Помоги себе сам. Иронический детектив

Тамара Злобина

Татьяна Рябинина поддаётся на уговоры подруги Ирины и берётся за совершенно безнадёжное дело о хищении денег вкладчиков.Дело оказывается не таким лёгким: главный фигурант умело запутывает следы, но Тане удаётся и вернуть деньги заказчице, и отдать вора в руки правосудия, и найти свою «трудную любовь».

Глава 6. Здесь была Татьяна

Рябинина пыталась представить свой разговор с председателем недавно созданного общества «Помоги себе сам», где, как выразилась её клиентка Булатова, всё на общественных началах, за исключением самого председателя и ещё парочки «проверенных сотрудников».

И этот разговор, по определению всё той же Натальи не предвещал лёгкости и откровенности.

Но с чего-то нужно было начинать, и даже отрицательный результат — тоже результат.

Общество находилось на тихой, старинной улице в глубине двора, поэтому Татьяна с осторожностью провела машину через узкий проезд в виде довольно старых, с претензией на кованную рещётку, ворот. Припарковавшись между, стоящими у стены соседнего здания, машинами, Татьяна, огляделась. Двор был неопрятным, замусоренным: как видно на дворника общество не пожелало раскошелиться, а на общественных началах этим никто заняться не пожелал.

Дома в этом районе старинные, в своём большинстве двухэтажные, ещё дореволюционной постройки: в основном купеческие, сановных чиновников или местной знати, потому дворы закрытые, с единственными воротами, через которые, в те стародавние времена, въезжали и выезжали конные упряжки, запряжённые в кареты. Во дворе же находились и сараи, где эти кони стояли во время вынужденного отдыха и где выстаивались кареты. Были тут и помещения для прислуги, обслуживающей хозяйский дом.

Постройки допотопные, давно не ремонтируемые, как прокажённые, теряющие части своего, некогда красивого вида. Обшарпанные с облупившимися стенами и отвалившимися, в своём большинстве, украшениями. Обзор таких строений всегда вызывал у Татьяны сожаление и досаду: город, наплевавший на свой вид, становится похожим на опустившуюся мадам, и уважения вызывать не способен. Хотя причём тут город — он не виноват в том, что люди, его населяющие, до такой степени равнодушны и бессердечны. Старинный город разрушался на глазах, и никому до этого не было дела.

Стены зданий внутреннего дворика были исписаны почти теми же надписями, что пишут на заборе, где самая приличная: здесь был Вася.

Татьяна усмехнулась своей мысли: — «Может и мне написать: здесь была Татьяна, чтобы увековечить посещение этой трущобы?»

У входа в нужный подъезд на стене, висела табличка, сделанная кустарным способом, можно сказать на колене и от руки. Стало ясно, что искомое общество находилось на втором этаже и занимало три кабинета: 7, 8 и 9, в одном из которых и находился кабинет председателя этого общества.

Наталья описала его, как бравого, отставного военного, с глазками-буравчиками, способными прожечь любую защиту, любую броню. Что он, как и Булатова, не местный — тоже приехал из какой-то республики, когда там начались гонения на русскоязычное население.

Читая таблички на дверях, Татьяна, наконец, отыскала нужные ей кабинеты: за одной — высокой, чуть ли не до потолка дверью, находились все три кабинета.

В первой, довольно просторной комнате в два больших, современных окна, расположились шесть столов, за которыми сидели сотрудницы явно пенсионного возраста, которые, видимо, и могли себе позволить эту роскошь — работать на общественных началах.

Татьяна громко поздоровалась и, когда на неё, наконец, обратили внимание, спросила:

— Могу ли я видеть председателя Виктора Петровича Ведерникова.

Одна из сотрудниц, моложавая, с волосиками веером и ямочками на улыбчивых щеках, ответила, внимательно разглядывая вновь пришедшую. В этом взгляде была не то, что настороженность, а некий протест: «ну вот ещё один претендент на наши деньги явился!».

— Виктора Петровича сегодня не будет. Вместо него я — его заместитель: Анастасия Ивановна… Чем могу вам помочь?

— Я хотела бы наедине… — робко продолжила Рябинина: шесть пар испытующих женских глаз, разглядывающих её, словно инфузорию-туфельку под микроскопом, не доставляли особого удовольствия.

— Пройдёмте в соседний кабинет, — предложила Анастасия Ивановна, указывая на дверь по правую руку от себя.

Проходя мимо сотрудников общества она выделила двух девушек лет этак под тридцать, показавшихся ей вполне адекватными и миловидную женщину — полненькую с доверчивой и открытой улыбкой. Остальные сотрудники, словно безликая масса, дополняющая интерьер. Даже мужичок, сидящий в полуоборота к двери, не вызывал доверия своим не очень опрятным видом — было видно, что ухаживать за ним было некому.

Кабинет председателя оказался намного компактнее, с одним окном, большим столом, с кожаным креслом. Вдоль одной стены несколько конторских шкафов с какими-то разнокалиберными и разноцветными папками, словно собранными по разным сусекам.

Вдоль другой стены деревянные стулья, позаимствованные из какого-то старого кинозала, который сменил мебель на более комфортную а старую и обшарпанную презентовал данному обществу.

Невысокая Анастасия Ивановна, взгромоздилась в кресло, принимая подобающий вид, и предлагая Рябининой:

— Присаживайтесь, милочка, в ногах правды нет.

И повторила, изображая на лице неопределённую улыбку — улыбку на всякий случай: вдруг перед ней очередной проверяющий из каких-либо компетентных органов:

— Чем могу быть вам полезной?

Татьяна неспешно расположилась на неудобном стуле, не предполагающем долгого рассиживания перед «начальством», повесила сумочку на спинку стула, и смело посмотрела в глаза заместителя.

