Может, встретимся завтра?

Аремид Шелко

Находясь в сегодняшнем дне, мало кто задумывается о том, что случится завтра, через месяц или через год, но когда, наконец, наступает переломный момент – «Завтра» – становится ясно, что многое было просто упущено или даже не замечено. «Сегодня» – это своеобразное явление эгоизма, которому в определённой мере подвержен каждый человек и под действием которого он невольно забывает о самом простом… И по итогу каждый, вспомнив милые моменты былого, захочет спросить: «Может, встретимся завтра?»…

© Аремид Шелко, 2020

ISBN 978-5-4498-3781-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Осталось ровным счётом ничего

Лето. Простое, обычное и тихое. В это время года у многих появляется очень много свободных часов, которые можно потратить на любимые дела. Правда, они, зачастую, становятся бессмысленными и скучными из-за расцветающего вместе с цветами желания погрузиться в что-то совершенно новое, чего никогда раньше не приходилось испытывать.

— Ну, мы приехали — сказал таксист, остановившись перед подъездом большого дома, выполненном в футуристическом стиле и насчитывавшем пятьдесят этажей.

— Да, спасибо — покинули меня раздумья, после чего я протянул водителю крупную купюру. — Без сдачи.

Он довольно странно посмотрел на меня. Как на последнего идиота, будто у меня не имелось малейшего представления о ценности этой разноцветной бумажки. В этом немного упрекающем взгляде была толика правды!

Я действительно не понимал ценности, но не этой бумажки, а кое-чего другого. Это непонимание и обесценивало всё остальное, что, в общем, внешне походило на щедрость. Но от неё здесь было лишь название, а смысл, который оно несло, просто отсутствовал.

В итоге мужчина взял купюру и положил в бардачок, отведя взгляд от глупого и наивного на вид парня в сторону.

Я молча кивнул и вышел из машины на свежий воздух. Летний зной делал своё дело — расслаблял тело и несколько туманил разум. В такую погоду невольно становишься ящерицей, обитающей где-то в пустыне — начинаешь предпочитать бодрствованию дремоту под ласкающими кожу солнечными лучами. Правда, судя по сгущающимся тучам, скоро должен начаться дождь. К тому же сильный. Ливни всегда приносят с собой лёгкую и классную прохладу, которая в жару может сойти за вкусное и очень холодное мороженое. Также они приносят ещё и особую ауру, влияющую на каждого человека по-своему, но про эту особенность не принято упоминать, когда разговор идёт именно про погоду.

Я прошёл в подъезд и сразу же увидел влюблённых подростков, целовавшихся в углу. Высокий парень модельной внешности нагло и жадно кусал губы маленькой милой и необычайно хрупкой девушки, а также касался её линий, прикрытых лёгкой летней одеждой. Она же, обвив руками его шею, наслаждалась этой несколько пошлой нежностью. Ох уж эта падкость на смазливые лица…

Они даже не обратили на меня внимания, даже не постеснялись моего присутствия. А какое мне до этого может быть дело? Я же сам когда-то был таким… безрассудным в любви. Влюблялся чуть ли не в каждую встречную, которая хоть на маленькую каплю выглядела симпатично. Да, в стремительном ритме, задаваемом горячим юным сердцем, невольно забывается существование внутренней части человека, но лишь до той поры, когда она во всей красе заявит о себе. Прелестная наружность ужасно пьянит разум и туманит всякий взор, из-за чего появляются казусные и постыдные истории, препятствующие нормальному сну…

Наконец, лифт достиг сорок первого этажа и отворил свои двери. Мне тут же встретился очень занятой мужчина, разговаривавший по телефону, видимо, по бизнесу. Он зашёл в кабину и буквально вытолкнул меня из неё. Благо это был всё-таки нужный мне этаж.

