Шантаж от Версаче

Татьяна Гармаш-Роффе

Что делать, если ты хороша собой, но слишком застенчива? А тут еще на банкете знакомишься с частным детективом, французом Реми Деллье, и понимаешь, что он – твоя судьба. И тогда сестра Александра, модная журналистка, придумывает всю эту историю с убийством стареющего развратника и шантажиста, где ты – главный фигурант. И теперь пусть только попробует галантный француз отказать тебе, несчастной, в помощи. Но самое невероятное, что убийство действительно случилось и исчезло тело. А ты становишься главной подозреваемой. И чтобы вытащить тебя, Реми и русский сыщик Алексей Кисанов готовы пойти на все…

Глава 6

Девушки вошли.

Кис при виде еще припухшего от недавних слез лица Ксюши понял Реми. Понял быстро и очень ясно, что потянуло француза к этой девушке. Он за границей бывал не раз и чувствовал тот выгодный контраст, который Ксюша представляла с западными женщинами и от которого могла растаять добрая половина мужского иностранного населения.

Реми при виде еще припухшего от недавних слез лица Ксюши испытал мучительное раскаяние, не менее мучительную жалость и все так же не менее мучительную радость снова увидеть эти чудные глаза.

Кис при виде Александры подумал коротко: «Если бы эта осталась у меня, я бы… И вообще, что-то давно у меня женщины не было. Работа проклятая, жить не успеваешь».

Реми при виде Ксюшиной сестры подумал еще короче: «Журналистка!»

Ксюша глянула на обоих мужчин настороженно: вдруг снова начнут…

Александра холодным взглядом окинула обоих. Характеристики были не слишком лестными: Алексей похож на ловкую лохматую обезьяну, устройство рук и ног которой наводило на мысль о дереве, за которое она вот-вот уцепится и быстро-быстро полезет наверх… Отчего-то на мгновенье она представилась самой себе этим деревом. Реми ей показался вовсе не таким уж привлекательным, как описывала его Ксения, — довольно приятное, но какое-то слишком гладкое, слишком стандартное лицо, как почти у всех иностранцев, — на таких не выражаются чувства и мысли, и она такие лица не любила…

Впрочем, что любила Александра? Кого любила Александра?

Но это ее проблемы. И другим о них знать ни к чему. А Ксюша… Пусть радуется жизни, пока молодая и глупая. Александра старалась не мешать сестре любить всё и всех… Может, Ксюше больше повезет, чем ей?

По крайней мере, Александра любила свою сестру.

Сели вчетвером в кружочек — девушки рядышком на диване, мужчины на стульях. Кис заторопился на кухню — за кофе. В течение нескольких минут никто не проронил ни слова.

— Давайте договоримся, — нарушил тишину Кис, ставя кофе на столик, — говорить правду. Иначе смысла в нашей встрече нет.

— Мы для этого и пришли, — сухо сообщила Александра.

— Вот и чудненько. Вопрос первый…

— Погодите, — перебила Журналистка, — вопросы потом. Сначала дайте нам объяснить.

— Нет уж, извольте сначала ответить на вопрос. Ксения, вы убили этого человека?

— Нет, — вскинула на него глаза Ксения.

У нее и вправду чудные глаза. Но у старшей-то, у старшей! Если у этой чудные, то у той просто магические!

— Я готов вам поверить. Вы хотели просто забрать какую-то вещь в его квартире?

— Нет.

— Та-ак, а ведь мы договорились не врать.

— Она не обманывает, — надменно сообщила Александра. — А если вы дадите мне рассказать, то все поймете сами, и куда быстрее, чем если будете задавать ваши дурацкие вопросы.

Кис поразмыслил. В основном для важности.

— Валяйте, — согласился он с достоинством и снова подумал, что если бы эта осталась у него, то он бы… Ух!..

