Любовь сильнее чумы

Софи Кортес

Флоренция, XIV век. Черная Смерть губит тысячи жизней. Но юный художник Лоренцо ведет неравный бой с Чумой — силой искусства и любви. Вдохновленный прекрасной Беатриче, он творит шедевры, что спасают души от отчаяния. Но когда недуг уносит возлюбленную — Лоренцо ждет последнее испытание. Лишь истинная страсть, явленная в красках, может воскресить угасшую Музу. Сага о великом мастере эпохи Возрождения — о том, как любовь и творчество побеждают саму смерть.

Глава 3. В кругу посвященных

Зала Большого Совета поражала воображение. Высокие мраморные колонны подпирали расписной потолок, в стрельчатых окнах искрились витражи. За овальным столом чинно восседали члены Синьории — цвет флорентийской знати. Облаченные в парчовые одежды, в берретах и токах, они смотрели на вошедшего Лоренцо с нескрываемым изумлением.

Еще бы! Не каждый день безвестный юнец, ученик художника, врывается в святая святых городской власти! Стражники у дверей схватились было за алебарды, но Приор — сухонький старик с пронзительными черными глазами — остановил их повелительным жестом.

— Кто ты, дерзкий отрок? — вопросил он, сдвинув кустистые брови. — Как смеешь нарушать наш совет в столь тяжкий для республики час?

Лоренцо выступил вперед. Сердце его колотилось от волнения и решимости. Он склонился в почтительном, но твердом поклоне:

— Ваша светлость! Почтенные синьоры! Имя мое Лоренцо ди Пьеро, я скромный ученик великого Джотто. Явился к вам не дерзости ради, но по зову души и долга.

Приор прищурился. В зале пронесся удивленный ропот. Кто-то вполголоса обронил: «Никак, тот самый, кому маэстро доверил писать Беатриче Портинари?» Лоренцо вспыхнул, но виду не подал.

— Говори же, — нетерпеливо бросил Приор. — Только покороче. Сам видишь, недосуг нам для бесед. Город охвачен страшным поветрием, люди мрут как мухи. Тут не до живописцев.

— В том-то и дело, ваша милость! — горячо воскликнул Лоренцо. — Я пришел говорить об искусстве. О будущем нашей славной школы, основанной Джотто. Ибо эта школа — краса и гордость Флоренции, ее душа и сердце!

Советники зашушукались. Кто-то усмехнулся: «Во дает, юнец! Города чумой изводят, а он о фресках толкует!» Но Приор жестом призвал всех к молчанию. Взгляд его стал пытлив и внимателен:

— Допустим. Но причем тут Синьория? Ты же знаешь, что Джотто, упокой Господи его душу, трудился не за деньги Коммуны. Его содержали богатые и знатные семьи — Барди, Перуцци… Портинари опять же. Вот к ним и обращайся.

Лоренцо шагнул вперед. Глаза его пылали почти безумным огнем.

— Ваша милость, но разве это только их дело? Разве искусство принадлежит лишь богачам? Нет, оно — достояние всего города, его украшение и слава! И если сейчас оно зачахнет, Флоренция потеряет больше, чем от чумы. Ибо мор губит тела, а утрата искусства убивает души!

По зале пробежал одобрительный гул. Многие советники закивали, в глазах вспыхнул интерес. Лоренцо говорил страстно, убежденно, и речь его находила отзвук в сердцах слушателей.

— Представьте, синьоры, — продолжал он, — что будет, если зараза отступит, а возрождать город станет некому? Кто распишет вновь стены церквей, чьи статуи украсят площади? Чем будет гордиться Флоренция, кроме могил и руин?

Голос юноши дрожал от напряжения. По лицу Приора пробежала тень, он задумчиво потер подбородок.

— Положим, ты прав, — медленно проговорил он. — Цех художников и впрямь — гордость наша. Но чем мы можем помочь? Казна пуста, граждане напуганы. Сейчас не до мецената.

— А я и не прошу денег! — звонко откликнулся Лоренцо. — Я прошу вашего дозволения и покровительства. Пусть Синьория передаст боттегу Джотто… мне! Я сберегу ее, я соберу учеников. Мы станем работать, не покладая рук. Напишем новые фрески, украсим алтари. Люди увидят, что жизнь продолжается. Это вдохнет в них надежду, поможет одолеть страх смерти!

Советники загалдели, зашумели. Кто-то вскочил с места, замахал руками:

— Да он в своем уме? Отдать школу безвестному юнцу? Где это видано?

Но тут встал пожилой, представительный мужчина с орлиным профилем. То был Строцци, глава старинного и могущественного семейства.

— А ведь он дело говорит, — веско произнес он, обводя взглядом притихших коллег. — Искусство нельзя бросать на произвол. Иначе мы уподобимся варварам. Этот юноша пусть мал годами, но велик духом. Я читаю в его глазах решимость и искру таланта.

— Верно! — подхватили другие. — Кому же и принять наследие Джотто, как не лучшему из учеников!

— А он талантлив, я слыхал! Сам Портинари к нему благоволит…

— Дерзновенный малый! Видать, далеко пойдет…

Лоренцо слушал эти выкрики с бешено колотящимся сердцем. Неужто удалось? Неужто он, безродный простолюдин, сумел убедить благородных мужей? От волнения у него потемнело в глазах.

Наконец Приор поднял руку, призывая к тишине. Обвел собрание тяжелым взглядом, вздохнул.

— Что ж, — молвил он, — вижу, многие склонны внять твоим речам, юный Лоренцо. Признаться, и я впечатлен твоей страстью и даром убеждения. Быть посему. Синьория передает тебе ключи от боттеги и право собрать учеников. Но смотри — не подведи! Народ должен знать, что Флоренция жива. Что дух ее крепок, а таланты не иссякли.

— Благодарю, ваша милость! — просиял Лоренцо, падая на колени. — Клянусь, вы не пожалеете о своем решении. Я верну городу надежду и веру. Искусство расцветет с новой силой!

— Иди же, — милостиво кивнул Приор. — Да хранит тебя Господь. А ты храни наследие Джотто и будущее Флоренции.

Ошеломленный Лоренцо, пошатываясь, вышел из залы. Бартоло подхватил его под руку, тревожно заглядывая в лицо.

— Ну что, получилось? Они согласны?

— Да, малыш, — блаженно улыбнулся Лоренцо. — Теперь боттега наша. А вместе с ней — судьба флорентийской живописи. О, маэстро Джотто! Я оправдаю вашу веру. Я понесу ваш огонь сквозь мрак и смерть!

Он сжал кулаки, глаза его лихорадочно сверкали. Впервые после кончины учителя Лоренцо чувствовал цель и смысл. Теперь у него было великое дело — и он собирался посвятить ему всего себя.

В этот миг он не думал ни о чем другом — ни о Чуме, ни даже о Беатриче. Все это отступило, померкло пред грандиозностью замысла. Школа Джотто, живопись Флоренции — вот что занимало его ум и сердце.

«Я должен начать действовать немедля, — решил он про себя, шагая по улицам притихшего города. — Созвать всех подмастерьев, собрать краски и кисти. Наметить планы росписей, договориться с заказчиками. О, работы — непочатый край!»

Лоренцо ускорил шаг, почти побежал, не замечая хмурых лиц прохожих, лавок с наглухо закрытыми ставнями. Он спешил навстречу мечте, ставшей явью. Навстречу своему предназначению.

Черная Смерть, притаившаяся за углом, смотрела ему вслед пустыми глазницами. Она никуда не делась, не отступила. Напротив, с каждым днем собирала все более обильную жатву.

Конец ознакомительного фрагмента.