Книга 1. Без названия

Татьяна Анатольевна Денисова, 2021

"Мне повезло в жизни. Я повстречала людей с сердцем, оголенным до крайности. У них ничего не может быть наполовину: либо все, либо ничего. Все – это любовь. О ней не кричат, не дают клятву, что она вечная. Для них по-другому жить не дано. Странные – может быть. А может, нет? Доказывать, что день – это день, а ночь – это ночь, не надо. Зачем ежечасно клясться в вечной любви? По-моему, абсурд…" Судьба героев трудная, всех их объединяет одно качество – честь. Пройдя через множество испытаний, они выстояли, остались людьми. А что может быть ценнее, чем называться человеком?!

Часть 1

ЭСВ

Как это началось, уже никто не помнил.

В 1981 году в село Б…, что находится в центре Черноземья, Станислав Карлович Бланки привёз десятилетнего сына, который… должен был умереть. У жены Бланки, Светланы Юрьевны, не было сил, ни физических, ни моральных, наблюдать за тем, как на её глазах умирает ребёнок, ещё один. Врачи ничего не могли сделать. Всё, что им удалось, — частично восстановить зрение.

Бланки попросил обычную русскую старушку по имени баба Катя присмотреть за умирающим, оставил номер телефона, пообещал приехать при первой необходимости, дал денег. Он вернулся через месяц. К своему удивлению, обнаружил, что сыну хуже не стало. Баба Катя поинтересовалась, можно ли ей полечить ребёнка травками. Ещё через месяц сын делал первые неуверенные шаги. Станислав Карлович боялся сглазить, решил не говорить жене раньше времени.

В свой третий приезд мужчина познакомился с несколькими мальчишками и девчонками, подружившимися с сыном. Они не замечали его недостатков. По вечерам допоздна засиживались около костра в ожидании пёкшейся картошки или варящейся ухи; рассказывали, как водится у детей, страшные, на их взгляд, истории, хохотали до упада, пели песни, иногда сочиняли их сами, упражнялись в меткости (картошкой по пустым банкам) — одним словом, дурачились.

Знал ли кто-нибудь из сидящих возле костерка, что ждёт их впереди?! А если знал, выбрал бы тот путь?! Кто знает.

Станислав Карлович через полгода понял, что сыну стало лучше, причём настолько, что тот пошёл в школу. Врач, приехавший осмотреть ребёнка, развёл руками:

— Не знаю, что и сказать. Надо провести обследования.

Бланки наотрез отказался. Виктор Вениаминович спрашивал у бабы Кати, чем она лечила мальчика.

— Да чем лечила? На всё ведь воля Господа. В церковь сходила, сорокоуст за здравие заказала, водичкой из святого колодзика умывала утром и вечером. Пил он водичку-то эту, потому как пользительная она. Ноги с позвонками парила — хвою собирала в лесу и парила. Бульончик варила. Черничкой кормила да черничный отвар давала — для глаз дюже пользительный. Да к бабке мы водили его. Сливала она… Вода-то была чёрная, словно уголь; три раза водили, и все три раза вода угольная. Большой на нём наговор, дабре большой. Ещё надо бы, да бабушка, которая сливала-то, после него дюже болеет — она ж наговор на себя берёт. Обождать надобно… А так болей ничего. Вы-то вот, поди, и в бога не верите, а я ему крестик повесила на шею, что в святой воде свячёный. Он защитит от дурного глаза.

Ещё через два с половиной года Ритус Бланки — а был это именно он — ходил без посторонней помощи, даже поднимал ведро с водой. Жил он по-прежнему в семье бабы Кати, которая состояла из пяти человек: её дочери и троих внуков. Младшая внучка училась с Ритусом в одном классе.

У Ритуса за эти три года появилось много друзей, кто чуть старше, кто одного возраста. По чистой случайности, у многих из них родители оказались военными, как, впрочем, и у самого Ритуса. В лесу, который окружал село со всех сторон, находился полигон.

Естественно, больше всего мальчишкам нравились военные игры: с паролями, заданиями, явками, стычками с врагом. Ребята придумали себе врага, разработали диспозиции (свои и вражеские), сшили экипировку. У них появился штаб со всеми военными регалиями, чины, несколько отличные от армейских.

