Беспамятники. Дело Ирода

Станислава Бер, 2022

Далёкое будущее. Россия теперь называется Новороссией. Коломна – столица новорусичей. От былого величия не осталось и следа, потому что люди частично потеряли память, а вместе с ней науки и технологии. Однако есть единицы, которые не утратили способность помнить всё. Например, Савва Куницын. Старшему помощнику наместника поселения Озёры исполняется 18 лет, и он получает кулон силы 3 степени. Савва отправляется в столицу для расследования загадочного убийства. В Коломне юношу ждут приятные и неприятные знакомства, дружба и роковая любовь.

Плохой карандаш лучше плохой памяти.

Савва Куницын так далеко забрёл от дома, что казалось, здесь никто не бывал лет двести. Или триста. В общем, разницы нет. Здесь давно… никто… не бывал. Прямо перед молодым охотником лежали старинные развалины, заросшие зеленью. Савва запрыгнул на кучу, поковырялся мыском сапога в старом хламе, присел на корточки и выудил странный предмет — он легко ложился в ладонь, и что-то подсказывало юноше, что этим люди раньше разили друг друга наповал.

— Вспомнил! Это называется пис-то-лет, ага, — зачем-то по слогам произнёс Савва, как будто сокол Гром его понимал только таким образом.

Однажды он видел картинку, которая называлась по-старинному — фотографией, где человек целился в другого человека из пистолета. Те времена давно прошли, а машинка — только поглядите на неё! — целёхонька. Савва заглянул в полую трубку, там всё было покрыто ржавчиной.

— Пуф! — воскликнул Савва, прицеливаясь в невидимого варвара.

В этот момент он почувствовал себя героем древней войны, но врага по привычке выбрал самого что ни на есть современного.

— Эх, вот бы попасть в столицу Новороссии Коломну! Желательно на службу к князю, ага, — мечтал он по дороге. — Там столько всего интересного. Путешествия — раз, схватки с варварами — два, слава, почёт и безбедная старость — три. Ну и кулон силы первой степени. Как же без него!

Савва выбросил пистолет обратно в кучу и побрёл домой. Гром полетел вслед за ним.

— Только кто же меня отпустит? Тётка точно будет против моего героического будущего, ага. Костьми ляжет, а не отпустит. Я её знаю.

4 мая 119 года от Рождества Христова по новому стилю

Савва Куницын поправил тесёмку, перехватывающую волосы — ничто не должно мешать! — и замер на секунду, залюбовался природой. Как же всё-таки красиво в Новороссии! Лес недавно проснулся от зимней спячки. Снег растаял, и зелень пышным цветом окрасила деревья и кусты. Голые и одинокие ещё недавно — зимой, теперь они благоухали и таили в себе живность. Вот за живностью он спозаранок и отправился в лес.

— Какое всё-таки чудное слово"охота", — мечтательно сказал Савва. — Правда, Гром?

Гром возбуждённо переминался на кожаной перчатке юноши. Сокола по кличке Гром Савва нашёл в разорённом гнезде. Птенец требовал еды, да побольше. Савва носил ему кусочки мяса, пока малыш не окреп и не вырос. Теперь Гром прилетал к другу — лучшему! — и они вместе охотились.

А ведь Савва Куницын не просто так прохлаждался, пока другие работали. Он заслужил этот отдых! Накануне ему исполнилось восемнадцать лет. Юноша опустил голову и вытащил на свет Божий серебряный кулон силы третьей степени. Наместник поселения Озёры произвёл его в старшие помощники и вместе с кулоном подарил выходной. Обычно выходным награждали за подвиги или заслуги, или, как в его случае, за повышение по службе.

— Наместник, конечно, об этом уже пожалел, но ты же понимаешь, Гром, что мне нужен хороший отдых. Я здорово поработал в этом году, ага.

Савва вздохнул. Всего приходится добиваться, зубами выгрызать. Гром взлетел, учуяв добычу.

— Ух, цпок, ух цпок…

Молодой охотник вскинул лук ловким, натренированным движением и, не задумываясь, пустил стрелу на звук. С лёгким треском, продираясь сквозь ветви, на землю свалилась птица. Его законная добыча!