— Это моя вина, — заговорила Журналистка. — Это я придумала такой план… А все дело в том, что Ксюша слишком наивна и прямолинейна… — Александра решила рассказать все как есть. — В Ксюше не хватает тайны, игры, стервозности…

Что верно, то верно, подумал Кис, плотоядно поглядывая на старшую сестру. В этой-то хватает, даже с избытком! Эти глаза персидские, непроницаемо-темные, с какой-то странной сумрачной искрой; это тонкое высокомерное лицо, на котором лежала тень утомленности, усталости от жизни, смесь меланхолии и горьковатой иронии, и в то же время печать тайны, словно ее тяготил какой-то грех… И — ох! — если бы эта у него осталась… и так далее, и так далее, и так далее…

«И слава богу, — подумал Реми, — в том-то ее и прелесть. Стервозностью я сыт по горло. Выше крыши я сыт…»

До самого конца рассказа Александры мужчины стойко не проронили ни слова, хотя восклицания — типа «не может быть!» — так и рвались.

–…Вот так оно и вышло, что Ксюша с Реми попали именно в эту квартиру, — подытожила Александра, и в комнате наступила тишина.

Кис оценил оригинальную выдумку Александры. Нестандартный подход к проблеме, ничего не скажешь. Да девушка и сама нестандартная…

Реми ни за что бы не взялся описать те противоречивые чувства, которые вызвал у него рассказ Александры. Он был потрясен, оглушен, виноват, смущен, польщен — и все это одновременно, и у каждого из этих чувств были свои причины, и требовались долгие слова, чтобы их выразить…

И он был благодарен Ксюше за этот букет ощущений.

Когда девушки умолкли, Кис поинтересовался:

— И этому мы должны поверить?

— А что вам остается делать? — пожала тонкими плечами Александра. — Правда есть правда, даже если она на правду не похожа, — заявила она.

«Так бы и впился в эти плечи», — морочился Кис.

— Значит, — продолжал он суховато, — вы с Ксенией просто сочинили историю с убийством жильца квартиры номер двести шесть? Такой вот плод воображения? И найденный в речке труп — не более чем совпадение?

— Теперь вы мне ответьте на вопрос: что это еще за труп из речки? — спросила Александра.

— Жильца из этой квартиры нашли в Москве-реке.

— Утонул?

— Его сбросили в реку. Возможно, в бессознательном состоянии. У него рана на голове… А Ксения, находясь в квартире убитого, рассказывала Реми, что она нанесла ему удар по голове… И теперь вы хотите нас уверить, что это просто совпадение? Вот такая выдумка, которая нечаянно совпала с действительностью?!

— Именно так, — подтвердила Александра.

— И перстень, значит, тоже не более чем совпадение? — допытывался Кис, поглядывая на молчавшего Реми.

Француза, похоже, убедила рассказанная история, лицо его смягчилось и приняло немного растерянное и виноватое выражение.

— Боже мой, но мы же вам уже все объяснили! — проговорила в отчаянии Ксюша. — Я в жизни не видела этого человека! Никогда в жизни! Я его придумала, понимаете? И перстень придумала!

— Какой еще перстень? — спросила Александра, устремив свои темные глаза на Алексея. — О чем речь?

— Человек этот был сброшен в реку голым. Тот, кто убил его, не хотел, чтобы труп сумели опознать, и снял с него не только одежду, но и перстень… А может, просто украл дорогую вещицу. Но в милиции на этот продукт вашего воображения есть какие-то данные, он, видимо, проходил по некоему делу — мне не удалось пока выяснить, по какому именно… И они по следу от перстня на пальце сумели установить его личность.

— Объясни мне… — Александра в полном недоумении повернулась к Ксюше. — Объясни, откуда ты это взяла — перстень? И какой?

— Крупный… С синим камнем… — виновато проговорила младшая.

Александра долго и сурово молчала. Наконец она произнесла небрежно — и Кис уловил нотку искусственности в этой небрежности:

— Почему именно такой: с синим камнем? Ты его где-то видела раньше?

Ксюша, краснея и сбиваясь, стала рассказывать про аэропорт, туалет и рейс на Лугано.

Александра слушала ее, прямая и бледная, как изваяние. Столкнувшись взглядом с Алексеем, отвела глаза. И Кис задавал себе вопрос, что у нее могло быть связано с этим перстнем? Он готов был поспорить, что Александра этот перстень знает. А может быть, и человека, его носившего?..

— Какая глупость! — бросила Александра через плечо, даже не повернувшись в сторону совсем оробевшей Ксюши. — Я ведь тебя предупредила: ничего примечательного!