Безусловно, можно понять этих несчастных людей, посвящающих всех себя заработку средств для беспечной жизни, — всё-таки эта безнадёжная погоня в буквальном смысле лишает их человечности и всяких чувств. За исключением чести, равняющейся в некоторой степени гордости, которая и не позволяет им начать служить кому-то или, другими словами, заставляет до изнеможения бороться за свой титул босса. Так уж сложилось, что люди меняются в далеко не лучшую сторону под влиянием власти и богатства. Хорошие качества постепенно пропадают за ненадобностью, а плохие остаются и множатся. Социальная адаптация, с которой мне довелось однажды встретиться…

Я прошёл в длинный коридор, после чего подошёл к нужной мне двери с номером «576» и позвонил в звонок, имевший отвратный звук. Такая вот беда имеется у обладателей музыкального слуха — большая придирчивость к звукам.

Смею предположить, что придётся немного подождать, прежде чем она проснётся и встанет с кровати. Всё-таки от меня не звучало новости о возвращении. Да, с годами наглости у меня ничуть не убавилось! Мы же даже не общались толком последние несколько лет!

Прошло минут пять, не меньше, и передо мной открылась дверь. На пороге стояла моя сестра, прикрывавшаяся одеялом. Даже с учётом её сонного и невероятно уставшего вида, она выглядела очень и очень хорошо. Правда, это и не удивительно для молодой девушки, только преодолевшей отметку в двадцать два года. Под «только» подразумевается, что её день рождения прошёл уже как два месяца назад.

— Артём?! — удивилась Катя и протёрла глаза. — Ничего себе так сюрприз…

— Ага, это я, не плод твоей фантазии и не сон! Настоящий я! — промолвил я свою коротенькую речь, подготовленную заранее. Спикер из меня получился, прямо скажем, никудышный…

— Я и не говорю, что до сих пор сплю! — улыбнулась она и сделала пару шагов назад. — Ну, проходи, блудный брат! Родителей своих приездом обрадуешь вечером, они уже как час уехали на работу.

— Ожидаемо, ведь сегодня будний день — прошёл я в квартиру, не удивлявшую безумным простором, сравнимом с равнинным, или невероятно дорогим интерьером от лучшего дизайнера мира, вполне обычную, если не обращать внимание на то, что она расположена на пятьдесятом этаже, одна стена является большим окном, а стиль мебели и всего остального представляет собой модный половинный футуризм.

— Проходи пока на кухню или в зал… я сейчас подойду! — сказала Катя и ушла к себе в комнату, которая когда-то была моей.

За пятнадцать лет здесь ничего не изменилось, даже расположение диванов, столов и кресел осталось тем же. Правда, вопреки привычному интерьеру, чувствовалось, что это вовсе не родной дом, а какой-то чужой, что здесь нет для меня места. Не знаю, с чего подсознание решило спрыгнуть на такое угнетенное настроение… хотя… у меня была одна маленькая догадка.

Тогда Кате совсем недавно исполнилось восемь, а мне, кажется, было четырнадцать лет. Пятнадцатый год — самый неуравновешенный и безумный возраст, из-за которого происходит бесчисленное число конфликтов, недопониманий и глупостей, рождающихся пылкостью юного сердца. В это время кажется, что весь мир направлен против тебя, что даже самые близкие люди не желают тебе счастья и ты совершенно один во вселенной. Под гнётом мыслей подобного характера невольно начинаешь искать прибежище своей душе в виде особенного человека, способного просто понять и проявить необходимую доброту. В таких людей влюбляешься с первого взгляда…

В тот день между мной и родителями случился очередной глупый скандал, в результате которого я сбежал из дома. В дождь. В холод. Ночью. Банальный поступок, уже давно ставший самым заезженным клише, банального импульсивного подростка. Мне было абсолютно всё равно, что могу заблудиться в городе или могу насмерть замёрзнуть, мне хотелось лишь убежать прочь.

Ноги привели меня на старый заброшенный мост, который находился чуть ли не на окраине города. К тому моменту сильная дрожь полностью охватила меня, и двигаться стало невероятно трудно. И на фоне этого внутри началась борьба между желанием вернуться в тёплый дом и очень блеклой надеждой на то, что вот-вот произойдёт что-то радостное и светлое.

