Перунов век. Мировое древо

Сэм Юнф, 2023

Вы не замечали, как сложно стать по-настоящему свободной?Патриархальное общество Великорусской империи XXI века – не место для барышни прогрессивных взглядов. Особенно из семьи, что ведёт свой род от самого Чернобога. А смерть старшего брата и вовсе лишает Людмилу выбора. Родители обещали её богам, и совсем скоро она должна стать жрицей. Сменить клетку родного дома на оковы храма.Небесная Пряха вплетает в её жизнь новую нить. Из стольного Перунграда приезжает племянник Императора, который готов предложить ей долгожданную свободу в обмен на её магический дар. Ведь никто не посмеет ему возразить. Разве что высшие силы. Но кто играет против богов? Лишь молодость, глупость и прогрессивные барышни.Для Людмилы его предложение – единственный шанс изменить своё будущее. Может ли оно обернуться новой клеткой? Обретёт ли девушка долгожданную свободу или заплатит по счетам, что открыли на её имя всевидящие боги.

VIII глава Семейный совет

Когда в дом Велеславских пришли для оглашения завещания, Георгий удалился вместе с юристом и Громовым в кабинет. А Людмила и Лиза остались в гостиной вдвоём.

Наконец-то они могли спокойно поговорить, не опасаясь лишних ушей. Княжна Чернышёва считала нужным извиниться перед подругой ещё раз, а та, в свою очередь, обещала объяснить слова женщины в парке. Но Лиза избегала этого разговора, как могла: весь день у неё находились «не требующие отлагательств» дела и заботы. Теперь же, когда они остались вдвоём, Людмила была настроена расспросить подругу обо всех подробностях и не дать ей сбежать, но не успела она начать свой маленький допрос, как раздался звонок телефона.

На экране высветился портрет отца: его чёрные густые волосы и бороду тронула седина, медовые глаза щурились от яркого осеннего солнца. За ним в разноцветных разводах угадывался лес, а на самом краешке фото выглядывал хвост Алмаза. Князю Чернышёву невероятно шла осень, охота и собаки. Эту фотографию сделала сама Людмила, когда отец взял её с собой на выезд пару лет назад. В тот день он впервые начал учить её стрелять. Нечасто им удавалось скрыться от пристального внимания Софьи Фёдоровны и удрать, вот так просто, в лес. Но каждую такую поездку Людмила вспоминала с теплотой.

Телефон вибрировал и противно пищал. Княжна Чернышёва не решалась ответить на звонок, хотя знала, что после похорон ей стоило позвонить и первой рассказать о Мирине. Но отчего-то Людмила никак не могла подобрать слов для этого разговора, а сейчас наверняка уже нашлись «доброжелатели» и докладчики. Теперь ей не оставалась ничего иного, как держать ответ перед отцом.

— Может быть, возьмёшь трубку? — Лиза воспользовалась случаем, чтобы отложить неудобный для неё разговор, — бери же. Будут волноваться.

Людмила вдохнула поглубже, приготовившись выстраивать ворох оправданий, и провела по экрану пальцем, ответив на вызов.

Все её опасения оказались напрасны. Отец всего лишь поинтересовался их состоянием и предложил свою посильную помощь в случае необходимости. Людмиле было приятно слышать его низкий и уверенный голос, который действовал на княжну лучше любых успокоительных отваров.

— Пока не приеду, папа. Нужно побыть с Лизой. Нет, я им не в тягость. Я тебя тоже люблю. Берегите себя и слушайте поменьше новостей.

Княжна Чернышёва дождалась, пока отец положит трубку, отключила телефон и вернулась к Лизе. Подруга сидела в кресле с журналом и демонстрировала полное погружение в тему светской хроники. Но такими приёмами Людмилу было не обмануть.

— Уверена в том, что ты не беременна?

— Да. Эта женщина — сумасшедшая. Ты же видела её, Люда. Смотри, какая красивая актриса, — подруга развернула журнал обложкой к Людмиле, — будем в столице, обязательно стоит посетить спектакль с её участием.

