Странница

Татьяна Абиссин, 2018

Люба Журавлева – сирота, с детства воспитывается дядей, с которым не слишком ладит. Люба делает первые шаги в модельном бизнесе. По стечению обстоятельств девочка переносится в параллельный мир, где ее признают Странницей – иноземкой. Героине предстоит пройти три испытания. Испытания, которые прежде не мог пройти никто…

Глава 9. Дорога из Мерлого леса

Когда они подошли к высокому крепкому дереву с пятью извилистыми стволами, лучник сказал:

— Теперь свернем налево. Не дрожи так. Здесь, недалеко от озера, нас не тронут. Редкие магари бросаются за движущейся добычей. Особенно когда та почти достигла границы леса.

Люба оценила эту трогательную заботу об ее душевном состоянии:

— Тебе лучше? Ты не ранен? Я бы хотела знать, как тебе помочь. Но я впервые вижу, и ошейник на твоей шее, и красный камень, и Плакуна. Мне страшно! Пообещай хотя бы не умирать, прежде чем мы покинем этот лес.

Синеволосый коротко вздохнул. В угольках глаз вспыхнула и тут же погасла злость. Журавлева не собиралась отступать, хотя такая реакция на простые вопросы ее пугала.

— Ты все еще не поняла, верно? В том, что мне сейчас плохо, есть твоя вина. Я убил Плакуна, а он оказался силен, лишив меня остатка «тепла». Или эмоций, как тебе больше нравится. Те камни, что в моем ошейнике, контролируют поток эмоций. Заменив всего один, ты спасла мне жизнь. Не пополняя запас, я могу превратиться в манекен. Мне нужны деньги, чтобы покупать эти камни, так называемые «теплоки». А из-за тебя я лишился сразу шести камней в ошейнике. Ты — одна сплошная неприятность! Я собирался просто поохотиться на чоккутов. А ты все испортила!

Слушая злобные сбивчивые объяснения спутника, Люба не выдержала и больно пихнула его локтем под ребра. Мальчишка ойкнул и сжал ее плечо с такой силой, что, наверное, остались синяки:

— Смерти захотела?!

— Я просто поражаюсь, как парень может столько жаловаться! Раз твоя работа — шататься по этому лесу круглые сутки…

— У меня есть и другая работа!

— Ерунда! Раз ты приходишь сюда, то должен быть готов к таким магарям, как Плакун! А чего только стоят эти твои бубенчики на волосах! Их перезвон, конечно, совершенно никто не слышит! — возмущалась Люба.

— Я умею двигаться бесшумно. И с колокольчиками тоже проблем нет. А тебе советую сбавить тон! И да… Не лезь, куда не просят! Лучше на свой дикий наряд посмотри!

Люба обиделась:

— У меня хороший джинсовый сарафан от фирмы «Коллинз». А ты дурак-косплеер!

— Не знаю, что означают эти слова, но напомню, что собирался приютить кого-то у себя дома. Так что… помолчи, пожалуйста, — синеволосый сердито хмыкнул.

— Все равно не понимаю, — уже скорее по инерции бурчала девочка, — ты же должен предвидеть такие ситуации. То, что магари тебя заметят, и нападут.

— Должен. И предвижу. Я специально выпиваю зелье, отпугивающее магарей. Но оно не означает, что моя охота всегда будет безопасной. Случайности исключать нельзя. Раньше я просто обходил Плакунов. Эти создания сильны по уровню магии, скрываемой внутри их тел. Они нападают, заманивая. Поверил, значит, пропал. Не бросаешься в их холодные объятия, чтобы утешить — скорее всего, останешься в живых. Убивать их мне не случалось. Я и не знал, что это разом сломает «теплоки»…

Лучник погрустнел. Кажется, больше не злился. Люба была рада и этому.

— Спасибо, что спас меня. А что это за чоккуты, на которых ты охотился?

Девочка твердо решила продолжать беседу. Даже, если придется вытягивать из угрюмого красавца по одному слову. Молчать хуже. В информации есть сила. Люба надеялась, если не принять, то, хотя бы, попытаться понять мир, в который ее забросило по милости манекена, заявившегося в «Шелк».

— Чокутты или травоглоты — это магари, созданные Гриотами. Довольно безобидные твари. У них очень вкусное мясо и красивый мех. Внешне похожи на белые меховые комочки с очень маленькими глазками. Их не видно из-за густой белой шерсти, как будто глаз совсем нет. Зато у чоккутов есть длинные усы, с помощью которых они ищут коренья и траву. И большой беззубый рот.

