Глоток горячего горького шоколада

София Устинова, 2012

+32+ Высокоморальным хранительницам семейных ценностей и поклонникам Ромео и Джульетты не рекомендуется. Курортный роман – мимолётный и воспринимается многими, как лёгкий и ни к чему не обязывающий. Так оно и есть! Так и мечтала: сладко, горячо, но с горчинкой, ведь настоящий шоколад – горький. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Разбудило шершавое прикосновение к щеке. Разлепила веки и утонула в нефтяном омуте глаз Фатиха. Нежность, трепетность во взгляде гипнотизировали, подкатившая волна счастья накрыла с головой. Каплан подмигнул:

— Пора. Мы приехать.

Села на койке, спустив ноги на пол. Туда же шмякнулись останки порванных купальных трусиков. Усмехнулась. Отыскав в смятой простыне лиф, запустила в Фатиха. Он ловко поймал и кивнул в сторону. На маленьком столике, припаянном к стене, лежала плоская коробка, увенчанная большим красным бантом. Я посмотрела на Каплана, он улыбнулся:

— Я забрать тебя с пляжа. На тебе ничего, — в подтверждение слов — фривольным взглядом обласкал меня на расстоянии. Я невольно подтянула простынь, укрывая обнаженную грудь. Масляный взор турка последовал за движением, и тело против воли отреагировало. Фатих снова расцвел: — Ты — красивый. Я не пережить, если на тебя будут коситься другой. Ты — мой!

— Прекрати собственничество, — смущенно опустила глаза. — Во-первых, я стара — не все падкие на старушек, во-вторых, не так красива, как говоришь. Уж кто-кто, а я себя знаю. Если ты меня желаешь — твои проблемы. — Вскинув голову, добавила: — В-третьих, спасибо за подарок, голой тоже не люблю ходить. Лучше в целлофановом пакете. Плевать, что прозрачный, главное, ощущение — на мне что-то есть. А когда успел?

— Днём! Перед тем как тебя забрать, — Фатих нахмурился. Я прогнала сказанную фразу еще раз. Вроде ничего двусмысленного и взяла со стола коробку. Развязала бант, открыла. Ярлык «Шанель» на алом шелковом платье с жёлтыми цветами и длинными зелёными стеблями, лишил дара речи. Даже боялась прикоснуться к чуду.

— Тебе не нравится? — убито пробормотал Фатих. Я подняла глаза — силуэт Каплана расплылся от предательской влаги. Слова не желали издаваться. Застрявший в горле ком мешал, и избавиться от него не получалось. Прокашлялась:

— Нет… То есть, это шутка? Ты меня проверяешь?

— Я не понимать, — Фатих вновь взъерошил копну смоляных волос. — Думать, это красиво и достойно тебя.

— Тебе лучше выйти, — отвернулась. Стыд за слёзы угнетали. Затаилась — обстановка накалилась, дышать нечем. Тугой узел стягивал грудь. Дверь каюты хлопнула, я вздрогнула. Зачем обидела Фатиха? На его лице читалось неподдельное желание угодить. Он не хотел обидеть.

Придя в себя, вытащила подарок. Мягкая лёгкая ткань струилась по пальцам, ласкала кожу. Приложив к себе, встала к зеркалу, висящему на дверце встроенного узкого углового шкафа.

Размер мой, цвет мой, Каплан учёл всё. Под платьем оказалось ещё ажурное красное нижнее белье от «Луи Витон» и запасной купальник той же фирмы. Черные бикини, украшенные камушками сапфирового цвета. Дилемма. Что надеть первым? Коктейльное платье. Хм… босиком? Бросила взгляд под столик — там притаилась еще одна коробка. Открыв, ахнула. «Монблани» из последней коллекции. Я не модница. Журналы не скупала, но Ленуля всегда листала глянец и мне нет-нет, да и приходилось штудировать последние номера «Гламур», «Вог», «Космополитен». Там видела подобное. Втиснулась в туфлю, в другую. Опять в точку! Подошла к зеркалу, крутанулась — а что, голая, зато в обуви. Чёрт! Фатих меня взвесил и измерил. Интересно, всех так одаривал? Скорее всего. Он, вероятно, богат. Плевать! У нас курортный двухдневный роман. Платье, как и остальное подаренное, с собой в Мурманск не возьму. Не поймут, но я-то буду знать — носила такое…

Надев купальник, несмело вышла. В каюте напротив, услышала голос Лены и бормотание Салмада. Стараясь не мешать, юркнула на палубу. Каплан с телефоном прохаживался взад-вперёд и интонация его голоса, мягко говоря, звучала раздражённо. Я ничего не понимала, мой взгляд гулял следом за Капланом. Разгневан, лицо серьёзное, в глазах пылает злость.