Женщина, захватившая всё внимание Лизы, была светловолосой, с глазами цвета грозового неба, аккуратной мушкой над верхней губой и тонкими пальцами. Несмотря на свою хрупкость, актриса обладала какой-то встроенной сексуальностью, и Людмила сама бы невольно залюбовалась такой красотой, но сейчас подруге нельзя было позволить сменить тему.

— Девушка, как девушка. Мы можем быть полностью уверены, что ты не в положении?

Лиза явно что-то не договаривала. Подруга всегда старалась перевести тему разговора, когда он становился для неё неприятным. В такие моменты княжна Велеславская могла переговорить и заболтать любого, но Людмила слишком давно и хорошо её знала.

— С каких пор сказки чудаковатых жителей нашего города стали реальностью?

Догадки Людмилы обретали почву: если неприятную тему сменить не удавалось, то подруга всегда переходила в нападение. Значит, нужно действовать жёстко и откровенно. Только ответный напор и излишняя прямота способны сломить княжну Велеславскую.

— Ты с Алексеем спала?

— Тише… — Лиза отложила журнал, встала с кресла и подошла к подруге почти вплотную, — нас услышат.

— Прости, — Людмила перешла на шёпот.

— Наши отношения с Лёшей — только наше дело. И в них никто не должен лезть, даже ты, — подруга голос не повышала, но каждое слово отзывалось в княжне прикосновением холодного железа к горячему телу.

Людмила поёжилась.

— Пообещай, что ты узнаешь всё и сходишь к врачу?

— Опозориться на весь город? Хорошие ты требуешь с меня обещания.

— Но если…

— Это невозможно. Мы предохранялись. Но если тебе будет спокойнее, я решу это затруднение, только помоги мне убрать брата из города.

Стоило подруге упомянуть Георгия, как тут, словно по волшебству, без стука, но с чудовищным грохотом распахнулась большая двухстворчатая дверь, и в гостиную ворвался Велеславский: щёки горели красным, начавшие отрастать волосы прилипли ко лбу. Друг выглядел так, словно выскочил из затяжного боя, а не мирно, за рюмкой чая, решал деловые вопросы и вступал в права наследования. За ним неспешно вошёл Константин Андреевич и притворил за собой дверь. Видимо, решил не смущать слуг дома поведением их хозяина. Двери надёжно укрывали от глаз, однако слуха не лишали.

— Это кошмар, а не завещание! — Голос друга, казалось, заставлял дрожать даже стены. — Не знаю, что должно было случиться с дедом, чтобы написать такое!

— Можно попробовать оспорить, как я и предлагал вам, — Громов не спешил, вопреки обыкновению, располагаться в кресле и остался на ногах.

— Ты что, против воли дедушки? — Лиза изумлённо смотрела на брата.

Княжна Чернышёва поразилась быстрой смене в настроении подруги: пару минут назад она шёпотом сообщала Людмиле о своих планах, а сейчас, как ни в чём ни бывало, накинулась на Георгия. Несомненно, княжна Велеславская могла совладать с лицом в любой, даже самой сложной ситуации. Самой Людмиле разве что удавалось молча дожидаться каких-то объяснений от друга. Антон Григорьевич любил внуков, вряд ли он мог оспорить их права или выказать в своей последней воле невыполнимые условия.

— Это не воля, а какой-то дурной сон. — Велеславский подошёл к бару, плеснул что-то из бутылки в стакан, выпил залпом, поморщился. Налил второй стакан и тут же выпил. Людмила не видела своего друга таким нервным ещё ни разу. — Исходя из последних событий, наш дед весьма умеет удивлять.

Велеславский пил третью рюмку подряд, и Людмила решила вмешаться. Только пьяного друга им всем тут не хватало, да ещё и при столичном нечистике. Людмила подошла к бару, забрала стакан у Георгия и встала между Велеславским и бутылками.

— Других внуков у него нет, так что сюрприз нас может ждать только в одном — дедушка мог завещать всё любимому городу. Ну и прекрасно! Пусть будет так, — казалось, Лизу радует любая возможность отвлечься от темы, которую они с Людмилой обсуждали наедине.

