Гроза над морем

Татьяна Кононова, 2023

Марта, дочь правителя севера, чудом спаслась из осажденного города. Янис, капитан торгового судна, стал изгоем из-за предательства друга и любимой женщины. Юнга Дэниэл мечтает стать офицером и найти сокровища, но война рушит его планы. Чтобы выполнить приказ графа, от которого зависит жизнь всех троих, им придется объединиться с врагом и сделать невозможное. Но никто не заинтересован в том, чтобы они остались живы, пламя войны разгорается все ярче, а в опасную игру вмешиваются запретные чувства…

Глава 3 Капитан Миллс

Марта осталась лицом к лицу с капитаном и отступила чуть назад. Еще шаг. И еще. И еще один. И вдруг сильная, крепкая рука капитана обхватила за пояс и резко дернула вперед. Они оказались в непосредственной близости друг от друга. Девушка уперлась обеими ладонями ему в грудь, но между их лицами все равно остались считанные дюймы.

— Там борт, глупая, — прошептал он прямо ей на ухо. — Оступишься и опрокинешься назад.

Марта не могла оторвать взгляда от его лица. Янис смотрел на нее хмуро и пронзительно, словно старался разглядеть ее душу. Девушке вдруг показалось, что одним глазом он видит больше, чем обыкновенные люди — двумя.

— Маргарет, значит? — все так же обжигающе близко прошептал он, наклонившись к ее лицу. — Простолюдинка-сирота, спасенная у берегов Эйденхилля?

Он сжал ее плечи сильнее. Девушка хотела гордо и дерзко ответить, но взгляд капитана словно отобрал волю, и вместо заранее обдуманных слов вырвался только жалкий вздох.

— Янис, — бессильно прошептала она. — Вы…

Пальцы капитана прикоснулись к подбородку, заставили чуть запрокинуть голову. Янис стянул повязку; левый его глаз сильно косил и смотрел будто бы в другую сторону. А Марта так и не смогла перестать смотреть ему в глаза. Серые, как небо перед грозой, прозрачные, как два горных озера, как…

— Я, — так же тихо сказал он. — Ну наконец-то. Узнала.

Они крепко обнялись. Впервые за много минувших дней девушка счастливо улыбнулась, прильнув к его груди и уткнувшись в бархатный камзол. Наконец он отстранил ее и, взяв за локти, снова взглянул в лицо, словно отыскивая перемены и отпечатки пережитого. Он хорошо знал семью Браунов, много лет назад, в мирное время, когда Марта была еще ребенком, он не раз приезжал уладить торговые дела с ее отцом. Однако оставшееся время дня рассказывал ей сказки о русалках и сиренах, катал верхом во всю прыть, стойко терпел цветы в густых черных волосах и, как ни утомляла его веселая и избалованная девчонка, прощался всегда с сожалением.

— О Светлейшие! — в порыве Марта схватила его за руку. — Как я рада!

— Я рад, что ты жива, — коротко ответил Янис. — Но есть некоторые обстоятельства, которые я должен объяснить.

Ее глаза сияли, и Дэниэл, отвлекшись от своих канатов, снизу заметил, как радостно она улыбается впервые за все время на борту “Исиды”, как осторожно и почти ласково капитан придерживает ее за плечо. Укол глубоко внутри… Неужели ревность? Только этого и не хватало! Дэниэл сердито пнул ногой бухту и снова принялся развязывать огромный булинь.

Тем временем капитан крепко взял девушку за руку, они вместе спустились с лестницы и вошли в большую каюту, располагавшуюся между двумя лестницами прямо под мостиком. Марта осмотрелась и завороженно ахнула. Не зря говорили, что баркентина"Исида" — одна из самых лучших торговых шхун. Обстановка в каюте располагала расслабиться, беседовать спокойно за чашечкой травяного отвара или чего-нибудь покрепче. У стены стоял обитый темно-синим бархатом диван с разбросанными по нему подушками, расшитыми серебром. Посередине — накрытый огромной потертой картой широкий дубовый стол в окружении стульев с высокими резными спинками, на полу — пушистый ковер с восточным узором. Край его был испачкан несколькими темными пятнами. Марта поняла: пятна крови. Быть может, Янис Миллс уже не замечал таких мелочей, а ей вдруг стало больно, словно острие раскаленного клинка коснулось груди. Слишком свежи были воспоминания, слишком страшны ночные кошмары. Она уже знала, что в жизни бывают такие минуты, которые невольно врезаются в память и прячутся на ее задворках, возвращаясь лишь тогда, когда и без них надежды не остается совсем.

