Направо пойдёшь… Перципиент

Татьяна Богатова

В этой книге Читатель вновь встретится с полюбившимися героями. Тревожное, необъяснимое увлечёт с первой главы, неуклонно затягивая Читателя в водоворот тайн, новых впечатлений и неповторимой эротики. Ничем не связанные события неожиданно окажутся значимыми, чтобы принести кому-то гибель, а кому-то выход из, казалось бы, безнадёжной ситуации. Кто окажется в числе победивших? Главные герои? Их незримые враги? Кто обретёт спасение? Какой ценой?

Глава 7

К огорчению Светланы, сеанс гипноза, на который они с Панасовичем возлагали большие надежды, не принёс результатов. Воздействие на Севу подтвердилось, но личность агента идентифицировать не удалось, также как не получилось выявить место, где происходил контакт с ним.

— Единственное, что мне удалось выявить, — сказала жена Панасовича, пятидесятишестилетняя, полная женщина, с тихим, приятным голосом, внимательным взглядом светло-карих глаз, русыми, без признаков седины, волнистыми волосами, длиной, прикрывающей уши, — это цвет интерьера комнаты, где происходила беседа.

— Любопытно, — оживился Юрий, — какой же?

— Оранжевый, — последовал ответ психотерапевта.

— Позитивный цвет, — задумчиво проговорила Лисицына, — в том плане, если отнестись к нему с позиции цветотерапии. Надежда Алексеевна, а как он повлиял во время воздействия на Севу?

— Верное определение, — уважительно подтвердила Надежда. — Оранжевый цвет, прежде всего, поспособствовал возникновению доверительных отношений.

— Удивительно, — покачала головой Светлана, — что положительное влияние может быть с лёгкостью трансформировано коварными людьми в негативное, для достижения подлых целей.

— Насколько я могу понять, — вступил Юрий, — на данный момент цель не достигнута. Не так ли?

— Скорее всего, — согласилась его жена. — Иначе, смысл того, что происходит с Всеволодом теряется.

— Жаль, что не удалось определить персону, влияющую на Севу, — грустно сказала Лисицына.

— Мне с самого начала сеанса, — взволнованно заговорила Надежда, — стало понятно, что случай с вашим сыном более, чем трудный. Даже, я бы сказала, из разряда вон. Отыщется ничтожно малое число специалистов, способных запрограммировать человека на потерю сознания, тем более, в определённое время.

— Время, как мне показалось, было неодинаковым, — машинально отметила Светлана. — В первый раз он находился без сознания намного дольше, чем во второй.

— Вполне объяснимо, — кивнула жена Панасовича. — Это доказывает, что целью воздействия была не расправа с Всеволодом, а демонстрация умения, даже, если можно так выразиться, могущества. Ну, вы понимаете меня, — обвела она доброжелательным взглядом своих собеседников. — Ему давали понять, будто снять приступы может только тот, кто его запрограммировал на них. Разумеется, это произойдёт в случае согласия Всеволода на действия или разглашение информации, к которым его побуждает агент.

— Но ведь информацию можно без труда выявить под действием гипноза? — горячо воскликнул Юрий.

— Не всегда, — спокойно возразила Надежда. — Есть определённые категории людей, которые этому просто не поддаются. Но такие, чаще всего, не подвержены гипнозу вообще. А некоторых определённым образом кодируют на неразглашение. Кстати, в случае с Всеволодом, вероятнее всего, произошло кодирование самой информации, либо действий, к которым его пытались вынудить. Я более склоняюсь к действиям, хотя однозначно утверждать не берусь.

— Можешь объяснить? — заинтересовался Панасович.

— Навряд ли агенту с такими способностями внушения, — с готовностью откликнулась жена, — оказалось не под силу вытащить из Всеволода информацию. Скорее всего, это всё-таки определённого рода действия. Он ведь у вас программист? — обратилась она к Светлане.

— Да, — подтвердила Лисицына, — и весьма квалифицированный.

— Ну, вот, — с удовлетворением от своей догадки воскликнула Надежда, — значит, первоначально будем опираться на эту версию. Возможно, что ему предложили взломать какой-то сайт, либо проникнуть в чей-то личный кабинет. Примеров может быть множество. И угадать нам с вами, безусловно, не под силу.

