Амнистия по четвергам

Татьяна Ма, 2021

Отправляясь на день рождения к возлюбленному, молодая преподавательница истории Евгения Коршунова и не подозревала, что этот день перевернёт всю её жизнь, как и не подозревала того, что вскоре она окажется втянутой в водоворот загадочных убийств, старинных легенд и тайн следствия. В парке рядом со старинной усадьбой, где находится университет, в котором преподает Женя, обнаружен обезображенный труп девушки: голова обрита налысо, глаза выколоты, на шее – странная черная лента. Убийство точь-в-точь имитирует смерть графини Орловой, погибшей страшной смертью несколько столетий назад. Кто совершил жестокое убийство в парке? Будут ли другие жертвы? Зачем убийца сбрил жертве волосы и выколол глаза? Пока у следствия множество вопросов и ни одного ответа…

Глава 2

Как у двери Тамерлана —

Новой выросла трава;

Я ли не твоя стрела,

Я ль тебе не тетива?

Из песни «Двери Тамерлана»группа «Мельница»

В понедельник из-за убийства в парке весь университет шумел, как улей. Не успела Женя войти в аудиторию, как студенты, перебивая один другого, закидали ее информацией.

— Евгения Георгиевна, вы слышали, что у нас в парке студентку убили?

— Да, я видела новости в пятницу.

— А вы знаете, что это Полина Тимошенко со второго курса?

— Полина? Тимошенко? — Женя озадаченно обвела аудиторию взглядом.

У нее была одна беда: Женя отлично запоминала даты событий, названия мест и имена важных исторических личностей, а вот то, что касалось людей, встречавшихся ей в повседневной жизни, она забывала моментально. Она читала лекции и вела семинары на всех курсах и из потока студентов в несколько сотен человек помнила по именам от силы десяток. Обычно Женя могла запомнить студента, если тот отличился чем-то от своих одногруппников: задал интересный вопрос, написал великолепную курсовую работу, перебил ее на какой-нибудь важной мысли во время лекции. Но она помнила их только по этим вехам, абсолютно не держа в голове имена. Вот и девушку по имени Полина Тимошенко Женя припомнить не могла.

— Сегодня все утро лес прочесывала полиция, и даже студентов допрашивали, — сказал кто-то из ребят.

У Жени сегодня пары начинались с двенадцати, к этому времени полиция уже уехала, но студенты были по-прежнему оживлены.

— Говорят, это маньяк.

— Нет, это призрак старой графини, ведь полиция не нашла никаких следов убийцы.

— Так, так, так! Прекратите! — возмутилась Женя. — Мы с вами историки и должны мыслить здраво. Какие еще призраки!

— Но Евгения Георгиевна, вы же знаете местные легенды, нам сам декан рассказывал.

— Вот именно, легенды, ничего общего не имеющие с реальной историей. Лучше скажите мне, поедем мы с вами на Куликово поле, чтобы я прочитала вам лекцию там, или так и будем чахнуть в аудитории?

— На поле! На поле! — хором закричали студенты.

