Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Тала Тоцка, 2022

Он – богатый, циничный, взрослый мужчина. С женщинами заводит отношения, предлагая им контракт и определенные условия. Она – молодая девушка, хирург, спасает ему жизнь дважды. И когда он предлагает ей контракт, она…

Глава 7

Все утро Оля прикидывала, где меньше всего шансов повстречать толпу знакомых доброжелателей и пришла к выводу, что городской парк подходит для этих целей лучше всего. Она не была там сто лет, поэтому если кому кому-то и захочется ее встретить, там искать будут в последнюю очередь.

— Солнышко, мы идем кататься на качелях и кормить уточек, — сказала она Анютке после завтрака.

На завтрак у них сегодня был омлет, сосиски и сладкие булочки с маслом и джемом. Малышка все время вертелась рядом и старалась помочь Оле, из чего та сделала вывод, что Юлия хоть и молодая мама, но к воспитанию дочки относится ответственно. Или все-таки какое-то участие принимает отец?

Конечно, проще всего было показать девочке фото Аверина и спросить, знает ли она этого дядю. Но Оле было стыдно использовать ребенка, кто знает, какие чувства вызовет у нее Костя?

Столичный парк Оля считала красивым и ухоженным. Правда, до тех пор, пока не попала в один особняк и не увидела, что такое красивый и ухоженный парк. Но хозяина особняка это не слишком коробило, поэтому горожанам приходилось довольствоваться тем, что есть.

Они с Анюткой покормили уточек, живущих в озере посреди парка, специально купленным батоном. Теперь Оля сидела на скамейке возле детской площадки и наблюдала как Анютка увлеченно прыгает с одой качели на другую.

— Ты Оля? — послышалось сбоку. Обернулась. Рядом на скамейке, закинув ногу за ногу, сидела красивая, можно сказать, очень красивая девушка. В руках она держала картонный стакан с логотипом известной кофейни.

Наметанный глаз пускай и не пластического, но хирурга, сразу же определил во внешности незнакомки соотношение своего, натурального, и приобретенного — несомненно удачного и дорогостоящего. Губы, ресницы, грудь и волосы — апгрейд, а остальное уже без разницы. Зато в целом эффект был умопомрачительный.

— Ну, допустим. А вы?..

— Лия.

— Лия. Отлично. А в миру?

— Что? — удивленно переспросила та.

— Да так, ничего. Какой диагноз? — уточнила Ольга, и, глядя на оторопевшую Лию, пояснила: — Я доктор, хирург. Обычно незнакомые люди обращаются ко мне только когда нуждаются в операции. И все по рекомендациям знакомых.

— Это его дочка? — вместо ответа спросила Лия, указав подбородком на Анютку. Девочка выглянула из деревянного домика с цветными окошками и состроила забавную мордашку.

Оля и не подумала переспрашивать, кого «его». Дураку ясно, кого.

— Оля, пить! — малышка подбежала к рюкзачку, с любопытством поглядывая на незнакомую тетку.

— Ох… Охренеть, — ошалело проговорила Лия и, дождавшись, пока Анечка снова убежала в домик, повернулась к Оле, — на него ни один его ребёнок так не похож.

И тогда ее озарило.

— Ах вот оно что! Клуб бывших жен?

— Куда уж нам, — проворчала Лия, отпивая кофе из стакана, — просто бывших.

— А вы, простите, Лина…

— Лия, — поправила та.

— Ах да, Лия. Вы какая по счету будете? Или у вас там должности какие-то имеются? Старшая по гарему, к примеру.

Оля надеялась смутить девушку, но та и бровью не повела.

— Не язви, — довольно миролюбиво ответила она Ольге, — мы все на равных. Каждая из нас хотела Аверина за одно место удержать, но ни у кого не получилось. Я им давно предлагала создать группу в соцсетях и назвать «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Оля чуть не поперхнулась.

— А вы что, все общаетесь?

— Кто все? — чуть высокомерно приподняла бровь Лия. — Мы втроем общаемся с девочками, они нормальные. А те две вообще безбашенные, хоть мальчишки у них хорошие. Что ты смотришь на меня как на идиотку? Дети общаются, они же братья. Костя их у себя часто собирает, без нас. И они прекрасно находят общий язык.

