Найди меня под цветущей сакурой! Лола-2

Татьяна Александровна Пекур

Пять лет после ухода из Алаки Лола и её семья жили в покое, любви и абсолютном согласии. Но опять появились два синих бога, пообещали своей молодой супруге загладить вину, отблагодарить её за рождённого сына Амрита. Лола не обратила внимания на их слова, а зря! Потому что стоило лишь сакуре во дворе их поместья зацвести, как её похитил красавец-кицунэ и уволок в мир Оногоро! К чему приведёт хитрый замысел богов древней Японии? Об этом узнаете из новой книги про Лолу!

ГЛАВА 4. Похищение строптивой

У порога Дворца Лисиц на высоких шестах полоскались на ветру два белоснежных флага с алыми силуэтами зверей. Ветер ставал всё сильнее, он уже рвал ткань зло, безжалостно, он свистел в очагах, огонь в маленьких жаровнях в комнатах младших кицунэ трепетал и грозил затухнуть совсем. Акеми неустанно посылала новые огненные шарики в сухие щепки, пытаясь поддержать пламя.

Деревья раскачивались в саду, за домом так неистово, будто сейчас сломаются пополам, ветки били по крыше, шорох листьев, которые закручивал в вихрях ветер, был еле слышен, но дополнял картину бури.

— Что это, Акеми? — прошептала бледная до синевы Юки. Обе замерли в страхе, услышав жуткий скрежет. Эта стена выходит на улицу, а значит, там происходит что-то страшное!

— Может позвать госпожу? — высказал кто-то умную мысль.

— Идите все к нашей ками! — решила старшая лисица. Акеми никогда не слышала ничего подобного. Были в их краю и грозы, и пожары, и даже нападения саранчи случались. Но то были звуки самой природы. Им были рады, а иногда просто пережидали, ведь это часть мира, а он знает лучше, когда и какому явлению возникнуть. Но это…

Вот! Опять скрежет! К нему прибавилось шипение, стрекотание, постукивание, и стенку прорвали! Острые, отливающие алым когти, с треском сорвали плотную рисовую бумагу с бамбуковых перегородок, выломали их, и в комнату запрыгнули огромные, страшные они (1)!

Побег девочек-лисичек ускорился в разы. Но везде на пути возникали страшные ёкаи (2), тянули к ним лапы, хвосты с шипастыми концами, по потолку забегали пауки со старушечьими лицами, треск и скрежет повсюду! Акеми и Юки, как кицунэ, достигшие возраста шестого хвоста, выпускали мелкие огненные шарики, заставляющие нежить замереть на несколько мгновений.

Этих минут хватило, чтобы сбежать к покоям госпожи Инари. Инари-но-ками сражалась! Две огромных нуре-онна (3) нападали на неё с двух сторон. Госпожа сражалась своими прелестными алыми веерами, отрезая полузмеям то одну голову, то другую. Дважды по три раза она смахивала скалящиеся головы с их зелёных туловищ, только тогда издохли они, дёргаясь, круша хвостами стены, разбрасывали циновки, посуду, личные вещи богини.

— Все здесь? — спросила Инари-но-ками свою дочь Акеми.

— Да, матушка! — девушка ещё раз сосчитала младших, с радостью отметила, что к девочкам прибились и мальчики. У всех в руках по звёздному шару, который являлся вместилищем их сил.

— Тогда отправляемся! — взмахнув окровавленным рукавом, госпожа Инари разверзла провал перехода, — Идём к брату!

Подождав, пока все дети войдут в сияющий овал, богиня последний раз окинула взглядом свой разорённый дом и ушла в переход.

Едва за лисами закрылся портал, на порог вплыли трое: худой мужчина в пропыленной, изорванной одежде, за поясом у него был дорогой меч, на лбу сиял ярко полумесяц, за ним двумя бестелесыми призраками влетели хари-онна, женщины-ёкаи с длинными волосами, оканчивающимися острыми крюками. Их окровавленные рты свидетельствовали о сытной трапезе.

— Они не любят меня! Никто не любит! И отец отказался. И мать! — плакал навзрыд мужчина, воздевая к небу свои худые руки с обломанными ногтями. Его длинные, спутанные волосы серо-чёрной копной лежали на сутулой спине.

Обе девы согласно жмурились и поддакивали. Сейчас, когда благодаря господину Сусаноо у них вдоволь человеческой плоти на обед, они готовы потакать ему в любых его начинаниях или жалобах.

— Догнать их? — прорычал сквозь клыки зелёный бугай с тремя рогами на лбу. Его бугристые руки стиснулись в исполинские кулаки — желание крушить живую плоть раздирало изнутри.

— Не хочу! — капризно протянул бог бури, — Я устал!

И он просто завалился на татами, даже не сняв обувь. А ведь это неслыханное оскорбление хозяйке! Впрочем, хозяйку ведь согнали с места, а её дом почти полностью уничтожили. Нечисть, повинуясь воле господина, расположилась в комнатах, заляпав всё вокруг своей голодной слюной, кровью и испражнениями. Змеедев, убитых богиней, уже сожрали — не пропадать же добру? Они ещё долго ходили по двору и крушили столбы, заборчики, кадки с цветами, забросали мусором колодец, сорвали знамёна госпожи Инари.

На земле то тут то там стали расползаться чёрные пятна. Они подступали к зелёной траве, и та будто стремясь убежать, отдёргивала свои ростки. Но тьма и скверна неумолимо настигали всё живое: свернулись жуткими изломами деревья, листья опали серым пеплом, навеки умолкли птицы, не успев даже вскрикнуть напоследок, цветы оплыли гадкой слизью. Одно лишь присутствие бога-плаксы уничтожило полное растений поместье.

Пока госпожа Инари рассказывала брату тревожные вести, пока успокоила своих детей, в стране Ёми произошло следующее.

Проклятый лис миновал место, где всё ещё сидел Идзанаги-но-микото, бог-создатель восьми островов. Волосы ками снова отросли, достигли корней первого ряда деревьев. Лис покачал головой осуждающе, оставил возле бога свёрток с жареной рыбой и стремительно зашагал дальше, не оглядываясь, всем телом ощущая гудение силы возле его сутулой фигуры.

Врата Подземного царства выросли внезапно. Чёрные, покрытые паутиной, а также огромными, плотоядными пауками, они испускали могильный холод и осязаемый мрак. Он жадно лизал сапоги Шинджи, едва не скулил от нетерпения съесть его плоть.

Лис стиснул в руках меч и светоч — свой звёздный шар, готовясь вступить в бой. Но створки вдруг распахнулись вовнутрь. Из тёмного, холодного тоннеля вылетела стая огромных летучих мышей, противно вереща. Кажется, его встречают…

— Кхе! — откашлялась старая, гнусная ведьма и засмеялась визгливо, — Так вот каков ты, проклятый лис! Ну заходи, красавчик! Твоя бабка ожидает вестей! А уж как мы соскучились по живым…

Ведьма шла впереди, шлёпая босыми ногами по отвратной жиже, которая укрывала здесь всё от пола и до потолка. Сверху капало мерзкое, смердящее масло. Лис сжигал его пламенным доспехом, который активировал тут же, как ступил на ступени прохода. Он уже давно достиг своего предела: девятый хвост появился аккурат в прошлом году. Теперь ему была доступна магия иллюзий, огня и мгновенная трансформация в лиса, как полная, так и частичная.

