Трудная дорога к счастью

Татьяна Герцик, 2008

Возвращаясь ночью домой, Глеб, молодой успешный бизнесмен, чуть не сбил девушку. После новой встречи на той же обочине Глеб уже не сомневается, что она путана. Он выясняет, где живет незнакомка, пытается ухаживать, но слишком уж презрительно разговаривает с ним «ночная бабочка». Нужно просто выкинуть ее из головы. Однако Глеб с неудовольствием замечает, что думает только о ней…

Глава 2

Потрепанная машина скорой помощи стремительно подлетела к стоявшей в отдалении от дороги унылой высотке. Водитель «скорой», немолодой, основательный мужчина, заботливо остановил машину у самого порога, чтобы спутница могла выйти, не испачкав обувь в привольно разлившейся вокруг луже.

Врач скорой, Ольга Павловна, или по молодости лет просто Оля, записала в регистрационный журнал очередной вояж, прошла в комнату отдыха и обессиленно упала в мягкое просиженное кресло. Вытянув гудящие ноги в стоптанных кроссовках, посмотрела на старенький будильник, стоявший на газетном столике. Почти семь. Дежурство подходит к концу.

Почти следом за ней в комнату бесшумно зашел Виталий, высокий симпатичный врач из другой бригады, только что вернувшийся после очередного вызова. Он успел тщательно вымыть руки и теперь небрежно стряхивал с них капли воды. Оля сразу вспомнила слова бабушки, постоянно выговаривавшей ей за то же самое: «Опять чертей плодишь!»

Сочувственно посмотрев на уставшее лицо девушки, врач предложил:

— Оля, чай будешь или кофе?

Она вяло отказалась:

— Нет, пей один…

Мужчина поболтал чайник, раздумывая, не добавить ли воды. Решив, что одному ему хватит, вернул чайник на подставку и нажал на кнопку. Щедро насыпал в чашку полную ложку растворимого кофе и налил до краев кипятка.

Выпил кофе быстрыми мелкими глотками, удовлетворенно вздохнул, слегка нахмурился, что-то вспомнив. Озадаченно спросил, лаская лицо собеседницы обеспокоенным взглядом:

— Оля, с кем ты сегодня говорила, когда я подхватил тебя после перерыва?

Девушка чуть-чуть приоткрыла покрасневшие глаза.

— Да ни с кем, я его в первый раз вижу.

Виталий недоверчиво тряхнул головой, сомневаясь в ее искренности.

— Да? А мне показалось, что вы хорошо знакомы, он на тебя смотрел… — Врач задумался, подбирая соответствующее слово, потом медленно выговорил: — По-собственнически, и за руку так держал, будто имел на это право. Не приставал? А то девушка ночью одна на дороге — всякое мужику в голову могло взбрести…

Она повернула голову, стараясь смотреть прямо на собеседника. Но глаза упрямо закрывались, не желая выполнять предназначенную им природой функцию.

— Нет, ничего такого он не пытался. — Она фыркнула, стараясь перевести разговор в шутку, чтобы Виталий не беспокоился зря. Он всегда был слишком, на ее взгляд, ответственным. — Старею, наверное. Что-то в последнее время никто ко мне не пристает.

Виталий в ответ на ее слова что-то недовольно пробурчал себе под нос, присел рядом и продолжил разговор, исподволь любуясь ее бледным личиком:

— Давай я к твоему дому подъезжать буду, все же спокойнее…

Она хрипловато возразила:

— Да застрянешь в темноте. Дорога слишком узкая. Там и днем-то проехать тяжело, а уж ночью нечего и пытаться. Да что ты волнуешься? Ничего же не случилось… Я умею постоять за себя, хоть ты так и не думаешь…

Взмахнув рукой, Виталий зло выпалил:

— Сколько тебе можно работать по ночам? Есть же график, в конце-то концов…

Она вяло пожала плечами:

— Да при чем тут график? Ты же знаешь: у нас почти все дамы замужем и с детьми. Я одна такая — ни детей, ни мужа. Все просят поменяться — то одно случается, то другое… Мне ведь не жалко…

Мужчина положил руку ей на плечо, чуть склонился, заглядывая в глаза, хрипловато заметил:

— Уж больно ты отзывчивая, Оля. Нужно и о себе хоть немного думать, не только о других!