— Я почувствовала, что Реми не до конца поверил в мою историю… — пролепетала младшая, переводя отчаянный взгляд огромных потемневших глаз с сестры на Реми.

— Ну, описала бы какую-нибудь печатку золотую… А то — надо же! — с синим камнем! Теперь любой мертвец, который, по случайному совпадению, носил такой перстень, будет твой!

— Я в случайные совпадения не верю, — заявил Кис. — А ты, Реми?

Последний пожал плечами, не отрывая взгляда от Ксюши, которая в свою очередь старательно изучала пол.

— Однако же они бывают в жизни, — ответил француз. — Возможно, Ксюша видела в аэропорту именно жильца этой квартиры. Почему бы ему было не лететь в Швейцарию? Я вот не так давно прилетел в Брюссель по делам, а в аэропорту встретил своего соседа по дому! Или еще и так могло быть, что перстень этот принадлежал какое-то время назад другому человеку… А теперь был куплен — или подарен, или украден! — жильцом этой квартиры… Почему нет?

— Значит, и труп — совпадение, и перстень — совпадение, так, что ли? — недоверчиво уточнил Кис.

— Именно, — холодно подтвердила Александра.

— Допустим, — кивнул Кис. — Не то чтобы я вам до конца поверил, но допустим. А вы чем занимаетесь, если не секрет? Кроме того, что состоите в должности наставницы вашей младшей сестры?

— Саша статьи пишет, она — журналистка! — горячо воскликнула Ксюша. — Вы должны знать ее фамилию: Касьянова! Если вы, конечно, читаете газеты…

Александра посмотрела на сестру с упреком.

Что верно, то верно, младшенькая отличается непосредственностью… Чего вовсе не скажешь о старшей. Эта — закрытая, загадочная, холодная, как мрамор. И все же Кис чувствовал какой-то скрытый, грешный огонь в тайных глубинах мраморного изваяния. И этот огонь сводил его с ума.

Фамилию «Касьянова» Кис знал. Ее статьи, обычно политико-нравственного аспекта, он читал не без интереса. Написаны живо и остроумно, они легко запоминались и легко узнавались по стилю. Он не всегда был согласен с ее точкой зрения и иногда, читая, спорил вслух. Теперь ему показалось забавным то, что он видит перед собой автора и слова, столько раз обращенные к ней, но высказанные в никуда, можно было бы адресовать непосредственно объекту его порой раздраженных, порой пламенных реплик…

Но сейчас явно был неподходящий момент для политико-нравственных споров. Посему Кис только спросил:

— Это ваша настоящая фамилия или псевдоним?

— Настоящая! — снова воскликнула Ксюша. — Я тоже Касьянова!

Не замужем, значит, удовлетворенно подумал Кис. Конечно, такая независимая девица могла оставить и в замужестве свою фамилию… Но такая независимая девица, пожалуй, долго не выйдет замуж. Капризничать будет, выбирать, взвешивать… И выйдет в конечном итоге за какого-нибудь козла, который польстится на ее известность и совсем не поймет и не оценит, что за жемчужина попала к нему в руки… Вот Кис, к примеру: он бы такую ценил. Но что такие, как она, понимают в таких, как он? Он для нее не слишком взрачный, не слишком высокий, не слишком обеспеченный, не слишком… Ох, много чего «не слишком» он для нее! Вот только разве что — оценил бы…

— То-то я смотрю, воображение у вас… Хорошо развитое. А это, оказывается, профессиональное! — то ли съехидничал, то ли польстил Кис.

Он снова посмотрел на Реми, который подозрительно отмалчивался, не участвуя в «допросе», и увидел, что Ксюша уже сидит рядом с ним и рука его обвивает ее плечи. Кис умилился. И позавидовал. С этой, старшей, норовистой, так не посидеть рядышком… Уж во всяком случае, Кису. Да и с кем ему посидеть? Никого у Киса нету…

— Дайте мне координаты вашего Андрея, — распорядился он. — Мне нужно будет его кое о чем расспросить, чтобы окончательно понять, что здесь правда, а что нет.

— Здесь — все правда, — заявила Александра. — Сколько раз вам нужно это повторять!

— Координаты дадите? Или самому искать?

