно смотрите за Еленой Анатольевной, чтобы она ни в чем не нуждалась. Понятно? Я приеду через два дня, и тогда подготовьте ее к ужину. К моему приезду пусть повар приготовит самые лучшие блюда. Все в тот вечер должно быть идеальным, понятно? — Все сделаю, Артур Маркович. Кивнул и ушел. Я всецело доверял своим людям. Они за меня готовы жизнь отдать, если потребуется, никогда не предадут и не сдадут. И это благодаря не только большим деньгам, которые я платил им за молчание, но и благодаря тому, что я для них сделал. И продолжаю иногда. Преданность людей бесценна. Я сел в автомобиль и уехал. Два дня. Как, б**дь, мне продержаться хотя бы день?