— Проходи, не бойся, — капитан сделал приглашающий жест и вошел сам, скинул плащ и сел на диван. Пол под ногами покачивался. Девушка несмело подошла к одному стулу и села напротив, прямая, как струна, сцепив руки на коленях и прикусив губу изнутри. Она всегда кусала губы, если волновалась. Всегда надеялась одной болью заглушить другую, впрочем, всегда безуспешно.

— Послушай меня, Марта, — он доверительно наклонился немного вперед и, прищурившись, стал смотреть в сторону, сквозь свою собеседницу, отчего Марте стало легче: вынести сурового и пристального взгляда она больше не смогла бы. — Конечно, это хорошо, что судьба снова свела нас. Но есть и плохие новости. Ты наверняка слышала о том, что женщина на корабле — значит, быть беде. И эта поговорка не о том, что прекрасная леди может своей тайной силой утопить корабль или навлечь на него опасность. Все гораздо прозаичнее… Ты же знаешь, все мы — люди. И я, и мои матросы, которые не видят женщин пол-витка, а кто и дольше. И если за себя я отвечаю, то за них — увы, не всегда. Даже если возьму с них клятву не подходить к тебе ближе вытянутой руки, не смогу проследить за ее исполнением. Ты можешь серьезно пострадать. Не все такие благородные и честные, как наш юнга. А то, что ты не из простых — извини, но хорошенькой и благовоспитанной леди слишком трудно скрываться таким образом. Все быстро узнают тебя настоящую, и я не удивлюсь, если захотят… присвоить.

Марта тихо охнула, прижала ладони к вспыхнувшим щекам. От себя самого и от других людей никуда не сбежишь. Везде они одинаковые, их натура столетиями не меняется, а значит, нельзя терять бдительность. Девушка вскочила со своего места. Корабль качнуло на волнах, она не устояла на ногах, сунулась носом вперед, но Янис подхватил ее и поднялся сам.

— Но вы… — прошептала Марта, на миг задохнувшись, — вы же можете им сказать? Предупредить, запретить…

Янис нахмурился, отвернулся, выбил трубку в пепельницу. Серое небо его глаз подернулось грозовыми тучами, и девушке стало холодно от этого взгляда. Она зябко поежилась, обхватила себя руками за худенькие острые плечи.

— Боюсь, что нет, Марта. Мужчины по натуре собственники и охотники. В том числе, если они давно и счастливо влюблены или даже женаты, они всегда смотрят на других девушек. И порой не только смотрят… Впрочем, есть один выход: высадить тебя в порту, и тогда наши пути навсегда разойдутся.

Еще одна волна, на этот раз более сильная, ударилась о борт корабля, шипя и пенясь. Девушка вдруг упала перед капитаном на колени, умоляюще сложив руки на груди. Перед глазами сразу пронеслись мгновения минувших дней войны. Совсем немного, но ей хватило на всю жизнь. И не остаться на корабле означало снова ступить на эту тропу в неизвестность, опаленную огнем. Слезы брызнули из глаз и предательски потекли по щекам, голос отчаянно задрожал.

— Не оставляйте меня, не оставляйте, прошу! Я до конца плавания буду притворяться, как смогу! Не оставляйте! Я буду работать! Сама сумею за себя постоять!

Капитан горько усмехнулся и покачал головой. Сама сумеет, как же… У южан нравы дерзкие и горячие, против них идти — жизни не ценить. И эта девочка не знает, какой жребий сама готовит себе, не столько на борту"Исиды", сколько оставаясь с ним рядом вообще.

В памяти тут же всплыла одна ночь, последняя ночь, которую он провел на родных берегах Стоуншира. Никто, кроме троих человек, не знал о том, что она вообще была. Это тайна — тайна его, тайна графини Дианы, тайна подкупленного стражника, что охранял ее покои тогда. Янис не возвращался домой уже почти семь лун, больше, чем пол-витка. Портрет Дианы всегда лежал у него в нагрудном кармане, и он его доставал перед сном, любовался, вспоминая, как когда-то они точно так же лежали рядом, и он гладил длинный водопад тугих черных локонов, прикасался к бледной бархатной коже, перебирал тонкие, унизанные золотом и драгоценностями пальцы. Диана была с самого детства обручена с графом, поэтому другие мужчины не имели никакого права даже заглядываться на нее, но Янис Миллс не был бы капитаном"Исиды", если бы свято соблюдал все обычаи и законы. Диана была его женщиной. И они в молодости поклялись под луной, что будут верны друг другу до тех пор, пока кто-либо не нарушит данное слово.

