Великосветская дама

Стефани Лоуренс, 1994

После смерти отца Джорджиана Хартли возвращается домой из солнечной Италии. По приезде она узнает, что родовое поместье унаследовал ее несносный кузен Чарльз. Жизнь под одной крышей с навязчивым сластолюбцем становится невыносимой. Под покровом ночи девушка бежит из Хартли-Плейс в надежде получить место компаньонки у владелицы соседнего поместья. Прибыв в Кэндлвик-Холл, Джорджиана узнает, что домом единолично владеет лорд Доминик Риджли, пятый виконт Элтон – безупречный красавец и убежденный холостяк. Печальная история прелестной мисс Хартли тронула бывалого ловеласа. Предоставив юной леди рекомендательное письмо, он отправляет Джорджиану в Лондон к своей сестре Белле. Скучающая леди Уинсмер с энтузиазмом берется за обучение девушки светским премудростям, обновляет ее гардероб, вводит в лучшие дома Лондона. Навещая сестру, лорд обнаруживает, как изменилась и похорошела его протеже. Сердце Доминика переполняет любовь, однако сможет ли он признаться в чувствах и воплотить мечты Джорджианы о счастье?..

Глава 3

Белла услышала, как открылась и снова закрылась дверь ее будуара, но не обернулась, поглощенная нанесением румян на скулы с помощью заячьей лапки. В зеркале она увидела, как Хиллз кротко присела в реверансе и вышла. Довольная наконец своим внешним видом, Белла развернулась:

— Артур… О! Доминик!

Она поспешно вскочила со стула и бросилась к брату.

Полусмеясь-полухмурясь, Доминик остановил ее, воскликнув:

— Нет! Держи себя в руках, сорвиголова! Что подумает степенный Артур? Кроме того, я не могу допустить, чтобы ты, как в прошлый раз, погубила мой шейный платок.

Белле пришлось удовольствоваться рукопожатием.

— Благодарю тебя, дорогой Доминик, за то, что направил ко мне Джорджи! Мы прекрасно проводим время вместе! — Белла заставила его наклониться, чтобы по-сестрински чмокнуть в щеку.

Доминик стоически перенес эту ласку и, воспользовавшись моментом, окинул Беллу внимательным взглядом:

— Значит, вы с мисс Хартли поладили?

— Именно! — Белла села, взметнув вихрь своими широкими атласными юбками. — Кто бы мог подумать, что ты… — Она запнулась, прикусив губу.

Черные брови Доминика удивленно поползли вверх. В его глазах появился опасный блеск, но голос оставался мягким, когда он произнес:

— Что я?…

Покраснев, Белла отвернулась к своему туалетному столику, шурша юбками, и принялась переставлять баночки с румянами. Смотреть ему в глаза она избегала.

— Что ты поведешь себя столь благоразумно, раз уж тебе так нужно знать. Судя по тому, что я слышала, на протяжении многих недель — это твой первый достойный похвалы поступок!

— Недель? — Доминик снова надменно вздернул брови и целых десять секунд обдумывал слова сестры. — Скорее уж лет, судя по тону твоего голоса.

В его словах звучала усталость, и удивленная Белла украдкой взглянула в зеркало. Именно в этот момент Доминик и сам в него посмотрел, пригвоздив сестру к месту своими холодными голубыми глазами.

— Что ж, дорогая сестричка, советую тебе не слушать сплетни — ни обо мне, ни о ком другом, раз уж на то пошло.

Белла округлила глаза, рассудительно воздержавшись от возражений. Доминик был на десять лет старше и в годы, предшествующие ее замужеству, выступал в качестве ее наставника, причем невероятно строгого. Белла ожидала новых едких упреков со стороны брата, но он отвернулся. На его прекрасном лице застыло отстраненное выражение. Для Беллы этот задумчивый взгляд был еще страшнее, чем порицания Амелии. Доминик ведь не может относиться всерьез к Элейн Чэнгли?

Она ждала, но он ничего не добавил. Наконец, набравшись мужества, она спросила сама:

— Ты останешься на ужин?

