Небо в алмазах. Мост Бизона – 1

Татьяна Латукова

Мать наследника горной империи мечтает о спокойном отдыхе, но попадает в катастрофу планетарного масштаба. Горстка выживших прячется в заброшенном бункере. Что скрывает альенка, рассказывая о несбывшихся мечтах? О чём умалчивает хромой умник, переиначивающий старые истории? Какие тайны открывает скромный инженер?Братство бункера отчаянно ищет пути спасения, но у каждого выжившего своя дорога. Не пожалеют ли счастливчики о сделанном выборе?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

*

БАЙКИ ХОЗЯЙКИ

11. Убежище

База состояла из двух основных уровней, расположенных не симметрично один под другим, а по сложной сетке, в узлах которой были оборудованы переходы. Было ещё два дополнительных уровня — один отводился под склады, и самой важной находкой на нём оказался запас питьевой воды в виде огромного стеллажа, заставленного двадцатилитровыми бутылями. Другой дополнительный уровень был завален разной техникой, запчастями, кабелями, контейнерами со всевозможными предупредительными надписями. Наверное, всё это представляло собой немалую ценность, но в сложившихся обстоятельствах казалось просто кучей хлама.

На нижнем основном уровне обнаружилось двадцать комнат, оборудованных под жилые помещения. Всего там могло разместиться больше полусотни человек. Лучшие апартаменты сразу занял Пёс. Лиза присоседилась к Иветте и визгливой девушке, которую звали Кирой. Ещё одной её соседкой стала томная Жизель, которая сразу же начала жаловаться на отсутствие комфорта. Лизе всё казалось достаточно удобным. Ей досталась мягкая большая кровать, приличный запас чистого постельного белья, несколько картинок на стене и два десятка слезливых женских романов.

Первые дни колонисты провели, в основном, молча, привыкая к новым обстоятельствам, отсыпаясь, отъедаясь и приспосабливаясь. Лиза с Иветтой разведали, что где находится и, пока не было никакой ясности с тем, как будут распределяться продукты, потихоньку утянули к себе в комнату коробку с консервами, пару бутылей воды и красивую упаковку с чем-то неизвестным. На всякий случай они также притащили с технического склада энное количество увесистых железяк.

Из сорока семи колонистов женщин оказалось лишь двенадцать. Такой расклад таил в себе отнюдь не иллюзорную опасность. Колония колонией, но мужчины — есть мужчины. Иветта уже прикидывала, кто из мужчин достаточно силен, чтобы защитить её от посягательств. Лизу столь расчётливый подход раздражал, но она понимала его разумную необходимость.

Постепенно выяснились перспективы колонистов на будущее. Пункт связи, хотя и действовал, был абсолютно бесполезен, так как не находил ни одного доступного спутника. Резервная энергетическая система базы работала стабильно и могла ещё хоть пару хроносов снабжать базу теплом и светом. Не лучшая ситуация сложилась с запасом воды — по оптимистичным расчетам выходило, что вся группа может продержаться на нём до пары хроносов, но при условии отказа от расходования на любые цели, кроме собственно питья. Правда, Пёс не собирался сидеть на базе взаперти — он надеялся, что иссохшее небо Аллоя всё-таки разразится дождями, и тогда можно будет собрать воду для разных бытовых нужд.

Часть колонистов получила «назначения» на различные работы. Иветта, по старой памяти, снова стала ответственной по кухне. Её лучезарные улыбки, адресованные президенту Псу, не оставляли сомнений в том, чьей подружкой она решила стать. Туз записался в полицейские. Сом возглавил команду врачей, в которую кроме него вошёл тщедушный молодой человек, утверждавший, что он физиотерапевт. Киру, Жизель и Лизу никак не выделили, и они присоединилась к безликой группе тех людей, чьи таланты пока не были востребованы.

Потянулись однообразные дни. От отсутствия каких-либо сторонних новостей любое происшествие в колонии разрасталось до космических масштабов, небольшие эмоции мгновенно превращались во вселенские страсти. А ожидание спасателей с небес всё больше походило на религиозный культ, которым проникались даже самые отъявленные атеисты.

Деятельная Иветта организовала условный ресторанчик. Одну небольшую комнатку с диковинной печкой она превратила в кухню, и дважды в день с помощью еще двух женщин и совсем молоденького мальчишки-подростка готовила там пресные на вкус, но сытные блюда. Вскоре между Иветтой, Псом и ещё двумя персонажами сложился четырёхугольник, ставший главным местным он-лайн шоу. Во всяком случае, первое свидание Иветты и Пса обсуждалось с неделю во всех подробностях.

Специалисткой в любовных играх неожиданно показала себя Жизель. Её томные взгляды и многообещающие речи быстро сделали её роковой красоткой номер один. Местной валютой стали личные расписки на количество воды. И четвёрка азартных игроков, не озабоченная ни добычей пропитания, ни заботой о завтрашнем дне, проводя дни напролет в карточных играх, быстро создала «капитал», которого бы хватило на небольшое озеро.

Туз специализировался на длинных речах, всё больше напоминающих проповеди. Он произносил длинные монологи о надежде, терпении, ожидании, отсутствии причин для недовольства и уныния, а также о везении в находке «счастливого ковчега». Поначалу его выступления проходили с неизменным вниманием и энтузиазмом слушателей, но постепенно осталась лишь группа из семи-восьми фанатов, а остальные воспринимали эти речи лишь как своеобразное представление, единственный доступный вариант театра одного актёра.

Ещё одним развлечением стал дневник доктора Сомова. Романтика межзвездных путешествий и галактических открытий совершенно преображали то, что происходило на базе. События дня, помещённые в фантастический антураж, выглядели и благороднее, и интереснее. У доктора образовался свой кружок преданных почитателей таланта.

Колонистки начали испытывать трудности с тем, чтобы держать на расстоянии ретивых поклонников. Каждую из женщин осаждало изрядное количество искателей женской любви и ласки. Появление дам на каких-либо общественных проповедях и чтениях неизменно сопровождалось всплеском ухаживаний разной степени изощрённости.

Только одна женщина оказалась вне зоны мужского интереса. Ни один из колонистов не сделал ни одной попытки завязать с Лизой хотя бы приятельские, дружеские отношения. За ней не ухаживали, с ней не заигрывали, с ней даже не заговаривали. А несколько робких попыток самой Лизы пообщаться с колонистами-мужчинами привели лишь к короткому формальному обмену банальными фразами. Это казалось необъяснимым и даже немного обидным. Неужели она настолько непривлекательна?

Секрет этой непривлекательности открыла Лизе всезнайка Иветта. Из её объяснений выходило, что на Лизе стоит невидимый штамп «Только для мужчин верхнего уровня. Приближаться и заговаривать — опасно для жизни». Поскольку Лиза оказалась единственной из женщин, кого «забронировал» верхний уровень, остальных такое положение дел устроило.

Верхний уровень являлся прибежищем для Тея, Зенона и ещё трёх колонистов. Тей выбрал в качестве жилья маленькую и неудобную каморку, единственным преимуществом которой была возможность использовать сразу четыре монитора. Сломанная нога доставляла ему достаточно неудобств, но он решительно отказался от чьей-либо помощи, предпочитая ковылять по базе самостоятельно и устраивать свой быт собственными руками.

Зенон поселился в зале, напичканном сложными приборами, экранами и компьютерами. «Автоматика автоматикой, а пара глаз не помешает», — присказка Зенона выражала лёгкое недоверие к технике, в которой он, впрочем, неплохо разбирался. Два паренька оказались заядлыми геймерами. Они оккупировали один из серверов, и в недрах виртуального пространства развязалась бесконечная война, жертвы которой исчислялись миллионами. Оба юноши казались живыми придатками машин, но над высказанным Лизой предложением оторвать ребят от игры, Тей с Зеноном только посмеялись. Геймеры были неуловимо похожи, и их начали называть по цвету волос — Рыжим и Чёрным.

Пятым постоянным обитателем верхнего уровня стал ничем не примечательный пожилой мужчина с длинным непроизносимым именем. Сам себя он называл Бизоном, так его и стали называть обитатели бункера. Бизон работал инженером-проектировщиком в известной транспортной мегакорпорации, но производил впечатление абсолютной флегмы, интересующейся исключительно едой, сном и спокойным ничегонеделанием.

Выяснив, что она «приписана» к этому мужскому коллективу, Лиза заняла на верхнем уровне кабинку не то связистов, не то программистов и превратила её в подобие кабинета для индивидуального времяпрепровождения. Делать ей было нечего, и она сутками напролёт читала и смотрела всё подряд из электронных библиотек базы. На всех языках, что могла найти.