Она хотела шутливо ответить, что придет и ее время подумать о себе, когда выйдет замуж, но в помещении зашуршал динамик, и диспетчер полусонным голосом спросила:

— Ребята, вызов на «Пушкинскую», кто поедет? Вас только двое, остальные в разгоне…

Девушка встрепенулась, огорчилась, что нужно отрывать свои бедные ноги от такого приятного пристанища. По неписаным правилам ехать должен был тот, кто раньше вернулся. Но Виталий взял ее за плечи и мягко толкнул обратно:

— Спи дальше, спящая красавица! Я съезжу.

Оля благодарно посмотрела ему вслед. Хорошие у нее коллеги! А Виталий лучше всех. Она давно заметила, что вызывает у него вполне определенный мужской интерес. И он ей нравится, правда, не до такой степени, чтобы решиться на близкие отношения…

Прикрыв глаза, обхватила руками согнутые колени, положила на них голову и задремала. Внезапно в памяти всплыло требовательное лицо ночного незнакомца, она нервно вздрогнула и сразу проснулась. Красивое мужское лицо. Худощавое, со строгими светло-карими глазами, немного тонковатой верхней губой и чувственной нижней. Короткая стрижка явно сделана опытной рукой хорошего парикмахера. Мощная подтянутая фигура. Спортом занимается или физическим трудом? Нет, скорее всего, спортом, руки хотя и твердые, но без мозолей. Она вспомнила, как он пожал ей руку — сильно, но не чересчур, обхватив всю ее небольшую ладонь. И взгляд, уверенный и властный, казалось, пронзил ее насквозь. Она поежилась. Неприятно встречаться по ночам с таким верзилой. С ним и с помощью газового пистолета трудно справиться. Повезло, что он никаких признаков агрессии не проявлял. Хотя… кто его знает, чем бы дело кончилось, уж очень он был напорист… Ладно, Виталий подъехал вовремя.

Оля произнесла имя вслух: Глеб, как будто попробовала на вкус. Короткое, чеканное и, как ей показалось, надежное. Но соответствует ли своему имени амбициозный мужчина? Какие-то странные чувства он в ней пробудил: с одной стороны, досаду, с другой — непонятный интерес, что-то вроде интереса врача к сложному клиническому случаю… Хотя… что себе врать — он заинтересовал ее как мужчина. А что? Неплохой экстерьер, между прочим. Вес, рост, внешность — почти идеал для любой сексуально озабоченной девицы. Но вот только она не из тех, кто этим озабочен… Бросив подтрунивать над собой, Ольга задумалась.

Почему ее охватило необъяснимое логикой ощущение значимости этой встречи? Сколько мужиков, увидев ее одну ночью посреди дороги, предлагали черт-те что, но ни один не оставил в памяти ни малейшего следа, если не считать досады и некоторого озлобления. Но это чеканное лицо стояло перед глазами, как живое. Почему?

За кого этот самый Глеб ее принял? Явно за девицу легкого поведения, раз говорил так тяжело и недружелюбно, хоть и пытался разыгрывать из себя доброго дяденьку. И смотрел оценивающе, будто корову на ярмарке выбирал. Девушка горько вздохнула. Что ж, не в первый раз ее принимают за неразборчивую шлюшку. Обидно, конечно, но в жизни врача скорой помощи всякое случается. Она привыкла. К тому же она далеко не беззащитна — главврач купил сотрудникам газовые пистолеты и обязал пройти курсы самообороны.

Снова одним глазом посмотрела на часы. Без пятнадцати восемь. Негромко запела, аккомпанируя себе ударами пальцев по подлокотнику:

— «Пропел гудок заводской, конец рабочего дня, но жаль, что у проходной никто не встретит меня…»

Сдала смену, отправилась домой пешком, не дожидаясь автобуса.