Светоч выхватывал из вечной тьмы чьи-то останки, скелеты, то выбеленные, уже сто раз облизанные сороконожками и гадюками, то свежие, с кусками плоти, в которой копошились отвратительные личинки и черви, то призраков, прозрачных, бесплотных, но таких жутких. Из земляных стен тянулись руки с крючковатыми когтями, кто-то выл и стонал. Откуда-то тянуло тленом, кровью, испражнениями и рвотой. Да уж, есть здесь не тянуло совершенно. Это радовало, ведь еды с собой Шинджи не взял принципиально. Он или умрёт здесь, или вернётся так быстро, что не успеет ослабнуть.

Ведьма безумно хохотала, бормотала бессмыслицу, несла что-то про его судьбу, что уже близко. Лис презрительно скалился, не желая вслушиваться, но тогда старуха с неожиданной силой хватала его крючковатой рукой за рукава кимоно и заглядывала двумя бельмами прямо в душу.

— Не веришь? Ты так давно проклят, что уже смирился? Да, ты бедненький… — засюсюкала она противно. Лис гневно зарычал и выдрал руку из её сухих пальцев, — Кто ждёт, тот всегда дожидается, лис! Иногда лучше подождать и получить…

Шинджи с удовольствием показал бы ведьме, как можно получить от воина на орехи, но сейчас она нужна ему живой. Пока нужна. Он искривил алые губы в жуткой усмешке, представив, как сломает кости наглой сумасшедшей.

Дважды спускались они по скользким, смердящим чем-то гадким, лестницам. Дважды по тридцать ступеней, затем четыре поворота вправо. Сумеет ли выйти сам? Лис не знал, но в памяти уже отложилась карта пути, дав надежду на благополучное возвращение домой.

— Скоро, лисёнок, скоро! — скрипела мерзкая старуха, потрясая лохмотьями, оголяя свои мосластые, синие ноги. Она была слепа, но видела всё. Как бы не пророчествовала! Потом ведь сбудется всё, как не хотел Шинджи признавать, что ведьма действительно могла обладать даром видеть судьбу.

Они подошли к ещё одним воротам. Их облепили плотным ковром безглазые, с длинными, худосочными телами создания непонятного пола. Они гладили грубые, полные торчащих сучков и гвоздей, створки, размазывая свою студенистую кровь по дереву. То жадно впитывало гадкую субстанцию, снова и снова прорастали колючки, ожидая добавки.

— Госпожа ждёт тебя, Шинджи! — указала на врата ведьма. Лис гневно раздул ноздри своего породистого носа, показав, что не понимает такие шутки, — Иди, не бойся!

Гнев захлестнул лиса с головой, но Шинджи быстро усмирил его: если ты зол на врага, то ты уже проиграл. А он намерен победить! И выйти отсюда к матери и сёстрам. Стиснув меч и светоч, лис метнулся к створкам, разметал визжащий клубок уродин и с пинка открыл одну из створок.

Врата рухнули внутрь огромной, уходящей в даль, пещеры. К самому порогу подбирались десятки жадных щупалец ярко-фиолетового цвета. Они вслепую шарили, не находя добычи. Но едва ноги Шинджи оказались близко от них, тут же стали судорожно сокращаться, будто черви.

Лис поднял глаза с них на огромную гору. Какое благо, что большую часть сиятельной некогда ками он не видел из-за густого мрака! Потому что то, что было на свету, навсегда останется в его памяти самым страшным воспоминанием. Шинджи опустил глаза в пол, ожидая, когда Идзанами-но-микото заговорит первой.

— Шинджи… — прошелестел, прогрохотал, провизжал голос богини Смерти, — Ты принёс печать от моей дочери Инари?

— Да! — твёрдо ответил лис, не показав ужаса. Этим он так понравился богине Смерти, что её щупальца тут же отдёрнулись от его сапог. Хорошо… не то пришлось бы их отрезать катаной!

— Дай мне её!

Свиток упал на отростки, один из них тут же обвил его и понёс к хозяйке. Идзанами-но-ками долго молчала, шурша бумагой. Лис терпеливо ждал. Сзади будто прошёлся небольшой сквознячок по спине. Шинджи рубанул, не глядя, с плеча. Мерзкий писк и булькание сказали, что оставаться здесь не стоит. Не зная, с какой стороны будет следующее нападение, он встал у стены, чтобы видеть и госпожу Идзанами, а особенно — нечисть, почуявшую его кровь. Он не обольщался: богиня не станет его защищать. За тысячелетия своего существования здесь она перестала быть живым, мыслящим существом. Теперь это странное создание, сочетающее в себе хищную нечисть, тьму, ненависть, извращённый разум сотен тысяч мертвецов, зачастую далеких от праведности.

Пока богиня читала, а затем что-то царапала в ответ своим же когтем и своей же кровью, Шинджи успел дважды отбить нападение ёкаев.

— Неси назад! — бросила свиток богиня.

Шинджи коротко поклонился с почтением и выбежал из зала. Но со стороны выхода его уже ждали. Скелеты, изломанные, соединённые кое-как, змеи, уроды, людоеды, демоны и ведьмы — все они горели алыми огнями в своих голодных глазах. Шинджи усмехнулся зло, в его теле бурлил сумасшедший азарт воина, идущего на смерть, но намеревающегося забрать с собой как можно больше врагов. Конечно, убивать нежить в Аду, полном этой самой нечисти, что вычёрпывать ситом воду, но уж он отведёт душу!

Искренний, такой красивый смех этого сильного мужчины разорвал настороженную тишину подземелий, и лис врезался в самую гущу ёми.

Паучихи с голыми грудями быстро поняли, что проклятый лис носит своё звание не просто так: десять товарок уже превратились в визжащие факелы и поползли по проходам в поисках хоть какой-нибудь жидкости. Они ещё не знали, что женщин проклятие не любит ещё более люто, чем мужчин. Лис вертелся чёрно-алой молнией, снося головы, рубя щупальца, крючковатые пальцы. Но когда к выходу оставалась жалкая пара метров, на него насели особенно сильно: скелетонам был нипочём его огонь, йорогумо сообразили бросать в него свои сети, и теперь он не успевал разрубить очередную паутину. Двадцать слоёв понадобилось, чтобы спеленать его, как младенца. Предвкушая сытную трапезу, сползались ёкаи всех мастей к извивающемуся и рычащему лису. Как вдруг!

Полыхнуло так, что подземелья задымились, пламя неистовой волной хлынуло из прохода в страну Ёми, снесло врата и тех, кто был за ними.

— Хозяйка гневается! — проскрипела ведьма, стоя за стенкой у входа. Она довольно хихикала, — Я доведу тебя до неё!

Лис уже устал разгадывать её загадки, поэтому лишь стряхнул с себя пепел, подобрал меч, шар, пнул обгорелый труп одной из йорогумо (4) и стремительно зашагал к реке.

Неважно, что там сидит бог, способный его превратить во что угодно, убить одним усилием воли. Сейчас он так же, как и когда-то Идзанаги, хотел очиститься после мерзости Подземного царства.

— Грозная, грозная госпожа твоя!

Ведьма плелась следом, вызывая глухую злобу и желание прихлопнуть её как муху. Шинджи решил её просто игнорировать. Он выстирал кимоно, уложил его и штаны на камень, а сам долго плавал в прохладной воде, наслаждаясь её ласковыми волнами. Ведьма наконец заткнулась. Может, издохла? Как бы не так! Стоило лису выйти на берег, как поток сумасшедших пророчеств вышел на новый виток.

— Зелёный свет напротив… Касание разбудит память…

— Или ты заткнёшься, или я сей же час порешу тебя! — зарычал лис и приставил катану к тонкой шее старухи.

— Ты слушай меня! Эйуко при жизни гнали за то, что она знала всё на свете! Князья, сёгуны, императоры — все просили правду, но за неё же и били!

Лис отступил. Если это правда, то кто он такой, чтобы обрывать её не-жизнь? Кстати, зачем она за ним потащилась?

