Замок Альбедо

Стелла Фракта

В разгар гоночного сезона на механика чемпионской команды совершено нападение, впереди – Гран-при на японской трассе. Механик – агент британской разведки под прикрытием, его заклятый враг – русский шпион, вернувшийся с того света, чтобы отомстить. Сила мечты, технологии будущего автомобильных корпораций, алхимики, Поэты и лжецы встретятся вновь, чтобы сыграть в опасную тайную Игру – на виду у всего мира.Второй этап великого делания, альбедо, продолжение романа «Невероятный шпионский детектив».

6. Мир

[Япония, Токио, Тюо]

Ричард проснулся, когда солнце уже село. Он был в номере один, накрытый одеялом, за окном пестрели огни Токио с высоты небоскреба. От неловкого движения бок тут же пронзило болью, он морщился, садясь вертикально на кровати.

Рядом с ним, на пустой половине постели, лежала карта таро. Мир — из колоды Райдера-Уэйта-Смит, с полуобнаженной девушкой в центре, в окружении четырех персонажей: юноши, хищной птицы, льва и быка.

Александра оставила ему послание — и наверняка сейчас гуляет по вечернему городу или ужинает где-нибудь… Ричард тоже был бы не против перекусить, он не мог вспомнить, когда что-то ел, в самолете ему кусок в горло не лез.

Приближающиеся по коридору шаги он мог узнать из тысячи, когда дверь номера отворилась, он по-прежнему сидел на кровати, с картой в руке, с углом одеяла на бедрах.

В руках Александры был контейнер.

— Суп? — заявила она с порога.

Ричард хотел улыбнуться, но еще больше задумался, и лишь кивнул.

— Потом устроим брейншторм, — продолжила она. — Расскажешь мне, кто все эти люди.

— Я и сейчас расскажу, — отозвался Ричард. — Про всех, кроме льва.

Вместо супа Александра протянула ему бутылку с водой с тумбочки. Ричард отложил карту на кровать и начал пить жадно. На половине она остановила его.

Он смотрел ей в глаза снизу вверх, сидя на постели, бутылку он не закрыл.

— В центре — это ты, — начал он. — Человек в зверинце — я.

— А мне кажется, наоборот, — усмехнулась Александра. — Как минимум, потому что ты голый, как максимум — потому что ты главный персонаж истории.

Ричард нахмурился, вертикальные штрихи на переносице стали еще глубже.

— Возможно.

— Что ты делаешь?

— Танцую.

Он помнил, что чем меньше задумывается — тем точнее будет трактовка.

— С двумя жезлами.

— У меня есть чего-то два — для баланса, — сказал Ричард. — Чего-то два.

Диалог звучал странно, но они друг друга прекрасно понимали. Ричард слабо улыбнулся.

— Орел, коршун, сокол, черт знает кто это — Цирк… — рассуждал он. — Потому что Фэлкон — шеф Цирка.

Игра слов, говорящие фамилии — и совпадения.

— Бык — это Ротештир.

— Интересно, — молвила Александра, присаживаясь на угол кровати.

Ричард вновь начал пить воду, она не сводила с него взора, пока он не опустошил бутылку.

Заполненный мочевой пузырь уже о себе напоминал, но он упрямо не вставал с постели, не желая бросать разговор на середине.

— Осталось понять, кто лев.

— Что для тебя лев?

Она всегда спрашивала так, словно знала ответ — а он, как нерадивый ученик, туго соображал. Она никогда не давала ему готовое решение — она заставляла думать самостоятельно, искать ответы в своей собственной системе символов.

— Гордый царь зверей, себялюбивый, — перечислял Ричард, — окружающий себя материальными благами, в погоне за признанием. Кто-то из элиты.

У него не было идей, кто это… В его окружении — на протяжении разных миссий — всегда были богачи и властолюбцы, избалованные лицемеры, с которыми ему следовало изображать приятельство. Его подсовывали им за стол переговоров, подкладывали в постель — чтобы он выведал их секреты и подобрался к рубке управления.