Он вскинул голову.

Белла крутила в руках щетку для волос.

— Потом мы с Джорджи отправляемся в «Олмак», так что не бойся, тебе не придется ждать в моей гостиной.

Это заявление вызвало на губах Доминика улыбку и прогнало отрешенный взгляд, так взволновавший Беллу. Все же она была уверена, что он откажется.

— Почему бы и нет? — вполголоса пробормотал он, немного поколебавшись.

Так как вопрос был сугубо риторическим, Белла не сделала попытки на него ответить.

Пожав плечами, Доминик очаровательно улыбнулся.

— Раз уж ты приглашаешь, дорогая сестричка, я останусь. Будет интересно встретиться с моей… protégée.

Белла протянула руку к шнуру колокольчика, чтобы позвать Хиллз, а Доминик тем временем принялся рассматривать в монокль стоящий рядом стул. Уверившись в том, что этот изящный предмет выдержит его вес, он осторожно присел.

— Как это тебе удалось так скоро заполучить приглашения на ярмарку невест?

— Ах, мне чрезвычайно повезло!

Белла с радостью ухватилась за возможность перевести разговор в более безопасное русло, надеясь, что тогда брат быстрее забудет о ее вмешательстве в его личную жизнь. Доминик никогда не позволял ей предлагать подходящих, по ее мнению, кандидаток на роль виконтессы Элтон. Кроме того, она давно уяснила, что любое упоминание о его любовницах, прошлых, нынешних или потенциальных, неминуемо закончится для нее строгим выговором. Однако после предупреждения Амелии и собственной оплошности она чувствовала, что должна хотя бы попытаться поднять эту тему.

Хиллз сообщила Джонсону о необходимости добавить на стол еще один прибор, после чего вернулась уложить Белле волосы в элегантную прическу. Сама Белла тем временем рассказывала брату последние новости о Джорджиане Хартли, украдкой наблюдая за отражением его лица в зеркале. Доминик спокойно сидел, внимательно изучая собственные ногти и почти не обращая внимания на ее повествование. Это отсутствие интереса встревожило Беллу. Она, конечно, не ожидала, что Доминик будет всерьез обеспокоен благополучием Джорджианы, ведь он едва с ней знаком, да и она не относится к типу женщин, способных привлечь его внимание. Все же его сосредоточенность исключительно на себе самом показалась Белле необычной и тревожащей, намекающей на существование иной, более весомой причины, занимающей его мысли. Женитьба, например. Но ведь он, разумеется, не остановит свой выбор на Элейн Чэнгли?

Наконец, Белла с облегчением встала из-за туалетного столика. В обществе Доминика время пролетело незаметно, и час уже поздний. Под руку с братом она спустилась по широкой лестнице и вошла в гостиную.

Джорджиана разговаривала с Артуром. Догадавшись по его лицу, что случилось что-то непредвиденное, она повернулась и в очередной раз без всякого предупреждения оказалась плененной взглядом голубых глаз лорда Элтона.

Тех самых глаз, что преследовали ее в сновидениях.

Для Джорджианы это определенно стало déj à vu^[4]. Она забыла, что нужно дышать, сердце тревожно забилось в груди, а поле зрения сузилось до размеров его мужественного лица. Постепенно девушка заметила его безукоризненный вечерний костюм, а также и то, как его черные кудри изящно обрамляют голову. Шейный платок лорда Элтона был сколот булавкой с сапфировой головкой, васильково-синий цвет которой прекрасно гармонировал с оттенком его глаз.

К счастью, Артур сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать гостя.

Самое худшее осталось позади. К Джорджиане вернулось привычное самообладание, и она снова стала вести себя как ни в чем не бывало. Тут лорд Элтон взял ее за руку. Прикосновение его ладони было прохладным и мягким. Улыбнувшись, он отвесил ей элегантный поклон.

— Мисс Хартли, вот мы и встретились вновь. Надеюсь, Белла не слишком утомила вас своей бурной деятельностью?