Закончив лекцию, Женя наконец-то отправилась в деканат, чтобы узнать, кого же все-таки убили в парке. Их факультет располагался в живописном месте. На самой окраине Москвы стояла старинная усадьба Семеновско-Отрадное. Когда-то она принадлежала одному из графов Орловых. После революции усадьбу переустроили сначала под богадельню, потом под склад, а в окончательное запустение она пришла во время Великой Отечественной войны. Только в конце 90-х здание отдали в пользование Историко-географическому университету, который, благодаря помощи какого-то мецената, восстановил старое здание поместья и прилегавшие к нему постройки. Здесь и обретался последние годы исторический факультет. Наверное, не найти лучше места для изучения истории, ведь здесь сами стены полнились ей. Усадьба находилась на самых выселках. Позади нее простирался бескрайний луг, за которым виднелись редкие домики деревеньки Семеновки. Парадный же подъезд усадьбы выходил на лесопарк, в котором и произошло убийство студентки. Когда-то это был огромный ухоженный парк, с красивыми беседками, статуями нимф, фонтаном и коваными воротами. Здесь в свое время прогуливались дамы в кринолинах в сопровождении благородных джентльменов, любуясь посаженными вдоль тропинок кустами роз, гортензий и других цветов. Но парк, как и сама усадьба, пришел в запустение. Природа быстро взяла свое. Ворота покорежились, ухоженные кустарники одичали, тропинки заросли сорняком. От когда-то изящной беседки остался один каменный фундамент да несколько покрытых сетью трещин колонн, которые уже было не разглядеть за зарослями. Статуи были либо унесены, либо разбиты. Сегодня парк выглядел зловеще и превратился в настоящий лес, через который пролегала единственная тропинка к проезжей части, откуда студенты и преподаватели могли добраться до города, сев на автобус или маршрутку. Конечно, к самому зданию университета подходила проезжая часть, но ею пользовались только те, кто добирался сюда на собственном автомобиле. Автобусы же сюда не ходили, делая остановку по другую сторону парка. Да и маршрутки здесь тоже не проезжали. Оно и понятно, ведь это целый большой крюк в объезд огромного лесопарка. Вот и ходили студенты, а с ними и некоторые преподаватели через заброшенный парк.

Когда Женя заглянула в деканат после лекции, здесь собралось несколько ее коллег. Разговоров было только о недавнем убийстве.

— О, Женечка, а вот и вы, — улыбнулся подошедший к ней Олег Дмитриевич Селиверстов.

Олегу Дмитриевичу было лет сорок, и еще каких-то семь лет назад Женя была его студенткой. Она помнила, как все однокурсницы сохли по нему. Он был довольно симпатичным молодым мужчиной, несмотря на рано появившиеся залысины. К тому же в то время Олег Дмитриевич был не женат, что делало его в глазах Жениных однокурсниц еще более привлекательным. Однако сама Женя относилась к нему исключительно как к преподавателю, а теперь и как к коллеге.

— Олег Дмитриевич, коллеги, — кивнула Женя всем присутствующим.

— Вы, конечно, уже слышали об убийстве? — спросил ее Олег Дмитриевич.

— Да, это ужасно. Что говорит полиция?

— Да что они могут говорить? — проворчала завкафедрой Нина Васильевна. — Обрыскали все вокруг, но пока никаких следов, никаких подозреваемых.

— Глухарь, — подытожил Иван Александрович Быков, преподававший у них на факультете философию. Он был человеком малоразговорчивым, но любил вставить к месту красное словцо.

Дверь в кабинет декана открылась, и появился он сам.

— Евгения Георгиевна, вы как раз мне и нужны. Пройдемте в мой кабинет, — сказал декан.

— Я? А что случилось?

Женя вошла в кабинет декана, нервно закрыв за собой дверь.

— Да ничего страшного, Евгения Георгиевна, — сказал Алексей Андреевич, — здесь такое дело. Как вы знаете, в пятницу, да и сегодня тоже, все утро здесь были полицейские. За выходные они выяснили личность убитой, а сегодня расспрашивали всех, кто с ней контактировал накануне убийства.

— И что выяснили? — непонимающе спросила Женя.

— Вас сегодня с утра не было, а оказалось, что эта убитая, Полина Тимошенко, как раз была на вашей паре.

— Ну и что? При чем тут я?

— У вас же вечерняя пара в четверг?

— Да.

— Вы заканчиваете последней, выходит, что девушку убили после вашей пары. Следователь попросил передать, чтобы вы заехали к ним в отделение сегодня.

— Зачем я им? Я ничего не знаю. Я даже девушку эту не помню.

— Видимо, хотят задать вам несколько вопросов. Узнать, может, вы что видели, ведь вы одной из последних покинули факультет, — Алексей Андреевич снял очки и начал протирать их носовым платком.

— Да что я могла видеть? — нахмурившись, спросила Женя.

— Вот и я думаю, ничего, но сами понимаете, — развел он руками, — дело такое… В общем, съездите в следственный комитет.

— У меня еще одна лекция, до пяти часов, я не успею никуда съездить.

— Они настоятельно просили вас приехать сегодня. Все-таки убийство нашей студентки — дело нешуточное. Чем быстрее полиция разберется, тем лучше.