— Пожалуйста. — Саша презрительно протянула ему свою записную книжку, раскрытую на букве «З». — Переписывайте.

Кис не смутился. Он деловито переписал номер и, глянув на часы, сообщил, что позвонит владельцу квартиры завтра.

— А пока что, — сказал он, — если поверить в ваши совпадения, то вопрос вот в чем: куда вляпалась Ксюша, в какую историю, и чем это ей теперь грозит. Ведь милиция — это не два частных детектива, обалдевших от вашей неземной красы и готовых верить вашим распрекрасным глазам. Эти сказочки никого не убедят, будь они сто раз чистой правдой.

— Но ведь никто никогда не свяжет имя Ксюши с этим убийством! — возразила Александра. — Ведь это только вы знаете нашу «сказочку», которую мы сочинили в соавторстве специально для Реми! Ксюша в жизни не была в этой квартире, ее хозяина в глаза не видела! Кто об этом может узнать?

— Неприятность заключается в том, что некто уже начал интересоваться Ксюшей…

Реми пришлось рассказать немую сцену у подъезда. Ксюша округлила и без того круглые глаза и стала похожа на Чебурашку.

— Вы думаете, Алексей, это был человек из милиции? — спросила Журналистка.

Ох, как Кису понравилось собственное имя из уст Александры! Музыка просто: «А-л-е-к-с-е-й…»

— Вряд ли. Но и милиция может докопаться…

— Но кто же тогда это мог быть — тот, чернявый?

Кису не хотелось пугать девиц и рассказывать о своих открытиях, сделанных по прочтении еженедельника безвестного до сих пор жильца квартиры двести шесть.

— Не знаю. Надо бы для начала понять, что за личность там проживала, а потом строить догадки, кто да что… Фамилию его не знаете?

— Как я могу знать фамилию человека, которого я выдумала? — обиженно удивилась младшая.

— Понятия не имею, — бросила старшая.

Кис задумался. Ситуация зашла в тупик. Он вызвал девушек в основном из-за Реми — наладить его расстроившийся роман. Реми, похоже, им поверил и вон сидит уже в обнимку с разрумянившейся Ксюшей. Лично у Киса остались сомнения — уж больно все сказочно выглядит… Не то чтобы он совсем в совпадения не верил, но… Но что-то за ними тут имеется. И дразнит его любопытство. Хорошо было бы разузнать об убитом побольше. Хорошо было бы покопаться в его квартире, понять, что это за фрукт такой. Хорошо было бы разыскать ту соседку в зеленом пальто и расспросить ее о чернявом; хорошо было бы понять, кто стоит за ним: друзья убитого или его недруги? Станут ли люди, пославшие чернявого в разведку, мстить за смерть жильца двести шестой квартиры? И рискует ли в таком случае Ксюша? Маловероятно, что они ее разыщут…

С другой стороны — зачем все это ему? Его миссия выполнена, его больше никто ни о чем не просит.

— Кому кофе подлить? — осведомился он.

— Спасибо, не надо, — ответила Александра, глядя на часики. — Поздно уже. Я полагаю, что мы объяснились и инцидент исчерпан?

— Ну, как вам сказать… — загадочно ответил Кис, желая поинтриговать.

Но ему не удалось: Александра посмотрела в упор на Реми и добавила:

— А, Реми? Можно считать, что все встало на свои места?

— Вы потрясающие девушки, — блаженно улыбаясь, ответил тот. — Я вами восхищаюсь. Все это придумать, — он сделал легкий поклон в сторону Александры, — и все это разыграть… — это было уже выдохнуто в нежную Ксюшину шейку. — Ты отважная девочка, — мурлыкал он. — И знаешь, все-таки я рад, что не ты это придумала…

Александра встала:

— Пора, Ксюша.

— Уже? — раскрасневшаяся Ксюша оторвала свой взгляд от Реми с сожалением.

— Уже час ночи! Поехали.

Реми с не меньшим сожалением выпустил Ксюшу из своих рук, понимая, что в присутствии этой суровой дуэньи невозможны ни нежности, ни торги, и только провожал Ксюшу зачарованным взглядом.

— Спасибо вам, — произнесла Александра. — За кофе.