— Так госпожа моя, Идзанами-но-микото приказала! — просто ответила ведьма на его вопрос, — Сказала, что раз уж я вижу твою судьбу, то мне и оберегать тебя!

Лис застонал от злости. За что? Неужели госпожа Идзанами разгневалась на то, что он не дал себя сожрать? Да ну… это было бы слишком. Шинджи мрачно усмехнулся, сузив свои раскосые чёрные глаза. Он ещё поборется! Сдаться он всегда успеет. Что там эта полоумная сказала про госпожу?

— Ах! Какая же грозная, какая сильная госпожа твоя! — закатила бельма Эйуко.

— Чего? Ты про мою ками? — не понял сначала он. Кимоно и штаны уже высохли, сапоги тоже. Пора одеваться и идти домой.

— О нет! — бегом семенила за широкими шагами лиса ведьма, — Твоя настоящая госпожа! Это сильнейшая ками всех миров! Она спасла тебя сегодня! Её пламя убило всех в стране Ёми! Госпоже Идзанами придётся заняться сотворением новых слуг!

Вот уж чему лис ни капли не сочувствовал! Плодить мерзость — невелика заслуга. Впрочем, это не его ума дело. Пусть боги сами разбираются, кто и что будет плодить. Помимо воли в голове засели слова ведьмы про то пламя, которое так неожиданно пришло ему на помощь. Что же это было? Перед взрывом он ощутил чей-то гнев… не на него. За него. Будто чья-то воля охраняла его, не давая умереть. Он нужен кому-то? Кому же? Сёстрам и матери, само собой. А вдруг ведьма… права? И где-то есть таинственная госпожа? Но зачем тогда ей было насылать на него проклятие? Лис, совершенно измученный посеянными ведьмой сомнениями и голодом, ведь в стране Ёми нельзя ничего есть, а около этой земли не водилась ни дичь, ни рыба в реке — Шинджи брёл уже на одном упрямстве.

И снова его будто поддержали! Тёплая волна прошла от макушки до самых пяток, мгновенно вернув бодрость, силу духа и желание идти дальше. «Кто ты?» — прошептал лис, глядя в звёздное небо. Ни небо, ни яркие звёзды, ни луна ками Цукиёми, что стала над лесом тенгу, ничто не могло дать ответ. А та, кого ведьма Эйумо назвала госпожой Шинджи, спала, измученная переживаниями.

Госпожа Инари лежала на татами в роскошных покоях во дворце Цукиёми-но-микото. Она была измучена событиями прошлого дня, битвой, а ещё больше — сомнениями и страхом. Да, да! Настоящим страхом, что скверна настигнет и это поместье, а потом им будет негде прятаться!

— Где же ты, Аматэрасу? — простонала она в ладони, закрыв лицо.

Акеми жалостливо кривилась, сдерживая слёзы, и гладила госпожу по плечу.

Лисички сбились в кучу, переживая за мать-ками. Они знали, разумеется, о ками ветров и бурь Сусаноо, но полагали беспечно, что его тёмная сила никогда не коснётся белоснежных одежд госпожи, что у неё хватит сил дать отпор, защитить свою землю.

И вот сейчас их ками лежит на полу и стонет от досады, страха и бессилия!

Цукиёми-доно встретил их искренним изумлением: с момента их последней встречи прошло всего ничего. А уж когда Инари-но-ками поведала, цепляясь за его руки, кто пришёл в её поместье, бог Луны окутался густым молочным туманом, выказав небывалые эмоции.

— Я разослал печати всем ками нашего мира! — сказал он, влетая в комнату, — Мы соберём совет и решим, как обезопасить себя на то время, пока Хикэру не вернётся.

— Хикэру? — поднялась тут же Инари-но-ками, — Нужно послать кого-то им навстречу! Ведь он может её обидеть… испугать!

— Ты сомневаешься в нём? — не мог не спросить лукаво брат, но тут же посерьёзнел, — Он ведь не полный идиот, чтобы обижать ту, что должна помочь нам всем? Ведь так?

Инари-но-ками грустно опустила глаза в пол, белоснежные волосы, ковром устелившие циновку, скрыли её удручённое лицо. Более всего сейчас желала она, чтобы сын хоть раз в жизни проявил благоразумие и не оскорбил молодую ками! Если она и вправду так сильна, то её гнев — это последнее, что им сейчас нужно.

— Не знаю, брат… Не знаю…

Через трое суток, да и то определить время могли лишь боги, ведь уже довольно долго день не сменялся ночью: с исчезновением Аматэрасу-но-микото солнце не всходило на небосклоне — прибыли созванные на совет ками.

Первым, перекатываясь, будто лавина в скалистом ущелье, притопал грузно бог Гор Яматуми. На нём были старые, выцветшие уже тряпки, кимоно всё в дырах, рваных полосах, будто он падал на острые края скал и оставался жив, а одежда портилась. Не исключено, что так и было, ведь и сейчас он неуверенно тыкал своим посохом впереди, опасаясь неровностей дороги.

— Надо же! Брат, ты на ровной земле чувствуешь себя так неуверенно? — поддел грозного повелителя камня ками приливов Пая.

Яматуми замахнулся на него в сердцах своим каменным посохом. Пая сморщил свои лягушачьи губы в подобии улыбки и взмахнул своим небесно-голубым кимоно, сразу перемещаясь на пять метров влево. Он, как море, был текуч и неуловим.

— Да будет тебе, Пая! Ну что ты всё к нему цепляешься? — с досадой пропела Паниясу, богиня воды. Она подошла к брату и склонила на его плечо свою черноволосую головку. Лазурная кожа её переливалась всеми оттенками океана, на шее и руках были длинные нити жемчуга, в другой руке она держала огромную белую ракушку, которой управляла водной нечистью.

— А что он всё стучит ею? — снова стал насмехаться Пая.

— Ему невмоготу быть здесь, милый! — тихо прошелестела благостная старушка в тёмно-синем кимоно.

— Твоя доброта не знает границ, Каннон! — уже не зло поддел брат богиню милосердия, которая сегодня выбрала этот жалкий образ, — Может ты уговоришь Сусаноо не захватывать наши земли?

Сухонькие ладошки всплеснули, ками доброты осуждающе покачала головой и пустила горячие слёзы по морщинистым щекам. Она готова плакать и причитать от чего угодно, всё вызывает её жалость и сочувствие.

Боги стояли во дворе около Лунного дворца, ожидая остальных вызванных на Совет. Они могли бы конечно зайти в дом, но уж лучше собраться всем и сразу. Долгие расшаркивания только оттянут неизбежное: обсуждение тревожной ситуации в их мире.

Послышался треск, в небесах загрохотало, резвились молнии одна длиннее другой. Райдэн! Так и есть! На серые плиты двора мягко приземлились восемь райдзю — зверей, состоящих из электричества, служащих богу Грозы. На одном из небесных волков сидела Насикава — сестра по отцу Идзанаги. Жрица из его храма, она так горда своим исключительным статусом! Как же! Она выполняет его волю, она собирает ему ману для счастливой жизни!

— Чего не идёте? Цукиёми не пускает? — затрещал гневно своими волосами-молниями Райдэн.

— Вас ждём! — растянул жабьи губы в улыбке Пая, — Вот уже все убогие пришли! — и он кивнул на Яматуми и Каннон.

Паниясу осуждающе качала головой, но всё равно нежно льнула к супругу-брату, ведь они неразрывно связаны навеки. Каннон поджала сухие губы, но смолчала: она не могла противостоять чьей-то воле, грубости, ведь вся её суть тут же начинала искать оправдания обидчику.

