Деревенщина против мажора

Татьяна Кошкина, 2020

«Деревенщина против мажора» – роман Татьяны Кошкиной, жанр современный любовный роман, юмористическая проза. Как девушке из глухой деревни найти деньги, чтобы спасти дом и семью? Лида видела только один выход – Москва. Удача улыбнулась не сразу. А, вытянув счастливый билет, Лида угодила прямиком в лапы мажора-прожигателя жизни. Ей предстоит перевоспитать недоумка, вернуть мир в богатую, но очень несчастную семью, помочь близким и, если повезет, найти настоящую любовь.

Глава 4. Посуда бьется — к счастью

Почему двое?

Первая мысль, которая пришла в голову Лиде, стоило им с Фаиной переступить порог просторной гостиной первого этажа. Девушка не смогла удержаться и скользнула восхищенным взглядом по шикарному интерьеру. Гостиная, как в старых фильмах, обшитая деревом и с большим камином у правой стены. На полке какие-то странные композиции: круглые вазы, заполненные декоративным песком и цветочными лепестками.

Рядом с камином стоял старый знакомый. Иннокентий, на этот раз одетый, опирался плечом на каминную полку и с легким отвращением, как экспонат Кунсткамеры, разглядывал Лиду.

Не нужно быть переводчиком с мужского на женский, чтобы понять его мысли: «Что это за убожество? Уберите это и протрите пол тряпкой».

С другой стороны комнаты, усевшись попой на спинку дивана, восседала хрупкая блондинка. Лиза. Стоило взгляду коснуться девушки, как та надула ярко-розовый пузырь жвачки и громко хлопнула.

— Где Томми? — строгий голос Фаины прервал немую сцену.

— Его величество изволит делать уроки. Сказал, что спустится позже и сам встретится, — блондинка смерила ее высокомерным взглядом, явно развесив ценники на рубашке и джинсах. — С новенькой.

— Хорошо. Знакомьтесь. Это Лида. С завтрашнего дня она будет отвечать за работу персонала, привоз продуктов и ваше расписание. Если вам что-то потребуется, вы всегда можете обратиться к ней за помощью. Надеюсь, в этот раз все сложится хорошо.

Парень поймал пристальный взгляд старой экономки и картинно сунул два пальца в рот, изображая перепившего идиота.

— Да я к этой уборщице в жизни не прикоснусь. Она сортиром воняет!

— Твоя кроличья лапка в брюках меня не интересует. Подрасти сначала, малыш, — ляпнула Лида.

Черт. Приложила ладонь ко рту, боясь выговора от Фаины. Регламент. Она должна быть вежливой и улыбчивой. Еще работать не начала, а уже нагрубила одному из хозяев. Тьфу, плюнуть бы ему в глаз!

Регламент регламентом, но никогда в жизни Лида не позволяла себя унижать и оскорблять. Здесь так тоже не будет, она может спустить высокомерие пятнадцатилетней неразумной девчонке, но не этому нахлебнику, у которого из достоинств только папочкины деньги.

В гостиной повисла тишина. Кент хватал ртом воздух, не в силах придумать ответную реплику. Конечно, задела самое дорогое и бесценное! Парень сжимал и разжимал пальцы, как будто хотел ударить, но при Фаине и сестре почему-то сдерживался.

— Сука, — одними губами.

— Козел, — ответила тем же.

Тут внезапно очнулась Лиза. Звонкий смех разлетелся по гостиной, и девушка, ловко спрыгнув с дивана, за пару шагов оказалась рядом с новоявленной жертвой шумного семейства. Демонстративно поправила футболку с портретом какого-то узкоглазого парня с малиновой головой и, выпятив вперед приличного размера грудь, заявила:

— Стиль у тебя отстой, но думаю, мы подружимся, — расплылась в улыбке и протянула руку.

— Попробуем, — аккуратно пожала Лиза.

— Что ж, а я вас оставлю. — Фаина наклонилась чуть ниже. — Будь осторожна с Кешей, но спуску не давай. Вот как сейчас.

Дальше произошло удивительное. Строгая и чопорная экономка со стажем улыбнулась и незаметно для остальных присутствующих подмигнула. Весело и совсем по-девичьи.

Лида даже немного расслабилась, но как оказалось — зря. Настоящее веселье началось после ухода Фаины. Видимо, она была единственным сдерживающим фактором, когда предохранитель сняли, две пули готовы были прикончить наивную жертву.

— Ты правда туалеты мыла?

Блондинка прищурила серые глаза и снова смотрела оценивающе. А что такого? Как будто все в этом мире происходит само по себе и полы в торговых центрах, окна и унитазы моются по мановению волшебной палочки.

— Что я только не мыла, — пожала плечами. — Когда пытаешься выжить, плохой работы не бывает. Не все в мире живут так, как вы.

— Оправдания неудачников. Поломойка она, Лиза. Тупая уборщица, которую папочка припер с мойки машин. Сувенир, млять, на память.

Звон разбитого стекла. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Лиде не нужно было присматриваться, чтобы понять — те красивые стеклянные шары с наполнителями теперь валяются на полу, а песок разлетелся на половину комнаты.

— Ой, незадача. Я рукожоп. Как жаль, что горничные выйдут на работу только завтра. Убери, поломойка!

— У-у-у, я пошла отсюда. Кент в ударе. Удачи, Лида!

Лиза самым подлым образом оставила ее один на один с разгневанным старшим братом. Что ж, не привыкать. Однажды уже встречались, и долг этого самоуверенного хмыря перед ней растет с каждой секундой. Он его оплатит, непременно и с процентами.

Все внутри клокотало от злости, рука так и чесалась как следует врезать этому хлыщу, но она должна держаться. Обещала, что с блеском выдержит здесь два месяца, значит, выдержит.