А потом благородной мире Диане исполнилось девятнадцать, и родители выдали ее замуж в отсутствие капитана. Янис был далеко, сделать ничего не смог, а когда вернулся, его Дианы уже не было. Была мира Ринальде, графиня Деншилльская. И Янис, узнав об этом, был вне себя от горя и досады. Он всю жизнь посвятил ей, обещал, что они будут вместе, когда он вернется, но Диана промолчала о том, что родители обещали ее руку графу уже тогда, когда она была совсем малышкой. Правда, теперь граф стал уже немолод, а повторно, после его смерти, графиня выйти замуж все равно бы не смогла. И несмотря на то, что Диана со слезами клялась, что ее сердце принадлежит одному только Янису, он не смог сразу принять этого. Снова ушел в плавание, снова промучился целый лишний виток, а по возвращении, махнув рукой на все обычаи и законы графства, пришел к своей Диане, забрался через окно в опочивальню по плющу и колючей розе, сунул стражнику мешочек золотых монет и остался с любимой до утра.

Долгое время все его мысли были заняты одной только мирой Дианой Ринальде. Стоило ему закрыть глаза и вспомнить о ней, как перед внутренним взглядом вставали мелкие черные кудряшки, окутывавшие всю хрупкую фигурку до пояса, огромные черные глаза, в глубине которых можно было утонуть, светлая нежная кожа, не знавшая загара под плотной вуалью, мягкий контур пухлых губ, широкая сверкающая улыбка. И если сперва Янис не мог и не хотел забывать, то позже наоборот старался стереть из памяти все, связанное с графиней. К тому же это освобождало его от насмешек и иронии от матросов: они не знали, что капитан все это время был верен одной, они видели, как в трактирах и на постоялых дворах вокруг него вились стайки девушек, как с некоторыми он и сам уходил куда-то, улыбался им, щуря не прикрытый повязкой глаз, и казалось, что капитан вполне доволен жизнью, счастлив и беспечен. Правда, некоторые все же догадывались, что это было лишь попыткой уйти от мучительно обжигающей собственной памяти.

А сейчас перед ним на коленях стояла девушка, которую он знал с пеленок, любил, как младшую сестру, и никогда не забывал. Она не знала, как он тревожился весь вечер и всю ночь из-за нее. Не знала, что он был готов сам броситься на палубу и чем угодно пытаться привести ее в чувства, что он тоже ждал этого разговора, но не рассчитывал, что она окажется такой упорной… и уже такой взрослой и самостоятельной.

— Встань, — тихо сказал Янис и сам поднял Марту, придерживая за локти. — Ну, тихо, тихо, успокойся. Никто тебя одну не оставит. Живые мы все-таки, не пустые дубовые бочонки. Вокруг все уже так накалилось, что не сегодня-завтра полыхнет. Люди воюют с людьми, как будто кто-то из них лучше другого… Кому-то сила и власть, а кому-то — горе и смерть. Давай договоримся, Марта. Ты пока что останешься в моей команде. Будешь носить форму, помогать юнге и учиться вместе с ним. Никем другим притворяться не надо: рано или поздно обман раскроется, и тогда будет хуже. А когда мы придем в Деншилль, я отвезу тебя к своим родителям. Поживешь с ними, пока не кончится война. Там будет видно.

— Но ведь вы сами сказали, что присутствие женщины на судне приведет к… печальным последствиям?

— Погорячился. Ты пока еще маленькая женщина, — капитан улыбнулся. — А мои матросы — не пираты, чтобы кидаться на легкую добычу. Просто я предупреждаю об осторожности. Ну а если ты подружишься с юнгой, он для тебя хоть звезду с неба снимет, характер такой. О защите можно и не говорить.

Марта наклонила голову и с благодарностью поцеловала его руку. Янис невольно вздрогнул от невесомого прикосновения ее прохладных губ.

— Вот это лучше брось, — сказал он, осторожно высвободив ладонь. — Ты мне ничем не обязана.

Девушка еще раз шепотом поблагодарила, но он ее уже не слушал, взял за плечи и слегка подтолкнул к выходу.

— Ну, иди. У меня еще дел до заката. Первая работа тебе — драить палубу вместе с Дэниэлом. Заодно и поговорите.

Выходя из каюты капитана, Марта поспешно размазала слезы по щекам, несколько раз глубоко вздохнула и попыталась принять спокойное и дружелюбное выражение лица. Кто знает, как и с кем придется говорить в следующий раз, и каким окажется этот юнга? Она уже успела заметить, что люди на корабле были совершенно разными, несмотря на то, что слаженно и вполне дружно работали в одной команде. Доктор Уолтер — суровый и угрюмый, как лорд Мэнор, друг отца. Марта со смущением вспомнила, как вчера перед сном сгоряча выпалила ему все о том, что с ней произошло тогда, на берегу, а он внимательно выслушал ее и успокоил, когда она заплакала.

