Горничная идёт по следу

Таисия Тихая, 2018

Каникулы, посвящённые ловле Паука и кошмарам наяву закончены, впереди серые учебные будни. Но Алиса Кирсанова на пару со своей лучшей подругой Ксенькой рассуждает иначе, вместо практики решая подработать в гостинице "Домик Лесника", не забыв захватить с собой нового питомца – независимую и своенравную сороку Альрауне. Вот только помимо уборки номеров, ей предстоит столкнуться с призраками, проходящими сквозь стены и даже приручить змею. Остаётся только надеяться на своё чувство юмора и не вспоминать о разбитом сердце.

Глава 2

Будильник прозвонил ровно в восемь. Ещё две минуты я малодушно лежала в постели, разглядывая обстановку и наблюдая внутренним взором, как память по кусочкам восстанавливает предыдущий день. Ксенька не обманула, фильм в самом деле оказался не страшным. Мне даже неожиданно понравилось, несмотря на ворчание Ксеньки, что можно было бы снять всё более жутким и зловещим.

Возможно, со всеми этими рассуждениями я бы снова провалилась в сон и нагло бы опоздала на работу в первый же день, но, по счастью, Ксенька оказалась куда более ответственной и бдительной.

— Подъём! — громогласно объявила она у меня над ухом. — Сегодня нам предстоит великий день!

— Да, сегодня мы будем убираться, — кивнула я, с неохотой отрывая голову от подушки. — И в самом деле великий день.

— Собирайся в темпе, нам надо успеть в столовую до девяти, чтобы не столкнуться с этими постояльцами, — поторапливала меня Ксенька, уже надевая выданную нам униформу. — Неужели нам в самом деле надо в этом ходить?

— А что тут такого? — пожала плечами я. — Нам и в медицинских халатах сначала было непривычно ходить. Лично у меня вообще травма на этой почве была: первый месяц я всех одногруппниц узнавала только в халатах, а как спускаемся в раздевалку и надеваем обычные кофты и куртки, то всё — все сразу на одно лицо.

— Но это мешок какой-то! — возмутилась подруга, недовольно разглядывая себя в зеркале.

В качестве униформы нам выдали чёрные платья до колен прямого покроя с белыми воротниками и белым поясом. К тому же, с тёмными волосами Ксенька и вовсе теперь приобретала несколько готический вид.

— Ну, хоть глаза тогда ярче накрашу, — вздохнула подруга, доставая из недр сумки косметичку.

— На работу ярко краситься — моветон, — не разделяла её затеи я, в свою очередь переодеваясь в униформу. — Или ты хочешь произвести впечатление на Илью? Какой-то странный тип, кстати… Не находишь?

— Ничего он и не странный, — поспешила вступиться за него Ксенька, окончательно этим подтвердив мои опасения. — Он очень даже милый.

— Ага, а как мило и нежно его глаза смотрят друг на друга, — не удержалась от подколки я.

— Они совсем немного косят, — обиделась подруга, словно замечание было в её адрес. — Зато с ним поговорить интересно. Он, между прочим, и конным спортом увлекается, и фехтованием, и плаванием, и спортивным ориентированием, и дайвингом, и даже рисованием.

–…И состоит в обществе защиты мальтийских тушканчиков, — добавила к длинному списку ещё один пункт я.

— Ты просто завидуешь, что не заметила его первой, — сменила тактику Ксенька.

— Просто я доверяю своему первому впечатлению о людях, оно меня никогда не подводило, — уязвлённо отозвалась я, проходя в коридор за курткой. — И если я сразу сказала, что он мутный тип, то помяни моё слово — так оно и будет.

Для закрепления несколько зловещего эффекта от своего пророчества, я не стала ждать ответа от подруги, выскочив на улицу и закрыв за собой дверь. Конечно, нам ещё предстоит встретиться в столовой, но, быть может, к тому времени она хоть немного поостынет. За это время я успела привыкнуть, что подруга склонна «загораться» за секунду новым делом или человеком, а затем также быстро охладевать, терять интерес и вновь устремляться навстречу новым впечатлениям, одним движением превращая в руины всё то, что так долго строила.

