Моя земля – мое время

Стелла Синякова

Приветливо-теплый, убийственно-вьюжный,Души моей город и знойный, и южный…На продрогшем ветру,Под заплаканной маской дождя…Силуэты осенних берез, наклонившись, сутулятся,Над тетрадью дороги рыдая хроническим неучем.Примуркалось тихо и жаждет участьяНа краешке сна полосатое счастье…Ты можешь быть примерным на уроке,Хотя в твоих глазах полно чертей…Глаза, фигура, и опять — рожденье звука.Стихи… лишь рифмы. Мир. И только-то всего.Жду Вас, уважаемый читатель! До встречи.

Лица и настроения

Человек

Отчаянье, и боль, и радость

Тая в измученной душе,

Ты с силою венчаешь слабость

На каждом новом вираже.

Взлетая, маешься и веришь.

И в тот последний краткий миг

Внезапно, может быть, измеришь

Своим прозреньем Божий лик…

На продрогшем ветру

На продрогшем ветру,

Под заплаканной маской дождя,

Не считая шагов,

А на каждом четвертом — взлетая,

Я, наверно, умру,

До тебя метра два не дойдя,

Словно мартовский снег,

Что легко и естественно тает.

Я устану краснеть,

Слезы прятать, лицо опустив.

Беспредельная дрожь

Пробивает движенье любое.

Я с тобой говорю

Через время, покуда ты жив,

И печально смеюсь

Над такою неловкой собою.

Ты совсем не такой,

Как привиделось это во сне.

Ты — простой человек.

В твоих грезах — не я, а иное.

Ты совсем ничего

Не узнаешь весной обо мне.

Я растаю, как снег,

Ослепительной этой весною.

Без-уми-е

Вот чистый холст передо мной.

Случайная строка — зацепка глазу.

Приходит медленно, таясь, и раскрываясь,

но не сразу…

За стеной уютного мирка есть плач и смех.

И голос. И глаза. Слеза. И строчки…

Когда-нибудь я перестану слышать всех.

Дойду до точки.

На каждом слове тормозя, скользя, слетая

С привычной линии. Нельзя. Сижу, читаю.

Какая, в сущности, ирония — мазнуть,

из банки с краской выжав муть, рискнуть.

И — снова покатиться прочь. Невмочь не рисовать.

Рисуя ночь, как кот, ночной сиамец,

млечный путь лизнуть… глумиться. Раз — блеснуть…

Два — оказаться вновь у чистого холста.

Страница стертой повести чиста.

Лишь за стеной тихонько слышно —

капли букв с листа…

Случайная строка. Она еще цела — но лишь пока.

Ее читая, буквы медленно глазами растворить…

Застыть. И тишину вселенной подарить.

Творить молчание.

Молчание, что всем в итоге суждено. Дано.

А! Вот и к нам, — прошу! —

как милостыни звон, — оно.

Хвостом из звезд махнуть, мяукнуть, и уснуть.

И — сна одна глушащая стена.

И — чистого холста благая суть…

Как будто

Как будто ничего не изменилось.

Все та же песня. И из века в век

Надеется на божескую милость

Наивно и беспечно человек.

— Он не придет. Но вдруг? Я так хотела!

— О, нет! О, нет! Жестокая чума!

— Опять сегодня ночью ждать обстрела…

— Заснуть. Забыть. И не сойти с ума.

— Господь, прости. И защити невинных!

— Сегодня — матч. Надеюсь на ничью!

— Не дашь мильон? Так дай хоть половину!

— Оставь его. А жизнь — возьми мою…

И снова, как начертано, веками

Все происходит так, как быть должно.

Кто знает? Не твоими ли руками

Меняет мир мгновение одно?

Звучат молитвы. Хором и посменно.

И дым надежд восходит к небесам.

Но зло смелеет. И одновременно

Оно пальбу ведет по голосам.

Картинка

Сгущалась ночи синева.

А на подушке, очень близко,

Дремала, видная едва,

Хвостом закрывшаяся киска.

Чуть-чуть подрагивала шерсть,

Ее загривок облекая.

Она во сне хотела есть,

Тихонько когти выпуская.

А, может, ей приснился кот,

Усатый, молодой и рьяный,

Что через улицу живет,

И никогда не будет пьяный…

А рядом женщина ждала,

Ладонью щеку подпирала.