— Не за что, не за что, — засуетился Кис, вставая. — До свидания. Если еще свидимся…

Александра загадочно глянула на него и ничего не ответила.

— Рад был познакомиться с сестрой Ксюши… — Реми расцеловался с Александрой. — Завтра в пять, Ксюша, да?

Ксюша послала Реми взгляд, который говорил все то, что не сказали ее губы.

Мужчины проводили девушек до машины Александры, помахали им ручкой и поднялись к Кису.

И никто не придал значения целующейся парочке в припаркованной у соседнего подъезда черной машине «Волге». Никто не забеспокоился, когда дверца ее открылась — ровно в тот момент, когда закрылись дверцы в машине Александры, — и девушка выпорхнула наружу, тут же скрывшись в подъезде.

И даже тогда, когда мужчина, оставшийся за рулем, развернулся и поехал вслед за машиной Александры, — даже тогда никому не пришло в голову искать в этом совпадении какой-то смысл…

— Ну что, все теперь в порядке? — спросил Кис, когда они вернулись в квартиру, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучала подначка.

Реми кивнул.

— Ты зря, Кис… Ты не чувствуешь людей. Ты веришь или не веришь мозгами. А надо еще и чувствами.

— Ну, с твоими чувствами только и верить. Другого варианта просто не может быть. Ты же влюблен, как младенец!

— Младенцы — влюбляются?

— А хрен их знает… Но ты — да!

— Я? Она мне нравится.

— Ага. Мне тоже.

–?

— Ну, если ты говоришь «нравится», то мне — тоже.

— Но… Ладно, я хотел сказать — я влюблен…

— Так-то оно лучше, старина. Комедий мне и так хватает на сегодня.

— Ты не веришь им?

— Сам не знаю.

— Дело твое. Как бы там ни было, меня пока что больше всего беспокоит чернявый. Если я не ошибся и правильно понял, что речь шла о Ксюше… Я хотел бы тебя попросить…

— Я съезжу завтра.

— Погоди, ты еще не услышал просьбу!

— Да знаю я, чего ты хочешь! Я сам об этом думал. Расспрошу завтра соседку в зеленом пальто. И к этому Андрею Зубкову наведаюсь.

— Кис, я тебе заплачу за работу.

— Иди ты!

— Нет, не отказывайся. Это слишком много для дружеской услуги, ты потратишь свое рабочее время, и оно должно быть оплачено. Какой у тебя тариф?

— Иди, я сказал. На «куй».

— Кис, ты только осложнишь мне жизнь! Мне придется ломать голову, как отблагодарить тебя, если ты не возьмешь деньги!

— Мы друзья?

— Ну?

— Ну и все.

Реми принялся было объяснять, что французская поговорка гласит: «Хорошая дружба — это щепетильность в расчетах», но ему помешал звонок телефона. Услышав забархатевшие модуляции в голосе Киса, Реми, хоть русский и не понимал, догадался, что звонит Журналистка…

И оказался прав.

— Я богатею с каждым часом, — сообщил Кис, положив трубку. — Теперь и Ксюшина сестра просит меня узнать о чернявом. За деньги, разумеется. Она при Ксюше не хотела об этом говорить.

— Ну нет, Кис, это для меня вопрос чести. Ты возьмешь деньги от меня и не позволишь платить этой Медузе-горгоне!

— Это которая обращала взглядом людей в камень?

— А что, не похоже?

— Похоже, — признал Кис. — Я почти окаменел, пока мы беседовали, особенно…

Он хотел было сострить: «Особенно одна специфическая часть моего тела…» — но удержался.

— Тебе Александра не понравилась? — лишь сдержанно поинтересовался он.

— Сильная личность. Умна, эгоистична, холодна. В ней есть класс, высокий, я бы даже сказал, класс, но… С такой жить нельзя, Кис. Такой можно только служить…

Реми прав, подумал Кис, черт возьми, прав! Но отчего-то хочется ей послужить… Так бы и кинулся исполнять приказания, мазохист хренов! А если бы в награду допустили к телу… Сгрыз бы, сожрал бы, высосал, как мозговую косточку! Тут бы мазохист мгновенно сделался садистом!.. Если бы не умер раньше от счастья у ее ног.

И как это у нее получается, у стервы?