Кент подошел ближе.

— Что стоишь, поломойка? Арбайтен! Чего стесняешься? Тебе же не привыкать дерьмо подтирать! Мне вытащить свою кроличью лапку и полить это сверху, чтобы было привычнее?

Парень хотел красиво пройти мимо, но испуганно замер, когда Лида схватила его за плечо и сжала пальцами изо всех сил. Она надеялась, что ему больно. Верила, что останутся синяки. Что-что, а руки у нее сильные, натруженные.

— Убрать грязь не позор, а вот вести себя как свинья стыдно.

Два взгляда на секунду пересеклись. Упрямый карий и ледяной серый. Лида, чувствуя свою правоту, смотрела прямо из беззастенчиво и… он сдался. Отвел взгляд и с силой вырвал руку из ее хватки.

— Работай, курица.

За спиной громко хлопнула дверь гостиной, Лида не стала оборачиваться вслед. Перед камином картина была намного занимательнее. Лепестки и песок перемешались с осколками стекла, создав пеструю ароматную композицию. Даже убирать немного жалко.

Интересно, а где здесь хранятся веник и пылесос?

— Золушка-золушка, я смешала килограмм гречки и килограмм муки. Разбери все по пакетам к утру, — проворчала Лида, глядя на очень эстетичный, но все же беспредел.

— Вообще-то, там были семь мешков фасоли. — Открылась боковая дверь, и в гостиную вошел мальчик с лицом взрослого.

Только так Лида могла описать этого ребенка. Спокойный умный взгляд, немного отчужденный, но в нем горят искорки любопытства. Идеально выглаженная белая рубашка, традиционная бабочка на шее и темные брюки, как будто малыш собрался на вручение Нобелевской премии, а в гостиную заскочил на минутку. Только пылесос «электровеник», который он прикатил с собой, портил идеальную картинку.

— Томирис? — уточнила Лида, чувствуя себя под снисходительным взглядом ребенка полной идиоткой.

— У тебя были еще варианты? Держи, кладовка в эту дверь за углом, если потребуются тряпки и ведро.

— Спасибо.

Чего не ожидала, так это помощи от одного из детей олигарха. Улыбнулась, забирая из рук мальчика пылесос. Вот Борис Евгеньевич снайпер, все дети, как один — сероглазые. А у Томириса еще и папочкин прищур, хитрый такой.

— Ты молодец, — одобрительно кивнул мальчик. — Отлично отшила Кента. Я слышал. Мой брат, как говорит Лиза, полный козел. Фая сказала, что у него синдром недолюбленного ребенка.

— Скажи еще, что я должна его пожалеть. — Лида несколько минут рассматривала незнакомый пылесос. Что ж, вроде бы все просто — две кнопки и съемный контейнер под мусор. Ничего сверхъестественного и ультратехнологичного.

— Не вздумай. Лучше веником пару раз огрей. Он добрый парень, но Лиза права, редкостный козел, — пожал плечами Томми.

Лида чуть не села прямо на ковер, когда мальчик молча направился к хаосу у камина и начал собирать осколки. Спокойно и равнодушно, как будто так и надо.

— Что ты делаешь? Порежешься! — рванула к нему с пылесосом наперевес. — Да и убираться тебе не положено!

— Ты сама сказала: убрать грязь не позор. Я согласен с этим утверждением, — отрезал малыш.

Вот и не возразишь ничего. С другой стороны, Лида знала еще одну хорошую поговорку: дают — бери, бьют — беги. Отказываться от помощи глупо, да и холодного Томириса рука так и тянулась обнять. Растрепать идеально лежащие волосы и отправить гонять с парнями в футбол. Он казался ей очень одиноким, а составить компанию одинокому ребенку — вдвойне радость.

Полчаса они трудились вместе, аккуратно собирая осколки. Пылесос быстро справился с декоративным песком.

— Спасибо за помощь. Жалко, что такая красота пропала, — Лида грустно глянула в мусорный пакет.

— Не за что. И не страшно, я еще сделаю.

— Это ты такую красоту мастеришь? Вот что у тебя за брат, совсем не ценит твой труд, — проворчала девушка.

— Он ничей не ценит, даже свой собственный, — Томирис задумчиво посмотрел в окно. — Лида, а ты звезды любишь?

* * *

Кент лежал в позе звезды на королевской двуспальной кровати и гонял туда-сюда мысли. Как избавиться от девчонки? Почему от одного ее вида аж свербит и хочется скрипеть зубами? Бесит. Этот открытый карий взгляд, в котором ни капли кокетства. Эта коса и простая одежда, в которой ее задница все равно выглядит привлекательнее, чем у большинства его знакомых девушек в брендовых обтягивающих брючках.

Устраивая бардак, он рассчитывал, что его пошлют к черту. Девушка должна была отказаться от выполнения своих обязанностей, залепить ему пощечину, наорать, но она не сделала ничего из этого.

Просто вскрыла грудную клетку одной фразой и оставила знатный синяк на руке.

— Сильная же, чертова деревенщина! — провел пальцами по следам от пальцев.

Ее нужно выгнать отсюда, пока она не перевернула все. И самое главное, отвадить от себя. Когда что-то екает в области сердца, это нужно убрать подальше, чтобы не пострадать снова, чтобы опять не было больно. Зашить разрубленную словами грудную клетку, плевать, какими нитками, и нацепить броню еще более прочную, чем раньше.

Скосил взгляд на каминную полку с фотографиями двух женщин: хрупкой шатенки с теплой улыбкой и ямочками на щеках, как у него, и красивой, чуть полноватой блондинки.

Больше не будет боли.