Станислав Карлович посмеивался над их затеей, но видел в глазах сына огонь — желание жить, чтобы играть в эту новую (нет, далеко не тимуровскую) игру. Познакомился с начальником полигона — подполковником Москвиным Алексеем Ивановичем. Его дети (Олег и Рита) учились в одном классе с Ритусом.

— Эти игры могут плохо закончиться… для меня, — как-то вечером, сидя на крыльце собственного дома и закуривая сигарету, произнес Алексей Иванович.

— Что случилось? — спросил Станислав Карлович.

— Неделю назад были учения — плановые полёты истребителей с базы в Л… Представляешь, летит себе лётчик над глухоманью, вёрст за двадцать от всех населённых пунктов, там, где даже грибников и ягодников нет, прицеливается — оп, откуда не возьмись — ребята с девчонками меж сосен бегут… ландыши собирали.

— По шее?

— Орден на грудь, а на шею медаль…

— Чёрт… Ритус. Уже второй раз, — Станислав Карлович покачал головой.

— О чём ты? — спросил Москвин.

— Да так, как-нибудь в другой раз.

— Хорошо.

Про орден и медаль Алексей Иванович сказал в шутку, а вот взбучка была совсем не шуточная. Вспомнили всё: самоуправство, вольность, неподчинение начальству.

— Забыл, как на ковре вот здесь стоял в прошлый раз? Думаешь, раз пожалели — и другой сойдёт. Тогда друг помог — всю вину взял на себя. Теперь кто? Молчишь? Да ты знаешь, какая обстановка в стране, в Советском Союзе? Мало тебе, что из партии вышибли, в звании понизили. Думаешь — ас… Да мы таких асов — тьфу и растереть. Что у тебя там за детский сад на полигоне? Ну, докладывай.

Генерал расстегнул ворот, выпил воды. В кабинете кроме них двоих никого не было. На дубовом столе перед генералом лежала папка с личным делом подполковника Москвина. Раскрывать не стал — знал с прошлого раза.

— Ты мне тут не молчи, Москвин. Что это, понимаешь, взял за моду такую — молчать. Виноват — будь добр отвечать. Я не посмотрю, что у тебя на руках две семьи — вымету из армии к чёртовой матери и дело с концами. Всё уяснил?

— Так точно, товарищ генерал.

Москвин стоял смирно и молчал.

— Ну, что ты будешь делать? — откинулся в кресле генерал. — Ну, прям кадр из фильма: «Допрос партизана». Я, значит, фашист, а ты, конечно, — партизан: не скажешь — лучше умрёшь. Так выходит?

— Никак нет.

— Так точно, никак нет. Тьфу… — в сердцах плюнул генерал, пожевал усы. — Ну-ка, присядь, Алексей Иванович. Присядь-присядь.

Москвин отодвинул ближайший к себе стул.

— Да ты не туда, ты сюда — поближе садись, а то, как школяр за последней партой.

Москвин подошёл ближе, сел. Генерал нажал кнопку:

— Чайку нам покрепче.

Он обошёл стол, сел рядом с Москвиным.

— Давай, Алёша, поговорим с тобой, потолкуем. Мне теперь уж, по большому счёту, всё равно. В любой момент могу на дачу к грядкам с огурчиками. А вот тебе…

О чём шел разговор, доподлинно не знает никто. Алексей Иванович не распространялся на эту тему даже тогда, когда стало возможно. Что это было? Генеральская прихоть? Раскаяние за бывшие грехи? Об этом уже не узнает никто, так как оба участника беседы почили с миром.

Работа у ребят кипела. Собирались после школы в заброшенном, еще из плетня, сарае, обсуждали, бурно спорили, не соглашались, переделывали, опять спорили. И так на протяжении нескольких месяцев. Зимой собирались у Москвиных или Измайловых. К весне большую часть работы закончили. Решили приурочить день рождения нового военного объединения к ближайшему дню рождения кого-нибудь из ребят. Им оказался, по воле случая, Ритус и дата 21 мая. В объединение вошли:

1. Бланки Ритус Станиславович.

2. Верещагин Владислав Сергеевич (Остап).

3. Воробьев Сергей Сергеевич (Воробей).

4. Воропаева Наталья Владимировна.

5. Измайлов Владимир Владимирович (Усатый).