— Да, вы правы, Алексей Андреевич, — сдалась Женя. — Но как же лекция?

— Давайте так поступим, — он глянул на часы. — Уже начало четвертого. Вы прямо сейчас поезжайте в полицию, а я попрошу Олега Дмитриевича заменить вас на лекции. Идет?

— Идет, — неуверенно улыбнулась Женя. — Только у меня там Батый… Мне бы лучше самой.

— Я уверен, Олег Дмитриевич справится и с Батыем, и со всей Золотой Ордой. А вы отправляйтесь в полицию.

— Что же поделаешь, — вздохнула Женя.

Она остановилась в дверях.

— Алексей Андреевич, может, конечно, сейчас не время, но что у нас с Куликовым полем?

— А что с ним? — удивленно вскинул он бровь.

— Вы же обещали дать добро на экскурсию.

— Раз обещал, значит, даю, — улыбнулся он. — Вы там с Юлией Сергеевной решите все организационные моменты.

— Мы ведь можем сделать это бесплатно для ребят?

— Евгения Георгиевна! — проворчал декан.

Женя насупилась.

— Алексей Андреевич, это же какие-то копейки, ну что вам стоит?

— А ты попробуй эти копейки выбей, — усмехнулся он.

— Вы предлагаете мне к ректору сходить?

Алексей Андреевич знал, что Женя со своей одержимостью может действительно пойти к ректору.

— Ну уж нет, будет вам бесплатная экскурсия, — махнул рукой Алексей Андреевич.

— В ближайший выходной?

— Это уж как получится.

— Хорошо, но не позже чем через две недели, а то вы мне весь тематический план собьете.

— Женя, — перешел он на отеческий тон. — Если б знал, какая вы дотошная, не взял бы вас на работу.

— Еще как взяли бы, — улыбнулась Женя. — Вы же сами меня уговаривали и кандидатскую писать, и докторскую.

— Уговаривал, твоя правда, — засмеялся Алексей Андреевич. — Таких талантливых студенток, как ты была, — одна на миллион.

— Скажете еще, — засмеялась Женя.

— Так, все, поезжайте скорее к следователю.

— Да, кстати, дайте мне адрес и скажите, к кому там обратиться.

* * *

Женя добралась до следственного управления только в половине шестого вечера. Пробежав через парк, теперь, после убийства, казавшийся зловещим, она вышла к остановке. Ей пришлось минут двадцать ждать автобуса. Мелко накрапывал дождик, а она по традиции забыла зонтик. Потом Жене пришлось помотаться по Москве в поисках нужного адреса и, конечно, она умудрилась заплутать в улицах и переулках. Когда она нашла-таки нужное ей здание, дождь уже изрядно вымочил и ее одежду, и, что еще хуже, волосы. Они, волнистые от природы, начинали закручиваться в мелкие тугие локоны из-за высокой влажности. Кое-как пригладив непослушную гриву рукой, Женя постучалась и вошла в кабинет старшего следователя Нургалиева, который, будучи занят разговором по телефону, лишь мельком взглянул на нее и кивнул на стул, приглашая девушку сесть. Женя на ватных ногах подошла к стулу и села на самый краешек, ведь, едва открыв дверь, она тут же узнала мужчину. Следователь Нургалиев оказался не кем иным, как тем самым «Мамаем», который не так давно окатил Женю водой из лужи, а она… А она бросила вслед удалявшейся машине камень. И что теперь будет? Узнал ли он ее, было неясно. По крайней мере, он никак этого не выказывал, встав напротив окна и что-то обсуждая по телефону. Женя была так ошарашена, увидев своего обидчика, который к тому же оказался и следователем, что не могла толком соображать и даже не слышала, о чем мужчина говорит по телефону. Он же, казалось, вообще забыл о ее существовании. Может, все-таки не узнал ее? Или что более вероятно, брошенный ею камень не достиг цели, и мужчина уже и забыл о том инциденте. Успокоенная этой мыслью, Женя села поудобнее, немного расслабившись.