Обитатели верхнего уровня обращали на Лизу не больше внимания, чем их гендерные собратья снизу. Лишь Бизон снисходительно приглашал Лизу на свои ежевечерние чаепития. Ему требовалось минут пятнадцать-двадцать для тренировки устной речи — иначе можно было утратить навык вербального общения. Монологи Бизона были посвящены разным актуальным глобально, но бесполезным здесь и сейчас размышлениям. То он строил сложные дороги через галактику, то доказывал невозможность такого строительства в принципе, то решал нерешаемые логистические задачки по переброске грузов из Федерации в Великий мир, то утверждал, что из системы Медузы в Союз Римециев невозможно провести транспорт меньше, чем через четыре тоннеля. Лиза не могла поддержать разговор на адекватном уровне и ограничивалась короткими поддакиваниями и неопределённым блеянием.

Изо дня в день всё повторялось. Время застыло и перестало ощущаться.

12. Гендерная арифметика

Однажды вечером сонная Лиза, закончив чтение глупейшего сценария про безнадёжную любовь циркового клоуна к какой-то родовитой принцессе, абсолютно бездумно налила в кружку автоматически отмеренную порцию горячей воды, бросила в воду горстку чайных листиков и с точностью робота на конвейерной линии прошагала в комнату Бизона, чтобы выслушать его очередное речевое упражнение. Расслабленно плюхнувшись в кресло, она вдруг ощутила, как этот почтенный предмет мебели под ней задвигался и взвизгнул. Через секунду взвизгнула уже Лиза — во-первых, от ужаса, во-вторых, от боли: выплеснутый горячий чай обжёг её даже через ткань брюк.

Подскочив, Лиза ретировалась к двери, и обнаружила, что в её любимом кресле всхлипывает Прунелия, женщина средних лет, ничем до этого не выделявшаяся из общей массы колонистов. Рядом на диванчике старательно прятала ехидную улыбку Жизель. Потребовалось несколько минут, чтобы Лиза осознала это явление как некую объективную реальность. А хозяин комнаты вёл себя так, будто две лишних слушательницы — лишь мираж его воображения. Бизон будто не замечал пополнения в составе участников чаепития.

Оказалось, что Жизель положила глаз на Зенона, а Прунелия увидела в Бизоне оптимальный вариант надёжного мужчины, не задающего лишних вопросов. Если выбор Прунелии представлялся сколь-либо логичным, кокетство Жизели перед Зеноном основывалось на обиде красотки, которую не заметили. В простоте душевной Зенон попросту не понял намёков девушки, искренне полагая, что ему в гонке претендентов на очередную ночь делать нечего. А Жизель сочла это равнодушие нестерпимым и решила любой ценой добиться внимания холодного мужчины.

Жизель то веселилась через край, то плакала, то закатывала представления, то вынуждала избранника отвлекаться от всех дел. От жарких объятий красотки мог растаять даже термостойкий пластик. Но Зенон неожиданно проявил спокойную уверенность в значимости того, что делает, ухитрившись даже ультиматум в стиле «или я — или эта драная железка» превратить во вполне мирное: «Эта железка — сущая ерунда, поэтому тебе придется подождать». Жизель обижалась, уходила, соблазняла других мужчин, но потом возвращалась наверх с гордо-снисходительным видом. Зенон неловко чмокал её и пытался объяснить решение многомерных уравнений. Жизель ничего не понимала, но старательно делала умное лицо. Вряд ли Зенона это обманывало, но несколько часов парочка пребывала в равновесном умиротворении, настроение которого передавалось и всем остальным, рождая иллюзорное ощущение счастья.

А вот усилия Прунелии по охмурению Бизона не принесли ни малейшего результата. Бизон вёл себя вежливо и спокойно, но без малейших признаков заинтересованности во внимании со стороны докучливой дамочки. Прунелия обхаживала инженера и так, и сяк, но он ловко прятался за личину этакого строгого дядюшки, которому досаждает проказливая племянница.

Все эти «вальсы» веселили Лизу, но остальная колония пришла во вполне понятное брожение, вылившееся однажды в этакий «официальный визит» Пса и Туза в обиталище Тея. Зенон и Бизон подошли следом, чуть недоумевая, а может, лишь демонстрируя это недоумение. Лиза незаметно просочилась в уголок за дверью.

Пёс изложил проблему короткими рублеными фразами:

— Вас всего пятеро. Но у вас три женщины. Нам как это понимать?

Президент колонии не предложил никаких мер изменения ситуации, выжидательно и строго уставившись на Тея, который мягко, но с лёгкой укоризной ответил:

— Вы, мы — зачем ты нас поделил, товарищ президент? Нет никаких вас и нас. Есть общее «мы». Начнём искать повод для дробления на противостоящие группки, умрём все вместе.

Насупленные брови Пса и неприязненная гримаса Туза красноречиво демонстрировали их скептическое отношение к таким аргументам. Тей вздохнул и более настойчиво, более веско заявил:

— Мы не будем опускаться до поочерёдного насилия над женщинами по заранее расписанному графику. Согласие женщины на сексуальные отношения с мужчиной — единственный аргумент, который следует принимать во внимание. И не важно, где живут эти мужчины, и сколько их.

Этот пассаж тоже не оказал успокаивающего действия на лидеров колонии. Холодный приём не смутил Тея, он лишь добавил в свою речь проникновенности:

— Мужчинам только на пользу условия конкуренции. А женщины склонны к множественным связям ничуть не меньше мужчин. Так что у каждого есть шанс получить свои поцелуи и свои ночи. С чем надо бороться, так это с чувством собственности и ревностью. Любые склоки из-за женщин надо пресекать в зародыше. И моногамию не поощрять.

Туз встрепенулся и неожиданно закивал головой:

— Я, может, с тобой и согласен, но…

Тей энергичным жестом прервал проповедника и продолжил:

— Жизель дарит свою благосклонность едва ли не половине мужчин бункера. Не следует обижать столь важную для нашего сообщества даму придирками относительно того, где ей вздумалось попить чаю. А мадам Прунелия демонстрирует определённые способности в качестве ученицы красавицы Жизель. И здесь у наших многоуважаемых дам лаборатория, где одна женщина может продемонстрировать другой важные приёмы воздействия на мужские организмы. В скором времени очень многие познают на себе сладкие результаты этих уроков. А пока надо набраться чуточку терпения.

И Пёс, и Туз застыли с удивлёнными лицами. Потом удивление сменилось оживлением и надеждой. Оба явно предвкушали личное знакомство с ученицей Жизели. Лиза не была уверена в том, что интерпретация Тея имеет хоть какое-то отношение к действительности, и мужская наивность её насмешила.

Возможно, пара чуть более шумных вздохов привлекла к Лизе внимание Пса. Повернувшись, он посмотрел на Лизу, будто прикидывая, не станет ли и она ученицей роковой красотки. Но Тей уверенно подновил «штамп» о неприкосновенности Лизы для других:

— Лиза — моя. И только моя.

Это заявление явно противоречило только что высказанным тезисам. Тей не собирался спрашивать её согласия и заявил свои права с ярко выраженным чувством собственности. Но, кажется, заметила эту нелогичность только сама Лиза. Остальные вели себя так, будто всё это естественно вписывалось в канву беседы.

Пёс и Туз поболтали ещё минут пятнадцать о разной ерунде, а потом ушли, довольные собой и блестящим результатом переговоров, которого они так здорово добились.

Едва президент и проповедник затопали по лестнице, Тей спокойно распорядился:

— Иди, собери своё барахло. Ты переезжаешь ко мне.

Лиза собиралась поспорить, но мелькнувшая в чёрных глазах усталость убедила её, что от лишнего сотрясения воздуха толку не будет.

Выдержав паузу, Тей рассказал о том, каким видит совместный быт:

— Я отдал бы тебе кровать, но мне будет тяжело вставать с пола. И я буду сгонять тебя, чтобы поработать. А работать я буду круглые сутки. Так что я предлагаю тебе занять вон тот свободный угол на полу. Зенон и ребята принесут матрас. Кровать перетащить не получится, так что мы устроим здесь топчан из остатков старого стеллажа. Здесь не очень тепло, но у Зенона есть ещё одеяла, возьмёшь себе парочку про запас.

Лиза, выслушивая этот план, с некоторым ехидством подумала, что он слишком уж продуман для спонтанного решения. Топчан уже сконструирован, одеяла припасены, угол освобождён. Этакая всесторонне подготовленная импровизация получилась.

— Мы уносим пайки сюда и часто готовим здесь отдельно для себя, но иногда мы забираем снизу готовую еду у Иветты. Ты вольна есть, где и что хочешь. Наше меню однообразно, хотя, как я полагаю, более безопасно для желудка, чем эксперименты твоей подружки.

Это и так было понятно. Самое интересное будет озвучено?

Тей улыбнулся и объяснил свои мотивы организации Лизиного переселения:

— Я не собираюсь ни на чём настаивать, мне просто хочется, чтобы рядом был если не друг, то добрый человек. И я хочу защитить тебя от того, к чему ты совсем не готова. Я постараюсь со своей стороны не надоедать тебе. Но мне кажется, мы поладим и без принятия декларации о взаимопонимании из тысячи семисот пунктов.

Лиза неопределённо пожала плечами, Тея это вполне устроило.

— И не бойся, никто из этих озабоченных обезьянов тебя и пальцем не тронет. А если посмеет, ты придёшь и скажешь, кого мне надо будет убить.

