Планета Росс

Татьяна Владимировна Пряженкова, 2023

В высокотехнологичном будущем значение имеет лишь то, что приносит практическую пользу. Учитывая все ошибки прошлого, человечеству, наконец, удаётся построить идеальное общество, в котором нет ни экологических, ни социальных проблем. Нет там и смерти, рождения, страха, а главное – любви. И героям приходится пройти непростой путь, чтобы осознать это. Так ли сильно отличаются наши миры? На этот вопрос читатель сможет ответить, погрузившись в фантастический, но от этого не менее опасный мир планеты Росс.На страницах повести Татьяны Владимировны Пряженковой события динамично сменяют друг друга, позволяя максимально прочувствовать бешенный ритм поколения будущего.

Глава 2

— Сегодня последний день, старина? Уверен, что хочешь отойти от дел?

— Уверен. Хватит с меня техномусора.

— Там, кстати, большую партию переместили недавно.

— Я возьмусь за неё. Это будет своего рода прощание.

Уже сорок лет Кастор изо дня в день разбирался с тем, что система определяла как неопознанное. Когда он был молод и только выучился на утилизатора, над ним многие смеялись, утверждая, что эта профессия скоро вымрет. Якобы система будет чистить себя сама. Но годы шли, исчезло много профессий, а утилизаторы остались.

— Как бы ни была совершенна программа, ей нужен человек. Иначе один жалкий глюк может привести к катастрофе, — любил повторять Кастор.

В свой последний рабочий день, когда он облетал одну гору хлама за другой, взгляд его задержался на куске красной наноткани, в которую было завёрнуто нечто большое.

— А это что у нас? — пробурчал он себе под нос, срывая ткань. — Чтоб я на атомы распался! Непробуждённая!

Такое он видел впервые. Нужно пояснить, что деторождение было отменено на планете уже много столетий, так же как и смерть. Когда поданный Росс желал завести себе ребёнка, он формировал его при помощи «Хрома». А когда тело умирало естественным образом, система мгновенно расформировывала его на атомы. Именно поэтому никто из поданных Росс никогда не видел мёртвых. В эру «Абсолюта» значение имело лишь то, что приносит пользу, а если человек мёртв, значит он бесполезен. Таким образом, поколение «Абсо» сумело преодолеть страх перед смертью и боль от утраты. Но сделало ли это их счастливее? Вопрос остаётся открытым. Точно мы знаем лишь то, что непробуждённые не утилизируются. Таков закон: каждое живое существо может быть расформировано, только достигнув естественной смерти.

— Это ЧП, — шептал Кастор. — Мне срочно нужно связаться с Сеатом!

— Ничего не предпринимай. Утилизируй всё остальное и доложи, якобы работа сделана. Я буду через час, — отчеканил тот.

Но ни через час, ни через два Сеат не прилетел. Всё это время Кастор смотрел на непробуждённую, и его одолевали смешанные чувства. С одной стороны, он не принадлежал к числу тех, кто избегает лишней ответственности. Но с другой стороны, нарушить закон старик тоже не мог. Ему вовсе не хотелось быть замороженным.

Поколение «Абсо» представляло собой идеально законопослушное общество. И всё благодаря закону о заморозке. Любой, кто совершит преступление, будет заморожен системой на срок, равноценный нанесённому ущербу. Если преступник — мелкий воришка, его замораживали на десять или тридцать лет. За более серьёзные преступления морозили лет на сто. Сейчас, правда, эта мера почти изжила себя. Современные поданные Росс благоразумны, поэтому наказывать их не за что. Проблемы, как правило, возникают с теми, кто был заморожен лет двести назад и сейчас пробудился. Но они частенько возвращаются в бездну в первую же неделю.

— Я не хочу в заморозку, — шептал Кастор, — Но и оставить тебя здесь тоже не могу.

Сказав это, он направил на непробуждённую свой карманный «Спектро» и переместил «Хром».

— Ну и как ты это объяснишь? — закричала на него Денебола, стоило ему переступить порог дома. — Ты хоть знаешь, чья она?

— Не знаю.

— Как это? Но её же кто-то создал!

— Но потом она каким-то образом попала в утиль. Сейчас она не больше чем неопознанный объект. Одним словом: мусор. Как и почему это произошло, я не знаю. Но утилизировать её я не имел права. Всё возвращается к тому, о чём я вечно говорю: если человек не контролирует машину, она даёт сбой, да такой, что один глюк может стать причиной катастрофы.

— Как по мне, так пусть остаётся, — неожиданно подал голос Каф. — Не знаю, какой в ней запрограммирован характер, но почему-то мне кажется, что с ней хлопот не будет.