— Погоди, — заинтересовалась Люба, — как это они пережевывают пищу, если у них нет зубов?

— Растительная пища растворяется во рту у чоккутов. Не перебивай, это некрасиво.

— Хорошо не буду. Извини, — смутилась Люба. — А есть в них, в этих чоккутах, еще что-нибудь интересное? Много нужно сил, чтобы их изловить? Ты сегодня поймал хоть одного?

— Из-за тебя — нет! — сердито фыркнул парень, но, тут же, смягчился, когда запнулся, а Люба удержала его от падения. — Охотиться на чоккутов сложно, и даже опасно, если не знать правил. К ним лучше подкрадываться, пока они спят. Главное, успеть накинуть на них магическую сеть, как можно скорее. Если случайно разбудить чоккута, не успев пленить его, тот от испуга может увеличиться в два, а то и в шесть раз! И просто раздавить горе-охотника.

— Мне почему-то жаль чоккутов, — вздохнула Люба. — Они, наверное, милые. И убивать их — все равно, что травить котят.

— Знаешь что, — лучник бросил в ее сторону сердитый взгляд. — Если бы не эти деньги, то у меня не было бы «теплоков», и ты была бы уже мертва! Так что хватит с умным видом рассуждать о морали. Я считаю, что все волшебные существа — пусть, местами и необходимое, но зло. Они слишком долго мешают нам жить… Если однажды моя мечта осуществится, все они… — мальчишка осекся под ее взглядом и вдруг покраснел, добавив после короткого молчания:

— Ты не думай, что, раз я тебя спас, то считаю человеком. Нормальные люди не болтаются по Мерлому лесу в одежде огородного пугала. Если ты — новый вид магарей, я выгодно продам тебя. И все. А если ты шпионка со стороны Гриотов, не жди в Озерной теплого приема.

— Озерная? М-м-м, что-то ты такое упоминал…

— Так зовется наша провинция. Туда мы и направляемся, — задира передернул плечами.

— Может быть, тогда пора нормально познакомится, мистер хам и ворчун? Чем докажешь, что сам-то — человек? Ты тоже выглядишь подозрительным!

Её способность видеть во всем хорошее таяла на глазах. Помогать мальчишке идти было нелегко. Правую руку оттянула собственная сумка, а плечо, на которое с силой опирался лучник, совсем онемело.

— Хорошо, Любушек Журавлева, я представлюсь, — согласился с ней раненый, явно обиженный ее последним замечанием, — меня зовут Даньяр Рэм. Как тебе кажется, имя вполне человеческое?

— Вот и познакомились, — вздохнула в ответ Люба. — Так бы сразу. А ты что устроил?

— Почему я должен рассказывать о себе первой встречной девчонке? Я все равно тебе не верю, ненормальная!

— Сейчас точно кого-то брошу умирать в лесу! — топнула ногой Люба. — С чего это я ненормальная? Две руки, две ноги и голова.

— Ты говорила, что я — плохой охотник, — злопамятно напомнил ей Даньяр, передразнивая. — Ни один человек в Озерной не смеет так разговаривать со мной. Они боятся лишний раз взглянуть в сторону дома Рэмов! А ты — наглая грубиянка, разгуливающая по лесу почти раздетой!

— На мне сарафан! Ух, и бесишь! — Люба могла бы пришлепнуть к этим словам пару горячих комментариев. Но тут как раз деревья расступились, и они вышли к огромному гладкому, точно гигантское зеркало, озеру. Оно напоминало великанье блюдце, заполненное прозрачным, точно слеза младенца, березовым соком.

Солнце медленно клонилось к горизонту. Красно-желтые лучи скользили по белым веткам, оставшихся за спиной деревьев. Заливая потоком золотистого света озеро, лучи сверкающими дорожками разбегались по воде в разные стороны. Подняв голову, Люба разглядела вдали крыши домов, расположенных по правую руку, и, чуть левее, высокие башенки, напоминающие детскую площадку в благоустроенном районе.

— Нам нужно обойти это озеро, Люба, — тихо вздохнул Даньяр, который, похоже, тоже устал ругаться.

«Наконец-то! — мысленно обрадовалась девочка. — Если столько злиться, можно отравиться собственным ядом!»

— Значит, ваша провинция названа так, потому что расположилась возле озера?