Задумчиво посмотрев на потолок, Лиза начала загибать пальцы:

— Худого дядьку в белой рубашечке. Неприятного субъекта с болячкой на щеке. И того противного дылду, что подкладывает девчонкам результаты своих упражнений по самоудовлетворению. Этого последнего желательно не просто убить. Его хорошо бы четвертовать.

Тей весело рассмеялся:

— Я что-нибудь придумаю. — И сразу более серьёзно спросил. — Почему ты единственная никого ещё не выбрала?

Потому что кое-кто постарался, чтобы она могла сделать только один определённый выбор. Он её совсем за идиотку держит?

— Не хочу изменять мужу.

— Ничего себе. И кто сей блистательный муж?

— Игориан Гранатов. Хозяин Гранатовых гор на Твантре.

— Не-не-не, так не пойдёт.

Лиза удивилась, и Тей с улыбкой пояснил:

— Ты одна из немногих, кто не зазря переводит здесь кислород. Ты не играешь, не пудришь мозги мужикам, не сплетничаешь, не занимаешься интригами. Ты продолжаешь то, чем занималась в обычной жизни. Ты учишься. И изучаешь языки.

Несколько оторопев от понимания, что всё это время была объектом наблюдения, Лиза покачала головой:

— Я просто читаю.

— Читать мало. Надо говорить.

А ещё желательно слушать, писать и погружаться в языковую среду. Только где всё это взять?

Тей улыбнулся её замешательству, а потом объяснил:

— Расскажи мне о себе. На разных языках. Кто ты, откуда, и есть ли у тебя, что терять в космосе, не считая мужа?

Ну, собственно, почему бы и нет? Здесь и сейчас терять было абсолютно нечего.

Первые попытки Лизы были смешны и неуклюжи. Перескакивая с языка на язык, путая слова и обороты, она продиралась сквозь дебри фраз слишком долго и скучно. Рассказы получались неловкими, непонятными, ей приходилось подолгу объяснять одно и то же, залезать в словари, мучиться с подбором синонимов. Её раздражали собственное косноязычие и неспособность запомнить короткие, заранее составленные текстики.

Тей был терпелив, по тридцатому и пятидесятому разу спокойно поправляя её ошибки. Потом Лизе стало казаться, что он её не слушает, лишь механически вставляя нужные склонения и падежи в её бестолковую речь. Но языковые барьеры постепенно мельчали, а потом растворялись в свободном потоке слов. Лиза, выговариваясь впервые в жизни, обретала ясность мыслей. Превращая скупые биографические факты в яркие истории и забавные сценки, она рассматривала события своей жизни со стороны, а заодно с чем-то примирялась, что-то переосмысливала, над чем-то смеялась. И прошлое становилось просто прошлым.

13. Выпускницы

Лицей готовился к своему юбилейному выпуску. Костюмы выпускников и выпускниц повторяли страницы модного журнала. Единственное учебное заведение Кривошеинска переполнялось шорохами платьев, шёпотом выпускников, звуками последних наставлений и репетиций. Маленький мир праздновал взросление очередных своих детей, и вся вселенная не могла бы ему помешать повеселиться на полную катушку.

Лицей существовал с тех пор, как первые переселенцы ступили на плодородную и гостеприимную землю небольшой планеты, затерянной на дальних рубежах галактики. Кривошеинск, один из десятка возникших городков, жил в основном натуральным хозяйством. Традиция давать образование самым способным детям осталась скорее демонстрацией самим себе условной цивилизованности, чем потребностью обучать чему-либо самих детей.

Накануне выпускного дня старшие школьницы веселились и развлекались. Наставления воспитательниц казались им полной ерундой теперь, когда до выхода во взрослую жизнь оставались считанные часы. Многие уже обзавелись заветными колечками и белыми платьями невест, и поэтому воображали себя совсем взрослыми.

Особнячком держались две девушки, с одной стороны, являвшие собой разительный контраст, с другой, похожие печальным и серьёзным выражением лиц. Яркая брюнетка Фелиция и маленькая светловолосая Лизавета относились к числу бесприданниц. Обе не были просватаны, несмотря на табели отличниц и статус признанных красавиц. Несколько лет учёбы другие девушки завидовали лучшим ученицам Лицея, и теперь спешили продемонстрировать им уверенность в завтрашнем дне, которой Фели и Лиза похвастаться не могли.

Отец Лизы зарабатывал на жизнь тем, что выращивал овощи на небольшом огородике. Мать иногда бралась за шитье, но так как большой мастерицей она не была, получить повторный заказ ей удавалось не часто. Кроме Лизы у Чугункиных было ещё две дочери и два сына. Многие осуждали Чугункиных за подобную плодовитость, но отец неизменно повторял: «Всё, что у нас есть — это наши гены. Их и нужно оставить потомкам».

У Лизы не было определённого мнения на этот счёт, поскольку вся её жизнь строго делилась между кормлениями, купаниями, гуляниями и прочими заботами о младших сёстрах и братьях. Лицей она воспринимала как замечательный отдых от круглосуточных забот о малышах. Лиза блестяще училась, находя в этом единственную отдушину скучной повседневности, а также понимая, что с замужеством о потусторонних явлениях вроде литературы или астрономии придётся раз и навсегда забыть.

Родители Фелиции, наоборот, обладали высоким социальным статусом. Но младший брат Фели сразу после своего рождения стал единственным центром мироздания в семье. Старшей дочке сразу заявили, что ей придется самой устраиваться в жизни, и что никакого приданого она не получит.

Несмотря на все шепотки и пересуды, Фели и Лиза решили быть самыми независимыми и дерзкими на выпускном балу. Вероятно, это и привлекло к ним внимание случайного заезжего гостя. Впервые поймав на себе взгляд необычных фиолетовых глаз, Лиза смутилась. Однако крепкий широкоплечий мужчина подошел прямо к ней и представился:

— Добрый день, меня зовут Игориан, я гость в вашем мире. Могу я пригласить прекрасную незнакомку на неизвестный мне танец?

Пока растерявшаяся и смущённая Лиза придумывала, что сказать, сбоку внезапно вынырнула Фелиция и, хохотнув, подхватила гостя под руку:

— Давайте я с Вами потанцую, а то эта льдинка ещё час будет стоять столбом.

Как оказалось, гость прекрасно танцевал, а под конец подхватил Фелицию на руки, проделал с ней на руках несколько па и легко опустил. Девчонки завистливо зашептались, а Лизе стало как-то неопределённо грустно.

Фелиция не отпускала от себя гостя, то затевая весёлые игры, то вопреки всем этикетам перешёптываясь с ним чересчур уж доверительно. Лиза не могла помешать подруге, но была довольна тем, что продолжала ловить на себе взгляды красивых фиолетовых глаз. Когда ночь и бал близились к концу, Фелиция подбежала к Лизе, оттащила подружку в сторону и вполголоса выплеснула на неё бурю чувств:

— Лиза! У меня такая идея! Такая идея! Давай сбежим?! Уедем вместе с Гором? Повидаем мир? Может, и женихов сможем себе найти. Ну как? Ты едешь?

Лиза не могла опомниться. И как такая чушь пришла ей в голову? Уехать с незнакомым человеком? Куда? Зачем? Да и родители не отпустят.

Подружка прыгала от нетерпения:

— Чего тут думать? Убежим потихоньку, и всё! Прикинь, что тебя ждёт здесь? Без приданого тебя через месяц выдадут за старого Йоргена-булочника! И ты будешь всю жизнь по уши в муке сидеть. А с Гором мы такое закрутим! Ты понимаешь?

— Фели, ты совсем не знаешь этого человека. Почему он позвал тебя с собой?

— Потому что я не такая зануда, как ты!

Через мгновение Фелицию унесло. А к Лизе подошел тот самый Йорген, который вовсе не был таким уж старым. Булочнику (а по совместительству и кондитеру, и бакалейщику) исполнилось зимой тридцать три. Лиза знала, почему он хочет на ней жениться вовсе без приданого. Год назад умерла его жена, и ему позарез требовался кто-то, чтобы присматривать за двумя маленькими детишками. Да и лишняя пара рук в лавке не помешает.

Из-за полноты и одутловатого лица Йорген казался больным, и Лиза испытала приступ тошноты от мысли, что этот человек будет с ней рядом всю оставшуюся жизнь. Для приличия потоптавшись рядом и выдав положенную порцию охов и вздохов, она отправилась на поиски Фелиции и заезжего гостя.

Ни в большом зале, ни в классах, ни в коридоре их не оказалось. Но, выйдя на крыльцо, Лиза почти сразу наткнулась на Игориана, в одиночестве любующегося звёздами. Он ласково посмотрел на неё, улыбнулся и подошел поближе. Девушке захотелось куда-нибудь спрятаться. Но Игориан неожиданно обнял её и крепко поцеловал прямо в губы. Не дав ей возмутиться, он серьёзно сказал:

— Поедем со мной, а? Я вас обеих упакую по высшему разряду. В наших мирах мало настоящих женщин, похожих на тебя. Ты мне очень нравишься.

