Моя земля – мое время

Стелла Синякова

Приветливо-теплый, убийственно-вьюжный,Души моей город и знойный, и южный…На продрогшем ветру,Под заплаканной маской дождя…Силуэты осенних берез, наклонившись, сутулятся,Над тетрадью дороги рыдая хроническим неучем.Примуркалось тихо и жаждет участьяНа краешке сна полосатое счастье…Ты можешь быть примерным на уроке,Хотя в твоих глазах полно чертей…Глаза, фигура, и опять — рожденье звука.Стихи… лишь рифмы. Мир. И только-то всего.Жду Вас, уважаемый читатель! До встречи.

Осень

Закат

Как бегут облака, оживляя лазурь акварельного неба,

Дымкой, рябью, белесыми волнами в синь проникая!

Этот день — он и был, и как будто бы не был.

Проскакал, словно лошадь галопом.

Ах, жалость какая…

Акварель потемнела, окрасилась розовым

вычурность края.

Горизонт заслоняя, по-прежнему катятся волны

Облаков. Кто-то, кисточку нервно макая,

Водит по небу. Ночь вдохновением, звездами полным,

Убирает следы, затирает надежно надежды и страхи.

Вот и капля готова сорваться для вечности-чаши.

Клены молча срывают обрывки рубахи.

День единственной осени — осени вечной и нашей.

Сентябрь

Мои осенние пионы,

чуть-чуть поникшие к земле,

Их ржавых пятен — миллионы;

как после пира на столе —

На белой скатерти былого

видны последствия времен…

Суда небес последним словом —

прощальный осени поклон.

Как предначертано веками,

все сходится в застывший миг.

Багряно-желто-злое пламя

сметает жизни ломкий лик,

И приближается безмолвно

сугробов тихая пора.

Все будет заново. И словно

незавершенная игра,

Качают ветками пионы,

и одинокий яркий плод

На яблонь древние пилоны

мазок отчаянья кладет.

А травы снова, не жалея,

в последний теплый день цветут…

И листьев алая аллея

меняет осени статут.

Вот — нервный мряв соседской кошки

нас возвращает в этот мир.

Что показалось — понарошку;

поспевших яблок кончен тир, —

Немного грусти прилетает

с последним вздохом сентября.

Все замерло. И осень тает,

оправу вечности даря.

Первый желтый лист

Первый желтый листок на машинном стекле…

Он вздыхает о лете, о нежном тепле.

Что сорвало его? Почему он такой?

Он прощается, машет дрожащей рукой,

Шепчет нам: «Это осени зреющей след…»

И — слетает на серый асфальтовый плед.

Осень

Листья кленов, волна за волной,

Осыпаются с веток упругих.

И любовь не прошла стороной,

И хорошие рядом подруги.

Только сердце сжимает тоска,

Затаившись на донышке где-то,

И стучит тишина у виска:

«Где мое ненаглядное лето?»

Ничего для себя не хочу,

И морозы не слишком достали.

За речные рассветы плачу

Месяцами бетона и стали.

Городских суета площадей,

Да желтеющий клен в переулке.

Океаны спешащих людей —

Безысходность колесной прогулки…

Дорогие громады домов!

Вы меня приютили случайно.

В вас живут миллиарды умов,

Или в этом какая-то тайна?

Те, кто жил, кто пока что живет, —

Все оставили след и отметку.

Только осень куда-то плывет

В листьях кленов — седая кокетка…

Другой октябрь

Радостью полнится солнечный дворик.

Воздух прозрачный внизу и на крышах.

Желтый октябрь с мамой-осенью спорит.

Голуби парой на проводе — выше.

Сухо, нежарко, и облако — дымкой.

Листья с деревьями тихо прощаются.

Память халтурит, и сделать бы снимки…

Что же еще к нам опять возвращается?

Хочется петь. Настроение джаза.

Запах листвы и прозрачного неба…

Есть в увядании тихая фаза.

Жаль, если ты в этой осени не был!

Блюзовых звуков не слышал рождение,

Пару влюбленных пернатых не видел…

Осень, послушай! Яви снисхождение!