— Вроде того. Озеро именовали Волнистым. Оно глубокое даже рядом с берегом. Сюда, по приказу Гриотов, были отправлены последние виды водных магарей — Нептунисов. Здесь для них идеальные условия. За чистотой озера тщательно следят. Нептунисы редко контактируют с людьми и живут глубоко под водой. Но те, кому удавалось их увидеть, говорят, что они очень красивые. Вот только с рыбьими хвостами. И, все как один, — мужчины, — с ноткой превосходства в голосе прибавил Даньяр.

— Если вспомнить, как ты любишь магарей, ты и их бы, наверное, хотел извести, — уколола его Люба. Новую ссору она не планировала, но горе-охотник ее умело провоцировал.

— Ну и что? Должно же в нашей провинции быть что-то особенное. И я тебе рассказывал про наше замечательное озеро, а не про Нептунисов!

— Ладно-ладно, — поспешила с ним согласиться Люба.

Они медленно шли, обходя озеро, по едва заметной тропинке среди высокой травы. Большинство растений Люба видела впервые.

— А вы не боитесь купаться в таком глубоком озере?

Даньяр изумленно посмотрел на нее:

— Мы не купаемся в Волнистом. Общаться с Нептунисами строго запрещено.

— Ну, а если на улице жара? Подумаешь, взял, и разок окунулся. Не вижу здесь охраны! Может, все же, хоть лицо и руки вымоем? Я едва не умерла, пока тащила тебя из леса. С меня три пота сошло, так что…

— Так что, будь добра, помолчи немного, и ускорь шаг, Любушек, — Даньяр ущипнул ее за плечо. Журавлева поморщилась: не больно, но все равно неприятно. А лучник тем временем продолжал ворчать, — даже если купаться в озере не запретили, для юных особ вроде тебя это неприлично. Нептунисы мужского пола. Что тут непонятного?!

Люба уже собиралась высказаться относительно такой дискриминации, но замерла, подняв голову вверх. Даньяру тоже пришлось остановиться. Парень бросил на нее усталый взгляд:

— Ну, а теперь-то, что?

Девочка вместо ответа ткнула пальцем в небо. Рэм все понял. Сейчас и он услышал крики пролетающих птиц:

— Ты что, никогда птиц не видела?

Люба ответила не сразу. Ну, конечно, птиц такой окраски в Москве трудно отыскать. Своими радужными перьями они походили на попугаев. Но были для этого слишком крупными, размером с орлов. Каждое перо, то и дело, вспыхивало золотом в лучах заката, словно было покрыто акриловой краской перламутрового оттенка. Так могли бы выглядеть жар-птицы из старых сказок или мистические жители солнца, наделенные крыльями, которые каждую свободную минуту купались в золотом песке.

У птиц имелась еще одна уникальная особенность. Люба прищурилась, рассматривая пернатых. Нет, ей не показалось! Одна пролетевшая пара, за ней — другая… Они пугали и очаровывали одновременно. У птиц было всего по одному большому крылу, и, тем не менее, они уверенно держались в воздухе.

— Как… — выдавила из себя Люба, — как они летают с одним крылом? Разве они не должны упасть на землю?

— Глупая, — неожиданно усмехнулся Даньяр. — У них точно есть два крыла, уж поверь мне. Просто одно из крыльев — невидимое. Эти птицы — не паразитические магари, и могут питаться солнечным светом. Им нет нужды нападать на людей. Однокрылы держатся от людей подальше. Даже просто увидеть их, к большой удаче. По крайней мере, в Озерной в это верят… Однокрылы выбирают себе пару один раз и на всю жизнь. И, после этого, уже не расстаются, потому что могут умереть от тоски.

— Значит, птицы-однолюбы с прозрачными крыльями… — удивилась Люба. — Какие все-таки интересные эти птички!

— Да уж. Про однокрылов есть еще легенда. Будто перед смертью они могут подарить свои крылья человеку. Но не верь в красивые сказки, дурочка. Кстати… Почему я работаю для тебя проводником и рассказчиком совершенно бесплатно?

— Хочешь сказать — гидом? — автоматически поправила его Люба. — Просто отвечаешь любезностью на любезность. Ведь я помогаю тебе добраться до дома.

— Гляди, я забуду, что обещал тебе приют на ночь!

— Слушай, мне вот интересно. Если ты — лучник, почему не блондин? В исторических фильмах и экранизациях фэнтези, лучники, как правило, с длинными светлыми волосами! Вот вспомнить хотя бы Леголаса…

— В твоей голове каша, Любушек! Похоже, ты оказалась здесь по вине собственной глупости. Помолчи, пожалуйста, пока мы не доберемся до дома.

Люба обиженно прикусила губу. Но ей не оставалось ничего другого, кроме, как выполнить его просьбу.