Маленькое глупое сердечко девушки-подростка затрепетало, и голосу разума пришлось заткнуться. Следующим вечером Лиза поцеловала мать, отца, малышей и ушла в свою крошечную комнатушку. Отбросив последние колебания, она натянула своё самое красивое платье, сложила в маленькую сумочку запас еды и теплую кофточку, расправила на столе заранее подготовленную записку с прощальными словами, вылезла в окно и отправилась навстречу судьбе…

Тей, поняв, что рассказ окончен, сдержанно прокомментировал:

— Две дурочки без присмотра. И что было дальше?

— Мы не понимали, куда убегаем. Думали, Гор отвезёт нас в соседний городок, откуда всегда можно будет вернуться. Гор посадил нас на шлюпку в темноте, сложно было бы понять, что это такое. И мы никогда не видели космических кораблей, хотя знали, что межпланетные полёты возможны. Когда мы разобрались, что к чему, было бесполезно возмущаться и требовать возвращения. Так что мы летели, летели, летели и прилетели… На Твантру.

Потерев лоб, Тей тихо спросил:

— А как называется твоя планета по межгалактической классификации?

— Не знаю.

— Значит, вы долго летели. Вы не пользовались туннелями? Не переходили пороги? Не прыгали через порталы?

— Было несколько тоннелей, и много порталов.

Одарив Лизу пристальным и настороженным взглядом, Тей с горчинкой констатировал:

— И как я не догадался сразу… Ты чужая!

Лиза только вздохнула:

— Ну да, да. Я — существо вне законов этой ойкумены. Это имеет значение?

— Очень даже. Гор прогнал тебя и твою подругу через тесты альенов?

— Через некоторые.

— За что мне такое везение…

— Слушай, я не кусаюсь, не пью кровь, не ем человечину. Я знаю о предрассудках насчет чужих, но нас намного больше, чем принято считать. И мы редко такие уж монстры.

Чуть поморщившись, Тей строго распорядился:

— Тебя убьют, если ты неосторожно брякнешь, откуда взялась. Людям иногда очень не хватает врагов. Узнают, что ты альенка — повесят на тебя все проблемы мира.

— Не повесят. Я совместима с вашей расой.

— Да неужели?

— У нас с Гором есть сын.

Тей забавно помотал головой, будто пытаясь вытрясти эту информацию из ушей, и дружелюбно улыбнулся:

— И всё-то ты успела, прыткая Сероглазка. Давай-ка, в этом месте поподробнее.

14. Научный эксперимент

По уши влюблённая и захваченная своими чувствами Лиза смирилась с тем, что её побег оказалася не временным оставлением родного дома, а безвозвратным путешествием в другую часть галактики. Весёлые вечера и сладкие ночи с Гором кружили ей голову, жизнь казалась сплошным праздником, а хмурые упрёки Фелиции воспринимались лишь как завистливое ворчание гордой недотроги.

Довольно долго наивная Лиза не понимала, что Фелиция точно также влюблена в Гора, как и она сама. И что она не догадывается о весёлых рандеву её возлюбленного с подружкой. Ревность Фелиции носила, скорее, декоративный характер. Фели не понимала, что придуманная ею драма — реальность, и куда менее красивая, чем в её розовых представлениях.

Лиза без особых колебаний погрузилась в изучение чувственных удовольствий, но Фелиция выдвинула Гору ряд условий, и первым из них было официальное оформление брачного документа. Фелиция была непреклонна в своём желании стать законной супругой своего возлюбленного. Гор не стал упрямиться, пообещав, что по завершении путешествия всенепременно назовёт Фели законной женой. Зачем торопиться, когда есть милая и уступчивая Лиза, нисколько не подозревающая о планах замужества подружки?

А Лиза не думала ни о каком замужестве, она собирала как можно больше информации о любимом. Чтобы лучше понимать его.

Семья Игориана Гранатова являлась одной из самых влиятельных и богатых в Системе Шести звёзд, формально независимому объединению планет и государств, но всё же входящему в зону влияния Галактической Федерации. Гранатовым почти целиком принадлежали богатые горные разработки в Гранатовых горах на Твантре, главной и единственной планете Твантрийской республики. Лиза так и не поняла, фамилия дала название горному кряжу или наоборот, но одно крайне редко упоминалось без другого. Там, где шла речь о горах, там же были и Гранатовы, и наоборот.

Основу семейного бизнеса Гранатовых заложил сумасбродный Викториан. Этот неуравновешенный и любвеобильный авантюрист почуял запах лёгких денег и вложил всё состояние в малоизученные на тот момент горы. Насладиться рекой доходов с этой инвестиции ему было не суждено — лишь его внуки получили первую жалкую прибыль, которую сразу и пропили в ближайшем кабаке. Однако следующий век всё изменил. Торговые пути, протянувшиеся от Твантры к Федерации, сделали сверхприбыльными поставки любых материалов в центр цивилизации. Гранатовы быстро разбогатели.

У Григориана Гранатова было трое детей. Сын от нелюбимой жены. И две дочери от любимой кухарки. Михаилу приходилось мотаться по шахтам, самому зарабатывать себе на учёбу, да ещё и ухаживать за больной матерью. А обе его сестрички сызмальства росли в роскоши и не отягощали свой разум мыслями о чём-либо кроме поклонников, драгоценностей и нарядов. Судьба жестоко рассудила брата и сестёр — обе женщины умерли молодыми, оставив по сыну. И претендентов на отцовство обнаружилось больше, чем мужчин во всей системе Шести Звёзд. Ещё бы, сироткам Вовкиану и Игориану по завещанию их деда отошло по трети состояния.

Вероятно, закоренелому женоненавистнику Михаилу воспитывать двух племянников-сорванцов было не просто трудно, а чертовски трудно. Но он не стал отсылать их в далёкие пансионы, организовав обучение в фамильном замке, окружённом горами и лесами. Подросшие братья естественным образом влились в процесс управления семейным бизнесом, создав вместе с дядюшкой триумвират, который и принимал все важные решения. Из скудных публикаций, которые могла раздобыть Лиза, следовало, что Гора считают спокойным человеком, но авантюрным дельцом. Его брат Вовик слыл неуравновешенным красавцем, зато холодным и расчётливым хозяином.

Прибытие в замок Гранатовых прошло куда будничнее, чем Лизе представлялось. Никаких торжественных фанфар не прозвучало. Новенькие обитательницы выбрали себе по комнате и влились в коллектив жильцов, гостей и прислуги замка.

Фамильное гнездо Гранатовых строилось с размахом, но каждая следующая переделка лишь укрепляла общее впечатление громоздкости и нелепости. На первых порах замок был и жильём для семьи, и общежитием для горняков, и конторой всего концерна, но впоследствии остался лишь прибежищем самих Гранатовых. Шахтёры отстроили неподалёку отдельный городок, дав ему немудрёное имя Гранграда, а офис уехал в столицу республики — поближе к космопорту и складам.

Вскоре после обустройства в замке и утоления первого любопытства Лизе пришлось осознать перемены в отношениях с Гором. Воздух родного замка будто перевёл невидимые стрелки в его сознании. Лиза перестала быть его постоянной собеседницей. Лизу не приглашали на вечерние посиделки. Лиза могла часами и сутками оставаться в одиночестве, и любимому не было никакого дела до того, чем она занята, и не скучает ли в своём новом жилище.

Все наивные попытки инопланетянки вернуть внимание возлюбленного провалились. А известие о его свадьбе с Фелицией стало ошеломляющим ударом. Часа три Лиза сидела в своей комнате, не находя точек опоры для беспрерывно плачущего сознания. Потом шок сменился жаждой объяснений, разговоров, понимания.

Гор объяснил свадьбу очень просто. Он вовсе не собирается всерьёз жениться на Фелиции. Это будет лишь небольшая постановка. Этнографическая. Для демонстрации архаичных свадебных обрядов группе историков-исследователей. Важность этого научного эксперимента трудно переоценить, и Лиза должна помочь возлюбленному в том, чтобы всё прошло хорошо и гладко.

Впоследствии Лиза не раз размышляла о том, почему успокоилась этой сказочкой, и даже приняла активное участие в подготовке и проведении эксперимента. Всё было предельно ясно, но она игнорировала действительность, увлечённо обманывая себя. Она, конечно, пыталась поговорить с Фелицией, но ту так увлёк выбор тканей и бижутерии, что на любые вопросы и замечания она отвечала невпопад или задавала встречный вопрос об уместности бархата рядом с кружевом.

Свадебная эпопея слилась в череду весёлых праздников и фейерверков, приятных подарков и комплиментов. Простая правда начала просачиваться в мозг Лизы уже после церемонии.

А однажды за ужином Фелиция вдруг начала обсуждать тему неустроенности Лизы. Ведь Йорген-булочник был неплохим, в сущности, женихом, а Лиза взяла, да и оставила его с разбитым сердцем. Не хватило ей женской чуткости и правильного понимания своего счастья. И теперь Лиза могла бы заняться каким-нибудь разумным делом, а не сидеть на шее добрых людей. Конечно, Фелиция позаботится о бедной подружке, но и подружке следует помнить, чей хлеб она ест.