Она б давно все убрала,

А наготовила немало…

Струилась черной ниткой тушь,

Губя остатки макияжа.

Их, вероятно, смыл бы душ,

Ведь это не обиды сажа…

Она заснула за столом.

И снился ей один на свете.

А он… пришел. Но лишь потом.

А за стеной сопели дети…

Наваждение

Моя судьба — в твоей руке.

Горюю, разве что, стихами…

Я весь, со всеми потрохами,

И от себя-то вдалеке.

Как без себя не по себе —

Давно известно и знакомо.

Все полустерто, невесомо…

Все, кроме мыслей о тебе.

Твои ресницы целовать

Могло бы стать небесным счастьем…

Ну что ж, без моего участья

Тебе случится зимовать.

Зима. Холодная, без слез.

Без солнца, оттепелей, нега…

Бесстрастным пологом из снега

Твой дом и сердце Бог занес.

Красавиц лучшая пора,

Столетье мирного покоя…

И это, видимо, такое.

И началось оно с утра.

Проснешься юной, но больной,

Поскольку век — не слишком мало…

Поднимешь угол одеяла,

И пожалеешь — не со мной.

Берега

Бегут две линии разлуки

По сторонам большой реки.

Волна, и диких чаек звуки,

И мы все так же далеки.

Меж нами дни и километры,

Что нам дано еще пройти.

Сплетают солнце, слезы, ветры

Нехитрую тесьму пути.

Быть можно вместе, но не рядом.

Как странно знать, что мы вдвоем,

Но мерно, не встречаясь взглядом,

По разным берегам идем…

Мы спотыкаемся о камни,

У каждого они — свои.

Пускай дорога нелегка мне,

Пускай она без колеи,

Но ты виднеешься в тумане

На дальнем мглистом берегу.

И острой гальки мягче грани.

И я дышать и жить могу!

Не прекословь любви

Пожалуйста, не прекословь любви!

Грусти и смейся с нею в унисон.

Пройдет? Ну что ж, пусть это будет сон…

Но только с ней, единственной, живи!

Ее указы бойся нарушать.

Пусть их менять придет ей воля вновь.

Любовь — она на то ведь и любовь,

Чтоб всю структуру мира завершать!

Гармония всегда у ней в чести.

Пускай и выглядит, как сущий диссонанс…

Твой самолет, авто иль дилижанс —

Не средство, чтобы от нее уйти.

Она права. Добра иль зла, — права.

Не будет индульгенций раздавать…

Ее в себе так тяжко убивать!

И так темно, когда она мертва…

Краткое

Молю.

Останься наяву — зову.

Люблю.

Забвения нарву траву.

Зачем

Надежды возлагать — и лгать?

Совсем

Болото съело гать… Шагать.

Но я

Погибнуть не хочу — лечу!

Моя

Беда. Но я шучу. Плачу.

Парю.

Заплакать — никогда! Горда.

Смотрю.

В ладони корка льда… Вода.

Твои слова

Твои слова обидны и резки.

Мне вовсе дела нет до этой смуты.

Ах, может быть, со мною потому ты,

Что я живу рассудку вопреки…

Я знаю — ты уйдешь, и там, за гранью,

Что делит мир привычно пополам,

Назло обычным бедам и делам,

За чашкой кофе, ароматной ранью,

Ты скажешь, что случайно заглянул,

Что мимо шел, что дел — вагон ужасный.

Но я-то вижу, — то-то и прекрасно, —

Что сам себя ты снова обманул.

Ты будешь неожиданно со мной,

Пока не обернешься с недоверьем,

И резко за захлопнувшейся дверью

Потерю потной ощутишь спиной,

И оттолкнешь ее на сотни метров,

И к двери прислонишься горячо,

И вновь мое почувствуешь плечо,

Прикрыв от сквозняка, а может — ветра.

И мы пойдем сквозь ежедневный хлам,

Имея общий крест и общий шепот,

Не слыша позади безликий ропот,

Рука в руке. Деля все пополам.

Берегиня

За что немилуешь меня?

Да разве есть еще другая,

Что, от тебя изнемогая,

Исчезнет, жизнь твою храня,

И королевой, и нагая?

За что немилуешь меня?

Твое дыханье слышу я.

За стенкой, тихо, незаметно,

Творить тебя, живя бесцветно,

Сегодня очередь моя.

Конец ознакомительного фрагмента.