Не ангелы

Татьяна Алхимова (2024)

Динар и Илья — друзья детства, обычные подростки, гоняющие на скейтах по центральным улицам родного города. Дома напротив, один класс, общие друзья и такие непохожие семьи. Внешнее благополучие всегда скрывает внутренние изъяны. Так что оба друга оказываются отравлены семейными тайнами, собственными отношениями и жизнью, ведь выбор цели и пути её достижения тоже что-то скрывает… Предыстория главных героев книги «Добро пожаловать в начало», где читатель встретит не только Динара с Илаем, но и Таль, сестёр Ди и родителей.

1

(Илай. Прошлое)

Запыхавшись, мы одновременно перепрыгнули последнюю ступеньку, оказавшись в прохладном переходе. У стены просила милостыню, вытянув руку, бабулька в голубом платочке. Я бросил скейт под ноги, чтобы поправить взлохмаченные волосы и завязать шнурок на шортах.

Жарко.

Мой дорогой друг не выглядел ни довольным, ни уставшим после безумного соревнования — мы пронеслись километра два без остановки — и только по вискам струился тонкий ручеёк пота. По его лицу никогда нельзя было сказать, что он чувствовал на самом деле. Переложив свой скейт в другую руку, Ди серьёзно произнёс:

— Пошли на канал. Есть разговор.

Глаза его на секунду потемнели, и я понял, — дело плохо. Мы вяло плелись по раскалённым московским улицам, таким родным, что можно было бы с закрытыми глазами добраться из пункта А в пункт Б и ни разу не споткнуться. Обычно летние каникулы Динар проводил с кем-то из родителей в дальних поездках или отправлялся к бабушкам. Но в этом году что-то изменилось: отец уехал один и вернулся довольно быстро. Я мог только догадываться о происходящем.

Несколько лет назад в семье Ди случилось большое горе: его мать после тяжёлой беременности родила мёртвого мальчика. Тогда я не очень понимал, насколько это страшно, пока не увидел настоящий труп — замёрзшего бомжа в соседнем дворе. Каково это, когда из живого тела достают маленького человека без признаков жизни? С ума можно сойти. Вот мать Динара постепенно и слетала с катушек.

Раньше я часто забегал к нему домой на обед или ужин, оставался ночевать. Теперь же так поступал Ди, появляясь у меня дома, и я слышал, как родители обсуждали на кухне сложную ситуацию, с которой столкнулась его семья. Не скажу, что взрослые дружили, как и мы, но, безусловно, были вполне близки, чтобы знать гораздо больше, чем я или даже сам Динар.

Ему приходилось тяжелее всех: боль, ненависть и гнев матери направились на старшего сына. Иногда даже при мне она могла пройтись по его внешнему виду или поведению в самых нелестных выражениях, как-то я слышал её ссору с мужем, отцом Ди. Может, и были основания обвинять его в изменах или болезни одной из дочерей, но заявлять, что рождённый ею ребёнок — чужой, это сумасшествие. Особенно если знать, как Динар похож на своих родителей.

Он никогда не заговаривал со мной о ситуации в семье, не комментировал и все прочие случайные свидетельства больших проблем. Только я знал, насколько приходилось моему другу нелегко: как-то после фразы его матери «сними эти идиотские шорты, парни твоего возраста такое не носят. И дети не носят, если у них кривые ноги» больше Ди никогда не показывался на улице ни в чём, кроме длинных штанов.

Мы добрались до канала и уселись на ступеньки старого моста, перекинутого на другую сторону. В это время прохожих было не так много, и возможность поговорить маячила совсем близко. Ди смотрел куда-то в сторону: не то на воду, не то на ограждение. Я же поигрывал пыльными колёсами скейта, рассеянно соображая, когда заняться его ремонтом.

— Матери плохо, — выдал он глухо.

— Опять беременна?

— Хуже.

— Как это? — я попытался взглянуть на него, но мешало яркое солнце.

— Так это. Лучше б уж рожала. Я нашёл у неё таблетки новые, которые врач не выписывал. Сообщил отцу… Но он в Париже… И сам понимаешь.

Конечно, я понимал. Из тихих разговоров своих родителей знал прекрасно, зачем отец Ди так часто летает во Францию — не из-за бизнеса, там он встречался со своей постоянной любовницей. А, может, и с несколькими. Когда я впервые услышал это слово (давно), то не сообразил, что оно значит, но теперь-то понимал более чем хорошо.