Врагов из прошлого у него было слишком много. Тот, кто намеревался его припугнуть, угрожая разоблачением, мог быть кем угодно.

— Ты сказал, что он называл тебя по имени.

— Человек в одеянии Ротештира был наемником, он сказал то, что его просили сказать. Он был обезличенным, через него невозможно выйти на заказчика.

— Он назвал тебя Ричард Норт.

— Я думал об этом. С одной стороны, это мог быть кто-то из твоих знакомых, — Ричард усмехнулся, Александра сохраняла нейтральное выражение лица. — Тот, кто видел нас вместе — пока мы были вместе: на твоих мероприятиях, на улице, в Москве, в Лондоне.

— С другой стороны, — подхватила она, — тебя могли видеть в новостях и в соцсетях, тебя мог увидеть твой старый знакомый — и узнать. Поэтому он назвал тебя Ричард Норт, публичным именем — а не как-то иначе.

— Справедливо.

Ричард вздохнул, ему предстояло вспомнить всех львов — которых было немало. Львов, львиц… Александра знала почти всех — заочно, читая его досье — которое он отдал ей, когда путешествовал в Ад Данте — оставил на пороге, как надежду. В подробности миссии с гоночной командой Ротештир он ее не посвящал — однако она была в курсе, что он все эти месяцы работал механиком, путешествовал из одного города в другой по объектам Формулы-1.

— Он сказал, что я мертвец. Это тоже может быть важно.

Настала очередь Александры вздохнуть.

— Что значит мертвец?

Он поднял на нее взгляд — до этого он смотрел на ее руки с длинными белыми ногтями, сложенные на коленях.

— Что он убьет меня. Или желает моей смерти или…

— Что Ричарда Норта не существует, — сказали они одновременно.

— Значит, все-таки, он угрожает, что разоблачит меня, — скривился Ричард. — Он знает, что я под прикрытием.

— Но у тебя несколько прикрытий.

— И он узнал то, о котором известно многим — и он наверняка узнал меня в лицо.

— Но почему именно в Сингапуре?

— Без понятия, — он засопел, откидывая одеяло, намереваясь встать. — Может, это совпадение. Я оба дня ломал голову, какая связь между Быками и Поэтами, но ничего, кроме как личной мести, не придумал. Между Ричардом Бейтманом и Ричардом Нортом нет ничего общего — кроме меня самого.

Он предпочитал рассуждать категориями работы, он все еще прятался за масками своих прикрытий. Он был просто Ричардом — и, все же, хотел быть больше Ричардом Нортом, чем кем-либо еще — потому что Ричард Норт был с Александрой, Ричард Норт был Поэтом и алхимиком.

Ричард молча встал и пошел в ванную. На мраморной поверхности боковин раковины уже были приготовлены принадлежности для перевязки, он включил воду, посмотрел сквозь деревянные горизонтальные жалюзи окна во всю стену, отделявшего ванную от комнаты. Александра в задумчивости продолжала сидеть на кровати, держа в руках пустую бутылку.

Он принял душ и обработал рану самостоятельно, когда он вышел из ванной, Александра стояла у панорамного окна, в той же позе, что и утром, огни ночного Токио мерцали и переливались вдалеке.

Ричард подошел сзади и обнял ее за плечи, касаясь подбородком затылка.

— Завтра свободные заезды, — сказал он. — Я, конечно, хотел посмотреть хотя бы один Гран-при как зритель — но не такой ценой.

Он улыбался, она слышала это по голосу.

— В закулисье Формула-1 совсем иная, — согласилась Александра.

— Это целый мир. Они — настоящая команда. И они такие же сумасшедшие, как мы.

Она однажды в шутку назвала гоночную команду Ротештир алхимиками… Ричард убедился в этом воочию.

За считанные годы новички-британцы под австрийской лицензией, которых ассоциировали исключительно с энергетическим напитком, стали мировыми чемпионами — собрав невероятную команду энтузиастов и профессионалов. Ротештир показал высший пилотаж — хороший пример инвестиций в технологии, приносящие зрелища толпе, хлеб — всем участникам огромного алхимического котла.