— Как ты… вы… — у Оли даже язык заплетался от волнения. И возмущения. В конце концов, она решила наплевать на реверансы. — Как ты это терпишь?

— Я? — усмехнулась Лия. — А разве у меня был выбор? Если бы я знала, что так будет, ни за что бы не стала… В общем, если тебе интересно, то, когда беременеешь от Аверина, он мгновенно перестает видеть в тебе женщину, и ты превращаешься в инкубатор на ножках. Это как помешательство какое-то. Я не верила, думала, врут девки, у меня получится его заарканить. Женить на себе. Я же такая классная! А фиг!

— Зачем? — не могла понять Оля. — Зачем тебе было его женить? Ты влюбилась?

— Ты Аверина вживую вообще видела? Ах да, ты же его оперировала, — спохватилась Лия. — Чего тогда спрашиваешь? Разве в него можно не влюбиться? Ну и деньги, конечно, не буду кривить душой. Костя не жлоб как некоторые… Но винить мне его не в чем, все по-честному. Я его подловить хотела, у меня получилось. И ты знаешь, я ведь чуть аборт не сделала, когда поняла, что ничего не выгорит у меня с замужеством. Но в контракте насчет этого пункт есть, у Аверина бзик какой-то с этими абортами. Он приехал, пообещал денег добавить, чтобы я только не избавлялась от ребенка. Выносила, родила и ему отдала. Пришлось выполнять. И я ему теперь даже благодарна за Ваньку. Ивану семь, он четвертый у Кости. У нас с мужем еще один сын, так ты знаешь, муж на Ваньку не надышится, наш та еще оторва…

Оля смотрела во все глаза и не могла поверить, что слышит это в нормальной жизни, а не смотрит по телевизору передачу «Будни сумасшедшего дома».

— И тебе не тошно в этом гареме? — не выдержала она.

— В гареме? — удивилась та. — Нет никакого гарема. Девочки все замужем, даже те две дуры. Причем все за границей живут, я среди них самая неудачница. Ну ничего, мы тоже может уедем, чуть позже.

Поднялась и выбросила стакан в урну.

— Я так поняла, Костя про дочку не знает? Не завидую я этой малолетке, ее Аверин с косточками сожрет. Я вот тогда втайне думала, что, если у меня будет девочка… Но нет, он только на пацанов способный.

— Лия, — Оле было ужасно неловко спрашивать, и все же она решилась, — но почему?

— Что почему?

— Почему он себя так ведет? Почему не женился ни на ком из вас? Он же вас сам выбирал?

— Значит, не для того выбирал, — усмехнулась Лия. — Для него мы — всего лишь сборище форс-мажоров. Думаю, просто он не умеет любить. Или не хочет. Женщины для него существуют исключительно как временное явление. Возможно, у него просто отсутствует орган, вырабатывающий гормоны любви. Но ты врач, тебе виднее. Он и детей своих любит, наверное, больше, как проявление себя. И надо же, чтобы ни один сын на него не был похож! Скажи, насмешка природы? Ванька вот на мужа похож, серьезно, его родители в шоке, что так бывает. Аверин сам в шоке!

— Вы что, дружите семьями? — снова чуть не подавилась Оля.

— Мой муж в прокуратуре работает. В генеральной. Они по работе общаются. Так что не третируй своего Волошина, — Лия подтянула поясок на плаще, — он ни при чем. Мне муж про тебя рассказал и про дочку Кости, а с тобой я сама познакомиться захотела. Знаю, что Костя запал на тебя, вот и стало интересно, ты уж извини…

Она повернулась и пошла по аллее. Отойдя на несколько шагов, обернулась.

— И мой тебе совет. Не беременей от Аверина. Если послать сил не хватит, то хотя бы не беременей. Так ты еще быстрее его потеряешь.

Оля только кивнула, шокированная, оглядываясь то на играющую Анютку, то на стройную спину удаляющейся девушки.

— Подожди, Лия! — крикнула она вдогонку. — Как ты меня нашла?

— А ты геолокацию не отключай, тебя еще и не такие как я найдут! — крикнула та в ответ и пошла по аллее на выход из парка.

* * *

В понедельник с утра Оля вернула Анютку в больницу. Вчера вечером девочка вспомнила маму, расплакалась, и Ольга еле ее успокоила. Пообещала, что, если разрешат доктора, они посмотрят через стекло, как мама спит.