— А кто ещё не пришёл? — мелодично, но слегка стервозно вопросила Насикава и легко спрыгнула с бело-синего волка. Больше всего ей сейчас хотелось вернуться в храм, к его тихим комнатам, молчаливым слугам, кланяющимся ей едва не до земли. И к своему любовнику, которого она вывезла из Идзумо.

— Фукурокудзю, Дзюродзин, Хотэи, Хатиман, — перечислил методично за ними тихий голос Цукиёми-доно, — Не стоит ссориться, мои дорогие! Мы все сейчас в опасности! Проклятие брата будто получило новые силы…

Боги постояли молча, коротко переглянулись, но согласились, что важнее действительно сплотиться. Кто знает, куда подастся безумец после поместья лис?

В ворота входила армия — прибыл брат Хатиман. Он, как бог «Тысячи флагов», то есть войны и военных завоеваний, когда флаг означал смену властителя, всегда путешествовал со свитой из своих солдат. Мужи, отдавшие ему и тело, и душу, навсегда оставались с ним, пировали вволю в его дворце, на них равнялись, почитали героями.

— Я здесь! — пробасил он. С ближайшего столба свалился серебряный шар и покатился к ногам Цукиёми-доно.

— Рад видеть тебя, брат, — поклонился ему ками Луны.

— И мы! Мы тоже здесь!

Трое толстяков: Фукурокудзю, Дзюродзин, Хотэи, которые отвечали за удачу, веселье, чревоугодие и плодовитость, с широкими улыбками оббежали войско Хатимана и устремились к собравшимся ками.

— Прошу вас, — прошелестел в волнении хозяин дома, — Будьте моими гостями!

Ками чинно расселись на татами, угостились вкусной едой, стали понемногу переговариваться. Цукиёми-доно ждал свою сестру Инари-но-ками. Она всё ещё не вышла из своей комнаты. Но вот фусума с шорохом отодвинулась, и в комнату вплыла величаво белоснежная, прекрасная ками. Она поклонилась гостям и села рядом с братом. Теперь можно начинать. Цукиёми-доно первым взял слово. Он рассказал, что их с сестрой печати не достигли Аматэрасу-но-микото, что госпожа Инари лишилась дома, который уничтожили они Сусаноо. Боги поражённо выдохнули! Неслыханно! Плакса ещё никогда не поступал так вероломно! Он пачкал землю, а Аматэрасу её вновь очищала, так было веками!

— Неужели она вновь пропала? — ахнула Паниясу.

— А может снова в пещере отсиживается? — пробасил Хатиман, — Помните, как мы её тогда выманили?

Да, боги устроили тогда славное представление! Мелкая, молодая ещё богиня танца Удзумэ повеселила всех непристойными, но задорными плясками. И даже их упёртая сестра выглянула из пещеры! Тогда они её в несколько рук вытаскивали!

— Ты ведь знаешь, что печать настигла бы её и в пещере! — уверила брата Инари-но-ками, — Нет! Её нигде нет!

— И солнце уже не всходит… — задумчиво проговорила Насикава.

— Что предпримем? — прямо и серьёзно спросил Хатиман. Он, как воин, не любил экивоков и глупых словесных вуалей, к которым были склонны большая часть его родичей-ками.

— Нужно посмотреть в её дворце на Равнине высокого неба! — проскрипел вдруг Яматуми. Он сидел, согнувшись в три погибели над маленьким столиком, пыльные одежды раскинулись вокруг. Пая и Паниясу гадливо поджимали губы и демонстративно отодвигались подальше.

— Мы уже посылали туда оками (5), — сказал Цукиёми-доно, — В её дворце ни души! Исчезли слуги, её табун. В храме нет ни одного жреца, на станке срезаны все нити до единой! Но следов борьбы нет.

— Странно. Может она просто сбежала по Небесному мосту? — спросил Райдэн.

— Это могут знать только наши Верховные! — напряжённо улыбаясь, тихо ответила Инари-но-ками, — Я…

— А что ты про сыновей своих говорила? — разулыбался Хотей, — Славные, славные воины, твои старшие!

— Шинджи!

Госпожа Инари встрепенулась и потребовала медное зеркало. Акеми тут же поднесла его матери, будто знала. Хотя… конечно, знала. Наверняка, это представление готовилось и весьма тщательно.

— Мы сейчас и посмотрим, где они…

Шинджи уже миновал земли Химука, подходил к лесу Тенгу. Совсем немного ему осталось до разорённого дома! Но мать уже послала печать навстречу. А вот и она! Белый свиток упал на лиса просто с неба. Шинджи развернул бумагу, прочёл весть и яростно зарычал. Чёрные глаза с алыми огнями в глубине пылали гневом, решительностью. Он готов был тут же сразиться с нечистью Сусаноо-но-микото! Но мать звала в другое место… Лис махнул кому-то за своим плечом и зашагал мимо леса, к горам.

— Это что, ведьма? — подался к зеркалу поближе Пая, — Это же ведьма госпожи Идзанами!

— Эйуко! — подсказала супруга и важно кивнула в ответ на удивлённый взгляд Инари-но-ками.

— Мать послала? — спросил Цукиёми-доно.

— Да, — ответила Инари-но-ками, — Я не рискнула ещё раз отправить послание к ней по эфиру. И поручила это сыну.

— И Шинджи живым ушёл из страны Ёми?! — мимоходом удивились остальные. Хотя… Чёрный лис был силён, упорен и очень верен своей ками. В отличие от своего честолюбивого, властного брата.

— С чёрным лисом всё ясно, — подвёл итог Хануман, — Что с Хикэру?

Огромный медный поднос, который являлся пророческим оком в руках богов, запульсировал алым. Инари-но-ками вскрикнула и отдёрнула руки от его раскалённых краёв. В полированной поверхности отразилось прекрасное лицо неведомой ками: сверкающие гневом изумруды глаз, длинные, чёрные ресницы, крутые, гордо-изломленные брови, высокие скулы тонкого лица, алые губы, полные, сочные, что-то гневно выкрикивали. Рука ками раскрытой ладонью была обращена к стоящему напротив неё… Хикэру?

— Так они уже здесь?!!! — вскричали все.

— Он успел… — выдохнула госпожа Инари и так искренне улыбнулась, что все опешили. Таких эмоций от неё никто не ожидал!

— Какая красавица! Наша Аматэрасу, не в обиду ей сказано, и в половину не так хороша! — добродушно причмокнул полными губами бог плодовитости и удачи Фукурокудзю.

По комнате плыл густой серый туман, чай в чашках испускал какой-то совсем уж пьянящий аромат. Инари — но-ками изумлённо вглядывалась в брата Цукиёми: как тот растерянно теребит свой веер, даже не думая прикрыть столь бесстыдные эмоции, как лёгким туманным облаком взлетают его волосы над полом. Бог Луны неотрывно следил за гневной отповедью иномирной ками старшему лису сестры. О! К кому-то пришла весна? Милый брат, ты ведь любишь тишину, покой и неспешность… Будто услышав её, он закусил губу и раскрыл веер. Но поздно. Сестра уже получила маленькую козырную карту в их вечном противостоянии.

— Судя по всему, она очень разгневана, — задумчиво протянула Паниясу.

— Да Хикэру кого хочешь доведёт! — махнул рукой Хатиман, — Он у меня в Уросирю двести лет жил, так от него даже мои воины стонали! Это же зверь! Да знаю я, что он женщин ненавидит! — скривился в сердцах ками, слушая подсказки от трёх толстяков — ками удачи.

Госпожа Инари дрожащей рукой отложила Око, с пониманием переглянулась с братом Цукиёми. Да. Они должны предупредить Хикэру, что ему навстречу идёт Шинджи. Если эти двое сойдутся внезапно, то будут только и делать, что драться! А ками, призванная на помощь их миру, может составить весьма нелестное мнение о богах, что неминуемо повлечёт за собою её отказ.