А на горизонте действительно происходило кое-что светлое — виднелся насыщенный рассвет с прекрасным огненным оттенком, ласкающим самые тонкие струнки души. Отчасти надежда оправдывала себя, но лишь отчасти, и поэтому от явления, заставляющего человека бороться до последней капли крови, существовало лишь слово, набор букв. Этот свет находился очень далеко, как какая-нибудь тихая гавань в самый ужасный шторм, как заветный оазис в центре обугленной пустыни.

Руки невольно тянулись к нему, безнадёжно пытаясь коснуться хотя бы кончиками пальцев, пока дождь насквозь пробивал всё тело, постепенно разрушая рамки между миром подсознательным и миром реальным. В лёгком полумраке чудились хищные оскалы жутких демонических созданий и тёмные постепенно расплывающиеся в воздухе силуэты, которые являлись еле живыми частичками, почти забытыми осколками широкого зеркала. Они всего лишь наблюдали за бедным парнем, пытавшемся вспомнить слова той тихой песни, перепетой ни одним любителем и ставшей крошечным прибежищем для белых ворон с изумительным кроваво-красным цветом глаз. У них не было зла на уме, им не хотелось ломать ему кости и разум, всего лишь стояли рядом, чтобы как-то сгладить наигранное одиночество.

— Привет… — послышался робкий девичий голос со стороны. — Ты не замёрз? Стоишь тут… под дождём…

Я повернулся к ней, убрав упавшие на глаза мокрые локоны назад, и, как только увидел её замечательную улыбку — единственное, что не скрывал большой чёрный зонт, тут же отвёл взгляд в пустоту. Почему-то не хотелось видеть незнакомого лица, не хотелось искать в неизвестных глазах столь нужную доброту, а ещё… врать самому себе о том, что в них есть именно то…

— Нет… я не замёрз… — выдавил я из себя, вцепившись в холодные, даже, ледяные перила, проржавевшие насквозь.

— Не надо врать… я же вижу, как ты дрожишь! — сказала она и подошла поближе, чтобы зонт защищал не только её, но и меня.

— Зачем? — озлобленно спросил я, продолжая смотреть на тот далёкий свет.

Почему-то тогда в моей голове возникла мысль, совершенно противоположная всем тем, что приходили ко мне до этого. Она гласила, что теперь придётся справляться со всем самому, не ища доброты и понимания у прохожих. Казалось бы, ты хотел встретить простые человеческие чувства столько времени, а сейчас тебе буквально кладут их прямо на ладони — просто возьми и возрадуйся внезапному подарку. Но что-то внутри не даёт протянуть к ним руку, будто ничем не заслужил… или вовсе предал идеал, который двигал тобой последние несколько лет. Может, вторая личность, вырывающаяся из лап вечного сна, начала в бреду призывать к самоотверженной и героической жертве, а первая личность, ослабленная переживаниями и опустошающими ссорами, прислушивалась к этим наполовину разборчивым и, зачастую, бессмысленным фразам. «Увидев мёртвую пустошь, он стал мёртвым в следующую же ночь, и ожить не смог, даже когда оазис появился у его ног». Это всё равно что выпивать склянку с ядом, когда рядом бездыханное тело твоей возлюбленной. Да, Ромео?

Придавать всему происходящему вокруг романтические нотки — ещё один неисправимый дефект этого возраста. Это явление можно с одной стороны сравнить с чувством голода. «Если красивой истории не происходит рядом со мной, то я сам её нарисую» — так будет выглядеть приземлённый перевод моих мыслей, изложенных чуть выше. Но эта беготня не может победить ненасытность, она лишь ещё больше разыгрывает её. В результате перед глазами остаётся одна лишь немая пустота, в которой люди завуалированно просят почувствовать других в своих дешевых драмах.

— Если помочь человеку, то мир становится чуточку добрее! — сказала она очень радостно.

Мы были абсолютно противоположны друг другу, как свет и тьма, солнце и луна, добро и зло. И каждый из нас искренне верил в необъятность своей стороны в силу наивности и подросткового синдрома, способного нарушить все законы природы.