В столовой нас ждала жареная картошка с яичницей и грибами, которые я тут же завернула в салфетку и незаметно отправила в стоящее рядом мусорное ведро. Грибы я не переносила, остро реагируя даже на один их запах. Однако вдаваться в подробности с малознакомыми людьми мне не хотелось, поэтому решено было действовать более осторожно.

— Нам осталось десять минут, — взглянула на часы Ксенька, с аппетитом уминая свою порцию.

— Даже если мы с ними столкнёмся, вряд ли произойдёт что-то страшное, — пожала плечами я, с тайным отвращением наблюдая за тем, как она ест грибы и даже не морщится. Затем, набравшись смелости, как бы между прочим спросила у крутящейся рядом тёти Оли: — А вы, случайно, не в курсе про оборотня?

Её реакция превзошла все мои ожидания: от неожиданного вопроса она едва не уронила тарелки с завтраками, которые как раз выставляла на поднос. Бегающий взгляд и загадочное молчание прилагались в виде обязательного бонуса.

— Какой оборотень? — наконец обрела дар речи она, быстро выставив, от греха подальше, оставшиеся тарелки.

— Мне вчера один из постояльцев нажаловался, что по округе бродит оборотень и из-за этого остальные и уволились, — наябедничала я, тут же схлопотав под столом по ноге от Ксеньки.

— Это, наверное, Иванин из «Лесовика», — развеселилась тётя Оля, отмахнувшись как от излишне назойливой мухи. — Он у нас тут в виде местного развлечения, вечно что-то сочиняет. У него не всё в порядке с головой, но платит за проживание хорошо, мы и терпим.

Я едва кивнула, решив не вдаваться в подробности, пока Ксенька совсем не отбила мне ноги. В конце концов, зачем лезть в это дело? Я клятвенно обещала себе после своего последнего расследования ни за что и ни при каких условиях не нарываться на приключения. Значит и сейчас я должна игнорировать любые слухи. Убрала номера, молча вернулась в пристройку или пошла погулять по округе и, желательно, ни с кем не заговаривая. Иначе точно сорвусь и как начну опять расследовать. Я-то себя знаю!

Покинув столовую и столкнувшись на лестнице с несколькими постояльцами (похоже, наука здесь сильно шагнула вперёд и нам выдали униформу, способную делать человека невидимым), я направилась прямиком к «Святобору». Значительно облегчал жизнь, выданный нам с Ксенькой мастер-ключ. Вместо привычных ключей здесь выдавали что-то типа пластиковой карты с чипом. Стоит поднести её к панели рядом с ручкой, как раздаётся короткий писк, говорящий о том, что путь открыт или длинный, о том, что доступ закрыт. Наши же карты позволяли беспрепятственно проходить в любой номер. Вооружившись необходимым для уборки инвентарём, я приложила свой мастер-ключ к панели, дождавшись нужного звукового сигнала.

Внутри «Святобор» представлял собой комнатку квадратной формы, где справа от входа встречал угловой шкаф, слева скромно пристроился стол с вазой, наполненной почему-то различными ветками деревьев, вместо привычных цветов, на стенах громоздились несколько картинок с лесом, а прямо напротив входа размещалась кровать, за которой почти во всю стену громоздилось панорамное окно. Можно представить, как красиво здесь бывает в летнее время, но даже сейчас, с наступлением осени, лес не растерял своего очарования. Жёлтые, красные листья с редким вкраплением зелёного казалось заливали всю комнату ярким светом, словно создавая эффект витража. Не удержавшись, я подошла поближе, рассматривая взмывающие далеко ввысь макушки деревьев, наблюдая, как совсем рядом пролетают птицы, как ветви при каждом дуновении ветерка словно пытаются дотянуться до стекла. Мне вдруг стало казаться, что я стою у огромного аквариума, где вместо рыбок и декоративных кораллов кто-то поместил уменьшенную копию нашего мира.

Не знаю, сколько времени я так простояла, витая где-то в облаках, но даже на завибрировавший в кармане телефон, я отреагировала не сразу.