— А что там с персоной агента? — оживлённо спросил Юрий.

— С агентом тоже нет определённости. Во-первых, Всеволод утверждал, что с первых секунд разговора почувствовал к нему исключительное доверие. Во-вторых, подтвердил, что личность ему без сомнения известна. А вот потом как раз и начались сложности. Всеволод пришёл в необычайное возбуждение, пытаясь вспомнить говорившего с ним мужчину.

— О чём они говорили? — спросила Светлана.

— Исключительно о здоровье, — пожала плечами Надежда, — точнее, о нездоровье. Всеволоду удалось вспомнить, как агент вполне миролюбиво, но настойчиво доводил до парня то, что вскоре его ожидает ухудшение состояния, а именно, потеря сознания через определённые промежутки времени. В количестве, — женщина многозначительно посмотрела на Светлану, — трёх раз.

— Значит, — с горечью догадалась Лисицына, — Севе предстоит перенести ещё один приступ.

— Скорее всего, — огорчённо подтвердила Панасович. — Мне не удалось снять установку, хотя я и попыталась. По словам Севы, агент уверял, что непременно поможет ему. Сделает так, чтобы приступы больше никогда не повторялись.

— А как, — нетерпеливо перебил жену Юрий, — каким образом Всеволод должен выйти на эту персону?

— Он утверждал, что найдёт его сам. В момент, когда Всеволод говорил об этом, он сильно разволновался, пытаясь вспомнить личность агента. Я постаралась его успокоить, помочь ему. Потом спросила, чей голос приходит ему на память, когда он слышит речь агента. Принялась перечислять, назвав прежде всего отца, затем дядю Всеволода. Он близнец Петра Алексеевича, насколько я помню?

— Верно, — кивнула Светлана.

— Потом напомнила о друзьях, сослуживцах. На все мои предположения у Всеволода оказалась одна и та же реакция: отрицание и одновременно досада на то, что ему никак не удаётся вспомнить.

— Ты не обидишься, — воскликнул Юрий, — если я попрошу уточнить, по каким признакам тебе удалось определить, будто Всеволод испытывал доверие к агенту?

— Он сам об этом сказал, утверждая, что знает этого человека достаточно давно, и при общении всегда испытывал к нему чувство уважения, близкое к симпатии.

— Под эту категорию можно подвести всех наших родственников, — отметила Светлана, — без исключения. И вдобавок, многих бывших сослуживцев Всеволода, а также трёх его приятелей. Но со всеми ними он не виделся с тех самых пор, как два года назад уехал с севера.

— Примерный возраст агента определить не удалось? — уточнил Юрий.

— К сожалению, нет, — покачала головой Надежда. — Ну, а вскоре мне пришлось погрузить Всеволода в сон, чтобы хоть немного снять с него напряжение.

— Сколько он будет спать? — Светлана непроизвольно кинула взгляд на часы в приёмной психотерапевта, где происходила беседа.

— Решила, что полчаса будет вполне достаточно, — ответила Надежда.

— Спасибо, Надежда Алексеевна, — поблагодарила Лисицына. — Я понимаю, насколько нелегко вам пришлось.

— Ну, что вы, — грустно улыбнулась Панасович, — намного сложнее пришлось Всеволоду. Несмотря на то, что я постаралась максимально облегчить его состояние, ему было очень тяжело, даже под воздействием гипноза. Сожалею, что не удалось выявить того, кто оказал влияние на вашего сына.

— Может быть, — предложил Юрий, — предпринять ещё одну попытку?

— Через какое-то время, обязательно, — подтвердила Надежда. — Если вы не против, конечно? — обратилась она к Светлане.

— Разумеется, не против, — горячо согласилась Лисицына.

— Возможно, что следующий сеанс, — подхватил Юрий, — будет более удачным, и у Севы получится вспомнить того человека. К тому же, насколько я понял, он почувствовал доверие к врачу, а это немаловажно.

— Юра, — невольно улыбнулась Светлана, — ну, что ты меня уговариваешь? Я прекрасно понимаю, что гипноз необходим прежде всего для облегчения состояния Севы.

— Мне не даёт покоя один нюанс, — озадаченно проговорила Надежда. — Где Всеволод мог подвергнуться такому воздействию, если, как вы утверждаете, он почти нигде не бывает, кроме работы и семьи?