— А у меня на этот счёт иное мнение: у нас из-за неё будут проблемы, да ещё какие, — решительно отрезал старший из сыновей по имени Тубан.

— Была бы твоя воля, нас всех здесь бы не было, правда? — съязвила Фекда.

— А то, — мрачно усмехнувшись, буркнул он.

— Так, дети, только не начинайте снова, — вмешался Кастор. — Особенно это касается темя, Тубан.

— Не дави на него, он ничего худого не сказал. Если честно, то я даже согласна с ним. Эта девочка принесёт нам одни лишь неприятности, — затараторила Денебола.

Она приходила в крайнее возбуждение всякий раз, когда ей казалось, что кто-то обижает Тубана. Как бы ни пытался примирить детей Кастор, но старший сын пользовался привилегиями первенца. Со стороны матери так точно.

— Ну и что ты намерен с ней делать, папа? — как бы между прочим спросила Фекда.

— Для начала я собираюсь запустить пробуждение, — негромко, но тоном, не терпящим возражений, ответил Кастор.

В комнате воцарилась тишина. Все члены семьи считали его чутким и добрым человеком. Но также они прекрасно знали и следующее: если глава семьи принял решение, его не переубедить.

— А можно на это посмотреть? — осторожно поинтересовался Каф.

— Смотри, если хочешь. Вы все можете пойти со мной в мастерскую. Я думаю, так будет даже лучше.

Мастерская представляла собой смесь лаборатории с гаражом. Здесь изготавливалось и чинилось всё. Обычно Денебола, жена бывшего утилизатора, сюда не заходила. Она вообще была крайне нервной и брезгливой личностью. Поэтому неудивительно, что неожиданное появление в доме непробуждённой, непонятно кем и где созданной, вывело её из эмоционального равновесия. Первым в мастерскую вошёл Тубан, который и сообщил домашним о перемещении «Хрома». Следом вошёл сам Кастор. Немного потоптавшись у двери, наконец в мастерскую прошла и Денебола, за которой торопливо вбежали Фекда и Каф.

Пока утилизатор и старший сын возились с проводами, устанавливая «Хром», младшие томились от нетерпения.

— Интересно, какие у неё глаза, — вопрошал Каф.

— А что тебе до её глаз? Мне вот намного интересней узнать об её характере, — ворчала Денебола.

— Сей-час всё и у-зна-ем, — медленно пропел Кастор. — Запускаю пробуждение.

Никто из домашних не знал, что возиться с «Хромом» старик любил больше всего. Когда они с женой формировали своих детей, всегда создавали младенцев. Возраст и характер тоже никогда не прописывали, потому что Кастор и Денебола ратовали за традиционное воспитание. Легко, имея возможность, создать идеального ребёнка, но гораздо сложнее попытаться вложить в него всё необходимое своими силами. И они тайно гордились своими детьми, всеми вместе и каждым в отдельности. Это была целиком и полностью их, родителей, заслуга. Таких, как Кастор и Денебола, уже почти не осталось на Росс. Поколение «Абсо» даже придумало им прозвище — романтики.

Яркий свет на мгновение скользнул по лицам присутствующих. Послышалось несколько тихих щелчков, и стеклянные двери «Хрома» открылись. Пару секунд не происходило ничего. Зрители, затаив дыхание, следили за белым паром, внутри которого неуверенно шевелилось тело. Наконец пробуждённая сделала первый робкий шаг из туманной пелены. Она остановилась напротив семьи, рассматривая их взглядом, не выражающим ничего. Первым пришёл в себя Каф.

— Привет, — дружелюбно обратился он к девочке, протягивая руку.

Пробуждённая внимательно рассмотрела её, но осталась неподвижна.

— Она не понимает, — догадалась Фекда. — Интересно, ей хоть какие-нибудь знания запрограммировали? Или она всё равно что большой ребёнок?

— А вот сейчас и узнаем. Солнышко, ответь, тебе известно что-нибудь об экологической катастрофе на Земле в две тысячи сто тринадцатом году? — обратился к пробуждённой Кастор.

Ответа не последовало.

— А о поколении «Абсо»? — дрожащим голосом спросила Денебола.

Она продолжала молчать.

Тогда Каф, который всё ещё стоял к ней ближе всех, подошёл вплотную и ущипнул девочку за щёку. Она вздрогнула и даже открыла рот, но вместо крика зрители увидели только красный светящийся крест, на мгновение появившийся у неё на шее.

— Она не может говорить, — сообщил Каф. — Её сформировали немой.

— Но кому в эру «Абсолюта» понадобился немой подросток? — изумился Тубан.

— Это и вправду очень странно, — согласился Кастор.