Берберские пираты. История жестоких повелителей Средиземного моря ХV-ХIХ вв.

Стенли Лейн-Пул, 1890

На протяжении более чем трех столетий народы Европы, занимавшиеся торговлей, были вынуждены вести свои дела с оглядкой на действия морских разбойников, промышлявших в Средиземном море. Британский востоковед Стенли Лейн-Пул рассказывает о золотом веке берберских пиратов, исследует причины, побудившие мавров освоить опасное ремесло, описывает крупнейшие морские сражения. Историк прослеживает жизненный путь знаменитых османских корсаров – братьев Аруджа и Хайр-эд-Дина Барбаросса и других прославленных турецких и мавританских пиратов, наводивших страх на мирных купцов и военный флот могущественных держав.

Часть первая

Пиратские флотоводцы

Глава 3

Арудж Барбаросса, 1504–1515 гг.

Остров Лесбос многое подарил миру, в частности лесбосское вино и лесбосскую поэзию, семиструнную лиру, поэмы Сапфо, однако последний из всех этих подарков, несомненно, оказался наиболее сомнительным, ибо замыкали череду выдающихся лесбосцев братья Барбаросса.

Завоевав остров в 1462 г., султан Мухаммед II, по словам турецких историков, оставил там сипаха по имени Якуб, в то время как испанские авторы называют этого человека коренным христианином. Так или иначе, именно он стал отцом Аруджа Барбароссы и его брата Хайр-эд-Дина. Сведения об их ранних годах, а также о причинах, побудивших связать свою жизнь с морем, разнятся. Однако Лесбос на протяжении долгого времени славился своими пиратами, как местными, так и прибывшими из Каталонии и Арагона, и нет ничего удивительного в том, что братья избрали занятие, близкое по духу храбрым сердцам и в то же время проверенное временем и вполне традиционное. Вскоре Арудж, старший из братьев, стал реисом, или капитаном, галиота и, осознав, что проведению его операций на архипелаге мешает господство флота султана, решил найти более широкое и менее нестабильное поле для своих опустошительных набегов.

Слухи об успехах мавританских пиратов достигли Леванта. Рассказывались удивительные истории об огромных караванах судов, нагруженных сокровищами из Нового Света, снующих туда-сюда по морю между Европой и Азией и как будто просивших захватить их. Вскоре (в 1504 г.) капитан Арудж уже плавал на двух галиотах вдоль побережья Берберии в поисках подходящих бухт и надежного убежища от преследователей.

В порте Туниса корсар мог получить все, что только пожелает. В те времена Голетта была слабо укреплена, и основным зданием города, помимо замка, являлась таможня, где султан из династии Хафсидов облагал податями богатства многочисленных народов. Одного вида подобного заведения было достаточно для того, чтобы разбудить воображение любого пирата. Арудж стал окучивать султана Туниса и вскоре пришел с ним к полному взаимопониманию по вопросу отчислений с украденного имущества. Корсар получил доступ во все порты Туниса, а правитель пообещал защитить его от преследований в обмен на определенную долю — пятую часть добычи. Очевидно, политика просвещенных правителей Туниса больше не устраивала последнего из них.

Обзаведясь таким образом базой для своих операций, Арудж не стал заставлять своего нового союзника долго ждать доказательств его доблести. Однажды, когда он плыл мимо острова Эльба, на горизонте показались две принадлежавшие его святейшеству папе Юлию II галеры, нагруженные всевозможными товарами из Генуи и направлявшиеся в Чивитавеккью. Они плыли неспешно, их команды даже не думали о турецких корсарах, ибо в этих водах еще не видели ни одного из них. Да и вообще там не встречался ни один корабль крупнее мавританского брига, которому папские моряки были готовы дать отпор. Итак, две галеры плыли примерно в десяти лигах от корабля корсаров, а Арудж оценивал добычу. Взять на абордаж галеру, превышавшую судно пиратов по размерам в два раза, на борту которой находилось неизвестное количество вооруженных людей, — непростая задача для галиота с 18 банками для гребцов.

Тунис в XVI в. Из Sphere des deux Mondes, 1555 г.

Турки, входившие в команду пиратского корабля, возражали против такого безрассудства и уговаривали своего капитана поискать противника более подходящего размера. Однако вместо ответа Арудж просто сбросил большинство весел за борт, из-за чего побег стал невозможен. Затем он приказал лечь в дрейф и ждать приближения первой из галер. Она горделиво плыла по воде, а члены команды не подозревали о грозившей им опасности. Внезапно впередсмотрящий увидел тюрбаны турок, являвшиеся весьма неожиданным для итальянских прибрежных вод зрелищем, и на корабле зазвучали призывы охваченных паникой членов команды взяться за оружие. Теперь корабли плыли борт о борт, и из-за резкого града посыпавшихся на них ядер и болтов христиан охватил еще больший ужас. Вскоре Арудж и его люди взошли на ют, а слуги его святейшества оказались в заточении.

До этого еще ни одна галера не сдавалась галиоту. Однако худшее было впереди. Арудж заявил, что хочет и должен завладеть кораблем сопровождения. Его офицеры тщетно объясняли ему, насколько опрометчиво подобное решение, и утверждали, что разумнее всего будет скрыться с богатой добычей, чем самим оказаться поверженными из-за чрезмерной жадности. Однако у корсара была железная воля, и члены его команды, окрыленные триумфом, заразились его дерзостью. Они переоделись в вещи пленных христиан и укомплектовали захваченную галеру, делая вид, будто состав ее команды не изменился. Через некоторое время подошел корабль сопровождения, команда которого ничего не знала о случившемся, пока на галеру не посыпались град стрел и немногочисленные ядра. Благодаря этому корабль удалось взять приступом до того, как моряки успели прийти в себя.

Арудж привез свою добычу в Голетту, где прежде не видели ничего подобного. «Невозможно выразить словами, какое изумление и потрясение, — пишет Аэдо, — это благородное деяние вызвало в Тунисе и в христианском мире, и то, с каким почтением с тех пор стали произносить имя реиса Аруджа. Во всем мире его стали считать самым отважным и предприимчивым командиром. А из-за того, что борода, которую он носил, была ярко-рыжего цвета, с тех пор его стали называть Барбаросса, что в переводе с итальянского означает „Рыжая борода“».

Благодаря захвату папских галер Арудж получил то, чего так давно желал, — гребцов. Отныне его турки только сражались, а на веслах сидели пленные христиане. Так поступал каждый пират на протяжении столетий, да и христианские корабли передвигались по морю за счет рабов-мусульман. Подобная практика, очевидно, добавляла в сражение определенную и весьма своеобразную изюминку, ибо получалось, что человек держит в своем домашнем хозяйстве собственных врагов. Венецианский флотоводец прекрасно знал, что две или три сотни рабов, трудившихся на его галере, страстно желают разорвать цепи и присоединиться к врагу. На корабле турецкого пирата также имелись упрямые субъекты, готовые воспользоваться первой же возможностью, чтобы поднять бунт с целью поддержки христианского противника своего капитана. Поэтому часто случалось так, что победу обеспечивали сильные руки закованных в цепи рабов противника, готовых обменять оставшуюся половину своей жизни на победу над врагом. Однако быстрая плеть боцмана, ходившего по палубе между банками с гребцами, никуда не пропадала и по-прежнему являлась аргументом, противостоять которому были способны совсем немногие спины.

Конец ознакомительного фрагмента.