— Кстати, — воскликнул Юрий, — может быть, его отправляли в командировку? Или на учёбу? Ну, что-то вроде повышения квалификации?

— В командировке он действительно был, — вспомнила Лисицына. — Однако, достаточно давно, в сентябре прошлого года.

— Да, — с сомнением покачала головой Надежда, — маловероятно, что результаты влияния на Всеволода проявились только сейчас, спустя почти девять месяцев. Но совсем исключать такую возможность нельзя. Стоит проверить.

— Каким образом? — удивилась Светлана.

— Поговорить с Всеволодом. Надо попытаться выяснить, не состоялось ли у него встречи со старым знакомым во время той поездки. Может быть они где-то провели время за тёплой беседой. В ресторане, в клубе или гостинице.

— Как вы считаете, Надежда Алексеевна, стоит сделать это сегодня, так сказать, по свежим следам? Или лучше дать Севе немного отдохнуть, отойти от встряски?

— Я бы повременила, — серьёзно произнесла Панасович. — Скажем, пару дней. К тому же, он вполне может и сам вспомнить о командировке.

— Значит, — заключил Юрий, — так и сделаем. С Всеволодом побеседуешь через пару дней, — обратился он к Светлане. — А неделю спустя вновь повторите сеанс гипноза.

— Я очень благодарна вам обоим, — горячо произнесла Лисицына.

— Ну, мне-то за что? — искренне удивился Панасович.

— За внимание, которое ты уделил Севе, за идею с гипнозом. А ваше время и внимание, Надежда Алексеевна, совершенно неоценимы.

— Всегда рада помочь коллеге, — тепло улыбнулась Надежда. — Мне только жаль, что случай оказался настолько трудным.

— Но все же, кое-какие результаты есть, — горячо воскликнула Светлана. — И я очень надеюсь на прогресс во время следующего сеанса.

— Конечно, результаты есть, — кивнула психотерапевт. — Случай трудный, но, — она ободряюще улыбнулась Лисицыной, — не безнадежный. Так что, будем продолжать работать.

***

Рассказав мужу о результатах сеанса гипноза, Светлана с содроганием ожидала очередного приступа у сына. Её пугала неотвратимость происходящего и ошеломляло то, что воздействие на Всеволода оказалось неподвластным даже такому квалифицированному специалисту как жена Панасовича. В пятницу, накануне дня предполагаемого приступа, Пётр предложил жене позвать Севу к ним, чтобы он оказался под присмотром матери и чтобы попытаться избавить Настю от очередного стресса.

— Петя, — грустно согласилась Светлана, — я уже и сама думала об этом. Настюша и так испереживалась. У неё даже молоко перестало приходить, и Данилке теперь не перепадает его даже ночью.

— Бедная девочка, — нахмурившись, сжал кулаки Пётр. — Как только узнаю, кто проделывает это с нашим сыном, то задушу собственными руками.

— И не говори, — горько кивнула Светлана. — Петь, а как нам с тобой Севу к себе залучить? Он же наверняка станет противиться. Может быть, сказать ему прямо, что надо Настю поберечь?

— Я его попрошу помочь мне, — воодушевился Лисицын, — тариф на сотовом телефоне поменять. Давно собирался, да всё как-то руки не доходили. Сам-то я не соображу, как там в личный кабинет входить. Вот Сева и займётся.

— Петя, — обрадовалась жена, — ты молодец! Только, — растерялась она следом, — это же для Севушки дело пяти минут. Сделает и домой побежит.

— Постараюсь задержать его, — улыбнулся Пётр. — Попрошу, чтобы он мне как можно подробнее объяснил, на тот случай, если я сам захочу какие-нибудь сведения в своём кабинете получить.

План Лисицыных удался. После того, как Всеволод помог отцу с тарифом сотового, он не поспешил домой, поскольку Настя как раз укладывала спать Данилку. Но как отец с матерью ни были готовы к потере сознания Севы, всё равно это показалось им неожиданным. Единственное, от чего удалось его уберечь, так это от падения, потому что Всеволод в это время сидел на диване вместе с Петром. Светлана с помощью мужа немедленно уложила сына поудобнее, и не успев приступить к оказанию первой помощи, обнаружила, что Сева приходит в себя.

