Всё может быть

Татьяна Дмитриевна Лебедева

Герои потеряли всё, их истинное «Я» скрыто, как и их будущее. Их вовлекли в невидимую войну, и плата за проигрыш велика – смерть всего живого. И лишь девушка, чья память состоит из обрывков нескольких жизней, способна спасти их мир… Или уничтожить его.

Глава 13: Почему нельзя?

Шёл дождь, на улице ни души, холодно и пахнет… свободой. Отличное чувство, особенно на высоте двадцатиэтажки. Наблюдать за тем, как наверху дождь льёт как из ведра, заглушая шум моторов проезжающих внизу машин, невероятно. Будь моя воля, я бы поставил этот момент на запись, чтобы потом была возможность в любое время вернуться сюда.

Последние несколько дней и недель я почти не заглядывал в тот район. Почему? Наверное, потому что вопрос «что я вообще делаю?» — до сих пор держится в голове. Однако какая-то часть меня всё равно рвётся туда. Не понимаю, зачем лезть туда, где могут убить в любой момент? Правды хочется? Так почему бы не придумать её самому? Так ведь намного проще. Но и правдой это уже не будет… И это самое ужасное. Строишь для себя маленький идеальный мир, где нет ни горя, ни вопросов, и в то же время какая-то часть тебя понимает, что всё это ненастоящее.

И вот в таком шатком состоянии я нахожусь уже третий день. С одной стороны, я уже решил, что там мне делать нечего, с другой стороны, я всё же хочу разобраться в происходящем. И я даже не столько хочу понять, как всё это происходит, сколько хочу понять зачем. Может, это были галлюцинации и на самом деле я сошёл с ума? Я уже очень давно так думаю, но желание понять это не меняет.

Эх, я даже не могу понять, что конкретно изменил во мне тот призрак (?). То есть я стал нейтральнее относиться к философии, но не это является главным.

Одежда липла к уже порядком холодной коже. Но мне не холодно. Лягушки. Кажется, у меня есть что-то общее с ними, только плаваю я плохо. Из груди вырвался очередной вздох, будто я превратился в старика. Хотя быть старым не так уж и плохо, потому что есть время подумать обо всём. Впрочем, этим я сейчас и занимаюсь, вот только чем больше думаю, тем хуже становится.

За спиной раздался лай, я даже вздрогнул от неожиданности. Я совсем забыл про пса… Тот недовольно переминался с лапы на лапу. Я что-то забыл? «Гав» — значит, да. Я не стал пытаться вспомнить забытое и просто поплёлся за псом. Спуск был долгим и быстрым одновременно: я снова задумался.

Состояние было каким-то смешанным: и хорошим, и плохим вместе. Может, это и называют депрессией? Дожили, из-за какого-то «пустяка» я распускаю сопли… Обидно… Вот представим: я разобрался со всем происходящим, и что дальше? Вернусь к прежней жизни? Это уже сейчас накрылось медным тазом. Тогда… А что, собственно, тогда? Мысли снова запутались: все варианты возможного будущего казались настолько глупыми, что хотелось смеяться, нервно так, но смеяться.

Лифт прибыл на первый этаж, и я немного запоздало вышел. Пёс был непривычно тихим, это вызывало плохое предчувствие… Я тяжко вздохнул и вышел на улицу. Сколько раз за сегодня я уже вздыхал? Будто и правда в старика превратился… Лёгкое раздражение разнеслось по телу и тут же отступило. Капли дождя расслабляли, смывая собой все лишние мысли. Хотелось просто идти не глядя, и будь что будет…

Машины проезжали мимо, ослепляя светом фар. С лохматого чудовища ручьями стекала вода, впрочем, я был в таком же состоянии, что заставило невольно усмехнуться.

Бредя по улицам, я рассматривал многочисленные вывески и рекламные щиты, но не вникал в их смысл, меня больше волновало то, что вокруг многих из них было подавляющее количество ярких неоновых лампочек. Хотелось отвести взгляд или и вовсе закрыть глаза, чтобы хоть как-то скрыться от этого, но в то же время эти огоньки завораживали.