К досаде Джорджианы, ее язык будто прилип к нёбу, а голос предательски дрожал, когда она выдавила из себя едва слышное:

— Разумеется, нет, милорд.

Она не могла уразуметь, что с ней происходит.

К счастью, в этот момент в комнату вошел Джонсон с сообщением о том, что ужин готов. Внутренне Джорджиана вздохнула от облегчения, которое, впрочем, тут же сменилось тревогой — она узнала, что лорд Элтон останется ужинать у сестры. И его конечно же посадили напротив нее. Во время трапезы Джорджиана совсем не обращала внимания на еду. Все ее силы уходили на то, чтобы заставлять себя не смотреть в упор на лорда Элтона, но это удавалось далеко не всегда. Артур, сам того не ведая, пришел ей на помощь, заведя разговор о политике. Он вовлек своего шурина в детальное обсуждение «Хлебных законов»^[5], предоставив дам самим себе.

Видя, что Белла занята собственными мыслями, Джорджиана сидела, глядя себе в тарелку. Одно блюдо сменялось другим, джентльмены продолжали дискутировать, и раздражение Джорджианы нарастало. Она признавала, что ее неловкое поведение в гостиной едва ли было располагающим, но все же лорд Элтон мог хотя бы пару раз обратиться к ней с каким-нибудь замечанием. Но возможно, в Англии не принято разговаривать через стол, даже находясь в кругу семьи.

Когда перед Беллой поставили десерт, она стряхнула с себя задумчивость и, обведя взглядом присутствующих, заметила, что ее муж и брат затеяли нуднейший разговор, бросив бедняжку Джорджиану скучать в одиночестве. Белла едва не призвала их вспомнить о хороших манерах, но тут сообразила, что на протяжении прошедшего часа ни один из них не мешал ей предаваться раздумьям и не поинтересовался даже, что же столь сильно занимает ее мысли. Так как Белле совсем не хотелось в очередной раз навлечь на себя гнев брата, она обратилась к Джорджиане:

— Понимаете теперь, что значит ужинать en famille^[6] в Уинсмер-Хаус? Это то же самое, что метать бисер перед свиньями, моя дорогая. Мы хотим, чтобы нас очаровывали приятной беседой, а у них на уме только политика. — Она сверкнула глазами, бросив взгляд на мужа, сидящего напротив нее во главе стола.

Ничуть не смущенный ее гневной тирадой, Артур улыбнулся.

— В действительности я удивлен, что вы еще здесь. Я полагал, вы собираетесь ехать в «Олмак» сегодня вечером.

Белла посмотрела на часы, мирно тикающие на буфете:

— Святые небеса! Я и не представляла, что уже так поздно! Джорджи, нам нужно спешить. Идем же. Оставим наших милейших джентльменов наслаждаться портвейном в одиночестве.

Видя, что она встает из-за стола, мужчины тоже поднялись.

Джорджиане волей-неволей пришлось сделать то же самое. Она не смогла побороть искушения бросить прощальный взгляд на высокую фигуру лорда Элтона и заметила, что и он смотрит на нее. Это привело ее в смущение. Но на его лице было написано лишь вежливо-отстраненное выражение. Доминик кивнул ей учтиво, но отрешенно.

Когда леди покинули комнату, Артур обратился к своему шурину:

— Если у тебя есть время, мне хотелось бы узнать твое мнение о том, как лучше вести себя при сложившихся обстоятельствах.

Доминик слегка вздрогнул, будто уже перестал размышлять над политическим вопросом, который они обсуждали в течение последнего часа.

— Ну конечно. — Он улыбнулся привычной сонно-скучающей улыбкой. — Разумеется, я буду только рад.

Артур рассмеялся, не поддавшись на уловку.

— Это означает, что ты предпочел бы сейчас оказаться в каком-нибудь ином месте и говорить на другие, более воодушевляющие темы, но не хочешь обидеть меня, своего хозяина. Ты отличный игрок, Доминик. В самом деле, зачем тебе попусту растрачивать свои таланты?