— Пиши!

Цукиёми-доно подал сестре чистую печать. Госпожа Инари написала, что Хикэру ни в коем случае не должен пугать ками! Что должен с почтением, уважением и полной бочкой мёда пригласить её в поместье ками Луны для БЕСЕДЫ! Именно так! Для долгой, обстоятельной и очень важной для НИХ беседы.

Белый свиток тихо вспорхнул с её руки и скрылся за столпами центральных ворот поместья. Теперь они могут лишь ждать.

— Послать оками?

— Шли. Этот психованый Хикэру может просто бросить девушку в лесу…

Хатиман поднял руку в чёрной перчатке ладонью вверх и активировал печать вызова. Два белоснежных волка, огромных, размером с быка, соткались из воздуха. Алые знаки на их лбах пульсировали от силы, которую вливал в них ками. Теперь они смогут быть материальными в этом мире, и станут стражами их гостье.

— А что в Идзумо? — спросил вдруг Хотэй, всё ещё улыбаясь, — Там наш плакса ещё не побывал?

— Нет, брат. Молодой император Акихито написал, что нечисти у них как обычно, с той лишь разницей, что она стала сильнее и более нагло ломится в дома. Солнце, которое заставляло её скрываться по норам до ночи, не всходит, вот и наглеет. Хорошо хоть, что урожай собрали хороший, ещё осталось продовольствие на этот год. Но на следующий…

Насикава не тревожилась бы о людях вовсе, если бы не Тэкео, который был родственником Акихито и очень переживал за свою родину. Любимый и сейчас ждёт от неё вестей.

— Мы скоро узнаем всё, сестра, — прошелестел Цукиёми-доно, — Простите, меня ждут дела.

И он с поклоном поднялся. Да, дел у него действительно много. Нужно приготовить покои для гостьи, чтобы она сразу ощутила его заботу о ней, Цукиёми-но-ками в волнении закусил свои бледно-розовые губы одним клыком. Пошли прочь! Раздражённо отмахнулся от наложниц, приказав тем даже носа не казать из их половины. Не хватало ещё, чтобы молодая ками узнала о них.

— Ну как ты? — спросил Аигот. Я прижала телефон к плечу щекой и мылила голову Алиле. Аджая уже вымыта, укутана в широкое банное полотенце и под присмотром прислужницы Стуны. Младшие уже одевают Кита. Амри сам вымылся, умница моя!

— Нормально… Ты уже знаешь, да?

— Не волнуйся так… — мой змей где-то далеко, на другом острове, улыбнулся успокаивающе, — Это было неизбежно. Я ждал их предложения ещё пять лет назад, когда родился Амрит.

— А? — от удивления я чуть телефон не утопила, хорошо хоть божественные силы берегли и меня, и мои вещи как могли. Телефон лёг точно на место, с которого соскользнул.

— Эта печать у тебя на теле… Я спросил кое-кого…

— И что это?

— Как бы… хранилище силы.

— Я — что?!

— Милая! Тебе это ничем не грозит, — уверил меня якшас, — Это всё их интриги. Не стали бы они вредить тебе!

— Фух! — сдула прядь волос с мокрой щеки, ведь мелкая якшаси никак не желала расставаться с водичкой, и теперь расплёскивала её во все стороны, — Пусть только придут ещё раз! Я им…

— Мне нужно идти. Когда возвращаются парни?

— Через три дня. И после них сразу мама с главой. Пьют саке там небось с управляющим!

Бархатный смех мужа всколыхнул глухую тоску по нём, сожаление, что он так далеко. Знаю, я всё это знаю, Аи… У нас вечность впереди. Мы вырастим детей и будем путешествовать, насладимся друг другом ещё не раз. Но сейчас это… нелегко. Мне нужна твоя сила, уверенность, твоё тепло. Смешно: холодный якшас и тепло? Но да, со мной он совсем другой, не такой, как со всеми остальными своими знакомыми, партнёрами.

Дети спали, над ночниками порхали феи, пуская золотистые искорки своими крыльями, их сны провоцировали то мяукающие тени по стенам, то частый, иллюзорный снегопад. Амрит сам захотел спать здесь, с младшими, очень уж серьёзно он отнёсся к пожеланию отцов по защите своих сестричек и брата.

Я ласково провела рукой по его щеке. Да, знаю: он — дитя обмана. Но он такой солнечный ребёнок! Его любовь и доброе сердце стало моей опорой в отношении его отцов. Я возможно воевала бы с ними ещё долго, лишившись поддержки и силы для слуи. Ты так мудр, мой сынок! Мы все заслужили мир и счастье! И твои отцы тоже…

Вздохнула печально, ощутив, что мои небесные воины спят, утомлённые долгими тренировками. Их радость, их гордость и желание всем показать свою доблесть неизбежно повлекло за собою всевозможные споры с остальными участниками. Мои супруги изрядно удивили устроителей шоу своими навыками, неповторимым стилем боя, силой, ловкостью, тем, что так быстро и так эффективно натаскали своих учеников. Да! Награда уже почти у нас в кармане, как сказал Ильяс. Мы славно отпразднуем, любимый! Вот вернётесь домой…

Итак, все спят, все от нас далеко… Подарки! Сейчас посмотрим… Мне в подарок Шива и Вишну принесли невероятное платье глубокого изумрудного оттенка. Оно переливалось так, будто я сама была драгоценным камнем, на грани которого под разными углами падал солнечный свет. Оно было в азиатском стиле, очень схоже с японскими кимоно, но, в отличие от них, плотно охватывало талию и плавно спускалось до самой земли. Рукава были длинными, расширяясь к запястью. К нему в подарок я получила бусы из синего минерала. Его структура очень напоминала звёздное небо: там были вихри, туманности, они постоянно менялись, завораживая, гипнотизируя.

От бусин исходила сила. Заряжено? Что же сюда заложили? Благословение? Похоже… да. Ганеша? Милый! А платье… от Зари! Ах, милая моя Ушас! Я вытащила из браслета-хранилища колокольчик, который она мне подарила перед нашим возвращением. Пристегну его сюда! Серебристая, сверкающая вещица теперь болталась на одном из серо-зелёных ремешков, повязанных на поясе.

Вертеться перед зеркалом мне быстро наскучило, ведь зрителей, которые согрели бы меня полными восхищения взглядами, а затем и своими ласковыми руками, не было. С сожалением вздохнув, я вышла на балкончик.

Луна стояла так низко и была такой огромной! Её свет делал всё таинственным, романтичным! Сейчас бы уложить голову на плечо Ильясу, зарыться в медовые волосы Джуни. Он любит сидеть передо мной и лежать на моих коленях. Аигот просто сидел бы под сакурой, позволяя любоваться его лицом. Я бросила взгляд на нашу сакуру.

Огромная, исполинских размеров, она укрывала розовым ковром весь двор, когда отцветала. Сейчас на ней то тут то там появлялись нежные цветы. Их аромат кружил голову. Вот и сейчас повеял ветерок, донеся до меня пьянящий и такой желанный запах.