Отвернулась, взялась за поручень и прислонилась к бортику. Мы причалили. Берег опять поодаль. С серебристым песком; цивильным пляжем: лежаки, бары, столики; роскошными белоснежными особняками, утопающими в зелени чуть глубже. Остров посреди моря! Частный? Скорее всего. Фатиха? Неважно. Вот только, снова мы качаемся, удерживаемые якорем. Почему нет пристани? Жар опалил спину, выбил из размеренного течения мыслей:

— Строительство ещё в разгаре, — словно оправдываясь, констатировал Каплан, — причал обещали сделать в течение года.

Я прижалась к Фатиху:

— Значит, правильно сделала, то надела купальник. Ты не сказал, во что одеваться. Логично предположила: для вечеринки ещё рано. К тому же плавать в платье от «Шанель» не просто неуважение — издевательство к бренду. Лучше голой!

— Не шутить так, — прошептал Фатих, гневно задышал в макушку. — Если с тряпкой что-то случится, я тебе другой купить.

— Разбалуешь. — несмело оглянулась и натянуто улыбнулась.

— Нет, — уверенность голоса поразила. Фатих поцеловал меня в лоб: — Тебя невозможно разбаловать. Ты — другая — мурена.

— Так хорошо меня знаешь?

— Теперь, да! — вынес он вердикт. Поднялась на цыпочках и, растворяясь в кольце крепких рук, припала к жёсткому рту:

— Недооцениваешь. Не так проста, как тебе показалось. Ведь мужу-то изменила.

Каплан поднял и, усадив на поручень, устроился между бедер:

— Со мной можно. А он — дурак, — простота ответа обескуражила. Я обхватила Фатиха ногами:

— А ты умнее? — бесстыдно воспаляла в нём желание. Он отвечал на ласки — стиснул мои ягодицы, прижимая сильнее. Значит, не только Каплан властелин? Я тоже управляю им? Это сводило с ума. Мне хотелось знать, что могу возбуждать; давать, что не под силу другим. Ладонь Фатиха скользнула между ног, я непроизвольно подалась навстречу — грубые губы поглотили стон и оторвались так же резко:

— Нет, — неровно дышал Каплан. — Я просто не иметь выбор.

— Это ты о чём? — растерялась — во взгляде Фатиха читалась безысходность.

— Нам пора, — бросил загадочно, и моя душа на миг покинула тело. Я, воспарив, рухнула в бездну. Вода звонко приняла и, чуть оглушив, вытолкнула обратно — на поверхность. Я захлебываясь, бултыхалась.

Вот же, сволочь! Выбросил за борт. Унизить хотел? Глянула наверх — Фатих открыто улыбался. Нет, шутил… Он со странностями.

Погребла к берегу. Ноги коснулись тверди, обернулась. Ленуля тоже в новом раздельном купальнике. Синим будто тёмное небо и красновато-жёлтым рисунком. Стоя на краю яхты, визжала, как только подходил Салмад. Он волновался:

— Лена, это не страшно. Раз, и ты уже там.

— Не смей меня трогать! — пискнула она, когда он вновь шагнул. Выставила руки, взгляд говорил: «Убью, если приблизишься!» — Почему нельзя по лестнице?

— Она всё равно не достать до воды. Сейчас отлив. Если мы подойти ближе, встать на мель, потом не смочь сдвинуться.

— Там меньше лететь…

— Какой разница, с какой высоты?!. — помотал головой Салмад.