— Где ты? Почему не отвечаешь на звонки? С тобой всё нормально? — засыпал целым градом вопросов Саша таким тоном, словно следующей фразой будет «я обзвонил уже все морги и везде ты была».

— Да-да, — поспешно перебила его я. — Просто телефон на беззвучном стоял, я не видела твоих звонков.

Это было наглой ложью, его звонки я видела ещё прошлым вечером, но мне жутко не хотелось перезванивать, зная, что просто так парой фраз от него не отделаешься.

— Где ты сейчас? — продолжил допрос он.

— Я в гостинице, — нехотя созналась я. — Ксенька предложила подработать тут, я и согласилась.

— Что ещё за гостиница? Кем подработать? — снова зачастил Саша.

— Саш, да какая разница? — раздражённо отозвалась я, чувствуя, что с каждым новым вопросом мне всё меньше хочется отвечать. — А работать мы будем горничными…

— Горничными? — переспросил он таким вкрадчивым тоном, словно я сказала, что буду работать супергероем и спасать мир от несправедливости сутки через двое.

— Да, здесь отлично платят и… Здесь просто красиво, — рассеянно отозвалась я, зажав трубку ухом, параллельно складывая в несколько раз тряпку.

— А как же учёба? Практика? — как-то излишне ехидно поинтересовался Саша.

— Я найду, как разобраться с практикой, — в тон ему ответила я, протирая со стола пыль. — Ты сам там как?

После этого вопроса можно просто отложить трубку на час так точно. О себе он всегда вещал долго, со всеми подробностями, перескакивая с одного события на другое и углубляясь даже в самые мелкие и незначительные детали. Последний раз я встречала такой феномен со своей прабабушкой, правда, с ней трубку можно было откладывать на два, а то и три часа. Саша же пока выходил только на час, явно в силу возраста. Я не любила долгие разговоры по телефону, а слушать про то, что рассказал ему друг, как он провёл свой скучный день со всеми подробностями до минуты, какие у него планы на будущее (которые он, разумеется, выполнять не собирается) мне было уже невыносимо. Хуже было только, когда он решал пересказать прочитанную книгу. К моему большому сожалению, Саша обладал отличной памятью, но напрочь был лишён дара интересно что-либо рассказывать.

— Ты вообще меня слушаешь, Алис? — внезапно донёсся до меня его голос.

— Да, разумеется, — заверила его я, не помня ничего после своего вопроса, но зато успев за это время протереть пыль, заправить кровать и намочить в ведре тряпку для мытья полов.

— Просто мне сейчас не очень удобно говорить, — поспешно добавила я, во избежание требования пересказа всего того, что он только что рассказывал.

— Когда ты собираешься возвращаться? — поинтересовался он, добавив в голос лёгкие нотки укоризны и уязвлённости, чтобы я не думала, что мой фокус прошёл для него незамеченным.

— Через месяц где-то, — спокойно отозвалась я, предвкушая масштабность последующего взрыва.

— Месяц?! — не замедлил оправдать мои надежды Саша. — И мама тебе разрешила?

— Да, потому что мама всегда одобряет любые мои решения, — теперь пришла моя очередь добавлять в голос нотки укоризны. — Мне уже достаточно лет, чтобы принимать самостоятельно такие решения. Да и вообще, почему ты так реагируешь, будто я объявила, что решила заняться браконьерством и наёмными убийствами где-то на Диком Западе?

— Алис, я ничего такого тебе не говорил, — утомлённо отозвался он. — Но я уже очень скучаю по тебе. Давай я приеду.

— Нет! — резко ответила я. Пожалуй, даже излишне. Сделав глубокий вдох, я продолжила более спокойным голосом: — Здесь разрешено оставаться только постояльцам и персоналу. Если тут заметят каких-то левых людей на территории, то меня тут же уволят. А мне нужна эта работа.

— Но я мог незаметно… — не унимался он.

— Нет, — спокойно, но твёрдо отозвалась я, покосившись на часы. — Слушай, я уже должна домывать второй номер, а я пока ещё с первым не разделалась. Давай созвонимся… Как-нибудь потом.

