Детектив с воробьем. Из цикла «Дилетантские детективы»

Татьяна Мефодьевна Постникова, 2020

В один день жизнь молодой и весьма благополучной девушки изменилась. Людмила попадает в реанимацию, у неё амнезия. Да ещё повсюду ей мерещится страшный нечеловеческий глаз. Что же случилось, и кто виноват в произошедшем? Читайте в новом детективе Т. Постниковой.

Сначала я увидела глаз. Глаз был круглым чёрным и очень блестящим.

— Чирик, — крикнул обладатель глаза.

Кажется, он был чем-то недоволен.

Я не знала, что ему ответить, и поэтому промолчала.

— Чир-р-рик! Чир-р-рик!

Я попыталась подняться…

***

Передо мной маячила жуткая бледно-голубая фигура без лица. Живыми у чудовища были только два глаза. Мне стало страшно от этих, преследовавших меня глаз. Я зажмурилась с такой силой, что моим собственным глазам стало больно.

— Ага, очнулась, наконец. Как ты себя чувствуешь? — Донёсся откуда-то вполне человеческий голос.

Чувствовала я себя плохо. Особенно болела голова. Мне казалось, что она разбита на много кусочков, и каждый из них сильно болит. И боль всех этих кусочков складывалась во что-то совершенно невыносимое.

— Александр Петрович, она пришла в себя!

— Хорошо, сейчас подойду.

Я заставила себя открыть глаза. Откуда-то сбоку приблизилась ещё одна безликая фигура. Я заставила себя присмотреться. Фу-у. Ну, и ничего страшного. Это просто человек. В тёмно-синей хирургической пижаме. А безликим он кажется оттого, что у него на лице медицинская маска! Я, наверно, просто в больнице. Вот только, как я сюда попала? Ничего не помню.

— Деточка, хорошо, что ты пришла в себя. Ты сейчас на аппаратном дыхании, поэтому, не пытайся говорить, всё равно не получится. Но если ты меня понимаешь, просто прикрой глаза.

Я послушно хлопнула глазами.

— Замечательно! — Обрадовался мой собеседник. — Ты помнишь, что с тобой случилось?

Я попыталась пожать плечами, но не уверена, что у меня получилось.

— А как тебя зовут, помнишь?

Ну вот, я и имя своё забыла. Ужас! Что же теперь делать? Мне захотелось плакать.

— Ничего страшного, поспешил успокоить меня врач(?). Я сейчас буду называть тебе разные имена, а ты, если узнаешь своё, опять моргни.

Он принялся медленно и старательно выговаривать:

— Аня… Наташа… Лена… Маша… Катя… Люда…

Я поспешила опустить веки. Ну, конечно же, Люда! Как я могла забыть. Меня так назвали в честь бабушки. Папиной мамы. Людмилы Андреевны Кукушкиной.

— Вот и славно. Теперь, Людочка, отдыхай, набирайся сил. Всё плохое уже позади, и теперь ты будешь просто выздоравливать. А я пока пойду и скажу твоим близким, что ты пришла в себя. А то они очень волнуются.

Он ушёл, а я закрыла глаза. Оказывается, я уже успела очень устать. Как будто не глазами хлопала, а пару часов в спортзале напрягалась. Что же со мной произошло? И почему я ничего не помню? И тут мне показалось, что передо мной опять появился тот жуткий блестящий глаз! Кажется, я попыталась убежать или закричать. Не помню.

***

Маму и папу пустили ко мне на следующий день. Глаза у мамы были красные: наверно, она много плакала. Папа старался держаться молодцом, но выступившим на лысине и висках капельках пота, я поняла, что это ему нелегко.

Мне очень хотелось успокоить их, но говорить я по-прежнему не могла. Честное слово, женщина, лишённая возможности говорить — несчастнейшее создание!

И вообще, я чувствовала себя наполовину окуклившейся гусеницей, из-за множества оплетавших меня трубочек. Жуть! Судя по испуганным маминым глазам всё было ещё хуже, чем я могла себе представить.

Впрочем, ощущать и рассуждать я могла недолго, снова провалившись в какой-то плотный туман.

***

Как выяснилось позже, в этом странном состоянии я провела несколько дней. Иногда, я осознавала, что где-то рядом со мной мама, но по-настоящему отреагировать на это я не могла.

