Жизнь, смерть и сказки. Рассказы

Татьяна Бахтигараева

Первый сборник рассказов автора. Трудности выбора и вечные вопросы, несчастья и непонимание, обыденность и чудеса, но Жизнь непременно побеждает.

Врушка

Сегодня светит ослепительное весеннее солнце. Я шлепаю по лужам растоптанными бордовыми ботинками, забрызгивая новые юркины брюки, и рассказываю ему новую потрясающую историю.

Меня уже никто не воспринимает всерьез, даже когда я говорю правду. Например, что у меня вчера был день рождения, и мне исполнилось 10 лет. Только Юрка верит всему; и если мне на ум приходит что-то интересное, я бегу его искать.

— Не связывайся с ней! Она — врушка!

Ну и пусть. Мне все равно. Хотя я не вру, а просто придумываю что-нибудь интересное. Просто иногда так получается. Случайно! Я только хочу ответить честно, а в голове — щелк! — что-то включается, и я уже не в силах остановиться. Рассказываю то, что обязательно разозлит.

Спрашивает у меня Светка:

— Ты не видела Альберта?

Я его не видела с самого завтрака.

— Да, видела. Он просил передать, что жить без тебя не может, очень любит, но не судьба…

Светка холодеет.

— Неожиданно нашлась его мама и забрала его.

— Где? — кричит Светка.

— По секрету: она на самом деле из Италии, жутко богатая, а он потерялся, когда она в Москву приезжала, давно уже.

Правда ведь это гораздо интереснее, чем просто «не видела»? А они теперь орут, шумят и со мной не разговаривают. Даже побили бы наверное, но я себя в обиду не даю.

— Юрка, не слушай ты ее!

Юрка удивленно оборачивается. Я тоже. Ну конечно, Альберт!

— Уйди! — кричу я ему и топаю ногой. Шапочка сползает на глаза, я ее поправляю и снова кричу: «Уйди!», а потом ухожу сама. Юрка кидается следом.

— А дальше что?

— А потом самый младший бельчонок научился говорить. Мало, правда. Говорил только «Дай», «Бей», «Ку-ку» и «Кушать».

— Правда?

— Правда.

— А потом?

— А потом я заблудилась в лесу и привезли сюда.

И неважно, что в прошлый раз я единственная спаслась во время кораблекрушения, а в позапрошлый — сбежала из Тюмени. Кто же виноват, что я не могу на самом деле прожить сорок жизней!

— Новенькая! Новенькая! — прокричало несколько голосов. И сразу же нас позвали в корпус.

Новенькую я отыскала на следующий день. Она ведь еще не знает меня, и с ней можно поговорить.

Я спрятала в карман шапку, потому что было тепло. Юрка сидел на скамеечке у крыльца. Я скормила ему пол-яблока Мудрости, найденного за забором и выковырянного оттуда палкой. Вторую половину съела сама. И тут увидела новенькую. Она бродила по тропинке совсем одна.

— Пойдем, я тебе кое-что покажу! — подлетела я. Она робко согласилась. Я отвела ее за корпус, куда, по правде говоря, ходить нельзя. Там росло потрясающее, мистическое, мое любимое дерево. Два прижавшихся друг к другу ствола, оплетающих друг друга ветвями, напоминающих фигуры обнявшихся людей.

— Я тут давно, — начала я свой рассказ. — Мне еще один дедушка эту историю рассказывал; он уже умер. Смотри. — Мы остановились у дерева.

— Какое странное, — тихо сказала она.

— Это не дерево, это заколдованные люди. Видишь? ОНИ жили на земле сто лет назад. Девушка и юноша. Они были добрыми и любили друг друга. Но однажды все вдруг стали ненавидеть друг друга, ругаться и убивать. Тогда они обнялись и превратились в дерево, чтобы их не убили, и чтобы не видеть всего этого. А расколдуются они тогда, когда на земле не останется ни одного злого человека.

— Значит, нескоро, — сказала девочка.

— Пойдем? — позвала я.

— Я еще тут посижу.

Я вышла на площадку. Если ее найдут, то ей попадет. И мне потом, потому что я опять наврала. И она не станет меня больше слушать. Жалко.

Я села на мокрую ступеньку пожарной лестницы. Мне было тяжело, отчаянно горько, что эту историю я всего-навсего выдумала.

1996