Ты же на нас, дурачков, не в обиде,

Ты же простишь нашу вечную спешку,

Делометанье без взглядов на лица…

Не убирай эту милую вешку —

Дай ароматом листвы насладиться!

Листопад — немного Есенину

Листопад. Метанье листьев вверх и вниз.

Не упасть бы, зацепиться б за карниз,

Им взлететь бы, словно птицам, в облака…

Но, увы, не получается пока.

И ложатся листья наземь,

укрывая мокрый двор.

Шелест, сетующий на зиму, —

вселиственный укор…

А на белом свете — ветер,

Он ерошит листьев медь.

Октября остаткам светит

Ветром свистнуть — и сгореть.

Осенняя прогулка

Красиво. Дьявольски красиво!

Уже беднеющая осень

Еще разряжена игриво,

Но все же подаянья просит…

Слегка бледнеющие пальцы

Древесных стылых сожалений

Надеты осенью на пяльцы

Безумных тающих мгновений.

Прозрачной медленностью небо

Рисует галки птичьих кликов,

Туман под утро, словно не был,

Разреженностью многоликой

Тушует мягкой губкой риски

Ветвей, дорог, всего на свете…

А мы с тобой жуем ириски,

Как недовыросшие дети.

Дождь

Какая двойственная магия дождя

Застыла в плавном колебанье мокрых зданий,

По строчкам грусти с реверансами бродя,

Слезами зонтики прохожих бередя,

Их заклиная на медлительность скитаний,

И в произвольном искаженье расстояний,

Возможно, сонную отраду находя…

Осень — короткое

Сниженья медленного прелесть

Вращеньем желтизны пройдя,

Под тихий постоянный шелест

Природа плачет, уходя.

Остовы веток раздевает,

Дождем лаская наготу,

В белесый саван укрывает,

В душе рождая немоту…

Пейзаж

Серые сумерки

с рыжими фонарями,

Вкрапления белого снега

на детской площадке…

Темнеет. И отблески света

на трубах над всеми домами.

Безумно красиво.

И все в надлежащем порядке.

Широким мазком —

облака, различимые еле.

Еще до зимы — далеко.

А пока — оглядеться.

Запомнить, как листья, горя,

на обочину медленно сели,

И вот — от проплешин и проседи

листьям не деться.

Кружи — не кружи,

а придется, увы, приземлиться.

Земля — гравитация, Ньютон,

и что-то такое…

А мы украшаем, как листья —

оранжевым ситцем,

Ее, как любимую,

тем, что имеем, — собою.

И нам, словно листьям

под клоунски-рыжим свеченьем,

Дано опуститься в покой

после долгих метаний,

Как сетью, опутав

мерцающим пересеченьем

И душ, и судеб, и звонков,

и, увы, расстояний.

Горите же, пятнышки

лисье-пушистого света,

На нашем холсте под названием

«Сумерки. Вечер»!

Мы — листья, Земля! Не зима.

Хоть уже и не лето.

А нам на обочине точно

назначена встреча!

Крапива

Не погадать уж на ромашке —

ромашки спрятались давно.

И расползаются букашки —

видать, закончилось кино…

Сквозь искры инея, красиво,

в забытом Богом октябре

Цветет обычная крапива

на дачном утреннем дворе.

Ленивый шмель мотор заводит,

еще копается в листве,

Как пьяный, по крапиве бродит.

Сорвался — бах! И — на траве.

Точь-в-точь — в годах седая дива!

И ей плевать, что не сезон.

Цветет мятежная крапива,

как будто в этом есть резон.

Ноябрь

Какая акварель разлита в небесах!

И мягкой кистью тишина

пройдется ловкими мазками…

Ее беззвучная волна

кидает грусти соль горстями.

Осенней пустоты вестями,

между седыми тополями

Ее печати на ветвях —

Рябина издали видна

своими красными кистями.

И переливы бурь, и грозные раскаты

ушли в небытие до будущей весны.

Как ссоры молодых,

что без году женаты,

они весною нам отчетливо слышны…

А нынче — тишина. Вселенская, благая.