Повинуясь невысказанной договоренности, мужчины двинулись к двери. Доминик вяло взмахнул рукой, отчего драгоценный сапфир в его булавке засверкал на свету.

— Возможно, мои… э-э-э… таланты, как ты изволил выразиться, столь незначительны, что можно назвать их бесполезными.

Артур удивленно фыркнул.

— Бесполезными? Кто, как не ты, осмелился вообще поднять этот вопрос в присутствии Принни?^[7]

Войдя в библиотеку, они зашагали к двум стоящим у камина большим креслам.

— Затрагивание вопроса и получение поддержки его светлости — это совсем не одно и то же.

Доминик расположился в кресле и с усталым вздохом вытянул перед собой длинные ноги. Артур посмотрел на него в упор:

— Ты же знаешь, что этого вовсе и не требуется. До тех пор, пока его светлость осведомлен о том, как идут дела. Этого будет более чем достаточно.

Артур налил в хрустальный бокал своего лучшего выдержанного портвейна и протянул его Доминику, после чего опустился в кресло напротив.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тиканьем больших напольных часов в углу да потрескиванием поленьев в камине. От Артура, на протяжении всего ужина наблюдающего за своим шурином, не укрылось скованное выражение, появляющееся на его лице всякий раз, как он смотрел на Джорджиану Хартли. Сейчас Артур хранил молчание, терпеливо ожидая, чтобы Доминик начал разговор первым. Он ни секунды не сомневался, что что-то назревает.

Наконец Доминик посмотрел Артуру в лицо:

— Эта мисс Хартли, которую я к вам направил… надеюсь, не вызвала твоего порицания?

Артур покачал головой:

— Джорджиана — как раз такая девушка, которая нужна Белле. Искренне благодарю тебя за нее.

Черные брови Доминика взлетели вверх.

— Это самое меньшее, что я мог сделать.

Уже не в первый раз за вечер выражение его лица сделалось отрешенным. У Артура, изо всех сил старающегося подавить улыбку, дрогнули губы.

Наконец Доминик сконцентрировался настолько, чтобы сказать:

— Белла жаловалась, что мисс Хартли упорствует в своем стремлении найти место компаньонки. Сестра опасается также, что мисс Хартли может начать действовать самостоятельно. Этого никак нельзя допустить.

Артур серьезно кивнул:

— Полностью согласен. Мое мнение о характере Джорджианы совпадает с заключением моей жены. — Соединив вместе кончики пальцев рук, он стал смотреть на огонь поверх этой конструкции. — Джорджиана явно не привыкла рассчитывать на милость других людей. Полагаю, ей некомфортно жить в нашем доме за наш счет. Она располагает какими-то деньгами, но, как мне кажется, солидного состояния у нее нет. Она спрашивала мое мнение о том, как лучше заняться поиском работы. Я дал ей уклончивый ответ, который, надеюсь, сдержит ее на некоторое время. К счастью, ее длительное проживание за пределами Англии позволяет разговаривать с ней вроде бы и логично, но при этом не вдаваясь в подробности. Однако, — продолжил он, улыбаясь Доминику, — за скромной внешностью скрываются недюжинная сила и мужество. Насколько я могу судить, весь путь до Англии она проделала в сопровождении всего лишь двух слуг, что само по себе является большим подвигом. Не думаю, что нам удастся долгое время потчевать ее отговорками.

От таких слов Доминик сделался мрачнее тучи. Пряча ухмылку, Артур поинтересовался:

— У тебя имеются на этот счет какие-то идеи?

Все еще хмурясь, Доминик покачал головой, потом посмотрел на Артура.

— А у тебя?

— Вообще-то да. — Расправив плечи, Артур приготовился объяснять, задумчиво глядя на шурина серыми глазами. — Белле, разумеется, нужно чем-то себя занять, а это означает, что ей требуется компаньонка. Можешь себе представить, что она мне ответит, если я предложу нанять кого-то?

Лицо Доминика просветлело.