Пока мужчина вел беседу, Женя украдкой рассмотрела его. Следователь Нургалиев казался огромным, фигурой и статью напомнив ей русских былинных богатырей, какими их изображали на старинных картинах. Высокий и широкоплечий. При малейшем движении бицепсы натягивали ткань рубашки так, что, казалось, она вот-вот затрещит по швам. Ни дать ни взять — богатырь. Однако на этом сходство и кончалось. Они с Натальей были правы, прозвав его «Мамаем». В мужчине действительно явно читались азиатские черты. Черные волосы, в которых кое-где мелькали белые нитки седины. Черные же глаза хоть и большие, но с явно выраженным азиатским разрезом. Высокие скулы. Женя не могла не отдать ему должное: он был привлекательным мужчиной, хотя уже и немолодым. Наверное, лет сорок пять, может, чуть меньше.

Тем временем он закончил разговор и сел за стол напротив Жени, бросив на нее хитрый с прищуром взгляд, от которого она вжалась в стул. Женя поняла, что он узнал ее, как только она вошла, и специально тянул время, заставляя ее сидеть на неудобном стуле и чувствовать себя еще более неловко. Дверь открылась, и в кабинет влетела молоденькая девушка в форме.

— Тамерлан Ниязович, — заискрилась она улыбкой. — Здесь бумаги, что вы просили.

«Вот это имечко!» — промелькнуло в голове у Жени. Он оказался не Мамаем, а еще хуже. Тамерланом. Супостатом. Извергом, вырезавшим целые города и складывавшим из отрубленных голов «минареты». Исфахан, Багдад, Герат… Женя оборвала ход своих мыслей, прислушавшись к разговору.

— Спасибо, Анечка.

— Вам что-нибудь еще нужно, Тамерлан Ниязович?

— Нет, Анечка. На сегодня все.

— Тогда я пойду?

— Еще нет шести, как же я без вас рабочий день закончу? — в его голосе слышался смех, но молодая сотрудница, видимо, восприняла все за чистую монету.

— О, тогда я подожду, пока вы закончите с ней, — кивнула девушка в сторону Жени.

— Да я пошутил, иди уже домой, — засмеялся следователь. — А с этой дамочкой, боюсь, мы надолго задержимся.

— О, — снова протянула она. — Может, все-таки я вам еще понадоблюсь?

— Конечно, понадобишься, но не сегодня. Беги уже домой.

— Тогда до свидания, Тамерлан Ниязович.

— До завтра.

Анна выпорхнула за дверь, а Тамерлан достал пачку сигарет, затянулся и сквозь облако дыма пристально посмотрел на Женю.

— Сигарету? — протянул он Жене пачку.

Она отрицательно покачала головой.

— Паспорт, — так резко бросил он, что от неожиданности Женя вздрогнула.

— Что? — уставилась на него Женя.

— Паспорт давай, говорю.

— Это еще зачем?

— Чтобы личность твою установить, — Тамерлан продолжал курить, не сводя глаз с Жени.

Она порылась в сумочке и выудила паспорт. Следователь лишь мельком взглянул на него.

— Итак, Коршунова Евгения Георгиевна, значит, сама явилась с повинной, — усмехнулся он.

Женя сильно нервничала, и он это видел. Она вообще не любила разговоров с начальством, и каждый раз, когда ее просил зайти декан или еще кто-то из руководителей университета, она чувствовала себя так, будто ее вызывали на казнь. Что уж говорить о необходимости прийти в кабинет следователя. Зачастую ей удавалось преодолеть свою нервозность весьма нестандартным способом — Женя начинала дерзить.

— С какой еще повинной? — вздернула она подбородок, одарив следователя настороженным взглядом.

— С чистосердечным признанием.

— Мне не в чем признаваться.

— Значит, ты считаешь совершенно нормальным портить чужую собственность?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — нахмурилась Женя.

— Ты мне машину разбила.

— Какую еще машину? — хлопнула она ресницами, пытаясь изобразить святую невинность. — И с какой стати вы мне тыкаете, товарищ следователь.

— Ага, сегодня мы, значит, вспомнили о формах вежливости, — усмехнулся Тамерлан, ставя локти на стол и по-прежнему сжимая сигарету, дымка от которой создавала между ними своеобразную завесу.