Липовый переулок стоял в стороне от дороги, заслоненный широкой полосой полудиких деревьев. Девушка шла по узкому проулку, любуясь пестротой цветов за невысокими штакетниками.

Ее старый домик не радовал глаз: серые, покрытые трещинами стены из оштукатуренных шлакоблоков давно нужно было красить. Открыла простую деревянную дверь, выкрашенную облупившейся от времени коричневой масляной краской, прошла в пристроенный к дому длинный дощатый коридор. Здание, построенное больше пятидесяти лет назад, ничем не отличалось от соседских: тридцать квадратных метров, из которых выкроены кухонька, прихожая и две микроскопические комнатки.

В ноги кинулся, умильно мурлыча, большой серый кот. Девушка погладила его, ласково приговаривая:

— Соскучился, бедненький! — щедрой рукой насыпала в чашку сухого корма.

Мурзик, демонстративно не обращая внимания на миску, старательно терся о ее ноги, давая понять, что он гораздо больше рад хозяйке, чем предложенной еде.

Выпила стакан воды, упала в постель, уснула, едва отдернув покрывало. Проснулась, как обычно, в три часа дня. Встала, умылась, пообедала магазинными котлетами с первой огородной зеленью. Не успела вымыть посуду, как раздалось завывание, больше похожее на сирену пожарной машины. Звонок, установленный дедом тридцать лет назад, вполне мог напугать любого вора, да и не только его… Мерзкий звук повторился, на этот раз уже более нетерпеливо. Она шагнула к дверям, желая, чтоб никто из соседей не заболел и ее профессиональные услуги не понадобились в очередной раз. Пол-поселка предпочитало не обращаться в поликлинику, по-соседски заглядывало к ней за врачебной помощью, зная, что она все равно не откажет.

Открыла дверь, вежливо поздоровалась, пытаясь скрыть недовольство. Перед ней стоял довольный собой и жизнью дядя Вася, уверенный, что его блистательное появление — радость для любого соседа в округе. Девушка обреченно вздохнула и пригласила его пройти.

Дядя Вася, полный жизни бодрячок, весьма упитанный и резвый для своих шестидесяти лет, идя следом за ней по полутемному коридору, докладывал об обстоятельствах своего нынешнего визита:

— Знаешь, Оля, мне тут наш участковый врач уколы прописал, — подразумевалось: тебя не тревожил, в поликлинику ходил, вот какой я деликатный, — так я сразу подумал: может, ты их мне и сделаешь? А то до больницы больно далеко… А я, ежели тебе нужно, тоже помогу.

Она не поверила, но виду не подала. Обещаний помочь наслушалась столько, что, будь из них выполнена лишь половина, дом у нее давно был бы в полном порядке. Уныло посмотрела на потолок, где после недавно прошедшей грозы темнело грязное сырое пятно. Крышу нужно было срочно латать. С тех пор как мать три года назад во второй раз вышла замуж и уехала к мужу в Подмосковье, уход за старым домом лег на ее слабые плечи. Были бы деньги, наняла бы строителей, сделала бы капитальный ремонт…

Пользуясь тем, что пациент не видит ее лица, скорчила зверскую рожу, взяла шприц и быстро сделала укол.

Сосед, заранее спустивший штаны с пухлых ягодиц почти до колен, крякнул, получив причитающуюся ему дозу лекарства, и, пробормотав ничего не значащие слова благодарности, поспешно покатился к себе, на ходу застегивая брюки толстыми непослушными пальцами.

Девушка прошла в комнату, надеясь хоть немного почитать. Но едва успела свернуться уютным калачиком на диване и открыть книгу, снова раздался звонок. Она затаилась, надеясь, что гость уйдет. Но не тут-то было — звонок зазвенел вновь, еще более требовательный и продолжительный. Смирившись со своей несчастливой судьбой, девушка неохотно побрела в коридор.

Не спрашивая, кто там, беспечно распахнула дверь и почувствовала, как прилипли к земле ноги и в животе что-то мелко задергалось, — в дверях стоял ночной тип, буровя ее неприязненным взглядом.