Тем временем дрожь по всему телу не утихала, а лишь усиливалась. Сжимать ладони в кулаки было очень трудно, и также тяжело было шевелить пальцами, убирать с глаз мокрые локоны.

— Так бывает только в сказках… — усмехнулся я с очень ясной ноткой высокомерия в голосе. — Здесь ты можешь делать что угодно, но никогда ничего ты не сможешь изменить!

— А ты пытался? — спросила она и взяла мою дрожащую руку в свои тёплые болезненно-бледные ладони.

А пытался ли я вообще хоть что-то изменить тогда? Нет, просто сидел и, жалуясь на несправедливость вселенной, наблюдал за течением реки под названием «Жизнь». Было ли у меня тогда право проявлять ненависть к тому прекрасному дождю, играющему на струнках души, и милейшему свету, что пробуждал истому? Конечно, нет, так же как и к людям, которые действительно беспокоились за меня и хотели чем-то помочь.

И это именно тот момент, когда маленькому человеку открывается иной ракурс. Это не мир шёл против одного бедного паренька, а сам паренёк шёл против всего мира. Пускай он не всегда справедлив, но зато в нём всегда есть место для прекрасного, эстетичного и душевного. Главное, начать поиски, хотя бы попытаться.

Но мне тогда не хватило храбрости принять эту мудрость… да и сейчас местами мне также трудно находить радостное в печальном.

Я не помню, что ответил ей тогда. В принципе многого не помню о том дне: её наивных, детских советов, её монологов, отвлечённых от грустных тем, своих мыслей в то время, даже истинной причины, из-за чего произошла та ссора между мной и родителями. Сейчас мне легче сказать, что мы просто встретились в толпе, чем на полуразрушенном мосту, потому что верится больше в первое, чем во второе.

И это далеко не единичный случай, когда подсознание искажает воспоминания, делая вымысел более реалистичным, а отголоски реальности чем-то выходящим за рамки разумного.

Что я знаю точно, так это то, что пылкость моего характера сыграла в те времена со мной далеко не одну очень злую шутку…

А вот и та самая догадка — тяжело находиться там, откуда так много раз по юношеской глупости сбегал. Кажется, этот дом просто перестал быть для меня родным из-за этих побегов… К тому же меня здесь очень давно не было.

— Артём, а ты с чего решил приехать-то? — спросила вдруг Катя, вышедшая из своей комнаты. Теперь на ней вместо одеяла была домашняя одежда, которая также могла сойти за спортивную форму. — Я, конечно, ничего не имею против, но мы столько времени не общались, а тут, бац, и приехал!

— Соскучился по вам! — улыбнулся я и, отойдя от окна, подошёл к сестре, доставшей из холодильника диетический йогурт.

— Не думала, что ты можешь соскучиться по мне… — протянула она вдумчиво, сев на край стола. — Полюса на Земле поменялись что ли…

У меня действительно очень внезапно появилось желание приехать и повидаться с семьёй. Ничего не предвещало этого: не было гнетущего чувства одиночества, не было внутри пустоты, ощущения, что чего-то не хватает — мне внезапно захотелось прилететь в этот город, находящийся за несколько миль от моего дома, и встретиться с близкими.

— Неужели это действительно так странно? — сделал я удивлённое лицо и сел рядом с Катей, приобняв её.

Она посмотрела на меня пустым и безразличным взглядом. В этот момент её глаза показались мне не ярко-голубыми, дышащими птичьей свободой, а серыми и глубокими, как бездна или лимб. Когда лицом к лицу встречаешься с красотой человеческих очей, с их необычной и таинственной природой, невольно впадаешь в лёгкий транс, в котором начинаешь постигать высокую эстетику, поражающую до глубины души…

Катя была очень красивой девушкой с длинными русыми волосами, всегда собранными в хвост, и фигурой модели с очень нежными и выразительными линиями. Хоть внешне она и выглядела хрупкой, но зато с необычайной лёгкостью могла сломать человеку руку или банально дать обидчику по заслугам. Да, крайне тяжело поверить в то, что это милое и доброе создание с обворожительными контурами лица, издалека напоминающие скромную мордашку лисицы, может покалечить кого-то. Смею заверить, что это настоящая правда! Мне когда-то довелось получить от неё пару синяков!

