Лаврушка

Тата Кит, 2021

Когда твои родственники регулярно показывают на часики, намекая на то, что они, вообще-то, тикают, а ты все еще без кольца на пальце и дитя внутри, приходится идти на крайние меры. Моей крайней мерой стал сосед-бабник. Он прикидывается моим женихом перед бдительными родственниками, а я прикидываюсь его пугалом. Ревнивой девушкой-истеричкой, которая отпугивает многочисленных пассий одним только фееричным появлением в его квартире. Вчера я была женой, внезапно вернувшейся из командировки. Сегодня – нимфоманкой, которая жаждет быть третьей. А завтра… А кто знает, кем я буду для него завтра?....

Глава 3

Что может быть прекраснее, чем прошвырнуться после бесконечно долгого рабочего дня по гипермаркету близ дома и запастись продуктами до конца недели?

Только дотащить пакеты с этими продуктами до двери квартиры, пыхтя как старый паровоз.

Лифт, как и всегда, сказал, что устал кататься. Это он говорит еще со дня основания этого дома, так что могу сказать ему в ответ: «Спасибо за накаченные ноги и крючковатые после тяжелых пакетов пальцы».

Оставив поклажу у двери квартиры, стала рыться в сумочке, в поисках ключей. Как всегда в моей сумочке можно найти всё, что угодно, кроме того, что ищешь. Тут тебе и аккумуляторная отвертка, которой очень удобно прикручивать стенды с информацией; тут тебе и фитнес-браслет, который следит за моей активностью прямо со дна сумочки; тут тебе и пустые упаковки от жевательной резинки, чеки из магазинов, использованные ватные палочки, которыми собирала потеки туши в уголках глаз, и просроченные скидочные купоны, перемешанные с ненужными визитками. В общем, я ежедневно ношу с собой кожаный мусорный пакет, с которым всё никак не дойду до урны.

— Есть! — порадовалась сама с собой, когда пальцы нащупали холодный металл ключей. Потянула их из сумки и поняла, что они запутались в проводе от зарядки. — Да, чтоб вас!

Со стороны лестницы послышался женский смех. Знаете, такой смех — как бисер, который рассыпается по мужскому эго, служа ему самым любимым массажем.

— Ой, Андрюш, — вздохнула девушка, голос которой был всё ближе. — У меня уже живот болит. Я столько не смеялась с самого садика.

— Это я еще даже не пытался тебя рассмешить, — мурлыкал сладко Лавров, подводя одноразовую пассию к двери своей квартиры.

— Я в предвкушении, — томно выдохнула девица.

А Андрюшка развесил свою лаврушку и рад стараться сыпать шутками налево и направо, считая себя самым сексуальным стоячим пупком влажного девичьего мира.

— Думаю, сегодня ночью нам будет не до смеха… — подыграл ей Лавров, и я звучно изобразила рвотный позыв. — …И не до сна.

Снова делаю вид, что мне плохо. Едва могу попасть в замочную скважину, сотрясаясь от сдерживаемого смеха. Я бы с радостью повернулась заглянуть в глаза дамочке, которая наверняка кривит напомаженные губы, но, скорее всего, завтра с самого раннего утра мне придется изображать внезапно вернувшуюся из командировки жену Лаврова, поэтому сегодня будет лучше, не светить лицом, чтобы завтра это лицо, действительно, испугались.

— Детка, заходи в мою берлогу, полижем мёд, — щебечет альфач Андрюха, а я снова едва сдерживаю «рвоту», эхо которой разносится по лестничной площадке. — Проходи и чувствуй себя как дома, — говорит Лавров и дверь за моей спиной тихо закрывается.

С чувством выполненного долга открываю дверь своей квартиры и подпрыгиваю на месте, когда в ребра впиваются твердые пальцы.

— Язва ты кучерявая! — шипит Андрей мне в затылок, продолжая щекотать.

— Лавров, блин! А ну, убери свои лапы! — задыхаюсь от смеха, не зная, как отделаться от него.

Хватаюсь за дверной косяк обеими руками и толкаю соседа задницей в область паха.

— Ау! — взвывает он, и пальцы исчезают с ребер.

— Я предупреждала, — поворачиваюсь к нему лицом и выставляю вперед руку, как бы устанавливая между нами дистанцию. — Когда меня щекочут, я перестаю быть адекватной.

— Ты и без щекотки не очень-то в себе, — находится он с ответом, продолжая придерживать ушибленное место.

— Что там? — спрашиваю нарочито сочувствующе. Даже глаза округлила для большей достоверности. — Мёд расплескался? Беги скорее домой, а то твоей подруге лизать ничего не останется.

— Вот ты… — грозит он мне пальцем, но нужного слова подобрать не может. — Я еще займусь тобой, поняла?

— Как нам страшно! — притворно хватаюсь за сердце и начинаю раскачиваться из стороны в сторону. — Ой, как нам страшно!

— Бойся-бойся, — произносит он и наклоняется к моим пакетам. Хватает их одной рукой за ручки и молча проносит в кухню, оставляя на барной стойке. — Видишь, какой я молодец? Помогаю старушке пакеты домой заносить.

— Ладно, молодец, — соглашаюсь с ним и бросаю многозначительный взгляд на его ширинку. — Можешь медка своего лизнуть в качестве поощрения.

— Я тебя запомнил, — указывает он пальцами от своих глаз к моим, и выходит из квартиры.

— Надеюсь, ты меня запомнил лучше, чем свою новую бывшую, — шепотом кричу ему в спину.

— Черт, точно! Детка! — корчит он рожицу и почти бегом исчезает в своей квартире.

Ветреный он, всё-таки, Лаврушка.