В дорогом светлом костюме, тонкой рубашке и шелковом галстуке он выглядел настоящим пижоном. Девушка провела ладонью по простенькому, запахивающемуся на груди халатику из синенького в белых ромашках ситца, смутилась и покраснела. Вспомнила, что она, вдобавок ко всем неприятностям, после сна не надела лифчик, занервничала еще больше. Стыдливо напряглась, но тут же гордо вздернула нос — ну что ж, не нравится, пусть не смотрит, она гостей не ждала, тем более таких. Грудь у нее упругая и высокая, если не присматриваться, то и не поймешь, что на ней ничего нет. Но на всякий случай отступила в тень неосвещенного коридора, рассчитывая на быстрый уход нового знакомого. Пускать его в свой дом она не собиралась.

Но он и не думал спрашивать разрешения. Не чинясь, коротко бросил:

— Привет! — и шагнул в коридор, отодвинув ее в сторону, как бессловесную куклу. Аккуратно захлопнул за собой дверь, по-хозяйски прошел в дом. Она, обомлев от изумления, поплелась следом, даже не пытаясь возражать.

Глеб вошел в полумрак прохладного дома и огляделся. Как он и ожидал, кругом царила вопиющая бедность. Кремовые в коричневую полоску обои выцвели от времени. Пол растрескался и скрипел. Потолок украшали грязно-ржавые потеки. Мебель в комнатах стояла настолько старая и изношенная, что первоначальный цвет ее даже не проглядывался. Хотя… кругом было чисто, даже стерильно. Он усмехнулся. Его ожидания полностью оправдались.

— Ты одна здесь живешь? — Он требовательно повернулся к девушке, ожидая ответа и злобно сверкая глазами. — Здесь и клиентов принимаешь?

Девушка, растерявшись, долго смотрела на него, не в состоянии понять, почему он разговаривает с ней таким хамским тоном. Взглянув в его потемневшие глаза, с болезненной настойчивостью шарившие по ее телу, очнулась и воскликнула:

— За кого вы меня принимаете?! — машинально привстала на цыпочки, стараясь казаться выше, в панике неосознанно сжала кулаки. — Какое вы имеете право врываться в мой дом? — Она хотела произнести это весомо и с достоинством, но голос от волнения сорвался на жалкий писк.

Замолчала, пытаясь собраться с мыслями и сообразить, что делать. Какая дикая ситуация! Что ему здесь надо?! Попыталась воззвать к его здравому смыслу:

— Уйдите, пожалуйста! Вы совсем меня не знаете, а делаете совершенно непростительные заявления!

Он саркастически хмыкнул, небрежно повел широкими плечами.

— Я не заметил, чтобы ты хоть чуть-чуть сопротивлялась. — Он изучающе посмотрел по сторонам. — А может, я тебе помешал? Может, ты кого-то ждешь? Очередного дружка, например? Один уже выскочил отсюда с незастегнутыми штанами.

Девушка поперхнулась и закашлялась, покраснев еще сильнее. Что за самонадеянный тип! Хрипло проговорила сквозь приступы кашля:

— Что вы навыдумывали? Я порядочный человек! И вообще, как вы меня нашли? — Она хотела высказать ему свое мнение о его крайней бесцеремонности, объяснить, кто она такая, но он, прервав ее, процедил сквозь зубы, оскорбительно растягивая слова:

— Да найти тебя никакой проблемы не представляет. Тебя, как выяснилось, здесь любая собака знает. Стоило спросить какую-то бабку в начале проулка, где тут живет Ольга Павловна, она тотчас показала твой дом. Кстати, мой интерес ее совершенно не удивил. Видимо, мужики сюда захаживают весьма часто.

Оля так возмутилась, что из горла у нее вырвался только жалкий сип:

— Да как вы смеете!

Глеб схватил ее за руку и крепко сжал, сверкая глазами:

— Я смею? Ты лучше о себе подумай! Не соображаешь, что с тобой будет через пару лет подобной жизни? Сгниешь где-нибудь в канаве!