— Белла старательно помогала Джорджиане, за что та ей искренне благодарна. Вот я и решил переговорить с Джорджианой с глазу на глаз и предложить ей стать компаньонкой моей жены. Ну а чтобы пощадить чувства Беллы, это соглашение должно будет сохраняться в тайне. Для всех прочих, включая и слуг в доме, она по-прежнему будет считаться гостьей. — Артур вопросительно вскинул брови. — Что думаешь о моем плане?

Доминик усмехнулся:

— Прекрасный план. Как полезно уметь применять свои таланты к иной сфере, кроме политики. — Его усмешка превратилась в искреннюю улыбку. — Неудивительно, что в своей нынешней ипостаси ты просто бесценен.

Артур с улыбкой склонил голову:

— Как скажешь. — Он бросил внимательный взгляд на шурина и едва заметно пожал плечами. — Переговорю с Джорджианой утром. Ну а с твоей стороны, полагаю, было бы мудро проследить, чтобы она не слишком усердствовала на этот счет сегодня вечером.

— Благодарю вас, милорд.

Джорджиана сделала реверанс, после чего молодой лорд Мортлейк удалился. По крайней мере, танцует он прекрасно.

Она раскрыла свой веер и энергично принялась им обмахиваться. Просторные и скудно меблированные комнаты клуба «Олмак» были до отказа забиты мужчинами и женщинами, облаченными в шелка и атлас всех мыслимых оттенков. День выдался не по сезону теплым, а вечер из приятного быстро превратился в удушающе жаркий. Воздух в помещении был густым, точно кисель, и страусиные перья в прическах дам опадали. Заметив проплывающую мимо невероятно самоуверенную красавицу, украсившую головной убор парой красновато-коричневых перьев, которые почти совсем сломались, Джорджиана не сумела сдержать ухмылки, но вовремя прикрылась веером.

Она скользила взглядом по людской толпе. За исключением стоящей рядом с ней Беллы, вполголоса разговаривающей с пожилой матроной, и тех немногих людей, с кем Белла уже успела ее познакомить, она никого из присутствующих не знала. Судя по всему, ни одна из дам в компаньонке не нуждалась.

Рассматривая мелькающие перед глазами разноцветные туалеты, Джорджиана улыбнулась собственной непритязательной элегантности. По сравнению с одеждой других ее шелковое платье аметистового цвета, сшитое Фэнкон, казалось совсем простым и незамысловатым. Оно имело строгий силуэт и не было украшено ни оборками, ни чем иным. На шее Джорджианы мягко поблескивала единственная нитка жемчуга, унаследованная от матери. Если изначально девушка сомневалась в своем внешнем виде, то теперь была вполне им довольна.

Размышления о туалетах напомнили о сделанном ею недавнем открытии и последовавшем вслед за тем споре с Беллой. Ну как можно было принять от нее в подарок платья из газовой ткани цвета морской волны и темно-желтого шелка, и без того находясь перед ней в неоплатном долгу? Все же нельзя было отрицать, что самой Белле эти наряды совершенно не к лицу. В настоящее время оба висели у Джорджианы в шкафу, потому что ей так и не удалось убедить Беллу запаковать их и вернуть обратно. И что ей теперь с ними делать?

Тут Джорджиане в голову пришла мысль, что, если бы нынче вечером она была одета в платье из темно-желтого шелка, лорд Элтон обратил бы на нее гораздо больше внимания. Джорджиана безжалостно растоптала эту идею. Она пришла сюда для того, чтобы найти себе работу, а не глазеть на лордов. Виданное ли это дело, чтобы лорд Элтон заинтересовался ею, ничем не примечательной деревенской девушкой, которая даже не чувствует себя в Англии как дома?

Удрученная этой мыслью, а также и тем, что еще не предприняла никаких попыток найти себе работу, Джорджиана с удвоенным вниманием стала осматривать пеструю толпу гостей. Время от времени ее взгляд останавливался на напудренном парике, принадлежащем представителю прошлого поколения. Возможно, кто-то из них захочет нанять ее?

