Академия-шмакадемия

Татьяна Антоник (2024)

Родители ради счастья детей ничего не пожалеют. И плевать им, что ты на их жертвы не подписывалась, спокойно училась и мечтала о карьере боевика. Но мы не унываем. Заставляют поступить в академию аристократок? Приходится сменить привычное амплуа, нарядиться в мужской костюм и наклеить себе бакенбарды. Подобрали жениха? Избежим с ним встречи. Твой сосед считает тебя чудаком? Настоящих сумасшедших не видел. Студенты-парни гордо называют свое учебное заведение Шеронвудской магической академией кадетов, а мы, девочки, завистливо называем ее Шмакадемией.

Глава 4. Про бывших, нынешних и будущих.

Сия

На следующий день я прибыла рано. Даже раньше, чем мне рекомендовал быть Виктор. Смотреть на парня не хотелось. Видела, что он что-то писал мне ночью на слайдер, но я забросила контакт в черный список. Позже с ним поговорю, пока душа не лежит.

Сама, без чьей-либо помощи получила учебники и ключи от комнаты.

— Эй, ты кто? — когда я распахнула дверь, меня встретило два заспанных кадета.

Адепты ШМАКа, вообще, придерживались принципа, что жизнь делится на два периода: сон или занятия. Вырастут, будут делить на сон или войну.

Огромные, широкие и воинственные на вид. В одних трусах, между прочим.

— Алекс, — постаралась придать голосу мужественность. Не пищала, уже отлично. — Новый сосед.

Куда я попала? Как тут выживу? Как жить с парнями в одном помещении? Мне тоже придется раздеваться? Боги…

Комната была ужасно маленькой. Места хватало на три кровати, поставленные в ряд, на три тумбочки, один широкий стол, и три узких шкафа-пенала. Была и своя ванная, что радовало. Печалило другое. Мои соседи оказались грязными свиньями.

Тяжелые ботинки едва отлеплялись от пола, стол завален фантиками и крошками. Через окно не разглядеть небо, а на моей постели, стоящей посередине, навалены вещи юношей.

Ни один из них не дернулся, чтобы разобрать свое барахло и освободить место. Наоборот, встали в ровный рядок, скрестили руки на груди и следили за каждым моим действием.

В ванную я заходить побоялась. Шок нужно получать дозировано.

— А, вспомнил, — почесал голову один из кадетов. Повыше и смуглее. — Музыкантишка по переводу. — И пусть прозвище обидное, но лучше, чем одуванчик. — Я Артур.

— Я Рой.

Тот соответственно ниже. Учитывая, что они походили друг на друга, повторяли жесты и одинаково ухмылялись, я догадалась, что ребята близнецы. Фамилию я узнала, прочитав ее на табличке перед входом. Уолтеры.

Представившись, они обошли меня по кругу, словно хищная стая шакалов.

— Ты и одного дня здесь не продержишься, Алекс, — противно рассмеялся один из них. — Утро начинается с физ подготовки, как ты намереваешься брать любое препятствие? Это не на гитаре по стрункам тренькать.

— Я могу удивить, — злилась я, сбрасывая стопку учебников на свободный край кровати. — Вы не соизволите убрать?

Рой сел на стул, прищурился и нагло заявил.

— Тебе надо, ты и убирай.

Как бы я ни смущалась от их полуголого вида, их грубость раздражала. Я не могу быть доброй, всепрощающей, да еще и парнем.

Чувствовала, что меня проверяют. Что адепты шмакадемии признают одну силу, а постоянно вести вежливые беседы невозможно. Дать отпор? А смогу?

Появилось трусливое желание обратиться к Клайду. Тому наверняка не откажут. Но долго мне к нему бегать? Пора и самой ответить на выпады.

Раз внушительной комплекцией природа меня не одарила, и слава богам, придется взывать к внутренним резервам.

— Или вы убираетесь, — расправила плечи, надеясь, что выгляжу выше, — или встречаетесь с последствиями.

— Рой, ты слышал? — заржал в голосину Артур. — Недомерок нас побить решил?

— Слышал, слышал, — второй Уолтер стоял за моей спиной. — Перебираю варианты, привязать его к столбу на поле, или сбросить из окна?

Произнеся свою угрозу, Рой с легкостью зажал меня руками. Не выбраться. Впрочем, я и не дергалась. Переживала, что слетит артефакт или пострадает мое наколдованное лицо. Парик хоть и держится крепко, но если основательно взяться, то длинные волосы нового кадета произведут истинный фурор.

— Вы наказаний не боитесь? — взывала к их здравому рассудку.

Жаль, что я поздно осознала: нормальных в академии только половина, остальные придурки.

— Не боимся, кто докажет?

— А не помрет? — засомневался Артур.

— Там клумба.

— Тогда скидывай. До поля далеко, — продолжал ржать старший, распахивая створку окна.