— Может, ей врач выписал?

— Может, — Ди дёрнул плечами.

— Гадко, да?

— Да.

— Что думаешь делать?

— Не знаю. Она орёт на меня постоянно, к Ли не подпускает… Я вообще не хочу идти домой.

— Оставайся у меня?

— Отец пусть вернётся сначала…

— У вас же няни!

— И что? Я им не доверяю. Они тоже с матерью не справляются.

— Ха! Будто ты справляешься…

— Илюх… Мне страшно.

— В смысле?

Его слова больно ударили меня в самое сердце. Ди никогда ничего не боялся, и я опирался на него, сколько себя помнил: школьнические выходки с прогулом уроков, взрывы петард под окнами вредной бабульки, прыжки с крыши на крышу, первая выкуренная сигарета и позаимствованный у родителей коньяк, а ещё раньше — ночные вылазки, сражения со старшеклассниками. Он всегда если и не был зачинщиком, то помогал не растеряться и довести дело до конца, невозмутимо выступал адвокатом перед взрослыми и учителями, выкручивался как мог, подражая отцу. А теперь — ему было страшно.

— Я не знаю, что она может сделать в следующий момент. Вдруг выгонит нянек и сотворит что-нибудь с девочками?

— Ну они ж не маленькие…

— Да! Но мать — сумасшедшая!

— Не говори так…

— А что, если так и есть? Ты сейчас как отец, пытаешься глаза закрыть!

— Ди…

— Что мне делать?

— Ещё раз поговорить с отцом? Тут лететь-то из Парижа… Ты вообще уверен, что всё серьёзно? Может, вы просто чего-то не знаете?

— Как же… Отец всё держит в своих руках, мать одна без него к доктору не ходит.

— А таблетки откуда тогда?

— Купила?

— Ну… Динар! Наверное, они какие-то простые, другие без рецепта не продают. Помнишь, я болел зимой? Мама ругалась ещё, что половину лекарств без рецепта не продали.

— Думаешь?

— Предполагаю…

— Всё равно дело плохо.

— Согласен. Останешься сегодня у меня?

— Нет… Домой пойду. Только попозже…

Наутро я честным образом проспал наше привычное время созвона: на каникулах мы всегда договаривались о том, как проведём день часов в десять утра. Сегодня же со мной случилось нечто неизвестное, и глаза разлепились ближе к полудню. Уронив одеяло с подушкой, я пару раз ударился о раскрытые двери, пока добирался до телефона, но боялся не столько обиды Ди (такие вещи он игнорировал со спокойствием динозавра), сколько переживал на пустом месте. Дрожащими отчего-то руками, я набрал номер, но никто не подходил. Ни вторая, ни третья попытки не дали результата, и мне пришлось дозваниваться матери на работу.

— Ма! — крикнул я в трубку, когда услышал знакомый голос.

— Да, Илюш, что случилось?

— Я проспал! Динар не звонил?

— Нет, я ухожу рано, ты же знаешь. Попробуй набрать отцу, он сегодня тоже проспал, поехал на работу чуть позже, чем всегда.

— Спасибо!

Я бросил трубку и тут же принялся набирать телефонный номер папы. Только бы он не ушёл на обед.

— Алло, — недовольно пробурчал родитель номер два.

— Па! Это Илья! Скажи, Динар не звонил утром? Я проспал наш созвон… И не могу никак до него достучаться.

— Нет, не звонил. Но я видел около их дома скорую. Может, случилось что.

— Серьёзно?!

— Ну да… Ты чего такой нервный?

— Да так… Я, наверное, сбе́гаю тогда к нему.

— Давай. До вечера.

— Пока!

Забыв о завтраке, я бегом умылся, запрыгнул в шорты, а футболку натягивал уже в коридоре, путаясь в рукавах и одновременно пытаясь влезть в кроссовки. Скорая! Не дай Бог, что-то случилось у Ди. К нему я бежал быстрее, чем кросс на физкультуре, обливаясь потом не от жары, но от собственных переживаний. У подъезда уже стояла не только скорая, но ещё и несколько полицейских машин, толпились зеваки и подъехала приземистая чёрная иномарка, из которой торопливо вышел человек в костюме. За ним я поспешил в подъезд и взлетел по лестнице.