За рассматриванием очередной особо красивой синей вывески меня словно пронзили током. Я повернул голову и увидел ребёнка, который с интересом разглядывал меня и с неким недоумением кидал многозначительные взгляды на вывеску. Мальчишка лет шести-семи стоял под небольшим навесом, будто ожидая чего-то… Спустя секунду я вспомнил, что не так давно он задал мне вопрос вроде: «Дядя, вы просто так вывеску рассматриваете или всё же хотите зайти в наше кафе?» Слово «дядя» ввело меня в ступор, но после до меня дошёл весь смысл сказанного… Кафе? Я перевёл взгляд на вывеску и прочитал её содержимое: «Любое действие затрачивает энергию, а лучший способ её восстановить — наесться до отвала!». Энергию, значит, восстановить… Мальчишка снова перевёл на меня взгляд, уже немного хмурый, должно быть, со стороны моё поведение и правда может показаться немного… странным. Стало неловко, и чтобы хоть как-то отплатить мальчишке за свою тормознутость, я решил зайти. Я поспешно кивнул ему, после чего он, немного поколебавшись, заскочил внутрь с громким: «Ма-а-ам! У нас посетитель!» — я осторожно проследовал за ним, однако меня остановил тот факт, что со мной ещё и огромное лохматое чудовище… Я медленно повернул к нему голову и попытался передать ему весь спектр своих эмоций по поводу того, что грязным собакам лучше не заходить в помещение…

Чудовище недовольно фыркнуло и плюхнулось под козырьком: всяко лучше, чем под ливнем.

Убедившись, что проблема решена, я зашёл в кафе. Над дверью прозвенел колокольчик, оповещая всех, что зашёл посетитель. Я сделал шаг, а после отметил, что сейчас я и сам похож на грязную собаку, которым сюда нельзя заходить. Тяжко вздохнув, я огляделся по сторонам: кафе было маленьким, но уютным, весь дизайн здесь основывался на кофейных оттенках. Ещё раз оглянувшись, обнаружил, что, помимо меня, здесь больше никого нет. Я неосознанно начал переминаться с ноги на ногу, у стены была небольшая вешалка, но чтобы дойти до неё, нужно было пройти несколько метров, а сейчас с меня ручьём стекала вода, к тому же если я повешу свою куртку на эту вешалку, то запачкаю чужие вещи… Стало немного стыдно, из-за чего захотелось поскорее уйти отсюда.

Я уже начал разворачиваться, чтобы выйти, но до ушей донёсся звук открывающейся двери — должно быть, служебная комната — и оттуда «вынырнула» женщина средних лет, в её руках было полотенце, а на талии повязан фартук. Вокруг неё крутился тот самый мальчишка.

— Ох, на улице такой ливень, вы, должно быть, замёрзли? — женщина что-то сказала мальчишке, и тот быстро подбежал ко мне с протянутыми руками, кажется, женщина что-то говорила ему про куртку… Я снял её и отдал мальчишке, тот мигом исчез за той дверью, из которой они недавно вышли.

Женщина также подошла ко мне, продолжая что-то говорить, и накинула мне на голову полотенце, чуть взъерошив волосы. Она также что-то прощебетала о том, что поищет сменную одежду, чтобы я не простудился. В голове снова образовалась каша: происходящее совершенно не желало укладываться в голове. Что происходит? Почему меня сейчас обхаживают, словно ребёнка? Это нормально? Я снова сделал что-то не так? Может, всё же нужно было уйти? Я покосился в сторону выхода и понял, что уже слишком поздно.

Меня усадили за столик, что был ближе к батарее, и засыпали миллионом вопросов из разряда: «как же так получилось, что ты был на улице в такую погоду?». Я пытался доказать этой женщине, что всё нормально, но, видимо, она уже что-то напридумывала себе и никакого «геройства» с моей стороны наблюдать не желала.

Спустя некоторое время она принесла мне хлеб, горячий чай и куриный суп. К моему удивлению, суп был очень вкусным, и от предложения съесть ещё порцию я не смог отказаться. Женщина продолжала что-то вещать о своей жизни и семье — как оказалось, тот мальчишка её сын, но это было и так понятно. Её болтовня успокаивала, и что больше всего радовало, так это то, что ей было достаточно простых кивков с моей стороны, и совсем неважно, что иногда они приходились не к месту.