— День начался великолепно, — сказал Савва, криво улыбаясь и поглаживая узкую, едва наметившуюся бородку.

Он подошёл, поднял за хвост глухаря, повертел его в руках, пытаясь найти изъян, и удовлетворённо сунул в охотничью сумку. Через час идти стало тяжело — сумка наполнилась дичью до отказа.

— Пора возвращаться домой! — скомандовал он сам себе и любимому соколу.

Новоиспечённый старший помощник наместника вытащил из охотничьей сумки тетерева, взял за горло и развернул голову к своему лицу.

— Ну, ничего… Вот исполнится мне двадцать лет, тогда посмотрим, тогда я обязательно уеду в Коломну, ага. Держи, Гром!

Савва свернул тетереву голову и кинул её соколу.

* * *

В поселение Озёры новорусич Савва Куницын вошёл, высоко подняв подбородок и выставив охотничью сумку напоказ. Пусть завидуют лентяи и неудачники!

— Хорошая добыча! — окликнул его знакомый сторожевой, открыв скрипучие ворота.

Поселение окружал бетонный забор с четырьмя сторожевыми вышками. Варвары давно не появлялись в этих краях, но бережёного, как гласит новоросская поговорка, сам Бог бережёт.

— А у меня, христианин, не бывает иначе, — ответил сторожевому Савва и криво усмехнулся.

Рабочий день закончился. Крестьяне и ремесленники вернулись к семьям. В домиках, сложенных из старого кирпича или старых бетонных панелей, одёргивали занавески, и кумушки любопытно поглядывали на молодого охотника. Девицы улыбались, им Савва подмигивал. Деды, сидящие на ржавых скамейках, одобрительно кивали.

— Кого, стало быть, подстрелил-то?

— Глухарей да тетеревов, ага, — отвечал им охотник.

— Молодец, парень. Вот тётка твоя обрадуется.

На центральной площади к нему подошёл местный лоботряс.

— Эй, Савва, давно тебя не было видно! — воскликнул парень, косясь на полную охотничью сумку.

Лоботряс явно рассчитывал покутить на халяву.

— Вчера виделись. Забыл? — спросил его Савва.

Он покачал головой и пошёл дальше. Откуда этот бездельник мог помнить? Блокнотом он почти не пользовался, а на память свою рассчитывать не мог. Беспамятник чёртов.

— Будьте здоровы, христианин, — сказал Савва, войдя в лавку, единственную в поселении Озёры.

Охотник приложил руку к груди и на секунду склонил голову. В носу запершило. Просторное помещение в три окна, заваленное пыльным товаром, плохо проветривалось. Чего тут только не висело, не стояло и не лежало — свечи, горшки, ножи, корзины и прочая утварь. Даже антиквариат пылился в углу — телевизор.

Электричества давно не вырабатывали, а вот такие древние приборчики до сих пор вытаскивали следопыты из-под груды обломков прошлого. Находились охотники за стариной и покупали ненужные вещи для домашнего обихода, ценители древности. Однако в поселении Озёры народ жил простой, неприхотливый, вот антиквариат и простаивал в углу, только место в лавке занимал.

— И тебе не хворать, — буркнул толстый лавочник, даже не взглянув на парня.

Савва, привыкший к такому приёму, гордо прошёл к прилавку и положил на неё охотничью сумку.

— Хорошая добыча, христианин, — оживился лавочник, блеснув огоньком наживы в бегающих глазках.

— У меня всегда так, — не преминул похвастаться Савва. — По-другому не бывает.

— Сколько хочешь за всё? — спросил лавочник, вытирая о жилет вспотевшие ладони.

— За всё, кроме этих двух птичек, дюжину рублей и пачку стрел в придачу, — ответил охотник.

— Десять рублей. И стрелы отдельно, — неуверенно предложил торгаш.

Добыча и вправду была хороша.

— Дю-жи-ну руб-лей и пачку стрел, ага, — отчеканил каждый слог Савва.

Его не проведёшь.

— По рукам, — быстро сдался лавочник, зная, что всё равно продаст дичь с хорошим наваром.

— Савва! — звонкий голос оживил лавку.