— Всё хуже, — Велеславский скользнул руками по вискам и уложил назад фантомные волосы, словно едва отросшие пряди могли лезть ему в лицо и мешать.

— Ты драматизируешь, братец, — Лиза подошла к нему и нежно обняла, — всё будет хорошо.

— Думаешь?

В такие мгновения старшей становилась она. Подруга будто превратилась в прекрасную и мудрую женщину, а он так и остался глупым мальчишкой в её объятиях.

— Тебе нужно выдохнуть и успокоиться, — Лиза погладила Георгия по волосам, пусть ей и пришлось встать для этого на цыпочки.

Слова сестры подействовали на Велеславского умиротворяюще. Друг выровнял дыхание и сел в кресло. Он был похож на воина, который после долгого похода обрёл покой на дальнем биваке.

— У нас есть обязательства по ежемесячным выплатам различным фондам. Огромный кредит в «Импербанке». Карточные долги деда. А у нас с тобой жёсткие обязательства по заключению союзов. Свою будущую невесту я не видел ни разу, и за неё полагается огромный выкуп. Нас словно решили разорить. Я могу попробовать разве что заручиться поддержкой императора и оспорить завещание.

— Пойдёшь против воли деда? — Лиза так часто упоминала о воле покойного, что Людмиле начало казаться, будто подруга цепляется за распоряжения деда, как за последнюю связь с ним.

— А мне смириться? — Хрупкий покой Георгия снова был разрушен, и он вскочил на ноги, готовый драться. — Знаешь, кто твой жених?

— Дедушка обещал мне свадьбу по любви. Кого я выберу, тот и будет.

— Мне он тоже многое обещал, а теперь будет так, как указано в завещании, и как решу я.

— Не много на себя берёшь, мой любимый старший брат?

— Не ссорьтесь, прошу. Антон Григорьевич этого бы не хотел, — Людмила подошла к Лизе и обняла её, защищая от разгорячённого новостями, завещанием и алкоголем брата.

— Твой будущий муж — Маров. И это не обсуждается, — Велеславский словно хотел сделать больно всем в этой комнате, чтобы они на миг почувствовали, как он себя ощущает.

— Что? — Лиза вывернулась из рук Людмилы и решительно направилась к брату. — Этого не может быть!

— Хочешь, зачитаю вслух? Или прочти сама!

Велеславский вытащил из внутреннего кармана сложенную гербовую бумагу и протянул сестре. Лиза взяла завещание, раскрыла и быстро пробежала глазами. С каждой строчкой её решительность и напор гасли. Она была похожа на свечу, которая долго боролась со сквозняком, а потом потухла. Подруга молча протянула документ брату.

— Видишь, я не знаю с чего здесь даже начать, — только Велеславский мог обвинять и извиняться одновременно.

Лиза наблюдала за братом, Людмила боялась пошевелиться. В гостиной раздавалось только сбитое сопение Георгия, но и оно выровнялось, погрузив комнату в полную тишину.

Нарушил затянувшееся молчание сиятельный племянник императора.

— Могу одолжить вам небольшую сумму. Её хватит погасить первые долги, а дальше придумается что-нибудь.

Менять один кредит на другой — не лучшая идея, но если не остаётся другого выбора…. Быть может, Громов предложит небольшие проценты или сумму вовсе без процентов. Людмила подумала, что такое предложение стоит выслушать, но Георгий считал иначе.

— Да идите вы к чёрту! Вы и ваши деньги!

— Собственно, я не настаиваю, Георгий Борисович, — Громов легко спустил оскорбление и повышенный тон.

Людмила не понимала почему. Вероятно, не понимала и Лиза, но бросилась спасать брата, обратив всё внимание собравшихся на себя.

— Я не разбираюсь в ваших заводах, фондах и кредитах. Да и признаться, не хочу разбираться, но за Марова я не выйду.

Георгий жертвы сестры не оценил и продолжил жечь окружающих в пламени своего горя.

— А за кого? За такого, как Лёша?

Упоминание погибшего возлюбленного разозлило подругу. У неё почти мгновенно побелели лицо и руки.