Пилоты всегда в центре внимания — из всей их жизни делают шоу. Их задача — показывать, как исполняются мечты, и что нет ничего невозможного — но они, как Ричард понял, вовсе не против. У Макса реакция, как у кота, который ловит мух со скоростью света, у Серхио все под контролем, он словно предвидит будущее, а Даниэль всегда на позитиве, у него неисчерпаемый ресурс энергии…

Ричард тоже не сразу осознал, что Формула-1 — шоу-бизнес со своими звездами. Инженерные и конструкторские достижения с каждой гонкой бьют свои собственные рекорды, индустрия стремительно развивается, задавая моду и планку остальной автомобильной отрасли — а за немыслимыми воплощениями человеческой задумки, выносливости и храбрости с замиранием сердца наблюдает весь мир.

Большинство зрителей не понимает и малой доли происходящего — но их захватывает волной драйва, Формула-1 это культ, к которому хочется приобщиться и в котором хочется остаться.

Пилоты — рок-звезды, но за ними стоит целая команда — и каждый выполняет свою важную, незаменимую на время сезона роль. Все работают вместе, сутками оборудуют боксы, приносят комплекты покрышек, запасные моторы, коробки передач, композитные материалы и топливо, сутками собирают грузовые контейнеры, которые потом отправляются за океан на уик-энды в далекие страны, ночами доводят до совершенства конфигурацию болида, если можно не соблюдать комендантский час… На командном мостике и у мониторов — настоящий центр управления космическими полетами, каждая секунда на счету, а во время пит-стопа важна каждая мелочь, каждый дюйм и каждое движение.

Чтобы сменить одно колесо задействуется три человека: ставящий, в защитных перчатках — потому что покрышка уже заранее разогретая, из чехла; гайковерт, в ярко-желтых перчатках, чтобы подать визуально заметный сигнал об окончании процедуры, поднимая руку вверх; снимающий — и отбрасывающий прочь, желательно не в коллегу — покрышку, тоже раскаленную. Мировой рекорд самого короткого пит-стопа установила бригада болида, пилотируемого Максом, четыре года назад.

Личности механиков и инженеров не раскрываются, а вот звездные пилоты и имена Быков на командном мостике обычно у всех на слуху.

Ричард все шестнадцать уик-эндов подавал заднее левое колесо. В это воскресенье его заменят.

Фил, главный механик, руководит оркестром в боксе, он всегда у автомобиля и всегда на подхвате, в курсе происходящего. Эдриан и Роб, гениальные конструкторы, чаще находятся в боксе, но иногда убегают на пит-уолл, чтобы передохнуть или чтобы избежать столпотворения — из механиков, гоночных инженеров и пилотов. Во время заездов рядом с болидом находятся только те, кто непосредственно работают с машиной — и все в наушниках, общаются по радиосвязи, как правило, внутри отдельной бригады.

Дарио Фишер отвечает за стойку с наушниками, радиостанциями и микрофонами, передатчики в шлемах пилотов, обеспечивает бесперебойную связь. Сейчас он на паддоке трассы в Судзуке, наверняка уже подписал каждый комплект наушников на стенде и напомнил всем вернуть оборудование на место перед окончанием дня — чтобы завтра избежать неразберихи.

Куриный суп — самый настоящий, из европейской кухни — был уже остывшим, но Ричард ел с аппетитом. Его почти сразу начало клонить в сон, он сопротивлялся, как мог, но тщетно — и вскоре он уснул, уткнувшись носом в подушку, в надежде, что на следующий день он перестанет быть овощем и, наконец, со всем разберется.

Вещи он так и не разобрал, телефон лежал, разряженный, на прикроватной тумбочке вместе с документами, время как будто бы замерло — потому что шахматная партия уже началась, и оппонент ждал его хода.

Почему-то Ричард был уверен, что противник — тот самый лев — действует по законам жанра и играет в шахматы. Важно понять, какой должен быть следующий шаг.