Я поблагодарил женщину за заботу, готовясь заплатить за еду и уйти, однако она меня остановила, объясняя это тем, что она не может взять с меня деньги и что её будет очень сильно мучить совесть, потому что она не может отпустить ребёнка в такой ливень: простудится ведь. Я попытался объяснить ей, что под этим «жутким ливнем» меня ждёт мой пёс, из-за чего женщина начала колебаться. Но после секундного замешательства она вновь просияла и сказала, что пса можно запустить на склад и что накормит его до отвала, чтобы тот тоже не простудился. Я предпринял попытку отказаться от её предложения, но настойчивость этой женщины не знала границ, она не оставила мне ничего, кроме как согласиться…

Мальчишка с улицы завёл пса на склад. Чудовище кинуло на меня тяжёлый взгляд, я пожал плечами, мол, я сделал всё, что мог, и в ту же секунду во все стороны полетели брызги, к счастью, я вовремя успел отскочить: за время, что я пробыл с этим псом, я научился уклоняться от подобных атак.

Всё тот же мальчишка принёс большую тряпку и принялся вытирать пса, на что получил раздражённый рык. Я забрал тряпку у него и сам подошёл к псу, мальчишка тем временем вышел со склада. Чудовище с явной злостью смотрело то на тряпку, то на меня. Да-да, это жутко бесит, но что поделать. Я попытался подойти ближе и чуть не напоролся на острые зубища этой твари. Спустя полчаса мучений и борьбы я вышел со склада с несколькими царапинами, синяками и слегка опухшим глазом, кажется, будет фингал… Мальчишка хотел было зайти на склад с небольшим тазиком воды и миской внушительного шматка мяса, но я остановил его, прикинув, что это чудище сейчас не в лучшем настроении и может… слегка покусать мальчика… Я забрал у него еду и, глубоко вздохнув, зашёл на склад. Быстро поставив тазик и бросив куда-то рядом миску с мясом, вылетел за дверь, захлопывая её прямо перед самой мордой разъярённого зверя.

За этой картиной наблюдала хозяйка кафе — та самая женщина — в её глазах читался вопрос. Я оглянулся на дверь, за которой сидел лохматый монстр. Я так понимаю, что в мировоззрении этой женщины хозяин не должен бояться собственной собаки, но тут есть одна проблемка… Я ему не хозяин, и он не мой питомец. Я не стал пытаться донести эту простую истину до её разума и просто плюхнулся на стул, что был неподалёку.

Женщина принесла мне лёд, на её лице всё так же проскальзывало недоумение и лёгкая надежда на объяснение, но когда она поняла, что ей не собираются ничего объяснять, просто вернулась к своим делам и сообщила, что в служебной комнате есть небольшой диван, где я могу расположиться, пока не закончится ливень.

Я последовал её совету и ретировался на диван, приложив лёд к опухшему глазу. Прохлада одновременно расслабляла и обжигала, распространяясь ледяными иглами по коже. Голова гудела, требуя законной передышки в виде сна: «И что я только делаю?»

Через полчаса я с трудом разлепил глаза и огляделся по сторонам. В комнате было темно, но это не мешало мне ориентироваться в пространстве, будто я на уровне инстинктов чувствовал очертания предметов. Для меня это обычное явление, поэтому когда я вижу людей, которые всё время спотыкаются обо что-то в темноте, прихожу в некое недоумение.

Я отложил в сторону уже пропитавшийся растаявшим льдом платок и направился к выходу. Однако когда я дотронулся до ручки, то почувствовал некоторый дискомфорт. Осмотрев свои руки, я заметил, что на мне не моя одежда, чему я сильно удивился, а после вспомнил, что хозяйка кафе любезно дала мне сменную. Оглядев комнату ещё раз, я приметил на небольшой вешалке свои вещи, и, к моему сожалению, они были всё ещё сырые.

С печальным вздохом и неохотой я натянул на себя эти мокрые тряпки и невольно скривился: ткань неприятно липла к телу и была жутко холодной. Положив вещи хозяйки на диван, я вышел в само кафе: здесь было так же темно. Поспешно прошёл к двери на склад, в этот момент я почувствовал себя домушником… Неприятное ощущение. Стоило мне открыть дверь, как пёс тут же вылетел, проскочив мимо меня прямо к выходу из кафе: видимо, ему не понравилось сидеть в таком маленьком помещении.