Внезапно настроение её взгляда сменилось на доброту, и уголки её слегка пухленьких губ вытянулись в шикарной широкой улыбке.

— Ладно, если честно, то я очень по тебе соскучилась! — отложила Катя йогурт в сторону и обняла меня настолько крепко, что даже стало трудно дышать. — Как-никак дуэт «Шёлковые иголочки» не может существовать, когда в нём всего лишь один человек!

— Ничего себе, что ты вспомнила! — невольно улыбнулся я, покраснев от смущения, наступившего из-за внезапно нахлынувших воспоминаний.

Несколько раз она приезжала ко мне в гости на летние каникулы, всё-таки мой город был намного лучше в плане уюта и ритма жизни, в особенности для подростка, которому просто необходима свобода в действиях. И однажды к нам пришла идея создать музыкальный дуэт и совершить самый настоящий «бум» в мире музыки. Ровно половину плана у нас получилось сделать, но до «бума» дело, к сожалению или к счастью, не дошло. «Шёлковые» исполняли свои композиции и песни в общественных местах: парках, вокзальных и подземных проходах, на оживлённых улицах в любую погоду, даже в дождь. Особенно в дождь!

— Можем продолжить нашу карьеру! — отстранилась она, легонько ударив меня в плечо, и посмотрела на меня точно так же, как тогда, в последнее лето…

Снова на улице бушевал дождь, сопровождаемый громом и молниями. Я стоял у окна на кухне и потихоньку, маленькими глотками пил свой горячий чай с молоком, а Катя тем временем собирала вещи в обратную дорогу у себя в комнате. Впервые за несколько лет в день её отъезда погода стояла ужасная, что наводило совсем не добрые мысли, отговаривавшие от поездки в аэропорт и, собственно, прощания. Хотя это можно было списать на затрагивающее внутренний мир влияние сильного ливня за окном.

— Я закончила собирать вещи — сказала Катя, зайдя на кухню, и села за стол, перед своей кружкой чая. — Как бы рейс не отменили из-за такой погоды… Не хочется сидеть несколько часов в зале ожидания!

— Обычно такие ливни долго не длятся, так что к вылету всё должно прийти в норму… — протянул я, повернувшись к ней.

— Придёшь на мой выпускной? — спросила вдруг она с весёлой ухмылкой.

У неё всегда получалось всего лишь за одно мгновение изменить настроение атмосферы с грустной на весёлую. И было абсолютно неважно, насколько сильной была печаль в её душе или в душах других людей, она в любом случае бесследно исчезала, будто никогда и не витала в воздухе.

— Неужели решила, что я буду танцевать с тобой под медлячок? — посмеялся я, сев на подоконник.

— Как по мне, это просто отличная идея! У меня же нет молодого человека, и вряд ли какой-то парень из класса или параллели решит пригласить меня, а ты никогда мне не откажешь! К тому же мы смотримся, как пара, иде-аль-но, чему являются доказательством фотографии «Шёлковых иголочек»!

— Кстати, а чего это ты вдруг заговорила про выпускной? Просто до него ещё целый год, я, например, свой начал активно обсуждать только за месяц, как и готовиться.

Вдруг в её глазах сверкнула грусть, но очень маленькая, схожая со скромностью, робостью, обычной тоской. Она пододвинула большую кружку с чаем, разбавленным мёдом и молоком, и посмотрела на сам напиток, имевший очень приятный цвет, добрый, можно сказать. Затем её детский взгляд, в котором пылала искренность, скользнул на меня. Милая, красивая улыбка и не думала пропадать…

— Просто мне хочется, чтобы ты приехал к нам, а если не к нам, то хотя бы ко мне, на мой праздник. Без тебя я чувствую себя не в своей тарелке… даже дома, а с тобой… так легко, так хорошо! Иногда мне кажется, что лучше бы жила здесь, вместе с тобой, и училась где-нибудь поблизости…

Нет связи крепче, чем узы брата и сестры? Это правда, в мире не найти никого ближе сестры или брата, никого роднее и добрее. Когда мне плохо, она делает всё, чтобы на моём лице появилась улыбка и на душе стало легче, а когда плохо ей, я, в свою очередь, делаю всё, чтобы по её щекам стекло как можно меньше слёз. И расстояние в несколько миль — не помеха этому.