Словно почувствовав, что с Севой происходит неладное, к старшим Лисицыным пришла Настя. Она застала мужа уже в полном здравии, только слегка растерянного. Несмотря на то, что Надежда Алексеевна предупредила о неизбежности третьего приступа, в глубине души Всеволод надеялся избежать его, но как оказалось, безуспешно. Поскольку Настю держали в неведении относительно предстоящего обморока, она расстроилась больше, чем сам виновник переполоха и родители. Переждав некоторое время, которое скоротали за чаем, чтобы Сева побыл под присмотром матери, как врача, молодые люди отправились к себе.

— Петя, — проводив детей, обратилась к мужу Светлана, — до чего же это ужасно, осознавать свою беспомощность! Что за нелюди проводят эксперименты с нашим сыном?! Поневоле вспомнишь Мышковца и его преступный замысел. Может быть это опять исходит от него? — растерянно глянула она на Петра.

— Нет, Света, — обнял жену Лисицын, пытаясь хоть немного приободрить её, — сейчас этот мерзавец не имеет отношения к происходящему.

— Почему ты так уверен?

— Я наводил о нём справки.

— Когда?! — удивилась Светлана.

— Несколько дней назад, после того как мы с тобой впервые упомянули его в разговоре. Он теперь депутат городского совета.

— Вот как!

— Представь себе! Этому не стоит удивляться, поскольку он всегда имел поддержку в лице мэра. Ну, это ладно! Но он совершенно точно не стал бы рисковать достигнутым положением, даже ради мести кому бы то ни было.

— Тогда кто мог это сделать, Петя?! — с отчаянием воскликнула женщина.

— Представления не имею, — огорчённо ответил Пётр. — У меня уже возникали мысли обратиться в определённую службу за помощью, потому что, как я понимаю, самостоятельно нам не справиться.

— В службу безопасности, да, Петя? — предположила Лисицина, пошевелившись в объятиях мужа, рядом с которым она сидела на диване.

— Для начала я намеревался задействовать кого-нибудь из службы безопасности комбината, где работают Сева с Павлом. Поговорил с Пашей.

— По телефону? — нетерпеливо уточнила Светлана.

— Нет, мы встретились с ним во время перерыва. Работаем-то в одном районе, так что, нам не составило сложности вместе пообедать.

— И что сказал Павлуша?

— Знаешь, Свет, — задумчиво произнёс Пётр, поглаживая кончиками пальцев хрупкое плечо жены под футболкой, — я был поражён его реакцией. Пашка воспротивился категорически.

К удивлению мужа, Светлана оставила известие без комментария и ему пришлось продолжить.

— Он мотивировал это тем, что якобы знает кое-кого из сотрудников службы, причём не с лучшей стороны. Я было возразил, что не следует оценивать всех по одному, потерявшему доверие. Однако Паша стоял на своём, утверждая, что обращение туда не приведёт ни к чему хорошему для Севы.

— Павлуше виднее, — глубокомысленно заметила Светлана. — Но ты, как я вижу, не совсем с ним согласен.

— Что касается их службы, — пожал плечами Пётр, — то я судить не берусь. Тут уж придётся принять на веру мнение Павла. А если рассмотреть службу федеральную? Как считаешь, Свет?

— А Паша высказал мнение по этому поводу? — заинтересовалась Лисицына.

— Ты удивишься, — пристально посмотрел на жену Пётр, — но братец заявил, чтобы я прежде с тобой посоветовался. Каково?

— То есть, вы оба собираетесь переложить ответственность на меня? — еле заметно улыбнулась Светлана.

— Разумеется, нет, — горячо возразил Пётр, — но мне весьма любопытно узнать твою позицию.

— Петенька, — вздохнула Светлана, — опасаюсь вызвать твоё негодование, однако, я бы не взяла на себя смелость довериться им.

— Света!

— Знаю-знаю, — закивала Лисицына, — ты, Петя, со своей исключительной порядочностью не можешь вообразить, что в этой службе могут оказаться коварные люди. Но…

— Света, я действительно поражён, — разомкнул объятия Пётр и слегка отстранился от жены. — Ты чем-то можешь мотивировать своё мнение? Или это основано исключительно на интуитивном восприятии?