Ошеломлённая Лиза промолчала, не зная, как отреагировать. Смущение подружки подстегнуло Фелицию на новые выпады. Гор же откровенно забавлялся ситуацией, расточая ласковые улыбки обеим альенкам. Фели злословила, собравшиеся за столом накапливали впечатления для сплетен, а Лиза проваливалась в отчаяние. Бежать было некуда. За воротами замка альенку-нелегалку ждала миграционная служба Федерации и депортация в резервацию на отдалённом астероиде.

Выплакав все слёзы, Лиза запретила себе что-либо чувствовать. Только знания, хладнокровие и точные расчёты всех ходов могли спасти её из ловушки. Знаний и хладнокровия Лизе определённо не хватало, но один точный ход она не замедлила сделать. Нежная богиня в полупрозрачном пеньюаре случайно встретила Гора в коридоре, ведущем в спальню Фели. Игориан, разумеется, поддался чарам обольстительницы, полагая, что Лиза жаждет вернуть его расположение. Но Лиза жаждала власти над его мужским инстинктом. И это был лишь один штрих начала превращения наивной инопланетянки в хозяйку Гранатовых гор.

15. Семейный серпентарий

В Гранатовом замке болталось много людей, но никто из них ничего не значил в горной империи. В основном, они составляли отряд нахлебников, которых проще кормить, чем разогнать. Нахлебники принимали Лизу благосклонно, хотя и не понимали, кто эта девушка в иерархии Гранатовых.

Лиза обзавелась знакомствами в среде друзей Гора. Многие намекали ей на возможность развития близких отношений, но Гор пресекал все подобные попытки в зародыше, да и саму Лизу подобные развития не интересовали.

Единственным человеком, кто сразу наплевал на все установки Игориана и все отговорки Лизы, был Вовкиан. Лиза не понимала, как совмещаются в одном человеке элегантный обаятельный красавец и грубый, пошлый мужлан, но постепенно привыкла, что у брата Гора есть две ипостаси. Добродушный весельчак Вовик был любимцем женщин, удачливым игроком и беззаботным гулякой. Угрюмый и сварливый Вовик сторонился женщин, упрямо проигрывал в казино крупные суммы и в то же время жадно копил деньги. Угадать, в какой ипостаси находится Вовик в тот или иной момент, не составляло особого труда, достаточно было взглянуть на выражение его лица и услышать одну-две его фразы.

Сразу после прибытия двух альнок в замок Гранатовых, Вовик принялся рьяно ухаживать за Лизой, не подозревая об её отношениях с Гором. И если бы не опасная двойственность характера Вовика, она, несомненно, увлеклась бы им. В хорошей ипостаси Вовику было невозможно противостоять. Чарующие фиолетовые взгляды не требовали слов, но Вовик ещё и умел слагать восхваляющие оды. Он заваливал Лизу букетами экзотических цветов и корзинками иноземных фруктов, стоял на коленях и плакал от «невыразимой любви». Однако стоило его настроению перемениться, как из «принца на белом коне» он одномоментно превращался в осязаемое воплощение «плохого парня». Сверкая бешеными взглядами, он топтал вчерашние подарки, мял цветы, выкидывал фрукты в окно и обзывал Лизу извращенными ругательствами.

Поняв, что прямым наскоком соблазнить иноземную недотрогу не удастся, Вовик приступил к длительной осаде. Домогательства с его стороны приобрели скрытую и извращенную форму. Лиза находила его записочки в собственной ванне или в шкафу для платьев, его белье «нечаянно» оказывалось в её постели, его ботинки «забредали» постоять к её двери. И Лиза неоднократно размышляла, а не уступить ли ей, в конце концов, только ради своего спокойствия. Однако она вполне справедливо опасалась, что этим проблемы не решить.

Гор от выходок Вовика определённо получал удовольствие. Он лишь наблюдал, как Лиза выпутывается из неоднозначных ситуаций. И даже её прямые жалобы на агрессивные нападки Вовика не заставляли его принять хоть какие-нибудь меры.

Несмотря на уколы лёгкой ревности, Лиза обрадовалась, когда Вовик заявил, что решил жениться. И его избранница Элеонора вскоре прибыла в замок, ошеломив всех непритязательной внешностью и состоянием родителей.

Высокая, широкоплечая и из-за этого сутулящаяся девушка с крупным носом и близко посаженными глазами казалась неуклюжей и некрасивой рядом с красавцем Вовиком. Фелиция и Лиза угробили на Элю несколько дней, пытаясь с помощью одежды и косметики сделать её более элегантной и представительной. Но тщетно. Эля находила свою внешность вполне удовлетворительной и на доброжелательные советы не обращала никакого внимания. Помимо прочего, у жены Вовика оказался громкий визгливый голос, и если она вкладывала в свою речь хотя бы немного эмоций, у её собеседников закладывало уши.

Лиза надеялась, что с женитьбой Вовик про неё забудет. Но период спокойствия продлился недолго. И однажды вечером она снова обнаружила любвеобильного красавца у дверей своей комнаты. Со сладчайшей улыбкой он попытался оправдаться:

— Ты знаешь, наши спальни так похоже расположены: твоя в правом коридоре, моя в левом, я немного перепутал, но может это и к лучшему, а?

Сильные пальцы опутали её запястья и прижали руки к стене. Лиза оказалась словно распятой, попытка освободиться едва не кончилась вывихами рук. Вовик приблизил к ней раскрасневшееся лицо и прошептал:

— Мне всегда нравились недотроги вроде тебя. Ты ведь подаришь мне минутку радости, правда?

От неминуемых неприятностей Лизу спас Гор, решивший именно в этот вечер навестить её теплую спальню. Вынырнув из лабиринта коридоров, он в секунду разобрался в происходящем и с разбегу оттолкнул брата от альенки. Вовик, тяжело сопя, попытался его ударить, но Гор увернулся, успев ответить на удар коротким выпадом в область солнечного сплетения. Некоторое время братья мутузили друг друга с короткой дистанции, а потом разошлись и заняли угрожающие позиции, выставив вперед весьма внушительные кулаки.

Лиза воспользовалась моментом и проскользнула в свою комнату, предоставив братьям возможность выяснять отношения без неё. Однако шум в коридоре привлек внимание парочки слуг, те разнесли новость по замку, и вскоре в коридоре собралось всё семейство, начиная, разумеется, с комплекта счастливых жён.

Вовик и Гор, по-прежнему угрожая друг другу кулаками, нехотя отошли каждый к своей жене. Эля и Фелиция, каждая на свой манер, начали орать друг на друга. Скандал закончился после вмешательства дядюшки Михаила. Он одним из последних оказался на месте конфликта, но ему потребовалось меньше минуты, чтобы разогнать племянников с супружницами по спальням.

Следующее утро Лизы началось с приглашения дядюшки посетить его кабинет. Едва смущённая Лиза преодолела порог, как дядюшка стремительно подъехал к ней в своей инвалидной коляске. Михаил сделал жест, будто хотел обнять её ноги, но его пальцы лишь пропустили сквозь себя воздух. Подняв голову, старший Гранатов упёрся в виновницу скандала тяжёлым бесцветным взглядом:

— Я не против любовных упражнений моих племянников. В этом даже есть свои плюсы. Но если мальчики ещё раз из-за тебя поссорятся, я найду способ сделать твою жизнь такой тяжелой, как только можно. Запомни это. И не вставай между ними. Никогда.

Заверив дядюшку в своём полном понимании проблемы, Лиза вышла и наткнулась на обоих нахмуренных братьев. Улыбнувшись одному и подмигнув другому, она сделала легкомысленный жест рукой и вприпрыжку помчалась к себе.

16. Деловое предложение

В скандале оказался один большой плюс. Гор стал устраивать свидания с Лизой вне стен замка, увозя её в столицу и на другие планеты альянса Шести звёзд, где она частенько оставалась предоставленной сама себе. И хотя знакомство с инопланетными мирами Лизу разочаровало, возможность ощутить иллюзорную свободу кружила голову.

Города мало отличались друг от друга, один и тот же модный архитектурный стиль повторялся везде. Совпадала и планировка. Квадраты, расчерченные прямыми улицами, заполнялись одинаковыми типовыми домами.

Гор снабжал Лизу некоторыми суммами денег. Делая мелкие покупки, она разобралась, что может дорого одеваться или обедать в высококлассных ресторанах, но не может позволить себе многое из того, что хотелось.

В качестве особого знака внимания Гор разрешил Лизе бывать в центральной конторе корпорации Гранатовых. И однажды, когда Лиза поджидала его в баре, уткнувшись в чашку с якобы взбадривающей бурдой, за её столик уселся клерк, весь вид которого свидетельствовал о незначительности. Немного помолчав, он попытался завязать разговор:

— Прекрасная погода, вы не находите?

