Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Тала Тоцка, 2022

Он – богатый, циничный, взрослый мужчина. С женщинами заводит отношения, предлагая им контракт и определенные условия. Она – молодая девушка, хирург, спасает ему жизнь дважды. И когда он предлагает ей контракт, она…

Глава 4

— Баю-бай, спи, Анютка, засыпай, — Оля успокаивающе гладила девочку по густым и черным, как у всех Авериных, волосам.

Она не уставала удивляться, как такое может быть, но у нее малышка чувствовала себя как дома. Они вместе напекли блинчиков, ели их с черничным вареньем и сметаной, потом Ольга искупала девочку. Вспенила шампунь, собрала шапкой у Анютки на голове и нанесла пенные снежки на нос и ушки.

— Снеговичок! — объявила малышке и подтянула ее из ванной повыше к зеркалу.

Та пришла в дикий восторг и еще раз десять попросила показать ей снеговичка. Потом Оля долго сушила и расчесывала Анютке волосы — такие густые, что пришлось взять щетку для укладки. Детская расческа, которую она купила для девочки вместе с зубной щеткой и пастой, просто не справилась с такой прорвой волос. Хорошо, что дома нашлась новая, нераспакованная.

Настюхина пижама оказалась Анюте велика, пришлось подвернуть рукава и штанины. Надо завтра выбраться в соседний торговый центр, купить все необходимое и заодно выгулять девочку. Ей сейчас не помешают положительные эмоции, а уж Оле как они не помешают, кто бы знал…

Анечка сладко спала, подложив ладошку под пухлую щечку. Оля подавила рвущуюся из глубины истерику, оставила включенным ночник и ушла на кухню. У нее не будет такой девочки, и хватит себя этим терзать.

Зажигать свет не хотелось, Оля включила газ, поставила на плиту чайник и уставилась в окно. Синий цветок освещал кухню таинственным голубоватым светом. События последних дней будто пробили брешь в тех глухих заборах, которые она выстроила и в голове, и в сердце.

Воспоминания накатывали волнами, и вскоре уже не осталось сил им сопротивляться. Чай остывал в большой высокой кружке, Оля положила подбородок на согнутые в локтях руки и смотрела на дымящийся над кружкой пар.

Тот вечер встал перед глазами так отчетливо, будто все происходило сейчас. Будто Оля опять растерянно рассматривает шикарное платье с умопомрачительным вырезом на спине. Декольте закрыто наглухо, зато разрез на юбке чуть ли не до самого основания.

Туфли на высоченной шпильке, комплект белья из невесомого кружева — здесь и ценники не нужны, сразу ясно, что все куплено по баснословным ценам. Падишах Аверин не пожалел денег, чтобы нарядить свою гаремную рабыню.

В коробке, украшенной известным логотипом с витиеватыми буквами — флакон духов. Этот флакон окончательно ее добил. Разве можно еще более красноречиво ткнуть носом в то, что ни ее одежда, ни ее духи таким как Аверин, по выражению Данки, не вставляют?

Оживший экран сообщил, что лимузин приедет через два часа и что ей следует поторопиться. Ольга с отвращением отбросила телефон и закусила губу.

Так и подмывало сложить все обратно в коробку и отправить обратно с лимузином. А самой надеть старый спортивный костюм, который держала для субботников в больнице, и обычное хлопковое белье, которые надевала в критические дни. Духи можно вообще проигнорить. Хорошее мыло, и хватит с него. Приехать на электросамокате — их сейчас полно по городу. И что тогда скажет этот заносчивый засранец?

Но она сама подписалась на чертов контракт — провести ночь с Авериным в обмен на его помощь Данке. Аверин сестре помог, и, надо отдать должное, выложился по полной. Другое дело, что Ольга ждала… Чего? Да чего угодно, только не такого явного очерчивания ее сегодняшней роли.

Вспомнился сериал о турецком гареме, как его наложниц готовили к ночи с султаном. И если бы Аверин додумался прислать абонемент в СПА, чтобы она, упаси Бог, не явилась к нему с небритыми ногами, точно не удержалась бы и послала.