— Мы о них никогда и не забывали, в отличие от вас.

— Неужели?

— Тыкаете мне ни с того ни с сего. Накурили так, что дышать нечем. А может, у меня астма? — Женя чувствовала, что нервное состояние ушло и проснулся гнев. — Обвиняете не пойми в чем.

Следователь раскатисто рассмеялся.

— Вот, пиши, — протянул он ей чистый лист и ручку.

— Что писать?

— Я, такая-то, такая-то, умышленно разбила автомобиль старшего следователя Нургалиева, создала опасную ситуацию на дороге и скрылась с места преступления.

— И напишу! — Женя взяла ручку. — Все напишу. Что следователь Нургалиев опасно водит машину, не соблюдает правил дорожного движения, наносит материальный ущерб простым гражданам, которых он, между прочим, обязан защищать, ведет себя оскорбительно, что он хам и женоненавистник…

— Слушай, я ж тебя могу на пятнадцать суток посадить.

— За что это?

— За оскорбление должностного лица при исполнении.

Женя смерила его презрительным взглядом.

— Это нужно еще разобраться, кто кого оскорбляет.

— Ты зачем пришла, если не собиралась признаваться, что машину мне разбила?

— Так вы сами просили прийти.

— Я просил? — опешил следователь.

— Ну да.

— А, так ты из университета? — догадался он. — Да ведь всех студентов мои ребята еще утром расспросили.

Тамерлан замолчал, а потом в его голове все окончательно встало на свои места.

— А, ты, значит, тот преподаватель, которого мы сегодня не застали на месте.

— Скорость ваших логических умозаключений просто поражает, товарищ старший следователь, — не удержалась и съязвила Женя.

— Ведь доиграешься, я и правда тебя закрою на день-другой.

— Сажайте, — она протянула руки, сложив их так, будто ждала, что он тут же защелкнет на ее запястьях наручники.

— В эти игры мы еще успеем поиграть, — снова усмехнулся он. — А теперь к делу.

Тамерлан снова взял Женин паспорт, теперь уже рассмотрев все страницы самым тщательным образом.

— Итак, Евгения Георгиевна, — перешел он теперь на более официальный тон, — я задам вам несколько вопросов и запротоколирую ваши ответы. Помните, что за дачу ложных показаний вас могут привлечь к ответственности.

— Я вообще не понимаю, зачем я вам понадобилась и чем я могу помочь следствию.

— А это нам будет видно по ходу дела. Скажите, вы знали погибшую Полину Тимошенко? — задал первый вопрос следователь.

— Да… наверное.

— Наверное? — нахмурился Тамерлан.

— У меня сотни студентов на потоке, я не могу запомнить всех. Да и не нужно мне это, — пожала плечами Женя.

— Как же так? Почему не нужно? — он смотрел на нее с непониманием и долей удивления.

— Потому что это лишняя информация, для которой нет места в моей голове, — Женя поджала губы в раздражении. — Я читаю лекции, провожу семинары, принимаю экзамены. Все. Мне не нужно знать, что за человек передо мной, мне важно слышать правильные ответы на поставленные вопросы.

— Значит, студенты для вас — всего лишь ответы на экзаменационные вопросы? — прищурился следователь.

— Можно и так сказать, — снова пожала плечами Женя.

Как ему объяснить, что у нее голова забита совершенно другим? Может, Жене и хотелось помнить всех своих ребят, но она просто не могла. Они ничего не значили для истории. Другое дело — ее любимые Дмитрий Донской, Иван III, Чингисхан, Мамай, Тохтамыш, Тамерлан. Да и вот этот Тамерлан, сидевший перед ней. Вряд ли ей теперь удастся скоро о нем забыть.