Лиза безразлично пожала плечами. Клерк вежливо продолжил:

— Вы ведь приезжая? Как вам понравились дворцы Твантры? Вы их видели?

Она ещё раз пожала плечами. Человечек не унимался:

— Госпожа Луизина, давайте я покажу вам дворцы Твантры?

Лиза в недоумении подняла голову. Клерк сделал едва заметный жест, потом поднялся и вышел. Лиза тоже вышла на улицу, и возле неё тут же притормозил весьма потрепанный флайер. Однако шагнув внутрь, Лиза оказалась в обстановке утонченной роскоши. Незнакомец улыбнулся ей и указал на свободное сидение напротив:

— Меня зовут Дымча Димитреу. Я — один из трёх управляющих концерна «Грангор». Я представляю интересы Михаила Гранатова. Вы, вероятно, слышали обо мне. Много нелестных слов.

Лиза с изумлением уставилась на клерка. Тот был доволен произведённым впечатлением:

— Вы удивлены моим скромным видом? О, иногда это очень удобно — не привлекать внимания. А мне не хотелось привлекать внимание к факту нашего с вами разговора. Вы интересно провели день?

Лиза, всматриваясь в собеседника, отрицательно мотнула головой. Сухонький невысокий мужчина неопределенного возраста никак не ассоциировался с уровнем руководства концерна. Общее впечатление его незначительности подкреплялось костюмом, который казался чуть великоватым и поношенным. Тем не менее, в пронзительном взгляде светло-серых глаз читалась воля, а маленькие руки с короткими пальцами выглядели слишком холёными для рук обычного служащего.

Управляющий продолжил:

— Вы одна из двух красоток, которых Гор привез из-за края ойкумены. Сказать по правде, ваша внешность меня не очень впечатлила. Вы Луизина?

— Лиза.

— Очень приятно. Позвольте, я вам кое-что объясню. Никто из Гранатовых не позаботился о том, чтобы придать вашему пребыванию здесь хоть сколь-нибудь официальный вид. У вас нет никаких документов, признаваемых нашими властями. Гор сделал вид, что женился на вашей подруге. Но юридически за этим ничего не стоит, он не позаботился расторгнуть предыдущий брак. Вы, конечно, слишком молоды, чтобы понимать, насколько такое положение неприятно для вас. Но, если вы позволите, я помогу вам и с бумагами, и с тем, чтобы вы освоили разумную линию вашего поведения.

Поражённая Лиза уставилась на Дымчу. Куда это она вляпалась? Зачем человеку, представляющему интересы трети горной империи, возиться с бумагами нелегальной альенки? Она осторожно спросила:

— Дядюшке Михаилу я не нравлюсь. Почему вы хотите помочь? И почему именно мне?

— Нравитесь вы кому-либо или нет, меня не волнует. И действую я по собственной инициативе. Вы наводили справки о вариантах получения федерального аттестата, и это показалось мне любопытным. Вы изучали судебную практику по делам о подделке документов, что меня уже развеселило. Наконец вы занялись сбором информации о некоторых теневых структурах, и я понял, что найду в вас того партнёра, которого давно искал.

Лизу осенило:

— Слушайте, Дымча, скажите прямо, что я должна буду сделать?

Управляющий мягко улыбнулся:

— Во-первых, умолчать об этом разговоре. Во-вторых, я хотел бы получать адекватную информацию о том, что происходит в замке. Вы понимаете?

Что ж тут не понять. Всё просто. Видя её колебания, Дымча добавил:

— У вас будут легальные документы, с которыми вы сможете жить в любом месте Альянса Шести звезд и даже посещать Великий мир или Галактическую Федерацию. Я открою вам счёт и буду переводить туда некоторые небольшие, но очень важные для вас суммы — с тем, чтобы в случае неожиданного расставания с Гранатовыми, вы не оказались в гетто.

Прозвучало, конечно, приятно. Но где хоть какие-то гарантии? Да и стоят ли жалкие сплетни из замка хоть одной копейки?

Дымча, помолчав, дополнил своё предложение:

— С моей помощью вы сможете оказывать влияние на Гора. С вашей помощью я удержу корпорацию от фатальных потрясений. Мы оба выиграем.

Лиза, не найдя слов, быстро кивнула в знак согласия. Дымча улыбнулся:

— Хорошо. Обсудим всё подробнее чуть позже.

Распрощавшись, Лиза вылезла всё у того же офиса, который вдруг показался ей прямо-таки архитектурным шедевром.

Дымча выполнил все обещания. Лиза превратилась в Луизину Гранатову — отдалённую родственницу Гранатовых. Лиза получила паспорт гражданки Твантрийской республики. Лиза обрела собственный счёт в Гранбанке. И Лизу приняли в школу общества книголюбов.

Со своей стороны Лиза не сразу, но поняла, что именно интересует управляющего. Он беспокоился о физическом состоянии Михаила. И Лиза принялась рьяно следить за сиделками, а также за тем, чтобы гости и родственники дядюшки не слишком досаждали ему. Заодно она рассказывала Дымче, кто и что просил у дядюшки, какие сиюминутные решения дядюшка принимал и отменял, на что тратил деньги. Фактически во главе «Грангора» стояло именно Дымча, и ему было важно, чтобы стареющий владелец концерна не увлекался бредовыми идеями случайных проходимцев, как уже случалось…

Компьютерная система, над которой Тей долго колдовал, наконец-то отозвалась тоненьким посвистыванием. Просвистев вслед компьютеру нечёткий мотивчик, Тей попросил Лизу срочно позвать Зенона.

После бурного обсуждения, из которого Лиза поняла лишь несколько простых слов, Зенон с Теем вырубили сервер геймеров и привлекли игроков к своей деятельности. Бизон присоединился к работе без дополнительных приглашений. И примерно неделю вся пятёрка круглосуточно мучила имеющиеся системы.

На Лизу никто не обращал внимания, но она не расстраивалась. Лишь бы у этих умников получилось то, что они затевают. Подсовывая пятёрке тружеников тарелки с едой, Лиза чувствовала некую сопричастность к важным событиям. И досаду. Всё, что она может — носить вверх-вниз тарелки. Деловая женщина, ничего не скажешь…

Но вот, настал великий день. Умники расселись вокруг кровати Тея, которая окончательно стала походить на кокон проводов и схем. Тей осторожно положил правую ладонь на сенсорную панель. Медленно провел по ней. И почти сразу один из тёмных экранов над его головой ожил, выдав серию картинок, графиков, цифр.

Поразительно, но никто не стал орать «Ура!», прыгать и обниматься. Тей с Зеноном молча обменялись рукопожатиями между собой, затем с каждым из геймеров и с Бизоном. Заметив Лизу, Тей позвал и её, чтобы торжественно пожать её ручку. Затем спокойно попросил:

— Давайте пока не распространяться, не будем обнадеживать всех раньше времени.

И всё вернулось на круги своя.

Лишь через пару дней Лиза решилась спросить Тея:

— Извини, я, конечно, не буду распространяться, но нельзя ли мне узнать, о чём именно? Я понимаю, что вы — молодцы, сделали что-то важное. А можешь мне объяснить, чем эта мигающая штука нам поможет?

Тей помедлил, словно сомневался в необходимости ответа, но потом всё же объяснил:

— Мы связались с орбитальной станцией связи.

— Мы можем послать сообщение на Твантру?

— Нет. Из шести станций только одна функциональна. Три молчат, одна хаотически вращается, одну мы вообще не нашли. Теоретически для передачи сигнала нам хватит и одной, но только если удастся вернуть хотя бы часть настроек. Тогда есть шанс увидеть спасателей быстрее, чем через десятилетие.

— Думаешь, в обитаемых мирах ещё не знают, что мы здесь терпим бедствие?

— Знают, конечно. Но у них нет способа добраться до нас иначе, как отправкой зондов, затем разведчиков, потом установкой маяка и развёртыванием нового тоннеля. И, возможно, в обитаемых мирах думают, что здесь не осталось никого в живых. Сигнал поторопит спасателей. К тому же на Аллое всего четыре места, откуда можно сделать то, что мы сделали. И спасатели направятся сюда в первую очередь. Это, знаешь ли, увеличивает наши шансы на радостную встречу с ними.

— А как можно вернуть настройки станции?

— Методом ненаучного тыка. Эквивалентная точка примерно известна. Будем ходить вокруг и около, пока не попадём.

— После сигнала бедствия можно будет послать частное сообщение?

Тей улыбнулся:

— От хозяйки Гранатовых гор влиятельному другу? Чтобы срочно прислал личный космолёт?

Лиза поморщилась и опровергла это предположение:

— Я хочу знать, что с Сержем всё в порядке. И что он в надёжных лапах Клаши.

Улыбнувшись, Тей сделал забавный жест:

— О, так у нас новые действующие лица? Вернёмся к твоей автобиографии. Ты остановилась на своём амплуа великой шпионки, присматривающей за старичком.

17. Цирковой слон

Время от времени Лиза устраивала себе прогулки по Гранграду, но шахтёрский городок был скучен и не располагал к хорошему настроению. Очередной день покупок растянулся до бесконечности, и Лиза уже подумывала о возвращении в замок, когда ноги случайно привели её к потрепанному и полинялому куполу.