И самое прекрасное в этих узах так это их нерушимость. Даже после сотни ссор они останутся такими же крепкими и надёжными, душевными и искренними. А могут ли тем же самым похвастаться узы если не любви, то хотя бы дружбы с незнакомыми людьми, не входящими в узкий круг близких? На моём опыте, подобных связей ещё ни разу не было. Каждый где-то да пытался найти выгоду…

— Если так, то я обязательно приеду! — улыбнулся я и, сев рядом с Катей, приобнял её. — Обещаю!

Она приняла объятия и прижалась ко мне. В такие моменты внутри меня пробуждалось чувство ответственности. Нет, не из-за обещаний, а из-за своего положения старшего брата. Я должен был защищать её, помогать ей, а ещё направлять, если вдруг заблудится в нашем огромном мире. Из-за этого чувства мне становилось тяжело отпускать её, но ещё труднее — прощаться на довольно долгое время. Пожалуй, так и проявляется любовь брата…

А если тебе так страшно, то почему ты просто не отправишься с ней, домой? Не знаю. Может, где-то глубоко, в замке моей души укоренилась идея, что меня там не ждут и мне там не рады. Страшно как-то становится, когда думаю о возвращении… К тому же дождь всё не утихал…

— Скажи, а почему ты сказал маме с папой, что больше никогда не приедешь? — вдруг спросила она полушёпотом…

Это был ещё один вопрос, на который у меня не было ответа. Или он всё-таки был, просто я забыл его, ведь прошло так много времени с того дня. Чёрт знает, сколько именно…

Пробка, растянувшаяся на всю дорогу к аэропорту, час дня, ливень заливал окна машины, создавая ощущение того, что всё вокруг тает, в прямом смысле этого слова. По радио весёлые и забавные ведущие вели свою развлекательную программу, после которой всегда начинается очередная прокрутка новых классных треков и нескольких старых, ещё не вышедших из моды. Обстановка чем-то походила на атмосферу новоиспечённых детективов, в которых, как правило, преобладали тёмные тона и какая-то недосказанность, сопоставимая с дешёвой интригой в виде застоя. И с чего я вдруг вспомнил про детективы? Похоже, невольно заболел недавно начавшейся моде на интерактивное кино…

Катя сидела рядом и внимательно смотрела в окно, наблюдая за стекавшими вниз рекой каплями дождя. Интересно, о чём она думала? Может, в её голове вовсю шёл процесс рождения текста для новой песни под издательством нашего молодого дуэта… может, просто смотрела… не думала ни о чём…

— Какая же большая пробка… — протянула Катя и, сняв кроссовки, прижала ноги к себе. — Так ведь можно и на рейс опоздать!

— Не переживай, обычно перед посадкой приходится ещё часа два-три простоять в очереди, так что времени у нас целый вагон… — чутка размялся я и лёг на руль. А ведь количество стоящих машин действительно поражало…

— Ты вечный оптимист! — посмеялась она и чутка расслабилась, посмотрев на меня. — Тебя не исправить!

— Правда? И в каком же месте я являюсь оптимистом? — появилось на моём лице удивление.

— Всегда у тебя всё произойдёт так, как оно должно произойти! Не припомню такого, чтобы ты говорил, что что-то пошло наперекосяк твоим ожиданиям и планам! Может, научишь меня этой магией управления миром?

Я не смог сдержать смех. Подумать только, жуткая реалистка говорила о волшебстве! Пожалуй, с таким мне ещё долго не предстоит встретиться!