— Ками…

Кто здесь? Тихий голос, который только что произнёс это слово, показался мне знакомым. Я вглядывалась в сад, со страхом ожидая появления… кого? Разве нам есть, кого бояться? Мне так точно некого! С такой защитой… На мне браслеты Брахмы, со мной слуи, способная стать клинком в любой момент, в личном хранилище есть кинжал Индры. И это ещё не всё. Я владею силой желания. И хотя я её в последние годы не использовала, да и медные браслеты, ограничивающие меня в пожеланиях, всё ещё на запястьях, всё равно она есть. Но кто же…

Из-за куста роз, алых, сочных, которые я просто обожала, о чём знали мои мужья и всегда приносили свежий букет утром в мою комнату, вышел… кицунэ! Тот самый, который видел нас на источниках! Тогда я не сильно его рассмотрела, просто не успела. Мелькнуло что-то белое, качнулись на прощание многочисленные хвосты зверя, и всё. Ну да, признаю! Его обнажённое тело я успела разглядеть лучше! И его возбуждение… И одно слово, что он произнёс…

Сейчас лис был одет. Скажем так: здесь в Японии он был как нигде уместен, его наряд. Белоснежное кимоно с алым поясом оби, широкие штаны, по кайме воротника и рукавов шли тонкие, кроваво-красные узоры. И на лбу его тоже был алый завиток. Вместо традиционных деревянных сандалий на ногах были красно-коричневые сапоги со шнуровкой сбоку. За поясом два меча: короткий и длинный.

Белоснежные волосы спадали шикарной гривой с его сильных плеч до самой земли. Раскосые глаза серебристого, да почти что белого цвета, были холодны, как планеты-карлики на задворках Вселенной, совершенные губы, алые и упрямо сжатые сейчас наводили на неприятные мысли, что он сердит на меня. Ой! У него уши! Да-а, да! Они стояли торчком прямо на макушке! Я заулыбалась, похоже, чем-то его разозлив. Лис громко и зло фыркнул, и скрылся в зарослях. Не поняла? Если уж пришёл, то будь добр представиться!

Сейчас я тебя найду и расскажу, как стоит себя вести! Не думая больше ни минуты, я вылетела из комнаты, спустилась по ступенькам с третьего этажа на первый и выбежала на порог.

Ну и где он? Как же тебя найти… Закрыла глаза и просто послушала окружающее пространство. Ах, вот ты где!

Лис стоял у нашего Древа. Он запрокинул голову ввысь, ветер шаловливо перебирал его волосы. Скульптурной лепки лицо, тело бога. Как он прекрасен… Да что это я?! Встряхнулась, напомнив себе, что самые прекрасные мужчины отныне мои супруги, а этот… чужак! Подобрала подол и ступила на круглый пятачок густой травы, который мы сохранили специально для цветов сакуры. Ну и для пикников под нею.

— Кто ты? — спросила я.

Мужчина медленно, лениво даже повернул голову, серые глаза насмешливо сузились. Я остановилась, отчётливо понимая собственную глупость. Ну зачем я вышла из дома? Что за блажь была погнаться за призрачным силуэтом лиса из легенд Японии?

— Маленькая ками… — сладость его голоса, его невероятную соблазнительную хрипотцу портил издевательский оттенок. Я рассерженно отвернулась, намереваясь уйти обратно, но лис настиг меня за мгновение! Браслет на моей руке предупреждающе полыхнул алым, лис настороженно замер, обдумывая что-то.

— Н-не подходи! Стой там! Я го…

Я хотела сказать, что повторять не намерена, но этого уже и не требовалось больше. Лис учёл свою ошибку и теперь просто и без затей… нет, не поцеловал! Он просто бросил меня к сакуре! С ужасом я ощутила, что подо мной нет того, что должно было бы быть! Нет шершавой коры ствола, нет и газона, покрытого мягкой, прохладной травкой! Сзади была пустота! И я падала в неё, а за мною падал лис, дьявольски улыбаясь…

— Не кричи… — полный презрения голос. Сказано было тихо, но все слова отдались в мозгу колким эхом.

Открыла глаза. И в шоке застыла… Я не дома! По каким именно деталям я поняла, что не дома: по отсутствию электричества, моего замка, по пологому холму, на котором мы стояли. Или же по тому, как резко умолкла моя связь с любимыми? Я больше не чувствую их! И Амри тоже…

— Что?! — моему шипению позавидовали бы все змеи мира, а уж по злости я могла соперничать с самой Кали, — Не кричи? Ты хоть знаешь, кого похитил? Где мы, отвечай!

Лис свёл на переносице чёрные брови, скривился, показывая, как я ему противна. Я и не напрашивалась! Пусть вернёт назад, и мы разойдёмся как в море корабли. Я даже мстить не буду! Хотя и не исключаю, что этим займутся мои супруги.

— Ты далеко от дома, маленькая ками! Это мой мир.

Три последних слова упали на моё сознание будто три пудовых камня. Не мой мир? Но ведь… Сакура так похожа… И вон там горы…

— Зачем я тебе…

Стараясь не паниковать, я сжимала руки, стискивая пальцы, тонкую кожу уже разрезало кольцо Аигота, но я всё скользила и скользила по нему нервно, до боли. Эта боль не давала страху в груди разрастись, одурманить разум. Я должна иметь ясную голову… чтобы выбраться из западни. В том, что это именно западня, не было никаких сомнений! Лис стоял так расслабленно, у него был вид победителя, властелина.

— Не мне, — наконец выдавил он и двинулся было ко мне.

— Стой там! Не подходи! — я выставила вперёд руку, уповая на то, что свет от алого браслета заставит лиса замереть на месте.

— Ты же не хочешь остаться здесь одна? — вкрадчиво замурлыкал он. Я распахнула глаза, помимо воли частое дыхание колыхнуло грудь, и щёки расцветил предательский румянец, — И никогда не узнать, зачем ты здесь?

— Я не понимаю, зачем ты это сделал! Да мои мужья, когда найдут нас, от тебя места мокрого не оставят! — я тыкала пальцем в его грудь, но с таким же успехом могла бы долбить ногтем бетонную стену — сила этого изящного с виду существа потрясала. Лис подошёл так близко, что я ощущала его запах. Морозная свежесть, что-то волнующее и необычное…

— Ум-м, — гад, какой же ты… Рука кицунэ зарылась в мои волосы, оттянула голову вниз. Ну? И долго будешь любоваться? Я настороженно замерла, глядя в его глаза. Что в них? Борьба… там было такое. Он что, сумасшедший?! Только этого мне не хватало!

Медленно, с явным усилием, он отпустил меня, даже отошёл подальше.

Я попятилась от лиса, подходя всё ближе к сакуре. Потом рванула и повисла на чёртовом дереве, как белка! Я царапала его ногтями, целовала, абсолютно не боясь быть осмеянной похитившим меня белым гадом! Ни мои желания, ни моя кровь, ни печать на груди, ни браслеты Брахмы, ни кинжал Индры… ничто из того, что прекрасно работало в моём мире, не срабатывало здесь!

С отчаянием я всё била и била по коре, плакала и умоляла Вселенную вернуть меня домой. В ответ была лишь тишина. Мерно шелестели ветки наверху, осыпая меня цветками сакуры, ноги подогнулись, и я сползла на землю.

— Поняла теперь? — презрительно бросил лис. Он стоял невдалеке и с интересом следил за моими потугами открыть проход.

— Да! — просипела я сорванным горлом. Сила уже лечила его, но так медленно… Я в этом мире совсем одна — поняла я. Значит… Нужно договариваться, вызнать, для чего я здесь. Поднялась, опираясь на ствол, — Я нужна тебе, так?

Лис нехотя кивнул, нахмурился. Очевидно, что я нужна не столько ему, сколько кому-то, не погнушавшемуся похищением. Хранилище-браслет всё ещё работало. Это радует. Лис молча поднял одну бровь, оценив столь занятную вещицу. Я вытащила платок и вытерла руки: кровь уже остановилась, раны затянулись, но они по-прежнему были испачканы. Белый платок с алыми разводами отправился в хран — нечего оставлять здесь свою кровь!

— Ты так и будешь молчать? — гневно впилась я в него глазами.