— Ну, ладно, — как-то подозрительно протянул Саша, тут же повеселев: — Я люблю тебя. Пока.

— Пока, — быстро ответила я, сразу же сбросив вызов.

Перед глазами тут же всплыло одно из воспоминаний. Мне вспомнилась лавочка в парке и по-летнему тёплый ветер, несмотря на середину сентября.

— Знаешь, за те дни, что мы не виделись, я кое-что понял, — проговорил Саша, устремив на меня горящий взор. — Я понял, что люблю тебя.

Это было первое его признание. Я запомнила проходящих мимо меня людей, некоторые даже смотрели на нас с завистью, что меня особенно раздражало в этот момент. С трудом переведя взгляд на Сашу, я удивлённо приподняла брови:

— Спустя неделю, как мы знакомы?

Точнее было бы сказать, что до этого мы виделись три раза, после которых я рада была бы не видеть его уже никогда. Но тут слово взяла Ксенька, начав меня уверять, что думать вечно о Тиме нельзя и пора двигаться вперёд. Сюда было приплетено про «клин клином» и вечное «он же неплохой парень». Спустя ещё три дня, в каждый из которых Саша упорно добивался повторной встречи, подруга всё-таки выпихнула меня из дома, вопреки моим протестам и попыткам уцепиться руками за дверной косяк. Это не преувеличение. Всё на самом деле так было.

— Какая разница, сколько мы знакомы? — не понимал меня Саша, незаметно придвигаясь ближе. — Просто за те дни, что тебя не видел, я понял, что не могу без тебя.

Я снова с тоской посмотрела на прохожих, клятвенно пообещав себе заняться упражнениями для укрепления мышц на руках, чтобы в следующий раз меня было не так просто выпихнуть из квартиры. Впрочем, прикинув все варианты, мне пришлось примириться с его существованием. Так ко мне хотя бы перестали цепляться с вопросом про парня и отношения. Саша был чем-то вроде прикрытия от излишней «заботы» всех неравнодушных из моего окружения, а для большего он и не требовался, лишь бы крутился где-то неподалёку. По крайней мере, от него я уже хоть приблизительно знала, чего ждать, а вот для новых свиданий у меня ещё были недостаточно укреплены мышцы рук.

Поспешно отогнав от себя нахлынувшие воспоминания, я домыла наконец-то первый номер, теперь прислонив мастер-ключ к «Шептуну».

— Ну как первый день, справляешься? — поинтересовалась у меня тётя Оля.

— Да, вполне, — улыбнулась я, проходя в номер, но тут же застыв на месте. От порога к кровати вела небольшая цепочка тёмно-красных капель.

— Это… — начала было я, но договорить не успела. Тётя Оля одним движением провела носком ботинка по полу, оставив теперь о странных каплях одно воспоминание.

— Черешня, — с улыбкой пояснила она, кивнув на теперь уже чистый пол. Разве что небольшие разводы на память остались. — Нам тут на днях привозили, в столовой угощали постояльцев. Вот кто-то себе и притащил.

— Тогда, должно быть, черешня была очень сочной, — решила подыграть ей я.

— Да, жаль ты не застала, — вздохнула она, тут же поспешив к выходу. — Не буду мешать, убирайся.

Я растерянно посмотрела ей в след, затем перевела взгляд на пол.

— Сказано же тебе, что это черешня, — шёпотом обратилась к самой себе я, отгоняя криминальные порывы немедленно устроить обыск. — Надо соблюдать обещания, данные себе.

* * *

С непривычки я управилась с работой впритык к двенадцати часам. Зато теперь можно было с чистой совестью спуститься в столовую и, прихватив свою порцию, устроиться в кресле, в самом углу большого зала. Можно было бы и выбраться погулять, но неприятная морось за окном отбивала всякое желание. Подобрав под себя ноги, я обхватила пальцами горячую кружку, с удовольствием вдохнув запах горячего шоколада.