Утром малышка всю дорогу спрашивала, пойдут ли они к маме. Оля отвечала, что обязательно пойдут, когда закончится ее смена. Проведают маму и поедут домой.

Пока переодевалась, поймала себя на том, что все время думает о девочке. Хоть и договорилась с медсестрой, что та будет звонить в случае чего, но внутри все равно было неспокойно.

Наверное, все матери так волнуются о своих детях? Но она не мама Анечке и не может ее заменить, вчерашний вечер хорошо это показал. Да это, наверное, и неправильно — когда-то же пациентка Виноградова придет в себя?

Плановая операция — лучший способ переключить мозг, и уже стоя в операционной Ольга думала не об Аверине и Анютке, а о предстоящей холецистэктомии. Желчный Пузырь оказался тучным мужчиной средних лет, в лицо ему Оля по привычке не смотрела — успеет еще познакомиться при обходе.

Операция прошла в рабочем режиме, без происшествий и осложнений. Вернувшись в ординаторскую, Ольга выпила большую чашку чая и немного потупила, глядя в стенку.

— Ольчик, в реанимации очнулась та девица, которую вы с Антохой на дороге подобрали, — сказал Шевригин, входя в ординаторскую. — Я помню, ты бегала ее проведывать, вот и решил, что тебе будет интересно. Там ментов понаехало…

Но Оля последнюю фразу не слышала — бежала в реанимационное отделение.

К Виноградовой ее не пустили. Юлию перевели в палату, и у нее уже сидел следователь, который занимался расследованием ДТП. Коллеги не слишком охотно сообщили, что пациентка в себя пришла, но ничего толком рассказать не может. Зато помнит про дочку, которую к ней еще не приводили.

— Иди, Оль, мы тебя все равно сейчас не пустим, пока полиция здесь. Дальше будем на ее состояние смотреть.

— А когда девочка сможет увидеть маму? — Олю терзала мысль, что она не сумеет выполнить обещание.

— Хотя бы пускай полиция уедет.

Вернулась обратно и снова ушла в операционный зал. А когда после в ординаторскую ввалился заведующий отделения Славский и начал слезно упрашивать ее остаться на сутках, потому что у Голубых случился какой-то форс мажор, поверила, что мысли материальны.

Конечно, она согласилась тем более, что Антон сам перезвонил. У него заболела мать, пришлось срочно ехать в другой город, и, конечно, его отпустили.

Оля с тяжелым сердцем пришла в детское отделение, но оказалось, что Анечку уже водили к маме. Это Оле шепотом рассказала старшая медсестра.

— Надо было видеть их встречу, Оль, прям до слез!

Девочка расстроилась, что придется остаться в больнице. Оля честно сказала, что забрать ее сможет только завтра вечером. Смена закончится утром, но днем ребенок должен находится в стационаре, и, возможно, им снова разрешат увидеться с Юлией.

На обратном пути Ольга снова свернула в реанимацию. Ее провели в палату к Виноградовой, но предупредили, чтобы никаких длительных и нервных бесед она не заводила.

Несмотря на серую больничную постель девушка уже не казалась такой бледной. Она смотрела в окно и выглядела гораздо лучше, чем ее соседи по палате. Вот что значит молодой здоровый организм! При виде Ольги Юлия оживилась.

— Доктор, мне сказали, если я буду себя хорошо чувствовать, меня переведут в травматологию. А когда я смогу встать? Я хочу увидеть дочку…

— Я не ваш лечащий врач, — перебила ее Оля, — мое имя Ольга. Мой коллега оказал вам первую помощь после того, как вас сбила машина. Ваша девочка на выходных была у меня, и, если вы не против, я буду забирать ее на ночь и выходные, пока вы не поправитесь.

— Так вы та самая Оля! — девушка улыбнулась и попыталась привстать на подушке. — Мне Нютка все уши о вас прожужжала. Спасибо вам!

— И еще, — Оля недослушала, она должна была поскорее с этим покончить, — вы просили меня найти Константина Аверина. Я выполнила вашу просьбу и сообщила ему о вас.

Сотни вопросов рвались наружу, но опускаться до уровня Лии Оле не хотелось. Вполне хватало того, что творилось в ее голове и душе.