И марево сплошных текучих облаков,

где редкий солнца луч

меж кучевых тисков,

небрежно их бока пастелью озаряя,

Затронет обертон ноябрьской струны…

Ночной дождь

Исповедь ночного дождя

В тишине оставленных дач.

Кто-то пожалел, уходя

В поисках обычных удач…

В окна бьют фонтанчики струй —

Барабан дождиной ходьбы…

Эй, художник-дождь, нарисуй

На стекле обрывки судьбы!

Помнишь, за окном пили чай,

Друг на друга глядя всерьез…

А теперь — без них тут скучай.

И куда их поезд увез!

А потом там плакал малыш,

И всю ночь качались во сне

Над чертою медленных крыш

Сосны — баю-бай — в вышине…

Там любили, ждали и жгли

У крыльца осеннюю падь.

Обижаться, дуться могли.

А могли и звезды достать.

Островок — пустынный бурьян…

Видно, уж кого-нибудь нет.

Дождь оплачет этот изъян

И умоет серый рассвет.

Еще ноябрь

Ноябрь меняет осени статут.

Глядишь — и до зимы совсем немного.

Как путник, перед дальнею дорогой

Присевший отдохнуть на пять минут,

Он раскрывает двери для седых

Пушистых туч, и первых холодов,

Снежинок тонких, зыбких, молодых,

Под сетью неприкаянных следов.

Ветров разгул приветствует, наглец,

Нисколько не стыдясь пред голой чащей;

Их завершает буйство, наконец,

И приглашает в гости снег летящий.

И — вроде — снег, и — дождик моросит,

И нету сил противиться природе,

И нету сил — по сути — никаких;

Все — в ноябре, в хандре, в пути, в породе

Особых дней, которые идут

Пред зимней очарованной порою.

Пред холодами, что за дверью ждут,

Дав осени пресытиться игрою.

Эти дни…

Эти дни бывают очень редко.

Как в саду ожившая душа,

Плачет растревоженная ветка,

За окном стеснительно шурша…

Бьются капли в звонкой перекличке,

О стекло расплющиваясь вмиг.

Кот мурлычет рядом по привычке,

Заглушив осенней грусти клик…

Все застыло в полунедвиженье.

Полувздох и полузабытье…

Лишь дождинок частое круженье

Бытие наполнило мое.

Остановка. Боль? Да нет, не слишком…

Ничего. Никто. И никчему…

Только одинокая мыслишка

Робко проскребается к уму…

Для чего? Не знаю. Это — после.

Заторможен мир на час дождя.

Мы — не в нем, а, вроде, где-то возле…

Закрываю двери, уходя…

Предзимье

Околдована россыпью белого

Земляная тропинка во мгле.

Послесловьем полета несмелого —

Пятна снега на черной земле.

Заостренье травинок поломано,

Стебельки окропила ль роса?

Или инеем все окаемано,

И промозгло легли небеса?

Нету времени, нет постоянства.

На лету, застывая, поет

Небольшая частичка пространства,

Завершая предзимний полет…

Время холодов

Во власти ноября — на лед патенты

Берут дороги. Время холодов.

Промерзшие машины грустной лентой,

И тонкий снег — в полоску от следов.

Точь-в-точь — суровый страж —

молчит природа,

От дел отдохновение даря,

Ей дела нет до глупого народа, —

Шиномонтаж в разгаре ноября.

Первый снег закружил над медлительно мокнущей улицей.

То ли снег, то ли дождь — разобрать мудрено, да и незачем.

Силуэты осенних берез, наклонившись, сутулятся,

Над тетрадью дороги рыдая хроническим неучем.

Полузимний пейзаж замирает продрогшей распутицей, —

Полу-лужи, и полу-сугробы, и полу-растерянность…

Обалдевший от холода мерзлый ноябрь еще крутится,

Оформляя зиме на имущество года доверенность.

Замороженное

Уже меня не запугать

постылым запахом

метели.

Темно. И листья облетели

с зимою осень сопрягать…

Увы, меня не соблазнить

посулами живой

капели!