— Что предлагаешь, искусственную радиоактивность? — внезапно раздался возмущённый возглас, а вслед за этим в зале показался и источник звука: мужчина лет тридцати, светловолосый и с аккуратной бородкой.

— Кто сказал? — процедил заходящий следом, немного моложе первого, среднего роста, немного плотного телосложения, то и дело поправляя очки в чёрной роговой оправе. — Я же не предлагаю использовать изотопы стронция.

Я притихла в своём кресле, пользуясь тем, что сижу в самом дальнем и тёмном углу. Говорить им о своём присутствии я как-то не решилась.

— Я даже не увидел превышения ПДК свинца, кобальта… — развёл руками первый и в этот же момент наконец заметил и моё укрытие.

— Здрасьте, — робко проговорила я, почувствовав некоторую неловкость от возникшей паузы.

— Новая горничная, да? — оценивающе окинул меня с ног до головы второй.

— Здравствуйте, — куда более вежливо отозвался первый. — Простите, мы вас не сразу заметили. Мы — учёные и иногда способны так увлечься своими спорами, что ничего вокруг не замечаем.

— Зачем ей это объяснять? — обратился к нему второй, словно меня вообще не было в комнате или я обладала врождённой глухотой.

— Вам с нами будет проще, мы не так часто бываем в номере, — продолжил первый, подойдя чуть ближе. — А вот с Димой вам будет сложнее, он ужасный неряха.

— У меня нет времени убираться, к тому же для этого и создан обслуживающий персонал, — высокомерно отозвался второй, окончательно утратив хоть какую-то надежду на хорошее отношение в моих глазах.

— Я — Алексей Овчинников, из номера «Шептун», а этот невоспитанный юноша — Дмитрий Стрельцов из «Древобога», — улыбнувшись, представился первый, кинув короткий укоризненный взгляд на своего друга. — Мы… Мы доктора биологических наук. Уже второй год работаем в Исследовательском институте, вот только выбрались, наконец, отдохнуть…

— О, должно быть у вас очень интересная работа, — неловко отозвалась я, почувствовав по возникшей паузе, что настала очередь моей реплики, но плохо понимая какой.

— Едва ли вы в этом разбираетесь, — в своём привычном высокомерном стиле отреагировал Дмитрий, снова смерив меня оценивающим взглядом с налётом скептицизма.

— Прошу извинить моего друга, у него плохо с манерами, — виновато отозвался Алексей, снова кинув короткий взгляд на друга, но тот явно не спешил проникаться.

Я едва улыбнулась, опасаясь, что если раскрою рот, то вместо «ничего-ничего» скажу что-нибудь колкое, что на рабочем месте не позволительно.

— Не буду вам мешать, — вежливо отозвалась я, поспешно вставая со своего места и зарекаясь хоть раз ещё вернуться сюда в то время, пока здесь могут быть постояльцы.

— Вы нам не мешаете, — поспешно возразил Алексей.

— Вообще-то, мы собирались играть в шахматы, — процедил Дмитрий.

Повторно изобразив вежливую улыбку (демонстративно только для Алексея), я поспешила скорее ретироваться из большого зала. Бодро преодолев дистанцию до пристройки под моросящим дождём, я с облегчением выдохнула только когда снова оказалась одна.

Убрав клетку и покормив Альму (та встретила меня таким возмущённым стрекотанием, что мне даже стало стыдно, что я сразу к ней не пришла), я уселась на диван, некоторое время отстранённо глядя на улицу. Надо признать, момент я поймала идеальный: теперь дождь окончательно осмелел, обрушившись на землю в полную силу, громогласно грохоча по крыше, словно надеясь прошить её насквозь. От нечего делать, я решила набрать Мрака.

— Серьёзно, вместо практики слиняла за город? — развеселился он, едва я кратко пересказала свои приключения. — Моя школа!

— Скажи, а ты часто бываешь в институте? — как бы между прочим, спросила я.

— А что, тебе тоже звонил мой куратор? — не то смеясь, не то говоря вполне серьёзно поинтересовался Мрак.