6. Кузнецов Тимур Эдуардович (Тимур).

7. Кувшинов Владимир Николаевич (Боксер).

8. Москвина Маргарита Алексеевна.

9. Москвин Олег Алексеевич.

10. Неменский Александр Николаевич (Сашко).

11. Неменский Юрий Николаевич.

12. Топорков Борис Александрович (Дьявол).

13. Тулбис Георгий Юзефович.

Лейтенанты с полигона:

14. Мухатчевили Тимур Ибрагимович.

15. Лозинский Сергей Владимирович (Лазо).

16. Романов Ярослав Георгиевич (Тибул).

17. Трубецкой Евгений Николаевич (Джонни).

18. Бунивур Виталий Георгиевич.

19. Контарев Вячеслав Алексеевич.

Вошли через год:

20. Белых Константин Андреевич.

21. Белых Сергей Николаевич.

22. Кизява Алла Валерьяновна.

23. Контарева Анжела Алексеевна.

24. Павлов Владислав Викторович.

25. Павлов Вадим Викторович.

26. Диляра Бунивур.

27. Ромадановская Инга Станиславовна.

28. Толстой Артем Александрович (Вихрь).

Но 21 мая 198. года, как назло, шел проливной дождь, поэтому было решено отложить торжества. Затем начались экзамены, у многих впервые в жизни.

Вовка Измайлов несколько раз ездил в РАЙОНО, добиваясь, чтобы его перевели на вечернее обучение по семейным обстоятельствам. Как-то он познакомился с девушкой по имени Наташа, странной, так ему показалось на первый взгляд, особой. Вовка увидел ее в тот момент, когда она шла по рельсам, не слыша за спиной ревущего поезда. Юноша сбил ее с ног, сильно ударившись о насыпь. Без посторонней помощи добраться до дома он уже не смог. Так в Б… появилась Наталья Владимировна Воропаева. Она сразу вошла в список членов организации.

Тринадцать подростков-заговорщиков решили изменить мир по-своему, по-детски, то есть по-честному. Своим девизом они взяли знаменитые слова Вениамина Каверина: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Судьба не баловала этих молодых людей. О каждом из них в отдельности можно написать не то, что главу — книгу.

Ребята изложили основные принципы организации в Уставе.

Быть честным и непримиримым ко всякого рода проявлениям лжи.

Быть порядочным. Соблюдать этику поведения по отношению друг к другу.

И еще восемнадцать пунктов и подпунктов. Со временем Устав доработается, отшлифуется, станет мудрее. Придумали слова присяги, музыку и гимн, название организации.

Как-то вечером уставший Вовка Измайлов сидел молча у костра и не реагировал на шутки друзей. Борька пробовал картошку — нет, рановато, нужно еще подождать. Влад решил почудить: взял несколько угольков и подложил под Борькину руку. Тот не заметил этого, оперся на угли.

— Дьявольщина. Какой сукин сын подложил?

Все засмеялись.

— Ой, подуйте, мальчику больно, — говорил Влад.

— Сам попробуй, — огрызнулся Борис.

— Легко. — Влад взял в ладонь раскаленные угли, держал их минуты две.

— Не надоело? — устало спросил Вовка. — Сила есть — ума не надо. Если так много выдержки — съезди завтра за меня в город, а я пока огород дополю.

— Зачем? — спросила Рита.

— Опять сволочи сказали: «Завтра приезжай. Посмотрим», — Вовка переломил палку, бросил ее в костер. — Так бы и съездил кому-нибудь по роже. Ей богу, можно было бы, ушел на войну к чертям собачьим.

— А мать с девчонками? — спросила Рита.

— Я же сказал, если было бы можно, — ответил Вовка.

— Если было бы можно, я тех троих голыми руками задушила, — сказала Наташа в нависшей тишине.

— У нас нет этих «если». Приходится терпеть, — заметил Ритус.

— Ага, терпеть, — вспылила Наташа. — Как в Освенциме. Люди терпели и молча шли в газовые камеры, чтобы умереть…

— Мы не в Эсвенциме, — Ритус непроизвольно оговорился.

— Освенцим, Эсвенцим… — размышлял вслух Вовка.

— Эсвенцим… можно придумать какую-нибудь аббревиатуру, — уловил его мысль Ритус.