Капитан… Янис Миллс, какое знакомое и в то же время какое далекое имя! Он напомнил ей о тихом, мирном детстве, о старших друзьях, о заморских безделушках и украшениях, о шелковых и парчовых нарядах, богатых застольях, любимых родителях. Янис действительно приезжал к ним, правда, очень давно, когда ей самой не было и шести витков. Конечно, она его помнила плохо. Но эти серые глаза, один из которых закрывала повязка, этот приятный, с легкой хрипотцой голос, сильные руки и запах вина и моря, всюду сопровождавший его, забыть Марта не могла. С ним так хорошо и спокойно, Марта чувствовала себя в безопасности, но понимала, что все время это продолжаться не может. К тому же у капитана давно своя жизнь, в которой с трудом нашлось крохотное местечко для нее.

И юнга… Марта не помнила, как его зовут. То ли он не представился, то ли она пропустила мимо ушей. Красивый мальчишка, темноволосый и темноглазый, с широкой добродушной улыбкой и очаровательными ямочками на щеках. Марта бы наверняка не осталась к нему равнодушной, будь они не здесь и не сейчас, а где-то в мирные дни, на родной земле, и… не будь рядом Яниса. Не думать о нем она просто не могла, а те мысли, которые незаметно проскальзывали, она отчаянно гнала прочь.

— О чем задумалась?

Знакомый голос вернул ее на землю. Марта фыркнула и тряхнула головой. Вот еще, нашла, о чем думать и мечтать! Ей бы выжить в этом пекле, а она о любви грезит. Да и какая ей сейчас любовь, когда она для всех — безродная сирота?

— Капитан велел тебе помочь, — хмуро ответила Марта. — Полы мыть… то есть палубу.

— Проще простого, — юнга сверкнул белозубой улыбкой и сунул нежданному"помощнику"в руки мокрую тряпку. Оглядевшись, Марта поняла, что стоит почти по щиколотку в воде.

— Разуйся, тут не холодно, — добавил парень. — И ведро опрокинь прямо сюда, не то до утра провозишься. А я сейчас еще одно принесу.

Марта неловко отжала тряпку, мокрую и грязную, и поморщилась. Как-то унизительно — стоять здесь на глазах у всех и ползать на четвереньках по нагретой солнцем палубе, оттирая от соленых и грязных разводов темные доски. Дома никогда не приходилось работать по хозяйству. Холодная и мутная вода потекла по рукам на пол. К тому времени уже вернулся юнга. Они остановились друг напротив друга: хмурая и недовольная Марта и он, все такой же неизменно красивый и улыбающийся, босой, с растрепанными темно-русыми волосами, лихо подхваченными черной банданой, темными крапинками в зеленых глазах.

— Сними ботинки, — терпеливо повторил юнга. — Если вдруг, не дай Светлейший, ты упадешь в море, обувь станет первым, что потащит тебя на дно.

И пока она разувалась, он сам опрокинул на палубу оба ведра и, стараясь не смотреть в сторону девушки, начал ожесточенно тереть свой выбранный"уголок". Глядя на него, Марта делала все то же самое и спустя некоторое время поняла, что хотя и ноги гудят с непривычки, и спина не так-то просто разгибается, она все-таки на что-то способна.

— Как тебя зовут? — наконец решилась заговорить она после долгих минут работы в молчании. Вдалеке перекликались чайки, солнце палило нещадно, волосы курчавились от влаги и прилипали завитками ко лбу и к шее. Юнга тоже то и дело смахивал локтем со лба отросшие пряди и тихо ругался.

— Меня? — он на мгновение обернулся, приподнял одну бровь, будто не расслышал вопроса. — Дэниэл. Можно просто Дэн. Ох, Маргарет, что же ты делаешь?

Неожиданно Дэниэл отложил в сторону свою тряпку, подошел к Марте, положил руки поверх ее хрупких ладоней. Девушка невольно вздрогнула, но тут же одернула себя.

— Так не отмоешь, а только напачкаешь, — усмехнулся Дэниэл. — Воду нужно как бы сгребать к себе, а потом выжимать тряпку. Давай покажу.

Они вместе нагнулись, и руками Марты юнга с силой провел по широкой начищенной воском доске. Грязные струйки воды побежали в разные стороны, но он ловко собрал их так, что не осталось ни капли, и Марта выжала воду в ведро.

— Легко?

Дэниэл снова улыбнулся. На щеках появились очаровательные ямочки. Марта на мгновение подняла взгляд и кивнула, быстро опустив ресницы. Что-то будто бы обожгло Дэниэла изнутри, когда их глаза встретились, и он, изо всех сил сдерживая этот жар внутри себя, крепко сжал губы и снова наклонился над палубой.