Ладно. Хочет контракт, будет ему контракт. Два часа — это прорва времени, макияж обычно занимает не более пятнадцати минут. Платье из немнущегося шелка, его гладить не надо. Прическу делать — много чести. Просушить волосы феном и уложить щеткой в локоны от силы пятнадцать минут.

Значит, оставшееся время вполне можно проваляться в ванной. А ноги она давно не бреет, хвала небесам и аппаратам для лазерной эпиляции последнего поколения.

Лежа в ароматной пене, Оля пыталась разгадать причины странной, почти маниакальной необходимости прописывать по пунктам все возможные отношения с женщинами.

Она нравилась Аверину, это было видно, надо быть слепым, чтобы не видеть. А есть еще язык тела, по которому каждая нормальная женщина способна определить интерес мужчины. И у Ольги давно была своя шкала, по которой она с легкостью определяла степень этой самой заинтересованности.

Так вот в случае с Авериным все показатели зашкаливали, все без исключения. У него явно сносило крышу рядом с ней, как и у нее самой. Так к чему тогда эта коробка с нарядом бордельной содержанки и лимузин?

Если честно, Оля была уверена, что все у них случится безо всякого контракта, и удобных случаев подворачивалась тьма. Когда они целовались с Авериным, она кожей ощущала напряжение, исходившее от мужского тела. Если бы интим глазами засчитывался за реальный, то они уже давно считались бы любовниками со стажем. Так почему тогда ему нужно именно так?

Но сколько Оля ни спрашивала Вселенную, ее вопросы оставались без ответа. Она до последнего надеялась, что все окажется розыгрышем. Костя сам приедет — да хоть бы и на лимузине, пускай. Прижмет полуобнаженной спиной к стене коридора, проведет колючей щекой от шеи до ключицы и скажет на ухо:

— Как ты могла повестись на это, милая! Тебе захотелось поиграть в куртизанку?

Она бы тогда просто притянула его к себе за плечи — даже почувствовала их под руками, крепкие, твердые, обтянутые тканью рубашки, которую тут же начала бы снимать…

Она ждала его, пока медленно вытиралась полотенцем, ждала, пока сушила волосы, ждала, пока красила ресницы и губы. И когда одевалась, тоже ждала.

Но Аверин не приехал. Лимузин прибыл на полчаса раньше, Оля уже была готова. Села в машину, одетая в платье из коробки, политая присланными духами и в туфлях на высоченной шпильке. Все как он хотел. Может, у него проблемы по мужской части, и по-другому ему все-таки «не вставляет»?

Тут же вспоминались многочисленные разы, когда она собственным телом ощущала, насколько там все беспроблемно. А сколько раз приходилось как стыдливой девственнице отводить взгляд от вздымающегося в той самой области приличной величины бугра? Аверин при этом без тени смущения раздевал ее глазами и брал прямо там, где она стояла. Так зачем ему это все?

Хотелось крикнуть во весь голос, но водитель лимузина точно ответа бы не дал. Оля отвернулась к окну, и тут выяснилось, что они приехали.

Ее высадили у дверей большого двухэтажного дома, и ворота закрылись за укатившим лимузином. Она беспомощно огляделась по сторонам. Никого. Встречать наложниц у султанов самолично не принято, это ясно и дураку, но хоть кого-то прислать в помощь можно же?

Класс, осталось начать орать под окнами, как мартовская кошка. Потянула дверь — не заперто. Прошла полосу прихожей и ступила в просторный светлый холл. Сразу решила, что попала в исторический музей — какие-то обломки, вазы, ружья, фотографии.

— Оля! — послышалось сверху. Подняла глаза и увидела Аверина в одних брюках. — Почему он тебя так рано привез? Я не успел одеться, извини.

Можно было снять туфлю и хорошенько прицелиться, но Оля знала, что не попадет. Ни в пах, ни в голову, вообще никуда. У нее всегда были проблемы с наведением резкости, это ей еще в школе учитель физкультуры сказал. Когда она в тире ни разу не попала в огромную, на полстены мишень.