Следователь задал Жене еще много вопросов, но по большому счету сказать ей было нечего. Да, убитая студентка была у нее на последней паре в прошлый четверг. Да, они закончили почти в 9 вечера, когда в университете, кроме Жени, ее группы да охранника, никого не осталось. Да, Женя, как обычно, еще задержалась после пары, занося материалы на кафедру, которую она закрыла и сдала ключ на вахту. Да, она покинула университет последней, когда все студенты уже разошлись. И да, она одна отправилась через темный Семеновско-Отрадный парк. И нет, ей не страшно, ведь она уже много лет ходит через этот парк, как и другие сотрудники и студенты университета. И за все эти годы ничего не случалось. До прошлого четверга. Полина Тимошенко по каким-то причинам не пошла с другими студентами в сторону автобусной остановки, а отправилась одна, как и Женя. Как выяснилось, Полину вообще после лекции никто не видел, она будто тут же испарилась. Не видела ее и Женя, как и никого другого. Ни студентов, ни посторонних. Она, как обычно, пересекла парк, а потом еще минут десять ждала последний автобус. На остановке к тому моменту уже никого не было. Все студенты успели уехать раньше. За то время, что Женя ждала автобус, из парка никто не выходил, и никто в него не входил. Это она могла сказать с полной уверенностью, ведь остановка располагалась прямо напротив тропинки, ведущей через парк, а других нахоженных троп там давно уже не было.

Следователь протянул Жене протокол с ее показаниями, который она прочитала и подписала.

— Все? — устало спросила она.

— С этим делом да.

— С этим делом? — нахмурилась Женя.

— Вы думаете, я так просто забуду ваши хулиганские выходки?

— Вы, между прочим, тоже испортили мою вещь, — пробурчала Женя.

— Ах да, ваше пальто, — усмехнулся Тамерлан, окинув Женю с ног до головы таким взглядом, что ей стало и вовсе не по себе.

— Вам смешно, а я за него всю зарплату отдала, — обреченно вздохнула Женя.

— Ну и дура.

— Да что вы себе позволяете, в конце концов? — Женя вскочила со стула, опрокинув его. — Думаете, что вам все позволено?

— Не кипятись. Заводишься с полуоборота, ей-богу. Такая маленькая кнопка, а столько шума, — усмехнулся следователь.

— Что еще за «кнопка»? — Женя рвала и метала. — Я, между прочим, историк, доктор исторических наук, доцент кафедры. Я не позволю с собой так обращаться.

— И что же ты сделаешь? — Тамерлан поднялся и оперся обеими руками о стол, слегка наклонившись к Жене.

Он возвышался над ней, как гора. Его явно забавляло все происходящее. Он отлично владел собой, контролируя собственные эмоции. Женя вдруг поняла, что со стороны, наверное, она похожа на Моську, лающую на слона.

— Я…я… — но ничего дельного ей в голову не пришло, чтобы поставить этого невыносимого человека на место.

— Вам, гражданочка, нужно бы к психиатру, нервишки подлечить. Истерите без всякого повода, того и гляди, на людей бросаться начнете, — Женя видела в его глазах пляшущих чертиков. — И как вы только преподаете, ума не приложу.

— Не смейте, — она со злостью сжала кулаки. — Хотите привлечь меня за то, что я бросила тот камень? Привлекайте. Сажайте, взыскивайте или что там еще. Но знаете, что я вам скажу? Я ни капли не жалею. Плохо, что там был всего лишь один камень!

Женя схватила сумку и выбежала из кабинета. Да что же это за следователь такой? Почему он хамит? Почему обращается с ней, как с какой-то девчонкой? Женя могла стерпеть многое, но не стоило сомневаться в ее профессионализме. Этого она не прощала никому.

Только сев в метро, она открыла сумку в поисках мобильного и поняла, что паспорт так и остался лежать на столе у Нургалиева Тамерлана Ниязовича. Нет, туда она больше ни ногой, даже если придется теперь всю жизнь прожить без паспорта. Такого Тамерлана видеть она не хотела. Не чета он своему знаменитому тезке. Вот кто был поистине велик! И Женя унеслась мыслями во времена давно минувшие, в далекий Самарканд, расцветший в эпоху правления Тамерлана. Она забыла и про паспорт, и про свой гнев на Тамерлана-следователя, и про то, что ей давно пора было выходить. Очнулась Женя от своих грез, только когда поезд пришел на конечную станцию. Девушке пришлось перебегать платформу и ехать в обратном направлении.