Лиза обошла сооружение, увидела смешно раскрашенных зазывал и поняла, что набрела на цирк. Ей подумалось, что здесь может быть весело, и купила билет. Не прошло и четверти часа, как она раскаялась в этом решении. Примитивные жонглёры, глупые клоунады, кривляние девочек кордебалета — всё раздражало, казалось неестественным и убогим. Лиза решила уйти в антракте, не дожидаясь окончания представления. Однако всё изменил последний номер первого действия.

На арене появился круглый стол из прозрачного пластика. В лучах прожектора на нём появился гуманоид. Как только публика рассмотрела хоботок на месте носа, слоноподобные ножки и толстые коротенькие ручки, начался просто рёв. Гвоздём цирковой программы был номер чужого. Лиза ничего не знала о планете, родившей подобное существо, однако распорядитель программы тут же восполнил этот пробел. Из его завываний следовало, что «многоуважаемый господин кханеша решился продемонстрировать свое чудесное телосложение почтенной публике».

Вместо нестройного грохота оркестра послышалась свистящая мелодия, и альен стал исполнять свой диковинный танец. Передвигался он по столу исключительно на руках, балансируя ногами и сворачиваясь в немыслимые фигуры. Потом, держась только на одной руке, начал постепенно стягивать с себя шуршащую одежду, оставшись, что называется, в чем мама родила. На гладком мускулистом и сильном сером теле отсутствовали какие-либо признаки пола, свойственные человеку. Люди в зале неистово заорали, захлопали и застучали, но Лизе стало совсем грустно.

В антракте Лиза подошла к распорядителю, протянула ему купюру и попросила разрешения поговорить с кханешей. Распорядитель рассыпался в любезностях, и конечно, пропустил её за кулисы. Убежище чужого располагалось в крохотной комнатушке в конце грязного вонючего коридора. Вдохнув отравленного воздуха, Лиза закашлялась, а потом, не зная, как начать разговор, просто спросила:

— Как тебя зовут?

Кханеша высокомерно ответил вопросом на вопрос:

— Тебе понравилось шоу?

Голос оказался высоким, с небольшой хрипотцой, как у простуженного капризного ребёнка. Лиза уже не понимала, почему ей надо было увидеть это существо, но честно призналась:

— Нет, не понравилось. Но это не из-за тебя, просто у меня плохое настроение.

Кханеша протянул к ней шляпу:

— Милая леди, помогите бедному чужестранцу, подайте на пропитание и иные нужды.

В своеобразных круглых глазах метнулась тоска, боль от потери всего мира, и Лиза протянула кханеше ещё одну купюру. Чужой проворно встал, прикосновение его гладкой четырёхпалой руки оказалось теплым и приятным. Неожиданно для самой себя Лиза спросила:

— Почему ты здесь?

— По тем же причинам, что и ты.

— Смешно, что ты можешь знать обо мне?

— Ты родилась далеко, потому что ни один твантриец не зайдёт в мою клетку по своей воле. Ты не бедствуешь, но ты и не богата. Ты первый раз оказалась на представлении, которое вся Твантра видела раз по двадцать. Значит, ты служанка, которую послали договориться о представлении на дому.

Лиза разозлилась, развеселилась и пригласила чужого на чашечку кофе.

Кханеша удивился:

— Милая леди, ты совершаешь ошибку. С точки зрения твоего мира я не столько чужой, сколько чужая, и моя физиология не позволяет мне доставлять людям то удовольствие, что называется сексом.

Когда Лиза отсмеялась и вытерла слёзы, кханеша изящно поклонилась:

— Меня зовут Ккррлаашаррл.

Лиза сблизилась с Клашей быстро и непостижимо. Они стали частенько встречаться в небольшом кафе — приятно было вместе помечтать, повеселиться и покривляться. У двух инопланетянок оказалось много общего.

Клаша оказалась в цирке из-за детского любопытства и легкомыслия. Родная планета кханеш была закрыта от всех чужаков, но кханешская молодёжь, которая могла себе позволить путешествия, охотно проводила время в увеселительных прогулках к другим мирам. Клаша оказалась на одной из таких прогулок случайно, заменив заболевшую подружку. Её так очаровали невиданные чудеса, что она оказалась лёгкой добычей двух мерзавцев, которые отвлекли её от основной группы, опоили, а затем продали в одном из самых грязных притонов Огайтеллы. После всяческих мытарств Клаша оказалась в цирке. Цирк оказался неплохим местом, но о возвращении домой не стоило и мечтать.

Разобравшись, что цирковые представления не составляют цель жизни Клаши, Лиза принялась ненавязчиво рекламировать способности Клаши Гору, а заодно и всем другим обитателям замка: «В каждой уважающей себя семье должна быть кханеша. Быстрая реакция и сильные руки кханеш вошли в легенды. Боевое искусство кханеш известно всей галактике. Кханеши умные и преданные. Прямо-таки необходимо, чтобы и у нас была кханеша».

Вскоре после того, как Лиза сообщила Гору о своей беременности, Гранатов приехал к директору цирка с предложением, от которого тот не смог отказаться. И уже вечером Гор представил предполагаемую няню семейству. Толстая и неуклюжая с виду кханеша изящно поклонилась. И всем стало казаться, что Клаша обитала здесь всегда.

Рассказ оставил Тея равнодушным. Изучая сложный график на экране, он только заметил куда-то себе под нос:

— Чужак чужака чует издалека. Хотя занятно, что ты подружилась с кханешей. Впервые слышу, что такая дружба возможна. Люди-слоны считаются самыми высокомерными существами во вселенной, мы с ними не очень-то ладим.

— Какое там высокомерие. Если бы я могла, я бы её домой отправила.

— Да-да, и будь у тебя большая галактическая тарелка, ты установила бы мир во всём космосе. Верю.

— Не получается у меня мир.

Усмехнувшись, Тей предложил:

— Тогда рассказывай о войне.

18. Кинжал и букет

Первым признаком беременности стали приступы слабости, во время которых Лизой овладевала совершеннейшая лень, не хотелось ни шевелиться, ни даже смотреть на что-либо. Вторым сигналом изменений в организме стали изменения вкуса. Лиза полюбила специфическую остро-терпкую кухню отийцев — потомков первых колонистов Твантры, которых было много среди персонала Гранатового замка. Были и другие очевидные симптомы, однако Лиза сообразила, в чём дело, только когда почувствовала движение малыша у себя в животе.

После нескольких дней колебаний и репетиций разговора Лиза выложила новость Гору. Гор издал серию радостных воплей и помчался делиться восторгами со всем замком. А вскоре известие о том, что Гранатовы ждут наследника, стало достоянием и широкой общественности. Увы, как часто бывает, та, которой подобные новости следовало бы узнавать первой, оказалась одной из последних узнавших о ней.

Фелиция, недоумевающая из-за внезапного охлаждения мужа, услышала о том, что Лиза ждёт от него ребёнка, из разговора прислуги. Одна из отиек невзначай обронила несколько едких фраз насчёт госпожи, которую обманывают в собственном доме, и Фелиция незамедлительно отправилась к Лизе выяснять отношения.

Комната подружки была пуста. Фелиция добралась до спальни мужа и остолбенела. Обнажённая Лиза сидела на краю кровати, смеясь и выставив уже заметный животик. Гор, тоже голый, похрюкивая, бегал вокруг кровати на четвереньках, изображая какое-то животное.

Фелиция стояла столбом, пока бесстыжая парочка её не заметила. Лиза смутилась, понимая, что отпираться бесполезно, а Гор ослепительно улыбнулся:

— О! Ты решила заглянуть ко мне в спальню? Не может быть. Присоединяйся, повеселимся втроём.

Фели обрушила на изменника и предательницу поток бессвязных фраз, а затем попыталась напасть с кулаками сначала на Гора, а потом и на Лизу. Впавшую в неистовство Фелицию оказалось не так-то легко угомонить. Гору удалось её скрутить, но пришлось звать отийцев на помощь, чтобы унести брыкающуюся и непрерывно кричащую женщину.

Всю ночь и часть утра Гор провёл с Фелицией — за закрытой дверью. За завтраком Фели заняла своё привычное место в столовой, и по её равнодушному лицу было невозможно понять, что же она думает и чувствует. Несколько дней Фелиция сохраняла спокойную маску, но Лиза понимала, что буре быть.

Для выяснения отношений с подругой Фелиция выбрала поздний вечер. Тихо проскользнув в спальню соперницы, она вкрадчиво обвинила Лизу:

— Ты всё рассчитала, подлая тварь.

Лиза отказалась от собственной расчётливости:

— Для альенок шансы на совместимость уверенно равны нулю. Никто не мог предположить, что я забеременею.

— А я не о беременности. Ты спала с ним. Ты жила в моём доме, ела мой хлеб, и обманывала меня с моим мужем. Ты омерзительная жаба, и самое гадкое в тебе — то, что ты не понимаешь собственной мерзости.