Я также направился к выходу, но в паре метров от него на меня нахлынуло чувство вины: эта женщина накормила меня и дала кров над головой, а я вот так ухожу… Разумом я понимал, что расплатиться мне нечем. Разве что грубой силой, но я не могу здесь оставаться. Впрочем, у меня даже этой грубой силы нет… Стоп… «Не могу здесь оставаться?» Почему я подумал об этом? Я ведь никому ничего не обязан, и никто за мной не гонится, так почему? Я обернулся назад и увидел мальчишку, выглядывающего из-за ещё одной двери, взглянуть ему в глаза мне не хватило духу. Стало действительно стыдно. Я уже хотел было вернуться назад, но рык со стороны пса заставил меня вздрогнуть и выбросить всё лишнее из головы. Я поспешно выбежал из кафе, на секунду застыв в дверях, говоря этим: «Прости и прощай».

Небо до сих пор было затянуто свинцовыми тучами, и ливень стал только сильнее. В голове всё ещё кружилась мысль о том, что я сделал нечто подлое и ужасное, но в то же время уверенность в правильности поступка только крепла. Почему? Потому что я не мог там оставаться? Потому что это будет нагло с моей стороны. Нет… Потому что… Потому… Что они умрут?..

Беспокойство сжало грудную клетку, не позволяя сделать вдох. Почему я думаю об этом? С чего бы кому-то умирать только потому, что я рядом? Страх. Скользкий и холодный, словно змея. Ненавижу змей. Перед глазами всё расплывалось. Это не дождь. Огонь. Деревья в огне. Земля в огне. Запах горелой плоти. И крики. Крики-крики-крики. «ПОМОГИТЕ!..» Я в огне. Кожа расходится волдырями и лопается, мышцы покрываются чёрной корочкой, а кости трещат, будто поленья в камине. Страх. Змея скользкая и холодная. Ненавижу змей… Темно и что-то жёсткое.

Больно и ещё неудобно. Я попытался пошевелить пальцами, но не вышло, напрягся, стараясь открыть глаза, но вновь ничего. Тогда я услышал над ухом глухое рычание. Если бы я мог, то дёрнулся бы от испуга, но через пару секунд вспомнил этот голос и немного успокоился. Лохматое чудовище схватило меня за воротник ветровки и потянуло в сторону.

В какой-то степени я был благодарен ему за хоть какую-то возможность двигаться, но в то же время меня несколько напрягал тот факт, что я не знаю, куда меня тащат.

С третьего раза мне всё же удалось разлепить глаза. Над головой было частично затянутое тучами небо, в воздухе витал запах мокрого асфальта, а ещё одежда была противной и сырой. Я снова попытался пошевелиться, но это было гиблым делом. Кажется, я начинаю привыкать к тому, что тело не слушается меня…

Последнее воспоминание, которое осталось в голове, это кафе и мой уход оттуда, а дальше всё как в тумане. Я не стал напрягать память, решив оставить это на потом, тем временем чудовище уже затащило меня в небольшой проулок между домами.

Я расслабился, наблюдая за проплывающими на небе тучами, но всё же был один раздражающий фактор, который не позволял полностью насладиться моментом. Эта лохматая тварь смотрела на меня так, будто я провалил какое-то очень-очень важное задание и теперь меня ждёт смертная казнь. Бровь нервно дёрнулась, но я стойко продолжал делать вид, что ничего не замечаю. Этот пёс всё так же сверлил меня взглядом, превращая мою психику в прах.

Спустя две минуты мои нервы сдали и я кинул на этого монстра раздражённый взгляд. Тот, в свою очередь, тяжко вздохнул и подошёл ближе ко мне. Его глаза налились кровью, а в их отражении я увидел себя: стало не по себе, а после словно впал в транс.

Повсюду огонь: полыхают какие-то домики, люди в панике убегают и падают замертво, по земле растекается кровь, а в ушах со звоном раздаются крики. Впереди возник мощный столп света, поглощающий все краски. Через секунду всё резко обрывается и только длинные чёрные перья падают вниз.

Голова нещадно болела, обещая вот-вот разорваться на части. Из горла невольно вырвался жалобный всхлип, и я со злостью посмотрел на пса: «КАКОГО ХРЕНА СЕЙЧАС БЫЛО?!»