— Нет, просто хочу знать, насколько ты хорошо шаришь в своей будущей профессии, — честно призналась я, всё ещё колеблясь, стоит ли его вообще об этом спрашивать.

— Я знаю на каком факультете учусь, думаю, этого достаточно, — усмехнулся он.

— А ты случайно не знаешь, что такое «искусственная радиоактивность»? — решилась наконец я. Странный разговор этих учёных смог подстегнуть моё любопытство.

— Да это любой первоклассник знает, — пренебрежительно фыркнул Мрак. — Это когда в почву поступают всякие нехорошие изотопы. Ну, например, после каких-нибудь термоядерных аварий. Или, если неправильно утилизируются отходы атомной промышленности… С чего тебя это интересует?

— А эти неправильные изотопы… Это, например, стронций? — проигнорировала его вопрос я.

— В том числе, — легко согласился он. — Погоди, я, кажется, прослушал по рассеянности, ты там в гостиницу устроилась или на атомное предприятие?

— Пока не поняла, — рассеянно отозвалась я. — А что такое ПДК?.. Не помню, чего. Кобальта, что ли…

— Это предельно допустимая концентрация, — быстро ответил Мрак.

— Концентрация чего?

— Это такая санитарно-гигиеническая лабуда. Определённые показатели сколько каких химических веществ должно содержаться в окружающем мире. Надо ли мне заново спрашивать тебя зачем это всё или ты не собираешься отвечать? Ты тогда сразу скажи, что дело серьёзное, чтобы я потом меньше мог сказать при даче показаний.

— Нет, просто я услышала странный разговор, — принялась объяснять я. — Первый сказал что-то типа «что предлагаешь, искусственную радиоактивность?», а второй что-то говорил об изотопах стронция, а потом первый сказал, что даже не заметил превышения ПДК кобальта и чего-то ещё…

— Это были обычные постояльцы? — удивился Мрак.

— Нет, какие-то учёные, — пожала плечами я.

— Ну, тогда мало ли что они обсуждали, — философски заключил друг. — Может они статью какую пишут… Или твоё чутьё опять влечёт тебя к криминалу?

— Нет, просто стало интересно, о чём они, — сразу отреклась от всего я. — А так всё… спокойно. Кстати, никак не связано с предыдущими вопросами, от черешни разве могут оставаться тёмно-красные пятна, как от крови?

— Твои вопросы порой ставят в тупик даже меня, — немного помолчав, протянул Мрак. — А меня трудно чем-то удивить. По крайней мере, я так раньше думал.

— Ладно, забудь, — встряхнула головой я. — Мне просто скучно, вот я и придумываю всякие детективные истории.

Быстро свернув разговор с Мраком, я поняла, что моё любопытство так и не унялось. Я не поняла ровным счётом ничего. Какие атомные предприятия? Причём здесь допустимые концентрации? Впрочем, Мрак может быть и прав. Какое мне дело до того, что могут обсуждать эти учёные. Хотя странная подобралась парочка: светловолосый аристократ, которому только монокля не хватает и хамоватый, приземистый, темноволосый тип с переразвитым эго.

Дождь за окном не только не спешил утихать, но и, казалось, с каждой минутой только больше набирал силу. Помаявшись от безделья, я открыла ноутбук подруги, решив посмотреть какой-нибудь фильм в одиночестве.

Тщательно просмотрев список, я решила довериться интуиции, выбрав один из фильмов, заинтересовавшись пометкой в скобках «детектив». Хоть не будет никаких ужасов. Выпустив полетать Альрауне, я нажала кнопку «play», пытаясь предугадать о чём будет сюжет. Немного покружив под потолком, Альма опустилась рядом со мной, уцепившись лапками за край подушки и громогласно зачирикав у меня над ухом.

— Конечно, можем посмотреть фильм вместе, — усмехнулась я, даже немного развернув к ней экран. — Только, чур, не спойлерить!

Сорока коротко застрекотала в знак согласия, и мы уставились на экран теперь уже вдвоём.

* * *

— Алис! — я некоторое время слушала голос, не понимая, откуда он исходит. — Алис, проснись уже!