— Лен! — крикнула, как можно громче. Нужно, что-то делать. Сама не прыгнет, а толкать может только Салмад. Рассчитала верно: подруга обернулась, турок, подскочив, пихнул. Звонкий крик воспарил над морем и умолк, поглощенный мощным водным плеском. Крутая «бомбочка» подняла приличные волны. Через долгих несколько секунд Ленуля вынырнула и, фыркая, как тюлень, поплыла ко мне. Негодование сквозило в каждом движении. На лице недовольство, а ещё: «Ты меня предала!» Я усмехнулась — простит. Отойдет.

Дождалась подружку. Вышли на берег, солнце бросилось обжигать золотыми лучами. Песок будто раскаленное стекло. Мы вернулись на линию столкновения земли с водой: маленькие волны несмело приливали, охлаждая ноги, и также неспешно убегали. Я покосилась на яхту: Салмад спрыгнул в море. Оказавшись на суше, повернулся к Фатиху. Тот размахнулся, как спортсмен-метатель и швырнул ему сначала один рюкзак, а потом второй. Они приземлились у самой кромки. Салмад быстро подхватил и отбросил на песок. В них явно лежали коробки. Тем временем Каплан нырнул и уже через минуту присоединился к нам:

— Есть пара часов до вечеринки, — встряхнул мокрой шевелюрой и притянул меня. Потершись носом о мой, прошептал: — Чем заняться? Можно здесь лежать. Можно в дом пойти, — на этих словах лукаво хмыкнул.

— Пляж! — отрезала с натужным смешком. Масляный взор, яснее ясного, что у Каплана на уме. — Однозначно, пляж.

Фатих разочарованно выдохнул, я вырвалась из объятий и побежала по берегу. Ойкая, преодолела песок. Плюхнулась на лежак возле ближайшего особняка. Ко мне присоединилась Ленуля — устроилась на соседний:

— Тебя тоже сбросили? — негодовала ещё.

— Ага, — кивнула с улыбкой. Фатих подмигнул в ответ и с Салмадом пошел к особняку по выложенной плиткой дороге. — Это такие брачные игры у турков. Так что не злись, — повернулась к подруге и цокнула: — Главное, чтобы не продали в рабство. Не хочу проституткой батрачить на старости лет за тридевять земель или сдохнуть в сексуальном рабстве. А остальное переживем, ведь девственности нас лишать уже поздно.

— Ужас! Тань, ты о чём?

— Шучу! Надо же тебя как-то развеселить.

— Умереть со смеху, — ошарашено выдавила Ленуля.

У соседнего особняка раздались громкие голоса: мужские и женские. На пляж вывалила толпа. Нашего возраста. Одетые в купальные костюмы. Вот только выглядели с иголочки. Макияж, прически, а мы… Мы с Ленкой покосились друг на друга и дружно скривились.

— Опять похожи на колхозниц, — я устроилась на лежаке удобнее, закинула руки за голову: — Мы с тобой звёзды. Всегда сверкаем в обществе. Вот только не так как надо.

— Ужас! Может, лучше в дом пойдем и приведем себя в порядок? — снова заохала подруга.

— Фатих сказал, что пара часов у нас есть. Лучше признавайся, тебя тоже одарили? — заговорщически подмигнула.

— Да, такая красота, — протянула она восхищенно. Уж кто-кто, а подруга знала толк в красивых вещах. Вкус отменный, да и с детства в брендовых одеждах ходила.

— Знаешь, — я перестала улыбаться, — напомнило старый фильм. Там красавцы-морячки, заходя в очередной порт, спорили, кто сможет привести на вечеринку самую уродливую девчонку. Один, поимев большее количество береговых «красавиц», нашёл истинную Квазимодо. Лицо и фигура… короче, природа в день зачатия девчонки отдыхала! Бедная, одета в тряпье. В общем, он платье подарил, чтобы было в чём пойти на танцы. Уже потирал руки в предвкушении победы — призовые большие, а ему, если не соврать, они позарез как были нужны. Так вот, когда он пообщался с Квазимодо по душам, понял, насколько она у нее глубокая. Правда, — выдержала я незначительную паузу, — было уже поздно. Их заметили его друзья и, как ты понимаешь, главный куш парень сорвал. Девчонка… не помню, что с ней стало. По-моему, покончила с собой.

— Думаешь, о нас?

— Нет, — отмахнулась я, но сердце кольнуло: хотелось бы верить. — Просто все эти шмотки. Будто Фатих и Салмад решили сделать нас красивее, чем мы есть.