— Какого… Какого такого Аверина? — облизала сухие губы Юлия, и Оля с изумлением обнаружила, что та заволновалась. И не просто заволновалась, испугалась. — Никакого Аверина я не знаю.

— Ну как же, — она едва сдержала негодование, — того самого, чей номер телефона вбит в вашу телефонную книгу.

«И, на которого как две капли воды похожа ваша дочь», — чуть было не произнесла вслух, но к счастью, тоже удержалась. Зато нашла его фото в галерее телефона и повернула экран к девушке:

— Вот этого.

— Впервые вижу, — буркнула та, сверкнув глазами, и в этот момент что-то мелькнуло у Оли в голове, мелькнуло и пропало. — Я дизайнер, мало ли чей телефон есть в моей книге. Может, он собрался заказать у меня проект.

«Аверин? У такой пигалицы как ты? Да он тебе держатель для туалетной бумаги выбрать не доверит, какой уж там проект!»

И снова Оля смолчала. Даже немного успокоилась и взяла себя в руки.

— Я не знаю, какие у вас отношения с этим человеком. Он мое сообщение получил и прочел, так что надеюсь, скоро будет здесь, и вы уж сами разбирайтесь. А я завтра вечером заберу Анечку, если вы ничего не имеете против. Сегодня я на сутках, заменяю коллегу. До свидания, выздоравливайте, — направилась к выходу и уже стоя в дверях добавила: — Если вдруг захотите что-то рассказать, я в хирургическом отделении, Ольга Михайловна Кетлер. Попросите, меня позовут.

Юлия ничего не ответила, только сверкнула на прощание глазами, а у Оли снова что-то мелькнуло и пропало. Она даже рассердилась на себя. Но в одном она была уверена — Виноградова врет как дышит. И Аверина боится, как черт ладана.

«Аверин эту малолетку с косточками сожрет», — вспомнились слова Лии. Оля про себя хмыкнула. А ведь аверинская бывшая права, сожрет и не подавится. Ну да это уж точно не ее печаль.

Ночь выдалась тяжелая, утром Ольга едва стояла на ногах. Забежала поздороваться с Анюткой, принесла шоколадное яйцо с игрушкой внутри и пообещала вечером ее забрать. Домой поехала на такси и уснула как убитая.

Проснулась только потому, что завела будильник. Все тело тянуло — наверное, ПМС, вон как ее все раздражают. Наскоро заварила кофе, сбегала в душ и как раз к обещанному времени входила в детское отделение.

— Нет Анечки, ее мать увела, — ответила расстроенная медсестра.

— Как увела? — не поняла Оля.

— Да как-как! Сама сбежала и ребенка увела.

Оля бегом понеслась в отделение интенсивной терапии.

— Она ныть начала и проситься в травматологию, а у нас сама знаешь как с местами. Вот ее после обхода и перевели. А там следователь пришел, они поговорили, Виноградова ушла проведать дочку. Как вещи взяла, никто не заметил, сказала, что девочку в кафетерий поведет, сама вывела ее из больницы и фьють! Поминай, как звали! — сообщил Семен, тот самый приятель Голубых.

— Но она же нездорова, как ее выпустили? — не могла успокоиться Оля. — Еще и с ребенком!

— А кто удержит? У нас международная хартия прав человека подписана, никакого принудительного лечения. Ну не стала ждать выписки, ее дело.

— А как же следствие?

— Не знаю, Оль, — развел руками Семен, — это пусть полиция разбирается.

Ольга вышла в коридор и набрала Волошина. Тот кратко высказался в адрес Виноградовой и пообещал перезвонить. Перезвонил через пять минут.

— Она в отказ ушла, Оля, написала заявление, что претензий к сбившему ее водителю не имеет. А нет трупа — нет дела, сама знаешь. Но что ребенка из больницы забрала, нам на руку, этим можно ее прищучить. Девочку недообследовали, а это оставление ребенка в опасности, может прокатить, так что жди меня, скоро буду.

Она вышла в коридор и без сил опустилась на диван, ноги дрожали то ли от волнения, то ли от недосыпа. Скоро набежала тьма народу, даже начмед зачем-то явился. Но она почувствовала раньше, чем увидела. Волоски на теле встали дыбом, по позвоночнику хлынула горячая волна.

Ольга подняла голову и увидела, как по больничному коридору идет Аверин.