В открытой двери, ведущей внутрь дома, показалась стройная девушка с распущенными пшеничными волосами, перехваченными зелёной лентой.

— Дора! — улыбнулся ей Савва. — Будь здорова!

— А я услышала тебя из светлицы, — сказала Дора и сощурила глаза в окружении пушистых ресниц.

"Как лисичка", — подумал Савва.

— Ну и сидела бы себе за вышивкой. Чё было выходить? — пробурчал лавочник.

Он открыл коробку с деньгами, отсчитал дюжину монет и положил на прилавок.

— Где ты был? Я искала тебя весь день. Потом догадалась посмотреть в блокнот, прочитала, что тебе подарили выходной, и что ты на охоте, — затараторила Дора.

— Искала она. Лучше бы делами занялась. Пол в лавке помыла. Пылища, аж глаз щиплет, — опять заворчал лавочник.

Дора, не обращая внимания на отца, смотрела только на Савву.

— А ты бы, парень, бежал к наместнику. Он тебя искал, — хмуро заметил лавочник. — Там у реки случилось что-то.

— Ещё увидимся, — пообещал Савва и поцеловал Дору в щёку.

Охотник положил двух птиц обратно в сумку, сгрёб монеты, одну же ловко подкинул и вернул на прилавок.

— Это Доре на кусок ткани, ведь скоро лето. Для платья! Девушке просто необходимо новое платье каждое лето, — улыбнулся удачливый охотник и поклонился.

— А-а-а! — заверещала от счастья Дора.

Выйдя из лавки, Савва сбавил обороты хвастовства и как мальчишка побежал к дому наместника. Если Макар Ильич искал его, значит, и в правду, что-то случилось.

— Где ты шляешься? Итить твою за рога! — накинулся на помощника наместник.

Макар Ильич в кумачовом плаще, ржаво-красных сапогах, с кортиком на поясе стоял у крыльца единственного в поселении Озёры двухэтажного дома, сложенного из крупного камня и с флагом Новороссии на крыше — зелёный крест на белом фоне. Поверх серой рубахи наместника блестело ожерелье силы третьей степени — с зелёными, искрящимися изумрудами. При виде юноши Макар Ильич захромал в его сторону.

— Я… это… Подарок свой использовал, ага, — сказал Савва, отступая на шаг назад.

Небольшого роста, плотный и коренастый, Макар Ильич хмуро смотрел на Савву снизу вверх, сжимая в пухлом кулаке трость с рубиновым набалдашником.

Пятьдесят лет назад новорусичи захватили Карелию, угрожающую стране ежегодными набегами. А сорок лет назад следопыты нашли на захваченной территории несколько месторождений рубинов и изумрудов. Эти камни стали символами Новороссии — их носили на руках, головах и шеях богачи по всему миру, украшали церкви и вправляли в новоросские ожерелья силы.

— Какой еще подарок? — спросил наместник, округляя острые маленькие глазки.

— Ты вчера отпустил меня на охоту, — ответил юноша, кивая в знак своей правды. — Забыл?

— Не может быть, — неуверенно сказал наместник, и в глазах его мелькнуло сомнение. — Ах, да, вспомнил. Награда за повышение по службе. Что-то и меня память стала подводить.

Макар Ильич, как и Савва, в отличие от большинства беспамятством не страдал. Иначе он не стал бы наместником. Макар Ильич отлично помнил вчерашний день, однако, со временем и его мозг затуманивался. Старость, видимо. Он посмотрел в сторону, оглаживая седую бороду. У запряжённой старой кобылой телеги стояли два молодца с кулонами силы четвёртой степени поверх кожаных курток. Полицейские поселения Озёры — Паша и Саша.

— Значит вот, — уже намного мягче сказал наместник. — Работа тебя ждёт, мой мальчик. Возьми этих охламонов, и езжайте прямиком к реке Оке. Там мертвяка нашли.

— Я сначала к тёте зайду, я с добычей вернулся, — сказал Савва, приподнимая полегчавшую охотничью сумку.

Макар Ильич Куницын улыбнулся, обнял и прикоснулся лбом ко лбу юноши.