— Идём! Мы и так потеряли время. Пока твои любовники оставили тебя… — гадливость, которую выражало его лицо, можно было смело сцеживать в бочки и продавать. Не нравится, что у меня их много?

— Не любовники! — с улыбкой и радостью поправила я, — Супруги! И они найдут меня, не сомневайся!

— Это вряд ли! — хмыкнул лис и развернулся в сторону гор, — Иди за мной, если хочешь вернуться обратно…

Я просто онемела от такого хамства! Похитил да ещё и условия ставит! Да не пойду я никуда с таким…

Пришлось идти следом. Я на всякий случай запомнила, как выглядит местность, чтобы вернуться к этому дереву. Кстати, почему мы вышли из него? Этот вопрос я и задала мрачному похитителю.

— Это Священный столп, — выдавил из себя этот женоненавистник, — Место, где он выходит в твоём мире, ты знаешь, — кинул на меня взгляд искоса.

— Что за Столп? — не поняла я, — Портал?

— Почти… — какой оскал! Белоснежные, острые клыки сверкали в свете луны как кинжалы. Насладившись моим испугом, этот хам продолжил с куда большей охотой, — Этот Столп воздвигли наши Первые ками: Идзанаги-доно и Идзанами-но-микото. И только они могут им управлять.

— Ты хочешь сказать… — задумалась я, — Что только они смогут отправить меня обратно?

— Или их дети…

— Кто эти дети? Кто ты вообще? Зачем я вам? — забросала я лиса вопросами.

Мне кажется, или он звереет? Потому что бешенство в глазах я видела неоднократно: у Эноя, у Энки, вот и у этого странного парня также. Он наступал, я отходила. Когда уже осталось где-то полметра, пришлось остановить его ладонью. Браслет? Ау! Давай его немного поджарим? Тишина… Я неуверенно улыбнулась, опустив руку, желая показать, что не сержусь, так что и он может уже успокоиться.

— Ты много кричишь, маленькая ками! — кажется, моя хитрость его только больше возмутила, вон как глазищи свои сузил. Нос трепещет, уши дёргаются, — Ты всё узнаешь в поместье моей ками. И зачем ты здесь, и как вернуться в свой мир. Пока же… уймись, пока я не связал тебя!

— Свя… — поразилась я. Он и правда так сделает?! Сделает, поняла я и умолкла. Вместо этого стала думать о доме. О том, как все узнают, что я пропала, что предпримут. Аигот прилетит тут же, как и Ильяс с Джуни. Потом возможно с помощью сына свяжутся с двумя синими богами. Будет плакать мама, Сонечка. Дети ещё малы, они не скоро осознают… Нет!!! Я выживу и вернусь! А ещё… Я бросила ненавидящий взгляд в спину существа, так жестоко лишившему меня привычного мира. Я отомщу тебе!

Идти в полной темноте было так неудобно! Если бы не сияние колокольца Ушас, то я наверное, спотыкалась бы на каждом шагу! А лис ничего, бредёт себе, легко и невесомо. И это при его-то комплекции? Сильный… плечи неширокие, но видна выправка, руки жилистые. Грудь в вырезе кимоно литая, с мускулами.

— Прекрати! — да что такое? Я похлопала ресницами и неуверенно улыбнулась. Лиса перекосило, — Я ощущаю твой похотливый взгляд, ками… И это бесит…

— Да я не… — белая рука, сильная, с огромными когтями, стальной хваткой вцепилась в моё запястье. Я вскрикнула от боли, а эта сволочь бесчувственная только сильнее сжала хватку.

— Я сказал, ты услышала.

— Да! Отпусти, скотина! — я вырвалась, вернее, он отпустил меня. Отбежала и стала в стороне, растирая руку. После такого обращения пусть только попробуют что-то попросить! Ничего не буду делать! Пусть хоть золотые горы сулят!

Шевелюра белого зверя мелькала где-то вдали, сереющее предрассветное небо сделало картину окружающего мира чуть более чёткой. Горы вдали, покрытые снегом, местами лесом. Пихты? Ели? Не знаю и знать не хочу! Пусть этот псих катиться куда хочет!

А я пойду… А вон туда! Слева, у одной из скал виднелась янтарного цвета крыша замка. Давно мечтала побывать в таком старинном здании. Там и попрошу помощи! Решив так, я бегом, пока эта сволочь не оглянулась в поисках меня, метнулась с пригорка, в лощинку. Спускаться пришлось долго и быть предельно осторожной: камешки, как живые, норовили поехать из-под ноги весёлым ручейком. Наконец, я у ворот. Да ну! Не могла я так… А! Спасибо, мой синий супруг! Это подарок Вишну — сворачивать расстояние. Если бы не это, то бродить бы мне здесь неделю минимум.

Опьянённая восторгом, что так ловко обвела похитителя вокруг пальца, я бегом побежала к воротам. Исполинская арка, монолитные створки из толстой дубовой доски. Тёмные, старые. И заложенные на огромный засов! Причём снаружи, а не изнутри. Странно. Я пошла вдоль высокого забора, надеясь отыскать калитку или хотя бы вывалившийся от старости сегмент. Ну или дерево, ветки которого помогут взобраться на такую высоту. Я шла и шла, уже отчаявшись, но вот и дерево! Персик? Да, характерные, острые листья. Довольно старое уже дерево, оно успело разрастись настолько, что его ветви услужливо повисли с этой стороны ограды.

То, что нужно! Подоткнув подол повыше, я подтянулась и влезла на самую массивную. Балансируя на ней, как птичка на проводе, заглянула во внутренний двор. Никого. Странно. Даже ночью — а сейчас явно ночь — должен кто-то ходить во дворе! И собаки… лаять должны. Внутри было красиво: пруд в центре, милые дорожки, посыпанные разноцветными камешками, пушистые кустики, клумбы, невысокие плодовые деревца. Дома, как и хозяйственные пристройки, напоминали дом Никишима-сана, каким он был до моего прихода на его землю.

Тишина, нигде ни огонька, ни стука, ни скрипа. Я поёжилась от жуткости этого места. Что могло заставить обитателей такого обширного поместья сняться с места и уйти? Эпидемия? Война? Но даже при военных действиях такие замки используют! Чтобы держать здесь оборону, разместить лазарет, в конце концов просто жить! Что-то я уже не хочу сюда заходить… Но не возвращаться же к лису? Да и ушёл он поди уже далеко. Ай, да будь что будет!

Слезла с ветки на забор. Хорошо хоть здесь нет кованых элементов, как в нашем мире. Просто отполированный брус по всей длине забора… огромного такого, витиеватой змеёй ползущего по бокам двора. Высоковато прыгать, но делать нечего — сгруппировалась и сиганула в кусты.

— И-и! О-у! — кусты были колючими, они больно вцепились в открытые участки тела, дёргали волосы. Я молила свой дар поскорее отцепить их, мало помалу мы с кустом покинули друг друга.

Шипя раздражённо, я медленно шла мимо ручейка с журавликами, переливающими воду из одной бамбуковой плошки в другую, осматривала двор в поисках жизни. Никого, ничего. Стала на пороге. Разуться, или здесь эта вежливость никому не нужна? Нет, не стану! Моя обувь — такой же артефакт, как и платье, так что лишившись её, я потеряю возможность с комфортом путешествовать. А походить ещё придётся, я чувствую. Здесь помощи мне не найти — поместье пустовало так долго, что внутри всё заплели пауки.

От одного только размера этих серых полотен мне поплохело. Огромные, на половину комнаты! Я вытащила кинжал Индры и прорезала пару штук. Нет, дальше идти не стоит: еды нет, людей тоже. Развернулась, намереваясь выйти. И встретилась взглядом с пауком… точнее паучихой! До половины это была женщина, а вот ниже… Огромный, мохнатый зад острой пикой на конце, восемь сучковатых, суставчатых ног. Голова лохматая, клыкастая, глаза чёрные, они не мигая смотрели на меня. Может, обойдётся?