Учитель оказался мужчиной мудрым и дальновидным. Оле поставил «отлично», и поэтому спустя годы, попав к ней на операционный стол, лишился паховой грыжи быстро и без особых осложнений.

Так что бросаться в Аверина туфлями Оля не стала. Он уже спускался к ней в рубашке — белой, без единой складочки. На руке часы, брюки облегают бедра как перчатка руку. Прическа — волосок к волоску. Аромат — сплошной афродизиак.

Терпеть больше не было никаких сил. Оля вымученно глянула на идеального до тошнотворности Аверина и взмолилась:

— Костя, пожалуйста, давай побыстрее уже перейдем к контракту?

— Оля? — Аверин подошел вплотную, в нем было все слишком мужское, чтобы она смогла устоять и не пошатнуться.

К загорелой шее руки тянулись непроизвольно, кожа на ладонях горела от необходимости прикоснуться к небритым щекам. Пальцы сами шевелились, мысленно зарываясь в густые волосы, и Оля поспешно завела руки за спину, сцепив их до боли в костяшках.

Переступила с ноги на ногу, тонкая высокая шпилька подвернулась, Костя вовремя удержал ее за талию.

— Что с тобой? — он смотрел с недоумением, к которому примешивалось беспокойство.

— Зачем тебе понадобилось это все? — не выдержала она, продолжая цепляться пальцами за пальцы.

— Что? — не понял Костя.

— Ну вот это, — она расцепила руки и провела вдоль платья, невероятными усилиями воли сдержавшись, чтобы не схватиться за его плечи.

— Тебе не понравилось платье? — он все так же непонимающе смотрел, и она решилась.

— Нет. Не понравилось. Платье бордельной девки, и белье, и туфли… неудобные. Нет, вообще-то удобные, но я не ношу такие высокие каблуки, у меня ноги подламываются. Обязательно было наряжать меня как наложницу, тебе по-другому не вставляет?

— Вставляет? — он привычно изогнул бровь.

— Это молодежь так выражается, Данка… — зачем-то начала оправдываться и умолкла. Зря, не стоило. И она быстро закончила: — Так что покажи, куда мне идти, чтобы скорее с тобой рассчитаться.

Костя ничего не ответил, молча смотрел, и она не сама тонула в черных как бездна глазах. Это он ее в них топил. Оля снова покачнулась на высоких каблуках, и руки на талии сжались крепче.

— Неудобные? — теперь его голос звучал низко и приглушенно. — Значит снимай. И пойдем выполнять контракт.

Она быстро сняла туфли, Аверин продолжал уверенно поддерживать ее за талию. Оглянулась, куда их пристроить, но он тут же отобрал туфли и отбросил в сторону. Стремительно подхватил ее на руки, и Оля не успела опомниться, как оказалась прижатой к хорошо развитой грудной клетке.

Мучительно не знала куда деть руки. Хотелось его обнять, но разве наложницы обнимаются с падишахами? Они их ублажают, а не обнимают, так что ничего не придумала лучше, чем прижать ладони к разгоряченным щекам.

Аверин поднялся на второй этаж, перед Олей оказались распахнутые двери спальни, где виднелась широкая кровать. В груди засаднило, она зажмурилась и… поняла, что они идут дальше.

— Костя, — спросила полушепотом, не открывая глаз и прижимая ладони к щекам, — куда ты меня несешь? Мы что, идем не в спальню?

— Ты уже хочешь спать, милая? — низкий негромкий голос пробирал до косточек, и в нем слышались смешливые нотки. — Так рано еще, детское время.

Совсем сбитая с толку Оля решила ничего не отвечать. Прозвучало очень неопределенно, что значит, спать? Аверин нес ее не напрягаясь, его лицо было слишком близко — и глаза, и губы. От тела шел ощутимый жар, и терпеть это было невыносимо. Она была просто счастлива, когда Костя усадил ее на мягкую поверхность.