— Я бы хотела поговорить с вами о бывшем председателе вашего общества Мальцеве Владимире Николаевиче.

— В связи с чем? — насторожилась женщина, захлопываясь, как улитка: вмиг исчезла улыбка, а взгляд принял внимательный слегка иронический оттенок.

— В связи с хищением денежных средств из «Общества обманутых вкладчиков».

— Извините, — поинтересовалась Анастасия Ивановна, — кем вы уполномочены?

— Прокуратурой, — не моргнув глазом выдала Рябинина.

— Вы можете показать свои документы? — пока ещё вполне добродушно поинтересовалась женщина, восседающая в кресле.

Рябинина старалась не пользоваться своим старым удостоверением, оставшимся у неё после ухода из прокуратуры, но это был случай, когда нужно было нарушить «традицию».

Анастасия Ивановна долго и внимательно рассматривала удостоверение, пытаясь найти подвох. Сличала фотографию с личностью сидящей перед ней, как она определила для себя «наглой девицей». Татьяна не почувствовала в ней желания идти навстречу, и действительно, женщина заявила нейтральным тоном, в котором время от времени возникали холодные нотки:

— Знаете, Татьяна Владимировна, я Мальцева знала не слишком хорошо… Мы сталкивались с ним изредка — только во время конфликтных ситуаций с вкладчиками… Я, знаете ли всё время работала с народом, так сказать в самой гуще… а он там — наверху… Общее руководство, так сказать…

— Анастасия Ивановна, возможно, тогда вы посоветуете с кем я могу поговорить из сотрудников, ближе знакомых с семьёй Мальцевых, с его женой Еленой Михайловной? — поинтересовалась Татьяна.

— Мне сложно сказать… — замялась зам председателя, отводя глазки. — Ну, разве что… С Лизаветой или Катериной… Они более близки по возрасту… И с Еленой Михайловной иногда общались… Как мне кажется.

— Тогда, может быть, вы сами сможете охарактеризовать, что это был за человек? — настаивала Татьяна, не желая сдаваться.

В ответ настороженный взгляд и борьба между не хочу и не могу. Это Таню совсем не устраивало.

— Всё, что я могу сказать по этому поводу, это только то, что Владимир Николаевич, конечно, немного самолюбивый мужчина (надеюсь вы не станете считать это недостатком?), но так же и умный, даже в некоторой мере гениальный человек. И деловой — весьма деловой.

— В чём же заключалась эта гениальность, — гася усмешку поинтересовалась Рябинина.

— В работе, дорогуша, в работе, — сразу поняла подвох Анастасия Ивановна. — Мальцев всегда мог разрулить самую сложную ситуацию, погасить любой конфликт.

Татьяну не убедило такое объяснение, точнее сказать она была с ним совершенно не согласна, но вступать в спор с убеждённой в своей правоте женщиной не имело смысла, поэтому она задала ей следующий вопрос:

— Что же произошло? Почему Мальцев поступил таким образом…

Татьяна видела по реакции заместителя председателя, что та ждёт одного её неверного слова, чтобы прервать разговор и выставить за двери, поэтому назвать всё своими словами «украл средства вкладчиков», она посчитала преждевременным: сведения пока были нулевыми.

— Вы имели в виду оставил работу? — подсказала выход зам председателя.

— Можно сказать и так.

— Завистники, клеветники! — выдала явная защитница бывшего начальника.

У Рябининой начало складываться впечатление, что мадам к этому делу тоже лапу приложила. В ушках зам председателя красовались серёжки с крупными бриллиантами, массивная шея была увешана целым сокровищем: три золотых цепи с крупной, розовой жемчужиной, золотым с инкрустацией крестиком и маленькой, золотой же, иконкой (как видно, её небесной покровительницы).

В общем, полнейшая безвкусица, но при этом весьма дорогая безвкусица. Не похоже было, что мадам бедствует так же, как иные вкладчики, обворованные Мальцевым и иже с ним.

— «Как она не боится демонстрировать всё это на публике?! — подумала Татьяна. — Весь её вид наводит на тёмные мысли».

— А как же хищение в особо крупном размере?! — удивилась она вслух.

— Да какое там хищение?! — сверкнула глазами женщина. — Подставили! Подсидели. Это у нас любят.

Татьяна смотрела на Анастасию Ивановну и удивлялась её артистизму, умению жонглировать словами и всему находить оправдание.

— «Ну чем тебе не народная артистка?» — подумала Рябинина, не пропуская мимо ни единого взгляда, ни вздоха, ни звука.

Казалось всё было подвластно этой женщине, однако фальшь Анастасия Ивановна скрыть не смогла: та сквозила в каждой фразе, в каждом слове. «Народная артистка» явно переигрывала, считая, что «навешать лапшу» на ушки «этой девчонке» ей не составит труда.

Татьяне начал надоедать бесполезный разговор, поэтому она огорошила женщину прямым вопросом:

— Если Малцев такой белый и пушистый, как вы говорите, то почему же он тогда скрывается от следствия? Уволился с работы, не живёт дома, не появляется у следователя, когда его вызывают для дачи показаний…

«Народная актриса» посмотрела на Рябинину, как удав на кролика, но через секунду её взгляд стал почти индифферентным.

— Разве у нас можно доказать, что ты не верблюд? — улыбнулась мадам, округляя глаза.

— Можно, — ей в ответ улыбнулась Татьяна. — Если ты, действительно, не верблюд.

— И вы в это верите? — сделала удивлённое лицо мадам.

— Я неоднократно убеждалась в этом.

Анастасия Ивановна кокетливо пожала массивными плечами, явно не разделяя убеждения Татьяны, и произнесла:

Конец ознакомительного фрагмента.