Людмила не заметить этого просто не могла, так почему же всего этого не видел Велеславский? Вот так и совершаются убийства на бытовой почве: невнимательно отнёсся к сигналам и всё — ты уже покойник.

— Твоими стараниями, братец, нет. Лёша же погиб. Или я неправильно поняла Людмилу? Мог бы рассказать и сам, всё-таки родной человек. Пусть и наполовину.

Брата и сестру стоило разнять, но Людмила не понимала, как остановить эту перепалку. Полезть сейчас, значит получить двойной отпор и уехать зализывать раны домой. Княжна Чернышёва посмотрела на Громова, но тот в ответ только едва заметно пожал плечами. Наверное, он тоже не привык к столь бурным выяснениям отношений и сейчас, как и она, размышлял о том, что может эту сцену прекратить.

— Ты видела, что мы обязаны выплатить Марову, если разорвём помолвку? Мы отдаём половину всех владений. Это грабёж.

— В грабеже разбирайся сам и не трогай меня!

— Ты выйдешь за Марова, пока скандал не докатился до столицы, и спасёшь нас.

— С чего бы? Я не верю твоим бумажкам! Мой дедушка обещал мне иное, и я верю его словам.

Как бы они не наговорили при Громове лишнего. Людмила снова взглянула на столичного нечистика, но он просто молча наблюдал за происходящим и не спешил уходить, как того требовали приличия.

— Лиза, а если про твою «свадьбу» узнают в Перунграде? Лучше уж воспользоваться решением из завещания.

— Ты меня обвиняешь? А как узнают? Ты расскажешь? Люда? Может, у Константина Андреевича длинный язык? Не довелось это проверить, — Лиза явно призывала вмешаться второго мужчину в этой комнате.

Её намёки мог не понять только очень глупый человек, или тот, кто не хотел ничего предпринимать. Но Громов не спешил откликаться на зов Елизаветы Борисовны, и ей пришлось продолжить убеждать своего брата самой.

— Если я выйду замуж за дворянина, то это, по меньшей мере, будет сын императора. Как тебе его императорское высочество Иван?

— Ты дура?!

— Оскорбления при людях, — Лиза вновь посмотрела на Константина Андреевича. Хоть и говорила она всё Велеславскому, но слова, видимо, предназначались отнюдь не ему, — я думала, ты воспитан лучше. Всё-таки ваша армия делает из вас неотёсанных грубиянов.

— Я не хотел оскорбить тебя, — даже Георгий был смущён её обвинением, а вот Громов, словно не понимая намёков подруги, с интересом ждал продолжения. — Просто он наследник престола.

— Я не достойна престола, брат?

— Он самый мерзкий человек, которого я знаю.

— А я, по твоему мнению, дура. Из нас выйдет отличная пара.

— Я посажу тебя под замок до приезда Марова, на правах старшего брата.

Георгий схватил Лизу за руку. Подруга не растерялась, попыталась влепить пощёчину, но он перехватил и вторую руку. Людмила инстинктивно шагнула к Велеславским, обдумывая как остановить начавшееся рукоприкладство.

— Давай, попробуй! — Лиза пыталась вырвать руки, но Велеславский держал её крепко.

— Георгий Борисович, это всё, несомненно, небезынтересно, но давайте вы уберёте руки от своей сестры, и она спокойно уйдёт. — Громов сделал два шага в сторону Велеславского, тот отпустил сестру.

Лиза моментально спряталась за Людмилу, растирая запястья. Георгий развернулся к прервавшему их ссору Константину Андреевичу.

— Не надо мне указывать, что и как делать! Какого чёрта вы лезете ко мне и к моей сестре!

— Я не хочу ничего дурного. Просто не считаю, что мы с Людмилой Александровной должны становиться свидетелями столь бурных сцен. Хватать девушку за руки… Георгий Борисович, а вы мне были симпатичны.

— Уйдите прочь, если вас такие разговоры смущают! Вон из моего дома!

Велеславский подлетел к Громову и схватил его за лацканы сюртука. Столичный нечистик не сопротивлялся и не вступал в потасовку. Только спокойно и коротко ответил:

— Не подумаю.