— Эти «шмотки», мурена, — раздался грубый голос Фатиха над моей головой. Каплан серьёзный, даже злой: — Потому, что у нас вечеринка, а у вас с собой ничего. Я уже говорить: голой не сметь ходить при других! Только для меня. А ещё остаться собой, чтобы не делать гости, и как бы себя не вести, — добавил вкрадчиво.

Стало неудобно, ведь почти обвинила, чёрт знает в чём. Не заставляли — сама пошла. Секс — сама дала. У Каплана определённый подход, но последнее слово за мной, и я постоянно отвечала: «Да!»

— Фатих, прости, — поднялась и несмело прижалась: — Это всего лишь фильм. — Каплан натянут, точно струна. Улыбнулась, как можно нежнее: — Хочешь, — игриво поддела носом мужественный подбородок, — накажи меня!

Фатих чуть дрогнул, во взгляде мелькнул недюжинный интерес, появился лукавый блеск, губы изогнулись кривой усмешкой:

— Ты — коварный мурена. Правду говорить, не так прост, как я думать. Понять власть надо мной, найти слабость и теперь проверять, податься я или нет?

— Какая власть? — театрально надула губы, похлопала ресницами, изображая саму невинность. — Я у тебя в плену. Голая и беззащитная, — томно задохнулась наигранным возмущением. — Ты мой господин и повелитель. Так что, командуй. Сегодня я твоя рабыня.

Нервный смешок Лены заставил обратить на подругу внимание:

— Тань, ну ты даёшь?! — она встала. На секунду замерла и, покачав головой, поплелась в особняк. — Всегда с тебя валялась, но чтобы так умасливать мужчину. Фатих, мне тебя жаль.

— Я тоже так думать, — поддакнул он, я расхохоталась. Подхватил меня на руки и понёс следом: — Но не упустить момент покорности.

***

Отбиваясь от очередного приставания Каплана: «У нас ещё пара минут», удалось скатиться с постели — огромной, очень удобной. Фатих поймал за ногу и потянул обратно:

— Ты обещать повиноваться! — пригрозил.

Я с мерзким скрипом скользнула ладонями по кафельному полу:

— Пощади, мой господин.

Каплан неумолим, перехватил удобнее — за талию и повалил на себя:

— Может, — ошпаривал желанием сильнее огня, — пойти гости прочь? Остаться на острове вдвоём?

Уперлась руками в грудь и уворачиваясь от настойчивых поцелуев, выдавила:

–Так не пойдёт. Хочу гулянку до рассвета! — вновь как капризный пупс надула губы. — Вставай! Где моё платье? А есть косметика? — озадачилась невзначай.

Фатих перестал улыбаться, разжал объятия так резко, что умолкла. Обидела? Каплан с непроницаемым лицом встал и пошёл к двери в гардероб. Скрылся в нём, но через секунду появился со знакомыми коробками в руках:

— Держать! — протянул, кивнув в сторону ещё одной двери: — Косметика в туалетный столик. По крайней мере, должен быть что-то…

Нерешительно забрала подарок и скрылась в ванной. Намного шире, чем у меня в Мурманске гостиная. Сверкающий кафель ослеплял. Швы заделаны грамотно и искусно, сразу видно работа мастеров. Богатство уборной и душевой с джакузи поражало. Золотистая окантовка, белоснежное покрытие. Хрусталь ламп и светильников притягивал взгляд.

Покружилась — даже стены меня отражали. Я как Золушка, попавшая на бал, но моя участь разнилась с ее. Для хеппи-энда не так глупа, ведь только в сказках героини наивные и, как правило, безмозглые, зато счастливые. Не то чтобы отличалась умственными способностями, а вот для фортуны я истинная антиловушка.

Надела платье. Оно идеально обтянуло тело — подчеркнуло изящность фигуры. Глубокое декольте в выгодном свете преподносило небольшую грудь. Длина, как люблю — выше колена. Нацепила туфли и застыла у зеркала в полстены над туалетным столиком. Отлично! Давно отражение так не радовало. Открыв верхний ящик, обнаружила массу косметики: помады, туши, карандаши, подводки, пудры. Магазин отдыхал. Интересно, оставлено любовницами? Плевать. Нужно благодарить. Сейчас это добро пригодилось.