Открыла глаза и не сдержала удивленного возгласа. Вокруг была гостиная, горел камин, перед ним стояли два огромных кресла, в одном из которых и сидела Оля. Низкий столик, на полу пушистый ковер — ну очень уютно!

На столике бутылка вина, два высоких бокала, фрукты, сыр, что-то еще нарезанное и красиво разложенное по тарелкам. Вот она бестолковая! Наложницу следует напоить и накормить, чтобы у нее были силы.

— Если хочешь, можешь снять платье и взять мою футболку, — Костя взял бутылку с вином. — А духи тебе не понравились? Это нишевый аромат, я сам их составил для тебя, мне показалось, он очень хорошо тебя характеризует. Но если не понравились, можно их смыть, душ вон там.

— Понравились, очень, — не стала обманывать Оля и тут же спохватилась. — Что значит, сам? Ты что, парфюмер?

— Нет, — Аверин разлил вино по бокалам и протянул один Ольге.

Она решительно мотнула головой, он пожал плечами, поставил бокал на столик, а со вторым уселся у нее в ногах. Сделал глоток, поставил бокал на пол возле себя и запрокинул голову ей на колени.

— У меня приятель парфюмер, создает нишевые духи для известных парфюмерных домов. Ну ты же видела логотип. Я приехал к нему, мы вместе выбирали компоненты, если хочешь, я расскажу, что туда входит. У меня где-то записано.

Оля застыла, оглушенная и потрясенная. Известный дом находится в Париже, чтобы составить аромат, нужно время…

— А когда, — губы пересохли и не желали слушаться, — когда ты успел, Костя? Ты же все время здесь был.

— Когда? — он поднял голову и посмотрел снизу вверх. — Сразу после того, как мы познакомились.

Снова отпил из бокала, отставил его и вернулся к ней на колени.

— Мне хотелось сделать тебе подарок, но такой, чтобы это было только для тебя. Я заметил, что ты не носишь украшения, поэтому сразу решил, что это будут духи. Но ты можешь их выбросить, если тебе не нравятся, значит, я ошибся с компонентами.

Оле вдруг стал ужасно дорог флакон, небрежно сунутый ею на полку в прихожей.

— Мне нравятся, — прошептала она и несмело коснулась черных волос, — очень, просто…

Просто интересно, он всем своим бабам лично составляет ароматы? Аверин зажмурился и потянулся к бокалу.

— Попробуй вино, Оленька, полусухое, как ты любишь.

— Ты его тоже сам делал? — хотела пошутить, но Костя мотнул головой, упирающейся ей в колени, и от этого мурашки россыпью метнулись по всему телу.

— Нет. Но виноградник мой, я купил несколько лет назад. И мне кажется, мои виноделы справляются очень недурно.

— А ты всем своим женщинам составляешь духи? — выскочило само собой, Оля готова была рот закрыть руками, но уже было поздно. Аверин резко развернулся и сложил ей на колени локти.

— Нет. А тебе так важно сравнивать себя с другими?

— Я не могу не сравнивать, — честно сказала она, вилять и выкручиваться никакого смысла не было, — слишком все двусмысленно, Костя.

— Наоборот, — он снова топил ее в своих глазах, и она мужественно сопротивлялась, цепляясь руками за подлокотники, — все очень определенно, Оля. Ты читала, что ты подписала?

— Да, — она умудрилась не покраснеть и ответила достаточно твердо. Уж ей тут стыдиться нечего, — я должна переспать с тобой. За Данку.

В черных глазах полыхнуло так, что она вздрогнула, но потом с изумлением уставилась на поползший вверх уголок губ.

— Нет, милая, не так. Ты должна только провести со мной ночь. И там нет ни слова о том, что ты еще должна. Вот мы ее и проводим вдвоем, разве нет?

Оля хлопала глазами, беспомощно открывая и закрывая рот. А Аверин с безмятежным видом снова улегся ей на колени, взял бокал и уставился на огонь.