Наконец, врачи решили, что меня можно отключить от аппарата искусственного дыхания. Ко мне вернулся дар речи. Тихо слабо невнятно, но всё же, я теперь могла говорить.

По этому поводу, мама и папа снова пришли ко мне вдвоём. Наконец-то я узнаю что произошло!

— Что со мной случилось? — Спросила я.

— На тебя напали в парке у метро, когда ты возвращалась из института, — ответила мама.

А почему я ехала на метро? Я же обычно езжу в институт на машине. Ах, да, кто-то накануне разбил в моём «Смарте» все стёкла. Ну, надо же, как всё совпало!

— А кто напал?

— Неизвестно. Но вряд ли это был вор. Телефон, деньги — всё на месте, — сказал папа.

— Только обручального кольца нет, — добавила мама.

— А кольцо… Я его сама Тимуру вернула неделю назад.

— Вы поссорились?! — Мама так удивилась, что вскочила и заметалась по тесной палате.

— Мама, мы не поссорились, я его просто видеть больше не могу.

— Но почему ты нам ничего не сказала?

Я хотела ответить, что уже достаточно взрослая, чтобы некоторые вопросы решать самостоятельно, но тут следящий за мной прибор завыл. Тут же прибежала медсестра, прижала к моему лицу дыхательную маску и категорически заявила родителям, чтобы они покинули палату.

Мой папа, крутой бизнес-воротила, которого конкуренты боятся до обморока, и мама, которую и сам папа побаивается, испуганно съёжились и тихо попятились прочь.

***

Болеть скучно. Наверно меня накачали какими-то лекарствами, и головная боль стала не такой сильной, но только, когда я не пыталась повернуть голову или скосить глаза вбок. Двигать руками и ногами я не могла из-за жуткой слабости. Кроме того, ужасно мешали всякие трубочки и липучки, которых на мне оставалось гораздо больше, чем хотелось бы. Оставалось лежать, глядя в потолок, и думать. Возможно, думать при травмах головы тоже не полезно, но не думать я просто не умею.

Итак, меня попытались убить в парке около метро. Если я возвращалась из института, то должна была оказаться в парке часов около шести. Там же народу в это время много! Именно через парк проходит дорожка к новому жилому кварталу и к остановке областных автобусов. Разгар весны, длинные и светлые вечера, хорошая погода. Это, каким же надо быть идиотом, чтобы нападать в таком неудачном месте и в такое время! Но тем не менее, кто-то на меня напал. И весьма результативно, надо признать. Но зачем? Ничего ценного не взяли, следовательно, нападение было совершено не с целью ограбления. А может, нападавший просто не успел меня ограбить. Кто-то его спугнул. Но это можно было предположить заранее, учитывая место и время нападения.

Жаль, что я не помню ни самого нападения, ни того, что случилось непосредственно перед ним. Только этот жуткий блестящий и круглый глаз!

Наверно, вспомнив этот глаз, я разволновалась настолько, что прибор опять взвыл. Тут же прибежали медики, поставили капельницу, да ещё и сделали весьма болезненный укол.

Всё стало погружаться в вязкий туман.

***

Я не знаю, сколько прошло времени, но в палате было полутемно — горела только дежурная лампа. Я снова постаралась вспомнить события, предшествующие нападению.

Это случилось, кажется, в четверг. Что у нас было в четверг? Надо всё вспомнить, как можно подробнее.

Утром я едва не проспала, потому что будильник прозвенел на полчаса раньше. Ну, да. Машину-то пришлось отдать в ремонт, а на общественном транспорте до института пилить почти полтора часа… На завтрак Антонина подала сырники с вишневым киселём. Она готовит потрясающие сырники… Народу в метро было много, на Киевской, где я делала пересадку, еле удалось втиснуться в вагон… Сначала у нас были лекции по полимерам, и по нанотехнологиям, потом сдвоенная лабораторка по комплексным соединениям… Юля Черникова попросила, чтобы я её подвезла, а я сказала, что машина сломана. И мы вместе пошли к метро. А что было потом? Тут мне опять вспомнился страшный глаз, и мысли безнадёжно смешались.

***

Почему мне всё время вспоминается этот ужасный глаз? Может, преступник, напавший на меня, был одноглазым. Ага, Циклоп Филёвский! Глупость, какая. Да и форма глаза странная, такой у людей не бывает. Нет, надо постараться забыть про этот глаз, и вспомнить всё остальное.

Конец ознакомительного фрагмента.