— И с какого перепуга? — спросил Воробей.

— Все мы тут сидим, сведенные воедино волею судьбы. Одной на всех такой огромной. Разбредись поодиночке, захочется в петлю сунуться, под поезд прыгнуть, на войну уйти. Да, мы не в Освенциме, но наша жизнь чем-то, быть может, ее напоминает.

— А сократить как? — спросил Боксер.

Ритус вывел палкой на земле ЭСВ.

— Не понял. — Тимур встал со своего места, чтобы лучше рассмотреть полученную аббревиатуру.

— Да я и сам не понял, — ответил Ритус.

— Непонятное нам подходит, — сказал Георг. — Борик, картошка готова?

— А дьявол ее знает, — ответил тот.

— Вот ты и будешь Дьяволом, — засмеялся Олег.

— А что, мне нравится, — сказал Борис.

Утром второго июля в Б… приехало военное начальство. Москвин послал ребятам на подмогу двух своих лейтенантов: Лозинского и Бунивура.

Злой полковник (заставили ехать в тьму-таракань заниматься какими-то младенцами) смотрел исподлобья на серьезных ребят.

— Тэкс, — как-то неопределенно протянул он. — Ну, и кто из вас главный?

Он раскачивался с пятки на носок. Расстегнутый китель открывал округлившийся животик, который маялся из-за стянувшего его ремня. Мальчишки переглянулись.

— Что, порядка не знаете? Должен быть один начальник, с которого весь спрос. Ну?

— Ребята, — спокойно обратился к ним Лозинский. — Вы выбрали штаб?

— Да, — ответил Олег.

— А командира или командующего? — спросил Бунивур.

— Да, — за всех ответил Борис.

— Слушаем, — сказал Сергей.

— Значит так, — откашлялся Вовка. — Командующий — Ритус Станиславович Бланки, его заместитель — Тулбис Георгий Юзефович, командир — Воробьев Сергей Сергеевич, комиссар — Москвин Олег Алексеевич.

— Хорошо. Теперь я буду разговаривать с «командованием», — с сарказмом заметил полковник (пуговица, помучавшись, высвободилась из мочки и предоставила возможность пупку почувствовать глоток свободы). — Где у вас «штаб»? Или такого не имеется?

— Почему же? Имеется, — ответил Лозинский. — Прошу.

Еще прошлой осенью ребята вырыли в саду у бабы Кати землянку. Так как баба Катя решила отремонтировать дом (поднять деревянную избу, подвести под нее фундамент, заменив сгнившие нижние венцы, пристроить просторную веранду с лицевой стороны и небольшой коридор сзади дома), то сад был занят стройматериалом. Ритус с Георгом расчистили площадку и выкопали там землянку, так как негде было ночевать. К будущему лету землянка расширилась втрое. Обустроили ее внутри: сделали полы, обшили бока тесовыми досками, сделали две перегородки. Получился коридор и три комнатки: в одной из них и был штаб.

Через несколько лет эта землянка подвергнется кардинальным изменениям. На месте бывшей комнатки, где размещался штаб, будет большой просторный холл. И потолки будут высокие. И светло станет не от лампочки-сороковки.

А пока полковник неуклюже спускался по самодельным ступенькам, чуть не стукнулся о низкий потолок. В кабинете, куда его завели, стоял письменный стол, несколько стульев, книжный шкаф. В углу знамя. На столе лежала папка. Полковник вытер пот, огляделся по сторонам — чисто, аккуратно — сел за стол, открыл папку.

Так родилась организация, о существовании которой большинство населения России не знает по сей день. И дело не в том, что она засекречена. Поначалу никто из начальства, систематически посещающего полигон, а значит, и ЭСВ, не верил в эту затею. Приезжали большей частью посмеяться над прихотью генерала. Затем стало вовсе не до ЭСВ: в стране начались грандиозные и непонятные события. Генерал к тому времени вышел в отставку «к грядкам и огурцам». А когда вдруг вспомнили, оказалось, что мальчики повзрослели, занялись своим образованием, их стало намного больше, у ЭСВ появилась поддержка в лице людей, которые по дешевке скупили не нужное бывшему Советскому Союзу вооружение — танки, самолеты, БТР, машины. С ЭСВ на фоне разваливающейся армии пришлось считаться…