У Оли невольно мелькнуло в голове: за сегодняшний день уже второй мужчина предлагает ей подумать о себе, но какая разница в тексте! Низкий голос Глеба был значительным и суровым, как у прокурора, карающего преступника. Его рука так вцепилась ей в запястье, что она невольно вскрикнула от боли.

— Отпустите немедленно! — Ольга не помнила себя от злости и боли. — Убирайтесь отсюда! Живо!

В глазах мужчины засветилось что-то непонятное. Желание? Боль? Негодование? Она не могла понять, пытаясь вырвать руку из железных тисков. В страхе прикинула, что будет, если она применит к нему довольно болезненный приемчик, и не решилась. Если в ее маленькой комнате затеять битву, вполне можно поломать и без того ненадежную мебель.

Глеб насмешливо кивнул на мятую постель, виднеющуюся сквозь распахнутые двери спальни:

— Что, это тебя устраивает куда больше, чем пустые разговоры? Ну, тогда давай попробуем! Может, после выполнения привычных обязанностей у тебя улучшится настроение? Какая у тебя такса? Я заплачу вдвое больше, не сомневайся!

Мужчина стремительно сделал шаг вперед, не позволяя ей увернуться, жестко обхватил руками ее плечи, притиснул к твердой груди, впился губами в губы. Ее затрясло от возмущения и бессилия. Какой кошмар! И винить некого — сама его впустила! Нужно было сначала выяснить, кто пришел, а потом открывать дверь!

Поцелуй не был ласковым, он был почти грубым. Этакое наказание для запутавшейся девчонки. Но ее все равно накрыла ошеломляющая, отметающая все возражения разума неуправляемая волна, пронзило нежеланное, но от этого не менее страстное волнение. Ей вдруг захотелось, чтобы он не прекращал поцелуя, тело, натянувшееся, как струна, упорно требовало ласки, жаждало, чтобы его руки нежно легли на ее напрягшуюся грудь.

Его объятия стали мягче, он уже не стискивал ее с прежней медвежьей силой. Одна рука придерживала ее голову, чтобы она не могла уклониться от поцелуя, другая начала с нескрываемым наслаждением блуждать по ее напряженному телу. Через некоторое время, не встречая сопротивления, осторожно проникла под тонкий халатик, томительно остановилась на обнаженной груди и нежно сжала ее. С губ девушки сорвался мучительный стон. В голове бродили обрывки панических мыслей, но она не обращала на них внимания. Что она делает? Оправдывает его мнение о себе, как о бесстыжей потаскушке…

Он прерывисто задышал, целуя ее уже с настойчивой нежностью, прижал к себе так, чтобы она почувствовала силу его желания. Она насторожилась, но его горячая рука, гладящая мягкий живот, снова поднялась к груди, и девушка ощутила стремительно нарастающее напряжение. Она бессознательно прижалась к нему, стараясь погасить неконтролируемые позывы плоти.

Мужчина оторвался от нее и хрипло предложил, с крайним презрением сверкнув затуманенными страстью глазами:

— Перейдем в постель? Там удобнее…

«Как это? — подумала она в замешательстве. — Так целовать и одновременно так смотреть! Что же он за человек?! Из металла, что ли?.. И обращается с ней до того бесцеремонно, будто она полное ничтожество! Правильно, чего церемониться со шлюхами!»

— Отпустите меня! — Слова прозвучали жалким фальшивым лепетом.

Он по-своему истолковал ее нетвердый протест.

— Зачем? Нам хорошо вместе! Или ты боишься, что я тебе не заплачу? Не волнуйся! Но деньги надо честно отработать!

Он снова провел рукой по ее возбужденной груди. От сосков по всему телу прошел электрический разряд, отзываясь острой болью внизу живота. Она дернулась, стараясь избежать новых прикосновений, но Глеб держал крепко.

— Видишь, как ты хочешь меня! И что же нам мешает?