— Тогда я вас уберу!

Георгий, кажется, был не в себе и не очень понимал, что делает. Юноша отпустил ни в чём не повинный лацкан, но тут же взмахнул рукой, отправив Константина Андреевича в полёт. Людмила, повинуясь скорее интуитивному порыву, чем разуму, бросилась на Велеславского.

Не получится уронить дурака, так хоть концентрацию потеряет. Шансов на встречу друга с паркетом было крайне мало, но девушке удалось заставить Георгия не только отвести взгляд от Константина Андреевича, но и развернуться к ней.

— Какого… — закончить фразу, о которой Велеславский мог позднее жалеть, Людмила не дала.

Хлёсткий удар по лицу друга отозвался кусачей болью в её пальцах. Георгий, не ожидавший такого подвоха от подруги детства, шумно выдохнул и отшатнулся.

Потом ещё поблагодаришь.

Лиза тихонько пискнула, попытавшись укрыться за стоявшим неподалёку креслом от брата и Людмилы.

— И это я — дура?! — подруга покачала головой.

Людмила встала между другом и столичным нечистиком, перекрыв обоим обзор для атаки. Георгий застыл на месте.

Может, он использовал способности не специально? Но их же учат контролировать дар, в армии с этим строго. А если сошлют или убьют? Или дуэль? Надо помочь Громову подняться.

Людмила повернулась к дверям, но пока она и Велеславские приходили в себя, Константин Андреевич, убедившись, что нападать больше никто не планирует, уже осторожно поднялся, держась за стену. Поморщился, когда выпрямлял травмированную ногу, потёр ушибленный висок, кожа треснула и проступила небольшая струйка крови. Он стёр её одним движением и, словно ничего не произошло, зашёл обратно в комнату и закрыл за собой двери.

— Я спишу произошедшее здесь на ваше подавленное состояние и огорчение, коим стала последняя воля покойного. Елизавета Борисовна, Людмила Александровна, думаю, князю необходимо побыть одному.

— Я останусь, — Людмила как никто знала, что оставлять друга в таком состоянии — хуже не придумаешь, но вот Лизу действительно нужно отсюда увести.

— Вы уверены, Людмила Александровна?

— А я уйду, — Лиза прошла мимо брата, толкнув его плечом, посмотрела ещё раз на них с Людмилой и демонстративно встала за спину Громова.

— Я умею стрелять, — глупее ответа и не придумаешь, но воспоминания об охоте с отцом и прошедшая перепалка, не дали придумать что-то лучше.

— Тогда я спокоен.

— Константин Андреевич, не согласитесь ли вы меня отвезти в город? — Лиза сложила ладошки и захлопала ресницами.

Когда она делала подобным образом, всегда получала желаемое, и подруга этим пользовалась.

— Не вижу причин вам в этом отказать, Елизавета Борисовна.

Велеславский подался вперёд. Людмила, распознав манёвр друга, схватила его за локоть, и Георгий остановился.

Громов открыл двери из гостиной и пропустил Лизу вперёд.

— Надеюсь на вашу благоразумность, Людмила Александровна.

Дождавшись пока подруга и племянник императора вышли, Людмила сама закрыла створчатые двери в гостиную. Едва створки сомкнулись, она повернулась к Велеславскому.

— Он мог тебя взять под арест или вызвать на дуэль. Ты чем думал?

Княжна Чернышёва подошла к Георгию, усадила друга на диван и села рядом сама.

— Не знаю. Просто это какая-то сплошная пропасть. Падаю и падаю, не могу остановиться. Смерть деда, смерть Лёши, долги, кредиты, свадебные обязательства, Лиза, снова долги. Я чувствую, что с каждой новостью становлюсь всё ближе тому, чтобы сломаться. А моя сестра не готова меня понять…

— А ты не задумывался, что ей сейчас тяжелее, чем тебе? У тебя всё понятней и проще. С наследством, долгами, невестой — всё понятней. Она теряет гораздо больше. И уже потеряла.