Следы цветущей канители

теперь седым ветвям хранить.

Пушистым шапкам гордых сосен

морозы не за что

ругать.

Все тот же строй и зим, и весен.

И незачем бездушно лгать…

В ноябре

Медленно узор дубовой меди

В нити трав седых вплетает осень…

Заморозки.

Ленинграду-Питеру

Ленинградский вокзал

Ждет, как старый друг.

Это кто же сказал,

что дороже — юг?

Это нам — судьба.

Провожай, родной!

Капельки у лба —

Морось за стеной…

Как шагнешь вперед —

Сразу на канал.

Хорошо, не лед…

Дождик доканал.

Это я грущу

И хочу туда.

Все опять прощу.

Вот дожди — беда…

Или не беда?

Только бы дышать.

И опять — вода.

Значит, время — вспять.

Под ногой — гранит,

Плещет вновь Нева,

И всегда хранит

Мысли и слова.

Если не Нева —

То канала нить.

И вода жива.

Значит, время — жить!

Вот и опять осенний Питер…

А Казанский собор обнимает крылами

Петербург, открывающий лики домов

С деревянными, звонко-цветными полами…

Этот город дождя и основу основ.

Наш волшебный приезд — в бездождливое время.

Вопреки суете опускается снег…

И снежинки кружатся в замедленной теме

Ноября, и зимы, и мертвеющих рек.

Не успеть до музея, не двинуться дальше.

В промежутке, у Зимнего, — радость и смех!

Этот город отсутствия страха и фальши

Покидаем, увы, безо всяких помех…

И хотелось бы, может, подольше остаться,

Но — зовущий вокзал — меньше часа пути.

Мы еще не ушли. Но пора собираться…

Тут, пожалуй, уже ничего не найти.

Осеннее

Какой глубинный тайный знак

В осеннем колебанье веток!

Без неприкаянных разметок

Наверно, осенью — никак…

Какой волшебный странный звук

В осеннем дуновенье ветра…

Как мягкой шляпою из фетра,

Он обнимает все вокруг!

Слезой дождливою скорбя,

Природа нас не замечает.

По лету яркому скучает,

Невольно маясь и любя…

Осенний туман

Дорога, уходящая в туман

Безудержно летящей сизой лентой…

Ее неловкий тающий обман

Нам дан, наверно, свыше легкой рентой.

Вот — птицы на кочевье. Осень года.

Стриптиз деревьев — наперегонки…

И близоруко щурится природа

Сквозь густо запотевшие очки.

Осенний транзит

Осенний транзит из былого в грядущее.

Уже снегопад вдалеке под парами.

Все замерло — мокрое, тихое, ждущее…

И темных дворов благодать вечерами.

Уедем? Пожалуй… Куда? Как придется.

Скорее — по времени блещущим рельсам,

Где лязгом потери октябрь отзовется,

Где ляжет белеющий снег Парацельсом.

С собой заберем промелькнувшее счастье,

И лучик, что рыжим бельчонком проносится.

Мы помним, что было, — но только отчасти,

И вовсе не знаем, что в путь с нами просится.

Забытая кукла. Записка в кармане.

А дома — учебников сонные груды.

Все будет, что будет. И с ними. И с нами.

Успехи, удачи, провалы, простуды…

Давай помолчим. Мы немного устали.

Прижаться к окошку. Укутаться пледом…

Там листья вот только что тихо летали.

Их снова увидим, но призрачным летом…

Кончается ноябрь. Воскресенье

Благостное утро

Зимним светом озаренной нови.

Радостно кому-то,

Разлилось волнение по крови.

Стылые деревья

С нетерпеньем ждут пушистых шапок,

Голые пальцы веток протягивая…

Гордость королевья

Стряхивает снег движеньем лапок,

Запахов цепь отметок затрагивая…

Весело без повода.

В воздухе преддверьем новогодним

Значится — выполнишь все, что захочется.

Серой мути проводы…

Кажется, что именно сегодня

Свяжется — нет на Земле Одиночества.