— Чего смешного? Я совершенно серьёзно! — рассмеялась Катя сама.

— Только ты можешь рассмешить в такую скуку! — откинулся я на спинку кресла и посмотрел на неё.

И с этой реалисткой, способной по щелчку пальцев менять настроение атмосферы в абсолютно любое время, нужно было прощаться. И тогда мне стали понятны её чувства, понятно, почему ей хотелось остаться со мной. По крайней мере, так показалось…

Она, заметив изменения в моём взгляде, лёгонько ударила меня в плечо своим кулачком и широко улыбнулась. «Если мне станет грустно, то ты заставишь меня улыбнуться!» — мелькнуло в голове. Так мы же ещё прощались не навсегда… я же обещал, что приеду на её выпускной!

— Эй, ты чего завис! — сказала Катя довольно громко.

— А, прости, задумался!

Что-то меня действительно потянуло к воспоминаниям, размышлениям. Странно как-то это всё, раньше я вообще относился ко всему очень и очень просто, без всяких заморочек смотрел на мир. Можно сказать, жил и наслаждался жизнью, чего мне не удавалось в юности, детстве. А почему мне не удавалось? Ну, было много причин… сейчас и не вспомнить… Ха, неужели старость сказывается!

— Эх, похоже, ты совсем уже старый стал! — посмеялась она. — Раньше ты был более активным что ли.

— Да и деловитости прибавилось за последние несколько лет… — протянул я, улыбнувшись. — Ну, рассказывай, как у тебя дела? Что нового случилось? Как на личном фронте?

— Да всё хорошо! Достойных претендентов на моё сердечко я так и не нашла, а если и находила, то они были очень странные… А из нового только то, что заканчиваю университет. Такие дела — ответила Катя, съев последнюю ложку йогурта. — Что насчёт тебя?

А мне и говорить было особо нечего. Работа, дом, работа, рестораны, работа, пабы, редкие свидания с незнакомками, знакомство с которыми заканчивалось на следующее же утро. На фоне той обыденности я хотел найти кого-то близкого, но каждый раз — неудачно. Неужели это стоит рассказывать? К тому же в мои планы, которыми вечно делился с ней, не входило погружение в работу.

— Всё отлично. Несколько раз летал на моря, ходил на все крупные концерты — не сидел на месте, в общем. Успел заняться саморазвитием: книги, онлайн-лекции больших спикеров, хобби. Немного скудно! — удручённо вздохнул я, осознав, что ничего толкового не получается придумать.

— Ты всегда описывал всё очень просто и скудно, но, зная тебя, я понимаю, что ты время зря не терял! Наверное, уже нашёл себе невесту! — посмеялась Катя и встала напротив меня, скрестив руки на груди. — Думаю, что так и произошло, иначе бы наше общение не закончилось так резко!

— Нет-нет-нет! — появилась на моём лице улыбка. — Никого у меня не получилось найти. Большинство девушек просто… какие-то не такие. Да, местами что-то тянуло меня к обворожительным красоткам с длинными ногами и откровенными платьями, но после первого же разговора тянуть переставало. Возможно, что мой тот роман с Элей слишком сильно задрал планку требований! Всё-таки человек, находясь в поисках своей половинки на веки-вечные, ориентируется по опыту первой любви!

Внезапно лицо Кати переменилось. Уголки губ чуть упали, и её улыбка стало едва заметной, а глаза начали бегать по сторонам. Это были явные признаки тревоги. Спустя лишь пару мгновений тревога окутала и меня, так как речь шла об Эле, моей первой возлюбленной. Недосказанность в воздухе неумолимо расширяла спектр эмоций, подготавливая к шокирующему ответу. Что-то произошло, и это что-то имело далеко не добрый характер, и она знала, что именно.

— С ней что-то произошло? — спросил я сквозь зубы, еле-еле подняв глаза на Катю.

— Она умерла — опустив взгляд, коротко сказала она.

Через минуту Катя посмотрела на меня, чтобы увидеть мою реакцию на это далеко не хорошую новость. А я и сам не знал, что испытывал…