— Я не считаю, что ей легче. Просто хочу, чтобы меня понимали.

— Ты же не хочешь, чтобы она выскочила замуж за Марова сразу после всего, что было?

— Не хочу, но в завещании есть сроки и цена всех промедлений. А я знаю, что она будет против!

— На её месте ты не был бы против? Скажи ей о своих чувствах и опасениях по-человечески, Лиза очень добрая и умная. Вы вместе что-нибудь придумаете. Ссориться — последнее дело.

— Я знаю. Это нервы.

— Нельзя всё списывать на нервы. А если бы Громов тебя за нападение не помиловал?

— Нужна мне его милость!

— Ты бы оставил сестру одну? Ты это хоть понимаешь? Хочешь, распоряжусь насчёт мятного чая?

— Чай тут не поможет, — Велеславский указал на бар.

— «Не чай» тебе тоже не помог, — Людмила покачала головой.

— Не знаю, за что хвататься, — друг сдулся, словно лопнувший шарик. Ещё совсем недавно летал, летал, а теперь раз, и рухнул резиновой тряпицей на пол.

— Ты уверен, что с завещанием что-то не так?

— Не могу говорить наверняка, но человек, которого я знал, не мог так поступить. С другой стороны, у него и крепостной любовницы быть не могло. Получается, я ничего о нём не знал. Последние девять лет я приезжал лишь на каникулы да праздники.

— Хорошо, давай исходить из того, что всё верно. Громов прав в том, что тебе нужна пауза. Давай расплатимся по счетам за первые месяцы и с основными долгами разберёмся. А потом попробуем что-то предпринять и добиться справедливости.

— Там такие суммы…. Даже у Перунградского чёрта сейчас таких свободных средств нет. Да ещё и в короткие сроки.

— Ты можешь, конечно, продолжать его обзывать, но в той ситуации не прав ты.

— Поддержала, подруга. Слушай, а может обратиться за помощью к кому-то с опытом в управлении?

— Можно попробовать. Ты знаешь друзей деда или кого-то, с кем он вёл дела?

— Он старался вести дела единолично и особо в них не посвящал никого, даже меня. Я и не стремился. Может, привлечём твоего отца?

— Ты уверен? Человек, которого называют убийцей, займётся ведением дел, погашением долгов и распродажей имущества из-за этих самых долгов. Ты куда решил столкнуть моего отца? Я хочу, чтобы он жил долго и счастливо.

— Какие возможности у нас есть?

— Можем что-то заложить или продать? Отец и мать делали так по возвращению с Буяна, пока восстанавливали весь быт.

— Как тебе вариант аукциона?

— Может сработать. Я помогу с частью вещей, у меня есть платья и украшения. Родители их не должны хватиться. Отец считает, что у меня должно быть всё, даже если эти платья и некуда надеть, а в шкаф он не заглядывает.

— Немного будет денег с побрякушек и тряпок.

— Знаешь, мои платья и украшения не такие уж и дешёвые. У тебя есть лучшее предложение?

— У деда было старое загородное поместье, там никто не живёт давно, только тратятся деньги на содержание и ремонт. Можно продать. Обязательно найдётся тот, кто захочет отхватить кусочек от севера. Там огромный дом и участок с лесом и выходом к реке.

— Продавать родной дом — как-то сильно.

— Есть ещё этот дом и дом деда на его родных землях. А то имение фактически принадлежало мне, и я готов с ним расстаться, если это позволит унять мою головную боль.

— Этого хватит?

— Должно, может, какие-то ещё вещи. Я бы не хотел влезать в имущество города или твоей семьи.

— Нам уже давно здесь ничего не принадлежит.

— Неважно. Тогда попробуем продать загородное имение и часть вещей. От этого ещё никто не умер.

— Полученных денег хватит внести первоначальные выплаты и расплатиться с карточными долгами?

— Надеюсь. Вот дед удивил, так удивил. Дома он даже в нарды и шахматы не играл, потому карточные долги — тот ещё сюрприз. А расписки реальные. Может, у него был брат-близнец и он жил на полную катушку?