— Это не твой дом, и я не ела твой хлеб. Мы с тобой в одной лодке, потому что мы обе — нелегальные альенки, и наше пребывание здесь — лишь прихоть Гора.

— Ты уродливая дрянь! Как ты посмела посмотреть в его сторону?! Он мой муж!! Он — табу для тебя!

— Я влюбилась в него, как и ты. Именно этого он и хотел. Двух хорошеньких дурочек, которые спят с ним по очереди, а потом ссорятся. Отличное развлечение, с учётом, что мы не предъявим обвинений в разврате, нарушении брачных обещаний и прочей ерунде, которая здесь считается поводом для судебного вымогательства.

Фелиция, распаляясь, не хотела ничего слушать:

— Я тебя из дерьма вытащила! В цивилизацию привезла! А ты мне злом отплатила!

— Да послушай же! Мы не дома. Здесь выше сила тяжести, больше атмосферное давление. Мы живём у подножья гор, а не на равнине. Здесь больше солнца, и дни длиннее. Неизвестно, смогу ли я выносить ребёнка. Неизвестно, родится ли он здоровым. Пока я держусь, но насколько меня хватит? А даже если всё будет хорошо, скоро мне будет не до любовных игр. И Гор вернётся к тебе. Дождись этого, вот и всё.

— Тварь! Какая же ты низкая, подлая тварь!

Лиза устала выслушивать оскорбления, но не представляла, как выставить невменяемую подружку. Разумные доводы попросту не доходили до сознания Фелиции. Оставалось дождаться, пока она накричится и устанет размахивать руками.

Почему-то Лиза, не так давно рыдавшая из-за крушения своего наивного мира, теперь не испытывала ни злорадства, ни торжества. Ей было искренне жаль подружку.

Мечущийся взгляд Фелиции наткнулся на длинный кинжал с эффектной ручкой, выложенной драгоценными камнями. Кинжал небрежно валялся на туалетном столике и терялся среди шкатулок и баночек. Злой импульс оказался сильнее голоса разума.

— Я избавлюсь от тебя, стерва!

Лиза успела увидеть блеск металла и отшатнулась, но острие с удивительной легкостью вошло между рёбер. Не вполне понимая, что происходит, Лиза инстинктивно попятилась, села на кровать, приложила руку к левому боку, увидела кровь на пальцах и от следующего удара ловко увернулась, перекатившись на бок. Выскочив в коридор, а затем на парадную лестницу, она поняла, что не может сделать вдох. Горло перехватило спазмом. Без сил опустившись возле мраморного столба, Лиза попыталась вспомнить, как дышать.

На её счастье неподалёку оказалась Элеонора. Увидев полулежащую Лизу с пятном крови на левом боку, жена Вовика издала звук такой пронзительности и силы, что через десять секунд вокруг собралась добрая половина обитателей замка.

Нежное объятие Гора и поток его отчаянных вопросов вернули Лизе дыхание. А беглый осмотр показал, что на коже Лизы осталась лишь небольшая царапина. Нож, схваченный Фелицией, принадлежал Клаше и предназначался для банального фокуса. При нажатии лезвия складывались в заданном порядке, оставляя торчать лишь самый кончик.

Вокруг все галдели, суетились, что-то делали. Но у Лизы от ночи всеобщих забот и многословной поддержки осталось только одно ощущение. Ей отчаянно хотелось, чтобы её оставили в покое.

А пока продолжалась суматоха вокруг Лизы, Фелиция выбралась на стартовую площадку и угнала роскошный флайер Гранатовых для парадных выездов. Фели легла на случайный курс и долго гнала машину по прямой, но когда решила развернуться, не справилась с управлением. Флайер потерял высоту и по косой вспахал широкую кривую борозду на пустоши в необитаемой зоне. Угонщице надо было только подождать. Уже через час к яркому приметному боку флайера спустились спасатели. Но Фели пренебрегла элементарными правилами безопасности. Увидев необычные ярко-белые цветы на красивых витых тёмно-зелёных стеблях, она решила нарвать небольшой букет, выбралась из флайера и отправилась в одиночку исследовать колючие заросли жрутена.

Все заросли жрутена на обитаемых землях были уничтожены еще полтора хроноса назад. А Фели не интересовалась флорой и фауной местности, в которой обитала. Откуда ей было знать то, что каждому ребенку Твантры, да и всей системы Шести Звёзд вдалбливают с раннего детства? Длинные изогнутые шипы жрутена содержат смертельный яд. И человек, попавший в заросли жрутена, как правило, обречен — попытки вырваться из коварных колючек приводят к новым царапинам и получению новых доз парализующего токсина.

Экстренная операция спасла Фелиции жизнь, но не здоровье. Через несколько недель Фели вернулась в замок — зацикленной на своих болячках неврастеничкой. К этому времени Лиза полностью ушла в мысли о будущем ребёнке, и общение между подружками прекратилось, что Лизу нисколько не тревожило.

Много позже Дымча рассказал ей, что если она не считала нужным обсуждать случившееся, то Фели изрядно поспособствовала распространению нелепых и некрасивых слухов о злодейке, засевшей в Гранатовом замке. Согласно молве хозяин горной империи, красавец и герой, с одного взгляда влюбился в невинную девушку, идеал скромности и доброты. Полный страстных мечтаний и надежд на тихое семейное счастье влюбленный магнат привёл избранницу в свой дом. Но его бывшая пассия принялась травить и изводить счастливую соперницу. Угрозы, шантаж, подставы — коварная злодейка не останавливалась ни перед чем. Чуткое девичье сердце не выдержало — и ах! — страдалица кинулась в жрутен с головой…

Смешок Тея прервал жалостливо-ироничный рассказ:

— В твоём голосе есть нотка сомнения. Ты чувствуешь себя ответственной за то, что подружка и соперница пострадала. В общем, это правильно. Но задумайся, что она напала первой. Что, если бы то лезвие оказалось настоящим?

— Не знаю. Иногда мне хочется протянуть ей руку и сказать, что глупо жить в злости. А иногда я боюсь её до такой степени, что хочу убить.

— Так и запишем. Злодейка вынашивает план ужасного преступления.

— Зачем ты ехидничаешь? Это не смешно.

Тей рассмеялся и объяснил:

— Не обижайся. Я не над тобой смеюсь, а над собой. Мне приходилось убивать. Но я редко размышляю о своих чувствах по этому поводу. И уж точно не занимаюсь рефлексией с оттенком самоосуждения.

— Неужели ты никогда не думаешь, что было бы, если бы ты не убил?

— Меня уже не было бы.

— Ты военный?

Не успев удержать вопрос, Лиза приготовилась к тому, что Тей не ответит, но он спокойно покачал головой:

— Нет. Меня можно назвать наёмником. Я охраняю людей, сопровождаю грузы, выслеживаю кого-нибудь. В общем, делаю всё то, за что неплохо платят. И для того, кто может заплатить.

— Ты многое умеешь.

— Приходится. Жизнь такая. Но мы отвлеклись. Не изводи меня любопытством в том, что самое интересное. Как ты родила?

— Обыкновенно. Запаниковала и начала громко орать: «А-а-а-а!!!»

19. Мать наследника

Беременность Лизы протекала без особенных осложнений, если не считать повторяющихся приступов слабости. Возникли проблемы с определением предполагаемой даты родов. С точки зрения приглашённых Гором врачей ребёнок развивался слишком медленно, но они не могли решить, было ли это особенностью беременности альенки или следствием проблем малыша. Лиза не дотягивала до средних физических показателей женщин ойкумены, и её миниатюрность могла сказываться на развитии крупного для неё ребёнка, который, тем не менее, был меньше, чем требовали принятые условные показатели нормального развития.

Несмотря на все датчики и графики, роды начались неожиданно. Лиза настроилась на то, что придётся метаться в приступах боли с криками, но родовспоможение ойкумены давно перешло на другой уровень отношения к процессу появления детей на свет. Лиза, конечно, знала об этом, но не вполне поверила в то, что всё так уж хорошо. Однако роды прошли без каких-либо осложнений, спокойно.

А вот новорожденный, названный Сержианом, оказался беспокойным и капризным. Младенец хныкал сутки напролет, и заставить его замолчать могла только материнская грудь. Заменители молока провоцировали у малыша аллергические реакции, пустышки и прочие уловки младенцем категорически отвергались, и висящий на груди ребёнок отрезал Лизу от мира. У неё не хватало сил ни на что другое, кроме заботы о сыне…

Тяжело вздохнув, Тей сердито оговорил Гранатова:

— Твой дорогой Гор — безответственный кретин. Беременность могла стоить тебе жизни. Почему он не удосужился проверить тебя на совместимость? Почему не увёз в хорошую клинику в федерации? Наступление беременности не означает генетической совместимости. В любой медицинской энциклопедии полно примеров гибели альенок из-за зародышей, которых они в принципе не могли выносить. Равно как и фотографий детей-уродцев, обреченных на жалкое существование из-за генетических проблем.

Конец ознакомительного фрагмента.