Байесовская игра

Стелла Фракта

Успешный бизнесмен, филантроп и по совместительству русский шпион в Берлине попадает в водоворот экзистенционального кризиса среднего возраста. Голоса в голове, подозрительно сговорчивая помощница, алхимия и зов бытия… Все вдруг теряет смыслы, превращается в сумасшествие, бегство и погоню, игру с природой, и ответы следует искать в собственном прошлом, в другой жизни.Философская остросюжетная драма о том, что можно вернуться, продолжение романа «Замок Альбедо» о поэтах и лжецах.

10. Система

[Германия, Берлин, Сименсштадт]

— Фрау Мэллори.

Дороти Мэллори обернулась, только когда я окликнул ее — пусть и прекрасно поняла по реакции коллег, что я зашел в часть опенспейса системных аналитиков не просто так.

Я качнул подбородком в сторону коридора, она поднялась с места — быстро, бесшумно, без типичного скрежета ножек офисного стула по ковролину.

В руках у меня была папка. Я прочел ее на следующий день — лишь потому что чуть не сел на нее в машине. Я сперва посмотрел внутрь лишь из любопытства — и от скуки — и сперва не поверил своим глазам.

— Кто-то еще кроме вас видел отчет?

— Удо Мюллер и Лени Гротеволь. Гротеволь видела частично. Откуда я брала данные, я указала, другие…

Мюллер — руководитель группы аналитиков, Гротеволь — коллега Мэллори. Источники — техническая документация, референсы и инструкции самого Коха, который все дотошно пишет и выкладывает в базу знаний, а также экспертиза инженеров и технологов; с первого взгляда картина непротиворечивая — но показатели поплыли в лучшую сторону не из-за нашего успеха, и Мэллори это доказала.

— Я понял. Что Мюллер сказал?

— Сказал, что… что это бред.

— Если этот бред правда, — я сделал движение папкой вверх-вниз на уровне груди, а девушка следила взглядом за моей рукой, — то доктор Кох поседеет.

— На последней странице предло…

— Я видел. Предложения по исправлению. Игры. С природой.

Я говорил тихо — так, чтобы слышала только она. Она смотрела на меня, не отводя глаз, я переводил взгляд с нее на фикус за ее спиной и обратно — потому что мотал головой и изображал недоумение.

Я и впрямь был в недоумении — и негодовал, как такое могло произойти. Если она права, то уволить нужно всех, кто с ней не соглашался.

Проблема была в том, что она, судя по всему, та еще зануда — и просто так не отстанет. Если я не стану афишировать отчет и замну дело, она вытрахает всем мозги.

К сожалению, я не мог гарантировать, что она не такая наивная и прекрасно понимает, как на самом деле делаются дела.

Об успехе говорят всем, о неудаче молчат.

— Для того чтобы исправить последствия того, что указано в отчете, — говорил я, — нужно будет остановить непрерывный процесс производства. На переезд на новый метод ушло время — столько же понадобится, чтобы откатиться — но еще больше на подготовку к откату. В текущем положении вещей…

У нее на лице все написано. Вот теперь она все прекрасно поняла. Сейчас я ей объясню, что ее отчет — это гипотеза, а процедура проверки ее гипотезы затратна, поэтому нужно проводить комиссию и оценку, и никому это не понравится, следовательно, лучше бы она этот отчет не приносила и занималась своими прямыми обязанностями.

— Чтобы привести в движение всю систему, нужно воздействовать на каждый элемент системы. Подобранные простые числа в алгоритме определяют каждое звено цепочки, алгоритм угадывания и эвристика работают — то есть выполняют свою функцию по составлению априорного знания…

Я могу быть убедительным, когда хочу. Сейчас я не очень хотел — потому что я злился — на себя самого, на Кохову тупость, на мое слепое доверие к отлаженным процессам.

Я открыл папку на случайной странице, папка была лишь реквизитом, я продолжал что-то говорить — а Мэллори слушала меня, как завороженная.

Из папки выпал белый квадратный листок.

Белый.

У меня под рубашкой на руках волосы встали дыбом. Меня не выдало только самообладание — и приклеенная на лицо улыбка.

Мэллори наклонилась и подняла листок. Потом она протянула его мне.

— Что это? — спросил я.

— Я думала, это ваше.

— Да, конечно, — я забрал квадрат из ее пальцев и сунул между листами папки. — Закладка.

Я был готов поклясться, белого листка внутри папки не было — потому что я пересмотрел каждый лист и каждую чертову строчку.

Я вдруг понял, что забыл, на чем остановился. Мысли путались. Проклятый белый квадрат!

Почему белый?!

Нет, это просто бумага для заметок, никакое это не послание с предупреждением для инопланетянина…

— Какое же иногда проклятье быть дотошным занудой, — вздохнул я. — Если на всем острове пропадет свет, виноваты будем мы с вами. Я отдам Коху папку. Вы отчет никому не показываете.

Я проверил: задачи на отчет и исследование на нее не заводилось. То, что идет в обход должностных обязанностей, не только не фиксируется, но и не поощряется — даже если трудоголики или привыкшие выслуживаться карьеристы готовы работать за десятерых.

Я не в счет, я даже не человек…

Дороти Мэллори просияла. Я хотел сделать вид, что ничего не обещаю — но она отреагировала так, словно я уже отладил производство, случилось чудо, наступил мир во всем мире — и для этого даже не понадобилась тележка с мороженым.

Я ушел в кабинет — чтобы сперва вынуть листок и положить его в пакет — и только потом засунуть в карман пиджака. Образцы отпечатков Мэллори я отдам с обложки папки — и так Норберт исключит их.

Если водитель трогал папку, я возьму и его отпечатки… Кофейный стаканчик подойдет.

Я еще успею заехать к Норберту и отвезти ему новые улики — чтобы потом поехать на матч чемпионата Буденслиги в Олимпийский стадион на западе Берлина, состязание Герты и Боруссии — и обязательно выложить с трибуны селфи с кем-нибудь из известных болельщиков Герты.

Ходить на футбольные матчи я терпеть не мог и предпочитал игры другого порядка — но меня об этом никто не спрашивал.

Я поймал себя на сожалении, что не смогу остаться на драку фанатов, если таковая произойдет — потому что мне очень хотелось кого-нибудь искалечить.