Я с усилием разлепила веки, сонно потянувшись в кровати и поёжившись от неприятного холодка. Неужели я успела заснуть? Надо мной нависала Ксенька, в полумраке, разбавляемом только светом от бра, смотрясь немного зловеще. Сколько же часов я спала, раз уже успело стемнеть?

— Ты это видела? — допытывалась у меня подруга.

— Что я видела? — никак не могла понять я. Как и бывает после сна днём, моя голова была словно чугунной, а попытки думать, казалось, причиняли боль.

— Там, в ванной, — пояснила подруга, проходя к двери и явно ожидая от меня того же. — Я сначала подумала, что это ты решила развлечься, но потом… В общем, сама мне расскажи.

Потерев глаза, словно это могло мне помочь окончательно стряхнуть с себя остатки сна, я побрела к ванной, яркий свет из которой резал по глазам.

Бледно-серая кафельная плитка на стенах и на полу, сверкающая белизной ванная и раковина, а над ней зеркало в массивной раме. Но сейчас стоило смотреть не на это. Помадой на стекле было выведено «убирайся отсюда или умрёшь».

— Я так не развлекаюсь, да и за Альмой до этого такого не наблюдала, — покачала головой я, подойдя поближе к зеркалу. Судя по немного диковатому взгляду Ксеньки, спросонья я способна нести особую чушь, в которой даже не отдаю себе отчёта.

— Ну, сороки же интеллектуальные птицы, поэтому почему бы ей не уметь писать? — пояснила я.

— Ты серьёзно? — наконец обрела дар речи подруга.

— Про то, что Альрауне могла написать угрозу помадой на зеркале? — переспросила я. — Даже не знаю, в «википедии» о такой их способности ничего указано не было.

Ксенька молча бросилась к своей сумке, с остервенением переворачивая содержимое.

— Ага! — с какими-то кровожадными нотками произнесла она, потрясая чем-то в руке. — Так и знала! Это же моя любимая!

Найденная Ксенькой помада сейчас представляла жалкое зрелище.

— Если это ты… — прищурилась она.

— Ты с ума сошла? — мигом проснулась я, ощутив реальную опасность в воздухе. — Зачем мне твоей помадой что-то на зеркале писать? Мне же не четыре года!

— Ну доберусь я тогда до того, кто это сделал… — мрачно отозвалась подруга, с тоской глядя на жалкие остатки помады.

Я молча сфотографировала странную надпись, решив пока приберечь её в качестве вещдока, хотя бы в памяти телефона. В прошлый раз фотки Мрака на месте преступления многое прояснили, так почему бы не прибегнуть к этой фишке снова?

— Интересно, когда успели оставить эту надпись? — принялась рассуждать подруга, расхаживая по комнате из стороны в сторону.

— Не знаю, — беспомощно отозвалась я. — Когда я сюда пришла, то не заходила в ванную. Может, надпись уже и была… Кстати, как ты прошла сюда? Я же закрывала дверь.

— Она была открыта, — возразила подруга.

— Нет-нет, я точно помню, — заспорила я. — Я всегда закрываю за собой дверь.

— Но тем не менее, — развела руками Ксенька. — Я нажала на ручку и зашла. Возможно и этот шутник также сюда проник.

— Или, точнее сказать, так вышел, — протянула я, подходя к распахнутому окну. И я ещё удивлялась, почему мне так холодно!..

— Кто-то залез через окно? И ты даже не проснулась? — опешила подруга.

— Я крепко сплю, — виновато ответила я. — Странно только почему тогда… Альрауне!

Однако сорока не спешила отзываться на мой зов, затаившись в углу рядом с окном.

— Что ещё за фокусы? — насторожилась я, подходя к ней.

Альма тут же с шелестом расправила крылья, подлетев ко мне и уцепилась за мои пальцы, тыкаясь клювом в ладонь.

— Что это с ней? — удивилась Ксенька, наблюдая за странными махинациями птицы.

— Улика, — с мрачным торжеством объявила я, показав врученный мне небольшой цветной клочок, словно выдранный из чьей-то рубашки.