— Эй, девушка! Джорджиана, правильно? Иди-ка сюда, помоги мне сесть на стул.

Обернувшись, Джорджиана увидела стоящую рядом с собой леди Уинтерспун, опирающуюся на трость. Проследив направление ее взгляда, Амелия рассмеялась.

— Я пользуюсь ею только по вечерам, чтобы получать самые лучшие места.

Улыбнувшись, Джорджиана послушно взяла ее светлость под руку. Заняв стоящий у стены позолоченный стул, леди Уинтерспун жестом велела Джорджиане сесть рядом.

— Не выношу этот клуб. Слишком много бездумных разговоров оказывает плохое воздействие на мой мозг.

Джорджиана ощутила на себе острый оценивающий взгляд ее светлости. Ей стало интересно, выдержала ли она эту проверку.

На губах Амелии Уинтерспун появилась кривоватая усмешка.

— Так я и думала. Совсем не общепринятый стиль.

Она замолчала, и Джорджиана решила, что та вспоминает приемы давно минувших дней, даваемые при свечах, установленных в роскошных подсвечниках. Тут пожилая дама снова внимательно посмотрела ей в лицо:

— Ты уже достаточно взрослая, чтобы выслушать мой совет и отнестись к нему со всей серьезностью. Ты вовсе не красавица, но и не уродина. Ты просто другая — и не только потому, что твоя внешность не соответствует нынешней моде. Самыми успешными женщинами, когда-либо вступавшими под эти своды, являлись те, кто не страшился быть самими собой.

— Самими собой?

— Самими собой, — с нажимом повторила ее светлость. — Это значит, что они не смотрят на окружающих свысока и не притворяются теми, кем на самом деле не являются. К счастью, тебе эта опасность не грозит. Не пытайся копировать английских мисс или избавиться от окутывающей тебя нездешней ауры — ее нужно превратить в свое преимущество. Все, что тебе требуется для того, чтобы преуспеть, — улыбаться и хорошо проводить время. Остальное приложится.

— Но… — начала было Джорджиана, решая, стоит ли объяснить сложившуюся ситуацию сестре Артура. Возможно, она поможет ей подыскать подходящее место?

— Никаких но, девушка! Начинай действовать! Нет смысла попусту растрачивать жизнь, стоя у стенки и наблюдая за другими. Начинай веселиться. — Леди Уинтерспун указала своей тростью на танцевальную площадку. — Ну, иди!

Вместо того чтобы обидеться на столь прямолинейное отношение, Джорджиана улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась. Леди Уинтерспун ободряюще кивнула ей. Встав со стула, Джорджиана присела перед ее светлостью в реверансе и, продолжая улыбаться, растворилась в толпе. Она направлялась к тому месту, где прежде стояла Белла.

Но Беллы там не оказалось.

Озадаченная Джорджиана остановилась и стала думать, как ей поступить дальше. Можно вернуться и посидеть с леди Уинтерспун, но та, вероятно, ее прогонит. Джорджиана была не сильна в познаниях о нравах, царящих в английском высшем обществе, но подозревала, что не стоит бродить в одиночестве по залам «Олмака». Она нахмурилась.

В ее сознании снова зазвучал мощный голос леди Уинтерспун:

— Начинай веселиться!

Джорджиана подняла голову. Итальянскому обществу она была представлена в возрасте шестнадцати лет, так неужели же в зрелые восемнадцать она пропадет на этом обычном английском приеме? Мысленно она окутала себя плащом уверенности, который, как утверждали престарелые заказчицы ее отца, является визитной карточкой настоящей леди, и неспешным, размеренным шагом отправилась на поиски Беллы, стараясь казаться достойной и спокойной и не забывая улыбаться.

Медленно продвигаясь по залу между группками гостей и осматриваясь по сторонам, она ловила обрывки разговоров:

— А вы видели эту Эмму Мичинфорд? Как она выпучила глаза…

— Ну, нам всем отлично известно, что он задумал!

— Она такая печальная, правда?