— А-а-а!!! — я носилась по двору, уворачиваясь от плевков твари.

Чёртовы клумбы, чёртовы ручьи и деревья! Они заставляли оббегать их, перепрыгивать, нырять в арки цветочных композиций. А паучиха неслась следом, как таран! Все препятствия она смалывала своими ногами, будто сенокосилка, а её гнусная слюна тут же разворачивалась в липкую, узорчатую сеть.

Долго так продолжаться не могло. Я уже хотела обернуться, чтобы дать ей бой, тем более что кинжал внушал воинскую доблесть даже такой домашней девушке, как я, но тут меня схватили за волосы. Болезненный рывок, и я извиваюсь в руках мутантки. Браслеты Брахмы налились светом, алый трилистник на плече полыхнул кроваво… Визг твари оборвался на самой высокой ноте.

— А? — я сидела на земле и смотрела на своего спасителя. Именно он отрубил паучихе голову. По правде говоря, он её так избавил от страданий: пламя Агни охватило её туловище, пожирая в медленном огне. Незнакомец также понял, что я не простая селянка — на его красивом, мужественном лице с чёрно-алыми глазами появилось задумчивое выражение.

— Ох! Госпожа! Мы успели! Хвала Предвечным! — выбежала из-за его спины такая страшная старуха, что я за миг успела перелететь пару-тройку метров и спрятаться за могучую спину в красном кимоно.

Мужчина замер. Даже не так… он окаменел. Затем медленно, как-то слишком уж напряжённо, повернул ко мне голову. Ещё один лис?!!! Да! У этого экземпляра тоже были уши! Хотя… может здесь по нежити целый справочник можно составить?

— Ками? — густым, сочным голосом вопросил незнакомец.

— Я?! — не поняла я.

— Вы — ками из другого мира? — уточнил он. Полез за пазуху, привлекая моё внимание к своим рукам. Люблю мужчин в перчатках. В байкерских, рокерских или просто в перчатках велосипедистов. У чёрного лиса были тонкие, кожаные перчатки чёрно-красного цвета. Всё в тон: и кимоно, и штаны, сапоги. И даже алая лента в густых чёрных волосах.

— Я из другого мира, да. А вы откуда это знаете? — ещё один похититель? Зачем тогда спасал? Я нужна живой? Это утешает.

— А его, сиятельная госпожа, послали вас встретить! — подала голос ужасная старуха.

Я дрожащими пальцами сцапала край рукава лиса, придвинулась к нему так близко, как могла. Но он мой порыв расценил, очевидно, так же как и белый хам. Из моих рук он рванулся с такой скоростью, будто я уже предложила жениться на мне и заодно усыновить всех моих детей. Пришлось стоять лицом к лицу с ужасом в подобии женщины. Я отвела глаза от морщинистого, безгубого рта старухи на кучу догорающей нечисти.

— Что вы имеете в виду? Встретить меня?

— Это приказ высочайшей важности! — подняла костлявый палец ведьма, а затем вдруг без перехода выдала, — Ведьма Эйуко будет верно служить госпоже!

И она подобострастно поклонилась. Семеня, пригибаясь, старуха подбежала ко мне и заглянула в лицо пустыми бельмами глаз. Я едва сдержалась, чтобы не заорать.

— Отойди от неё, нечисть! — да вы что, издеваетесь?! Откуда здесь взялся белый хам?!!

— Хикэру! — пророкотал красавец-брюнет, который героично спасает девушек, а затем так же героично выдирает руки из их благодарных пальцев.

— Шинджи… — зеркально скалится в жуткой ухмылке белый лис, — Я веду ками к матери. А ты иди куда хочешь!

Я смотрела на обоих, понимая, что ничего не понимаю! Хоть бы объяснил кто, что происходит!

— Они братья! — зашептала старуха, которая всё это время стояла рядом и тихо скалилась. Что её так веселит? На мой осуждающий взгляд она отреагировала понятливо и стала пояснять дальше, — Белый лис — это Хикэру. О-о! — закатила она белые провалы, — Он ненавидит женщин, моя ками! Всех! Даже его мать ему не указ! А о его жестокости слагают легенды! У него уже девять хвостов, ты знаешь? Ему уже тысяча лет. А Шинджи — это проклятый лис! Его проклятие не позволяет ему касаться женщин. Они сгорают как свечки!

— Заткнись, ведьма! — бросил через плечо чёрный лис. Мельком глянул на меня и тут же отвернулся. Хам! Оба такие!

— Может хоть вы расскажете мне, для чего меня похитили? — я обошла его кругом и стала точно спиной к Хикэру. Пусть ощутит всё моё негодование!

Алые глаза прошлись по моему лицу, спустились на шею, задержались на синих бусах, скользнули на грудь. Мне показалось, или скулы на его лице окрасились румянцем?

— Мне приказано довести вас до поместья Цукиёми-доно. Там вам всё объяснят! — отчеканил лис, отводя глаза в сторону.

— И долго туда идти? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Семь дней! — я прибью эту старуху!!

1 — Они

Огромные злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей, живущие в Дзигоку, японском аналоге ада. Европейские аналоги — черти и бесы. Очень сильны и трудноубиваемы, отрубленные части тела прирастают на место. В бою используют железную палицу с шипами, носят набедренную повязку из тигровой шкуры. Несмотря на свой туповатый внешний вид, они очень хитры и умны; могут превращаться в людей, иногда бывают добры к людям и даже служат их защитниками. Любят человеческое мясо. В некоторых легендах говорится, что они ненавидят сою. Считается, что люди, не контролирующие свой гнев, могут превратиться в они.

2 — Ёкай

Ёкай — сверхъестественное существо японской мифологии, разновидность обакэ. В японском языке слово «ёкай» имеет очень широкое значение и может обозначать практически все сверхъестественные существа японской мифологии, или даже заимствованные из европейской: от злобных они до кицунэ или снежной женщины Юки-онна. В японской мифологии часто упоминаются животные, обладающие волшебной силой. Согласно легендам, большинство из них обладает антропоморфными чертами или умеет обращаться в людей (такие оборотни называются хэнгэ.

3 — Нуре-онна

Полуженщина-полузмея. Живёт у рек, ловит путников и пожирает их.

4 — Йорогумо

Призрак-паук, принимающий облик соблазнительной женщины. В соответствии с легендами, йорогумо играет на лютне в заброшенной в лесу хижине, чтобы привлечь внимание проходящей мимо потенциальной жертвы. Пока человек заворожённо слушает чарующую музыку, йорогумо обматывает его своей паутиной, чтобы обеспечить питание себе и своему потомству. По некоторым поверьям, после того как паучиха прожила на свете 400 лет, она приобретает магическую силу. Во многих историях йорогумо в виде красавицы просит самурая жениться на ней или, чтобы вызвать доверие и сочувствие, принимает форму молодой женщины с ребёнком на руках, который на самом деле является паучьей кладкой. Древние японские рисунки и гравюры изображают йорогумо как наполовину женщину, наполовину паука в окружении её детей.

5 — Оками

Волк, посланник богов-ками, популярный персонаж японского фольклора. Оками понимает человеческую речь и умеет заглядывать в людские сердца. В отличие от волка из европейских мифов и сказок, который был отрицательным персонажем, оками выступает защитником лесов и гор помощником нуждающихся людей, он загодя предупреждает жителей селений о грядущих природных катастрофах, хранит поля от вытаптывания кабанами и оленями, охраняет путников в горных лесах. Изображение волка при храме, по поверьям, защищало от пожара и воровства.