Но прежде чем меня поставили на подоконник, прежде чем младший попытался вытолкнуть меня, я наслала на ребят общую иллюзию.

Рой пчел, набрасывающийся на здоровяков.

Пришла моя очередь зловредно хихикать. Я слезла, скинула чужие вещи и легла на кровать, веселясь и наблюдая, как юноши мечутся по комнате, сталкивая мебель.

— Убери их, убери!

— Ты кто, мать твою, такой!

Пять минут, и оба бы на потолок забрались.

— Бог мести, я же предупреждал…

Зрелище доставляло удовольствие, если бы не в клочья разнесенные пожитки.

— Хватит, прекратили! — в комнату вошел посторонний. — Что здесь происходит?

Виктор, чтобы его, Уэллинг. Такую экзекуцию прервал. Поднявшись, я кратко объяснила:

— Использование магии в воспитательных целях. Знакомство не удалось.

— Убирать, кто будет? — дернул он бровью.

— Минутку, — щелкнув пальцами, я прекратила пытку, давая ребятам передохнуть.

Крики братьев Уолтер не давали нормально разговаривать.Многозначительно на них взглянула…

— Вижу, что правила ты не особенно читал, Перл, — устало вздохнул мой куратор. — У нас стоят ограничения: не колдовать нигде, кроме полигона или занятий, не проклинать и не швырять забавы ради Уолтеров об стену.

Да он сам с трудом сохраняет напускную серьезность. Вот-вот рассмеется.

— Я не швырял, они сами, — пожала я плечами.

— Идем, — закатил Виктор глаза. — Покажу академию.

Разбираться досконально он не стал, назначать какие-либо наказания тоже. Вышел, а я, задержавшись, обратилась к новоявленным соседям.

— Приберете здесь все. Или могу повторить.

— Ты слышал Уэллинга? Не боишься наказания?

— Слышал, но кто докажет, — мстительно отозвалась я.

Теперь настроение было прекрасным. Даже кислое выражение Виктора не могло его изменить.

Мы прогуливались по улице, он неспешно рассказывал про полигон, про распорядок дня, но я видела, что парня что-то тревожило. Он постоянно пялился в слайдер.

— Скажи, — терпение старшего адепта лопнуло, — весь день пишу твоей сестре, а она не отвечает. Насколько мне известно, в Пресьенском таскаться с артефактами связи не возбраняется.

— Понятия не имею, — покрутила головой, но намек оставила. — Может, ты чем-то ее обидел? Она пришла не в лучшем расположении духа.

Ему полезно пострадать. Все понимаю, спасение прекрасной девы требует времени, но и бросать меня одну посреди свидания непростительно. К тому же четко для себя решила, что небольшое романтическое помутнение будет мешать моему обучению. Виктор — куратор, нам надо держаться друг от друга на расстоянии.

— Не твое дело, — Уэллинг вернул себе серьезный вид. — Пойдем в столовую? Предупреждаю, еда… ммм… съедобная.

— Странное описание…

Ощутила какой-то подвох, но увидев воочию шедевры кулинарии, вопросы отпали сами собой.

Столовая, как столовая: чистая, большая, с толпой страждущих у линии раздачи. Все адепты неодобрительно на меня косились. Естественно, потому что я ниже всех и не обладаю развитой мускулатурой.

Главная по блюдечкам, госпожа Айрин, женщина доминантная и дородная, с напором спросила:

— Ну? Че уставился? Что положить? Рагу или кашу?

— Рагу, — ответила моментально и чуточку стушевалась.

Она выше меня и в плечах, как гренадер.

Мне вывалили крупно нарезанные овощи, словно их топором порубили. Шлепнули огромным, отварным куском мяса.

Принюхавшись, не почувствовала чего-то подозрительного. Догадалась, что еда пресная, простая и без изысков. Аристократы подобное не любят. Признают хитросплетения вкусов, специй, сочетаний. Но это молодежь, часто юноши, принадлежавшие высокому кругу.

А я, как и большинство моих подруг, все время слежу за фигурой, жую салатный лист, будто я коза на выпасе, пропускаю ужин, так что переживу отсутствие высокой кухни.

Правда, порции были огромными. В жизни и половины не съем.

С этого мгновения открылись мои глаза на стенания кухарки в доме Перл. Парни сметали и овощи, и кашу в один присест.

Нежелание выходить замуж заиграло в новых красках. Их же не прокормить?

— Спасибо, спасибо большое, — улыбнулась госпоже.

Видимо, в мужском царстве работницам жилось нелегко. Услышав обычную, человеческую благодарность, она едва не прослезилась.

— Подкормить тебя, что ли? — Прижала половник к полной груди. — Вон какой тщедушный, общипанный, птенчик, ей-богу. На, бери пирожки. — Всучила мне корзинку.

Конец ознакомительного фрагмента.