— Ни к чему это не приведет, помяните мои слова! Мужчины вроде него…

Язвительные, жалящие, колкие замечания слились в единый невнятный хор, характерный, как подозревала Джорджиана, для этого клуба. Она заулыбалась еще шире.

— Ой! — воскликнула девушка, задев локтем шедшего навстречу джентльмена. — Мне очень жаль. Прошу вас, простите меня.

— Охотно, дорогая, если вы скажете мне, что в этом «Олмаке» такого интересного.

Протяжный голос кланяющегося ей мужчины был лишен угрозы. На мужчине был аккуратный и весьма строгий костюм: синий сюртук отличного покроя, на атласных бриджах — ни складочки. Каштановые волосы, остриженные модно, но без намека на развязность, обрамляли приятное лицо. Ничто не портило элегантной внешности этого джентльмена.

Видя, что он с любопытством ожидает ее ответа, и памятуя о наставлении леди Уинтерспун, Джорджиана честно произнесла:

— Проходя мимо, я услышала обрывки разговоров. Все они, — она склонила голову набок, подбирая подходящие слова, — довольно узконаправленные, если понимаете, что я имею в виду.

По губам джентльмена скользнула ухмылка.

— О да, я отлично понимаю, что вы имеете в виду, мисс?…

— Хартли, Джорджиана Хартли, — с опаской ответила она, решив не сходить с выбранного пути. — Я гостья леди Уинсмер, а теперь, похоже, потеряла ее в толпе.

— А, красавица Белла. Кажется, она стояла у двери, поглощенная беседой с леди Дакуорт. Позвольте проводить вас к ним.

Джорджиана положила свою затянутую в перчатку ладонь на его руку. Раз уж сегодня вечером ей суждено пройтись по залам «Олмака» в сопровождении какого-нибудь джентльмена, то пусть им будет этот. Он не представился, но чувствовал себя здесь совсем как дома.

— Из ваших слов я заключил, что вы едва ли не насмехаетесь над назначением этого великого места, но при этом, безусловно, желаете извлечь некую собственную выгоду из своего здесь пребывания?

К подобного рода разговорам Джорджиана была приучена.

— Как вы верно заметили, я действительно собираюсь извлечь выгоду для себя, но совсем не такую, как вы могли бы подумать.

Некоторое время ее спутник обдумывал эти слова, прежде чем продолжить:

— Если это означает, что вы не охотитесь за состоятельным и титулованным женихом, то какой вам прок от пребывания здесь?

— Очень большой. Я как раз начала претворять свой замысел в жизнь, когда столкнулась с вами.

Джентльмен немного помолчал, затем тяжело вздохнул.

— Хорошо, признаю, вы повергли меня в замешательство. Что же такого особенного нашли вы в этих тусклых серых стенах?

Джорджиана улыбнулась и, сверкая глазами, пояснила:

— Развлечение, конечно. Я наслаждалась своим здесь пребыванием.

Она осознала, к собственному удивлению, что говорит искренне. Заглянув в серые глаза собеседника, девушка прочла в них изумление.

— Развлечение? В «Олмаке»?

Джорджиана рассмеялась:

— Разумеется. Я и сейчас развлекаюсь. А вы разве нет?

Джентльмен остановился как громом пораженный. На его лице отражалась забавная смесь ужаса и веселья.

— Чудовищно! Мне никогда не удастся искупить своей вины. — Черты его лица разгладились, и он одарил Джорджиану искренней улыбкой. — Идемте, мисс Хартли, я отведу вас к леди Уинсмер. Вы представляете собой слишком мощную силу, которую нельзя надолго оставлять без присмотра.

Довольная собой, Джорджиана прошествовала под руку с пожелавшим остаться неизвестным джентльменом через толпу, которая, как она заметила, расступается перед ними. Еще до того, как увидела удивленное лицо Беллы, она стала задаваться вопросом, кто же он такой. Все же она решила, что ей не о чем волноваться. Кем бы этот мужчина ни был, никаких вольностей он себе не позволял.