Она попыталась вырваться, слабо отталкивая его, но мужчина легко пресек ее попытки, сильнее прижал к себе и насмешливо заметил:

— Ласковее, дорогая! Для опытной гетеры ты уж очень непоследовательна! Или это так задумано: сначала увлечь бедную жертву, распалить ее, затем окатить ведром холодной воды, ну а уж потом доставить неземное блаженство? Немудрено, что у тебя такая богатая клиентура!

Сказано это было нехотя, сквозь зубы, но девушке, в голове которой эхом отдавалось каждое слово, показалось, что прозвучавшая в его голосе издевка предназначалась не ей, а ему самому. Он не хочет входить в число ее клиентов, но ничего не может с собой поделать? И не может понять, как это он, такой правильный и чистенький, мог вляпаться в такую грязь?

Голова сразу прояснилась, ее саму удивила поднявшаяся со дна души оглушающая волна горечи и досады. Она снова взглянула в его глаза, следящие за ней с уничижительным ленивым интересом, вздрогнула. Ладони сами собой сжались в кулаки, и она непременно въехала бы нахалу между глаз, устроив-таки небольшую потасовку, если бы в комнату не вошел Николай, сосед из дома напротив. Не ожидавший появления конкурента Глеб выпустил девушку, которая тут же отскочила от него подальше, отгородившись большим столом.

Нахмурившись, сосед сурово посмотрел на незнакомого, хорошо одетого мужчину, перевел внимательный взгляд на красную от гнева, испуга и неутоленного желания девушку, отрывисто спросил:

— Оля, что тут происходит? Я заметил, как в дом без твоего согласия вошел этот тип, стал звонить, никто не открывает… Пришлось пройти через задний вход, чтобы убедиться, что все нормально. Это кто такой?

Девушка поразилась. Она не услышала громогласного звонка! Это же невозможно! Разъяренно посмотрела на Глеба и яростно прошипела:

— Да никто. Случайно шел мимо. Сейчас уйдет!

Сосед все понял, угрожающе поиграл крепкими мускулами. Глеб тоже напружинился, приготовился к хорошей драке и насмешливо окинул противника оценивающим взглядом. Не слабак, но и не силач. Вряд ли нежданный пришелец знает карате или самбо. А вот он, Глеб, усердно посещал эти секции в молодости, поднаторел в десантных войсках. Он сжал кулаки и решительно шагнул к противнику, готовясь нанести удар. Выбросить отсюда соперничка — элементарный пустяк! А уж потом он продемонстрирует этой дурочке, кто чего стоит. Мимоходом бросил быстрый взгляд на испуганное лицо девушки, прочел в ее глазах ужас и отвращение.

Это его мгновенно отрезвило. Что он делает? Устраивает глупейшую разборку из-за того, что к этой шлюшке пожаловал очередной дружок? Он еще раз взглянул на побледневшее до нездорового, сероватого цвета лицо девушки и окончательно пришел в себя. Разжал кулаки, несколько раз глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Не стоит делать из себя посмешище только потому, что отчаянно хочется переспать с путаной. Тем более что здесь, по-видимому, уже все схвачено. Не становиться же в очередь за явно подпорченным товаром.

Не желая конкурировать с мужиком, пришедшим сюда с вполне определенной целью, хмыкнул, с затаенной угрозой бросил девушке на прощание:

— Мы еще встретимся! — и быстро вышел, оглушительно хлопнув дверью.

Обессиленно прислонившись к стене, Ольга посмотрела ему вслед. Неужели все-таки ушел? Она была уверена, что сейчас начнется вульгарная потасовка. Что же все-таки его остановило?

Почувствовав, как дрожат руки и ноги, упала на стул, перевела дух, медленно приходя в себя.

Николай покачал головой, удивляясь появлению в их небогатых краях подобной залетной пташки, и мягко спросил у девушки:

— Ты в порядке? — и сразу ушел, услышав, что все нормально.

Ольга крепко заперла все двери, испуганно прислушалась. Впервые в жизни она боялась оставаться в своем домике одна… Может, ей стоит завести собаку?..