— Хорошо, добытчик ты наш. Труп уже никуда не убежит, а тётка тебя заждалась, — сказал наместник и похлопал парня по плечу.

Савва взбежал на крыльцо и вошёл в дом, но повернул не направо, в офис наместника, а налево, на домашнюю половину, отдал тётке охотничью добычу и умчался на задание.

Дорога до реки заняла полчаса. Кобыла никуда не спешила, полицейские тоже не торопились. Сокол Гром кружил над служебным обозом. Река давно освободилась ото льда и теперь поблёскивала отражением весеннего солнца. Мелкая волна каталась от берега до берега.

В речном песке, лицом вниз лежало тело, местами покрытое травой и илом. Савва огляделся, сел на корточки, осмотрел ноги и потрогал руку утопленника. Мокрая, холодная, скользкая, она о многом рассказала юному помощнику наместника.

— Жаль мужика, утонул, видать, по пьяни, — сказал Саша и многозначительно кивнул.

— Видать, — сразу согласился с ним Паша.

Парням не хотелось возиться с мертвяком. Похоронить его, и дело с концом.

— Это точно не несчастный случай, — сказал Савва, поднимаясь.

Полицейские заржали в голос.

— А ты-то откуда знаешь, мальчик? — спросил с издёвкой Паша.

— Здесь же нет твоего дяди наместника. Можешь не выпендриваться, — добавил Саша.

Савва даже не посмотрел в их сторону. Всё с ними ясно. Только и умеют, что завидовать. Паша и Саша отчаянно желали повышения по службе, но именно Савва стал старшим помощником наместника поселения Озёры и получил кулон силы третьей степени.

— Во-первых, у него следы от верёвки на руках и ногах. Вы бы заметили их, христиане, если бы осмотрели тело внимательно, — сказал юноша, нравоучительно указав тростинкой на щиколотки и запястья утопленника.

Юноша поправил тесёмку на волосах, чтобы не мешали, достал блокнот и грифельный карандаш, набросал положение тела в песке и сделал пару быстрых заметок. Хорошо, что недавно восстановили старое изобретение. Ходить с карандашами гораздо удобнее, чем с ручкой, у которой то чернила пересохнут, то вытекут, то перо сломается. То ли дело карандаш — всегда на него можно положиться.

Парни перестали ухмыляться, подошли к жертве и нахмурились. Там, и правда, были едва заметные на фоне тёмной кожи вмятины, похожие на следы от верёвки.

— Во-вторых, на теле рубленые раны, — продолжил Савва, приподнимая той же тростинкой край драной рубахи.

Мужик в песке лежал грязный и в таких жутких лохмотьях, что разглядеть на нём раны было трудно. Если специально, конечно, не разглядывать, как и положено полицейским. Но Паша и Саша не опускались до этого уровня в прямом и переносном смысле.

— В-третьих, убили его не здесь, — закончил старший помощник наместника.

— А где же? — хором спросили Паша и Саша.

— Не знаю, где. Но точно не здесь, — ответил Савва, оглядываясь.

— А ты почём знаешь, что точно не здесь? — спросил Паша.

— Глаза разуй. Ты видишь следы борьбы или волочения? А капли крови? То-то и оно.

Савва опять присел.

— И вообще наш господин Неизвестный — свежачок. В воде он находился меньше суток.

— А это ты как узнал? — спросил Саша. — Скажи ещё, что лекарем подрабатываешь, ага.

— Труп не раздуло, вот как узнал. Кожные покровы хоть и грязные, но свежие. А с лекарем я дружу, между прочим, и умного от него набираюсь, в отличие от некоторых, ага. Вообще о своей скромности я могу говорить долго. Лучше не спрашивай, — неожиданно закончил речь Савва.

Он ещё раз обошёл речного незнакомца.

— Кстати, лекарь нам понадобится однозначно.

— Это ещё зачем? — спросил Паша.

— Жертву пытали. И не спрашивай, как я узнал. Утопленника нужно вскрыть, ага. Пакуйте его и везите к лекарю. А мне некогда с вами лясы точить. Мне ещё письмо в Коломенскую полицию написать нужно и в столицу гонца отправить. Да что с вами разговаривать. Вы завтра и половины из этого дня не вспомните!