Не усердствовала — чуть ресницы выделила, хорошо — длинные, да губы подкрасила. Татуаж — замечательно, но цвета для вечера маловато. Красный — что ни на есть в тему, а главное — моё. Градуированное каре требовало укладки со всеми вытекающими: пенки, лаки, фен с расческой… Перебьюсь. Нашла заколки. Подняла волосы, закрепила. Ещё раз бросив на себя взгляд через зеркало, и оставшись довольной, вышла. На миг замерла в дверях, прислонилась к косяку. Фатих в смоляных брюках и белоснежной рубашке, застегивал пуговицу под горло, смотря в окно. Взгляд рассеянный, затуманенный — вдаль. Сердце ёкнуло, в груди расползлась боль. Это — не мой мужчина! Что здесь делаю? Зачем мучаю себя? Правда едкой влагой выедает глаза. Я отвернулась — сил скрываться не было. На душе отвратно, а увидеть «идеал» и знать, что он не мой, куда больнее, чем думала. Зря согласилась на поездку. Лучше в мотеле в потолок смотреть, а потом собираться — завтра домой. Мысли вылетели, нутро восторженно затрепетало — меня сжали в объятиях: бережно, словно я нечто дорогое и бесценное. Шею обожгло поцелуем. По коже высыпал мороз. Не дура ли? Чего опять раскисла? Знала, на что иду. Нужно получить удовольствие по максимуму и так Фатих дал больше, чем мечтала.

— Что случилось, мурена? — прошептал он жарко. — Я тебе противен?

— Не глупи! — повела плечом. — Неожиданно осознала: реальность бьёт, куда больнее.

— Я тебя не всегда понимать, — Каплан развернул меня к себе лицом и коснулся губами лба.

— Это языковой барьер… — промямлила, не поднимая глаз.

— Нет, — тихо отозвался Фатих, — ты выражаться сложно, а разъяснить не желать.

— Мелочи, — как можно проще отмахнулась. — Если усложнять себя такой ерундой, завтра ничего не принесёт.

— Вот опять! — нахмурился он и разжал объятия. Гипнотизировал задумчиво, поджав губы. Переборола желание послать к чёртовой матери гостей и «забить» на вечеринку, вновь занявшись сексом — на силу отступила, прокрутилась как в танце:

— Ты не оценил! Значит, не понравилось?

— Танья, лучше так не делать, а то брошусь и доказать, как не нравится, — чуть охрипший голос тому подтверждение. — Ты — великолепная и блистательная. Только я не хотеть тебя выпускать к гостям. Глаза ломать будут, а я… — умолк — посерел, будто пасмурное небо.

Впервые увидела, как он… стыдится?.. Смущается?.. Я потерялась в мыслях — бурный поток уносил в мир грез, надежд. Каплан отвернулся. Секундная заминка, и скрылся в гардеробе.

— Ты ревнуешь? — крикнула вслед, дрожа от радости. В голове разливалось помутнение — песочные замки снова выстраивались: краше и выше прежних.

Фатих появился стремительно — уверенным шагом. На манжетах сверкали кристаллы-запонки. Шлейфом тянулись прохлада моря и звенящая свежесть парфюма — комнату наполнил аромат легкого бриза. Искрящиеся океанические ноты смешивались с цитрусовыми оттенками бергамота, мандарина, нероли. Розмарин добавлял травяного, а пачули и амбра — тонкой чувственности. От сотен других отличу на раз — «Армани Аква Ди Джио». Мужу покупала. Влюбилась в аромат с первого вдоха. Каплан непостижимым образом умудрился даже парфюм угадать. Я будто окунулась в воду. Нега обволакивала, умиротворяла, затягивала на глубину… Мелькающие подозрения, до сих пор усердно мною подгоняемые, теперь очевидны. Спасения! Больше! Нет! Я попалась в сеть опытного ловца. Пока брыкалась, дергалась — запуталась сильнее. Только от рыбака зависит: быть или не быть — выбросит за ненужностью, подлечит и выпустит, оставит себе.

Фатих как ни в чём не бывало поправил золотой ремень часов и, взяв меня за руку, повёл на выход:

— Дело не в ревность. Мой, значит, мой.