Белла присела перед ним в реверансе и оживленно заговорила, но никакого имени так и не прозвучало. Сказав Джорджиане на прощание sotto voce^[8]: «Интересно, куда же вы отправитесь развлекаться в следующий раз?», этот правильный во всех отношениях джентльмен удалился.

Джорджиана повернулась к Белле, но не успела и рта раскрыть, как та восторженно прошептала:

— Джорджи! Как тебе это удалось?

— Удалось что? Кто он такой? — Джорджиана также перешла на шепот.

— Как кто? Разве ты не знаешь? — Белла недоверчиво посмотрела сначала на подругу, затем на удаляющуюся элегантную спину.

— Нет. Нас никто друг другу не представил. Я просто толкнула его в толпе и извинилась.

Белла принялась яростно обмахиваться веером.

— Великий боже! Он же мог тебя испепелить!

— Испепелить? Да кто же он, ради всего святого, такой?

— Бруммель! Джордж Бруммель!^[9] Один из признанных законодателей моды. — Оценивающе посмотрев на Джорджиану, Белла заключила: — Что ж, судя по всему, ты ему понравилась. Какое облегчение! Я не знала, что и подумать, увидев тебя в его обществе. Он может быть весьма жестоким, знаешь ли.

Джорджиана, ощутив на себе завистливые взгляды окружающих, уверенно улыбнулась.

— Тебе не о чем волноваться. Мы просто наслаждались обществом друг друга.

В ответ на недоуменный взгляд Беллы Джорджиана рассмеялась.

— Доброй ночи, Джонсон.

— Доброй ночи, милорд.

Дверь Уинсмер-Хаус мягко закрылась за Домиником. Ночь была теплой, но низкие раскаты грома в отдалении предвещали скорую смену погоды. В любом случае Элтон-Хаус находился на Гросвенор-сквер всего в пяти минутах ходьбы отсюда. Покачивая своей тонкой тростью из черного дерева, Доминик зашагал на Ноф-Одли-стрит.

Вечер, проведенный в гостях у сестры, оставил привкус недовольства, которое он никак не мог объяснить. Доминик специально заехал в Лондон по дороге в Брайтон, чтобы проверить, как устроилась мисс Хартли, или, если быть совсем точным, чтобы удостовериться, оправились ли Артур и Белла от ее нежданного вторжения. К счастью, все вышло как нельзя лучше. Затея Артура позволит Джорджиане Хартли провести с Беллой малый сезон, который должен вот-вот начаться. Оставалось только надеяться, что во время его она получит хотя бы одно брачное предложение. Эта девушка, конечно, не блестящая партия, но все же вполне достойный вариант для человека менее аристократического происхождения, а таких в высшем обществе очень много. Доминик лично проверил генеалогическое древо Джорджианы Хартли и нашел его безукоризненным. Да, весьма вероятно, что скоро эта девушка будет обручена, что является гораздо более предпочтительным, чем поступить компаньонкой к какой-нибудь пожилой даме.

Двигаясь на юг, на Ноф-Одли-стрит, Доминик усмехнулся. Как это похоже на Артура — найти идеальное решение проблем этой девушки. А заодно и Беллы. Все кусочки головоломки встали на свои места, а значит, и сам он должен испытывать чувство довольства собой. Но вместо этого Доминик ощущал необычное раздражение. Он перестал улыбаться и нахмурился.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Уже виденное (фр.).

5

«Хлебные законы» — общее название законов, регулировавших в XV–XIX вв. ввоз и вывоз зерна и сельскохозяйственных продуктов; охраняли интересы землевладельцев; усугубляли бедственное положение масс в период «Голодных сороковых годов»; были отменены в 1846 г.

6

По-семейному, в кругу семьи (фр.).

7

Принни — прозвище принца-регента, уменьшительное от «принц».

8

Вполголоса (ит.).

9

Джордж Бруммель — Красавчик Бруммель (Beau Brummel) — джентльмен, светский лев, законодатель мод и первый денди лондонского высшего общества первой половины XIX в.