— Как тебе сказать, — поёжилась Светлана. — Сейчас, погоди-погоди, — приподняла она раскрытые ладони, напомнив мужу характерный жест Севы, который тот перенял у матери, — дай собраться с мыслями, чтобы я могла яснее выразиться. По большому счёту, — продолжила она через некоторое время, — моё мнение прозвучит как мнение обывателя. И знаешь, почему? По той простой причине, что я считаю, будто в любой среде, работников полиции, учителей, врачей и других, существует своего рода мафия наживы. Петь, погоди, не перебивай, — остановила Лисицына мужа, собравшегося со вздохом негодования возразить ей. — Ты, со своим обострённым чувством справедливости, никогда не мог до конца в это поверить. Равно как и в плохие качества людей веришь с трудом, большей частью пытаясь, если не перевоспитать подчинённого, сослуживца, то хотя бы дать ему шанс.

— Светлана, — поразился Пётр, — а как это связано с нашим обращением по поводу Севы?

— Сейчас объясню, — спокойно ответила женщина. — Видишь ли, в нашем случае следует всё тщательно взвесить и попытаться предусмотреть возможные негативные последствия. Давай порассуждаем.

— Давай, — кивнул Пётр, подавив раздражение.

— Что мы имеем? Во-первых, осознание того, что сами справиться с ситуацией не в состоянии. Во-вторых, что совместно с Пашей решили не обращаться в службу безопасности комбината, опасаясь навлечь на Севу бОльшие неприятности. В-третьих, попробуем допустить, что мы всё-таки отважимся пойти в федеральную службу.

— И что? — нетерпеливо спросил Лисицын.

— Дело в том, Петя, — спокойно ответила Светлана, — что воздействие на Севу оказалось очень уж необычайным. Сам подумай, что это за влияние, с которым не под силу справиться даже квалифицированному психотерапевту. Я сильно не углублялась в изучение этой темы, однако, осмелюсь предположить, что оказанное на Севу воздействие некоторым образом блокировано от вмешательства. Ну, если можно так выразиться.

— Света, я не могу понять, какая связь с федеральной службой?

— А такая, что подобного рода технологии доступны далеко не каждому. Они не изучены толком, даже в медицинской среде. Всё это очень узконаправленно и засекречено, я думаю. Попробуем на минуту предположить, что мы взяли на себя смелость и обратились к ним. И дальше что? — вопросительно глянула она на мужа, и поскольку он промолчал, продолжила. — И попадаем как раз на тех, так называемых агентов, которые всё это затеяли. Ну, даже если и не попадаем, а встречаем порядочных людей, то другим всё равно становится тем или иным образом известно о нашем обращении. У них наверняка единая информационная база или что-то вроде того.

— Вот в последнем утверждении я бы как раз усомнился.

— Пусть так, — кивнула Лисицына, — но мы же не знаем наверняка. Даже если у них всё засекречено для разных отделов, то всё равно существует риск утечки информации. А это значит, что?

— Что, Света? — недоуменно переспросил Пётр.

— А это значит, Петенька, что нашего сына ликвидируют без малейших на то сомнений. И ты не переубедишь меня в обратном никогда. Мы же с тобой понятия не имеем, к чему его пытаются вынудить.

— Скорее всего, это связано с его специальностью.

— Согласна, Петя. И я ещё раз повторяю, что обычному человеку, даже с определёнными навыками, проделать то, чему подвергается Сева, весьма проблематично. Вот поэтому, я считаю, что нам не следует туда обращаться.

— И что же теперь делать? — озадаченно спросил словно самого себя Пётр. — Сидеть, сложа руки и ждать, когда агент снова тем или иным образом повлияет на Севу?

— Нет, Петя, кое-какие действия мы можем предпринять. Следует повторить сеанс гипноза. Возможно, Надежде Алексеевне удастся вытащить ещё какую-нибудь информацию. На самом деле, достигнуто не так уж и мало. Голос агента Севе знаком.

— Дело за малым, — горько усмехнулся Пётр, — осталось только вспомнить, кто он.

— Предстоит кропотливая работа, — с энтузиазмом подтвердила Лисицына, — прежде всего, безусловно, для самого Севы и для врача. А наша с тобой задача: к следующему сеансу гипноза вместе с Севой составить список лиц, с которыми у него сложились доброжелательные отношения. Надо внести в него всех, кого нам удастся вспомнить.