— Или не хотел беспокоить внуков. Мы порой так невнимательны к своим родителям, — девушка закусила губу.

Интересно, а что могут скрывать родители от Людмилы? Сколько тайн скрывается за порогом имения Чернышёвых? А ведь княжна, как и Георгий, никогда такими вопросами не задавалась. Замечательная дочь: в голову к приезжим племянникам императора залазила, а про свою семью и спросить было некогда.

— У твоих тоже скелеты? Влюблённые крепостные и страшные долги?

— Надеюсь, не всё это вместе, но что-то обязательно найдётся. Значит, проводим аукцион, ты согласен?

— Согласен, но есть один нюанс.

— Какой?

— Нам нужны деньги, чтобы это организовать: реклама, фуршет, приглашения и вот эта вся мишура. Я привлеку домашних слуг, но продукты и антураж закупить придётся. И к тому же нужно оплатить юриста, чтобы сразу оформить законность всех сделок.

— Ты можешь найти нужную сумму?

— Пока не выплачу кредит в «Импербанке» — не могу. С новыми подробностями наших затруднений, мне никто не даст в долг. Из свободных средств почти ничего. Ты могла бы спросить у отца? Мы сразу отдадим.

— Могла бы, но придётся объяснять на что. И в этом случае отец не позволит продать имение своего друга.

— Другой альтернативы он тоже не предложит. Не ему с этим жить, а я могу всё потерять. Конечно, прожить бедную жизнь, после детства в храме, я смогу. Но что будет с Лизой? Кому она будет нужна, если у нас всё отнимут?

Действительно, никому. Людмила это знала лучше остальных, просто предпочитала не думать о своём положении. Сохранить лицо княжне, видимо, не удалось, и друг поспешил оправдаться.

— Прости.

— Ничего страшного. Я знаю, что ты не хотел меня задеть.

После неловкой паузы Велеславский сменил тему.

— Можно было бы взять у Громова?

— Он предлагал тебе, но это было до….

— Я знаю. Можно же ему позвонить сейчас?

— Можно для начала извиниться.

— А может, ты позвонишь?

— И попрошу денег?

— Люда, пожалуйста.

— Это мужской разговор, тебе так не кажется?

— Он меня пошлёт.

— И будет в своём праве.

— Поэтому я и прошу, чтобы ты это сделала.

— Нет, Гера.

— Ладно, хотя бы позвони со своего телефона. Вдруг он от меня звонок не примет?

— И в суп плюнет, и лопаткой ударит. Если ты так поступил бы, не значит, что он поведёт себя так же.

С чего Людмила бросилась защищать Громова, ей и самой было очень интересно, но после недавних событий это казалось самым правильным. Племянник императора, конечно, не образец дружелюбия, но пока он не сделал ничего плохого ни ей, ни её друзьям.

— Позвони, пожалуйста. Проси у меня после этого, что хочешь.

Послали же боги таких друзей. Людмила закатила глаза, но достала телефон из кармана брюк и набрала номер. Едва пошли гудки, Громов ответил.

— Вы быстро справились, Людмила Александровна. Князь всё-таки застрелен?

Людмила, не ответив, передала трубку Велеславскому.

— Константин… Андреевич, это я…, — нерешительно начал друг.

— Георгий Борисович, я надеюсь, с Людмилой Александровной всё в порядке, и вы звоните с её телефона не потому, что отобрали его? — динамики передавали ровный и спокойный голос Громова.

— Нет, что вы.

— Тогда в чём дело? Прошу перейти к сути звонка. Я занят.

— Я бы хотел извиниться, — слова Георгию давались тяжело, — вспылил некстати. Вы правы, я был расстроен и повёл себя крайне неприятно.

— И всё?

— И всё….

— В этом цель звонка? Я вас извиняю, хотя и не держал зла. Можем прощаться?

— Нет.

— Так говорите, вы меня задерживаете.

Людмила нахмурилась и легонько хлопнула Георгия по плечу, тот виновато посмотрел на княжну и выпалил на одном дыхании:

— Ваше предложение ещё в силе?

— Какое из?

— Помочь мне с деньгами.