Дверь квартиры Динара была распахнута, изнутри доносились тревожные голоса и приглушённые шаги. Я оторопело смотрел на спины полицейских, мелькающие в коридоре, и не решался войти, пока меня не окликнули. Одна из нянь девочек.

— Илюша…

— Я к Ди, — удалось выговорить.

— Зайди, пожалуйста. Не бойся, тут уже ничего… — она замолчала и часто-часто заморгала, пытаясь справиться с чувствами. Тут-то страшная догадка стала превращаться в реальность, но я всё равно уверенно перешагнул через порог почти одновременно с мужчиной в строгом костюме.

— А это кто? — осведомился он у няни.

— Это Илюша, друг Динара. Я разберусь.

Она взяла меня за плечи и осторожно повела по коридору мимо хорошо знакомых дверей, за которыми сейчас творилось что-то неизвестное, в комнату к Ди. Осторожно постучав, эта тихая приятная женщина, приоткрыла створку и шепнула:

— Динар, прости, что врываюсь. К тебе пришёл Илюша.

— Хорошо, пусть.

Няня чуть подтолкнула меня вперёд и закрыла за спиной дверь. Я стоял, не в силах что-либо сказать. Из-за стены слышались монотонные голоса, всхлипы и невнятное бормотание Ли. Динар сидел на кровати, глядя в окно, занавешенное тёмной шторой. В узкую щель светило солнце, прочерчивая яркую белую границу между мной и другом. Чуть ухмыльнувшись, незнакомо приподнимая уголок рта, Ди совершенно спокойно, даже безучастно, произнёс:

— Мать наглоталась таблеток. Труп уже забрали.

Меня будто ударили под дых. Динар вчера был прав. Будто бы знал будущее…

— А отец?

— Вернулся поздно ночью, она спала. Ну как спала… Притворялась. Он ничего не нашёл, ругал меня дико… Мать встряла… Разошлись тихо. Только мы с отцом спать пошли, а она… В общем, кто-то сегодня проснулся в постели с мертвецом, — мне показалось, или Ди действительно улыбнулся. Бегло, зло.

— Боже… — я подошёл и сел с ним рядом. — Как девочки?

— Да никак. Лиана не понимает.

— Амалия?

— Рыдает всё утро. Устроила истерику, отец не знал, как справиться. Поэтому все няни тут.

— Она мала…

— Ей десять.

— И что?

— Да ничего. Скоро прилетят родные. Будет кошмар.

— Ди… — я глянул на него, но лицо друга оставалось непроницаемым, отчего меня захлестнул безумный, незнакомый страх. — Ты сам-то как?

— Нормально. Знал, что этим кончится.

— Я родителям позвоню. Вдруг помощь нужна.

Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге показался отец Динара. Я вжался в кровать, боясь его гнева, но он тихо и строго произнёс:

— Илья, добрый день.

— Здравствуйте. Соболезную.

— Спасибо. Если нетрудно, приютишь Динара до вечера?

— Конечно! Вы бы позвонили моей маме, она может подготовить цветы… — осмелился я, чтобы показать — тоже не лыком шит, не хуже Ди. Верный и серьёзный друг.

— Дельная мысль. Ещё раз спасибо. А теперь двигайте отсюда, быстро. Динар — будь на связи.

— До свидания, — поднялся я следом за товарищем.

Отец Ди потрепал меня по плечу, когда мы проходили мимо, а собственного сына не удостоил даже взглядом. Понятно — пытался держаться. Под испуганными взглядами соседей и прохожих мы выбрались на улицу и отправились ко мне, где я тут же позвонил и матери, и отцу. Оба передавали слова соболезнований и инструктировали касательно обеда, ужина и вообще — стратегии действий. Конечно, ни слова из этих инструкций я не услышал, да и вообще не хотел ничего обсуждать.

(Илай. Настоящее)

Сейчас, когда Ди сидит передо мной, спокойно потягивая холодный кофе и рассматривая легкомысленных девиц, проходящих мимо, те давние события кажутся чем-то нереальным, увиденным в фильме или прочитанным в книге. Но, к несчастью, всё это было правдой, ей и осталось. Тогда впервые я столкнулся с тем самым взглядом, похожим на непробиваемую бетонную стену, и пугающей полуулыбкой. Позже, когда вдоволь насмотрюсь на все эти маски и начну различать их вариации, мне станет ясно, что за ними скрывается, хотя бы частично. За ними — Ди, мой друг, не желающий принимать реальность и отгораживающийся от неё.