Советский пломбир

Соня Дивицкая, 2023

Советский пломбир – веселый рассказ из сборника "Истеричка". Кубань, семейная пара за сорок, муж загулял…И это очень вдохновило задорную кладовщицу хладокомбината. На что? Узнаете из этой маленькой семейной комедии. Рассказ публикуется бесплатно.

Всю жизнь Любовь Петровна просидела в холодильнике. Разумеется, это был не простой домашний холодильник, она бы туда со своими кубанскими габаритами и не влезла, это был промышленный холодильник-склад. Лежали в этом холодильнике три тонны пломбира, и холодильник тот был на хозяйстве у комбината мороженого «Кубань-холод».

Любовь Петровна работала в холодильнике лет двадцать, из-за этого по ночам ей снился пломбир. Закрывала она глаза и видела конвейерную ленту, а на ней стаканчики, стаканчики, стаканчики бегут, и брикеты, брикеты, брикеты с вафлями обливаются глазурью. И так почти каждую ночь.

Иногда Любовь Петровна вскакивала с кровати и шлепала на кухню к банке помидоров. Дюже сладкие были сны, хотелось перебить солененьким. Но от мороженца ее не воротило, дома она его не ела, а на работе нет-нет возьмет и слопает какую-нибудь некондицию.

В этом холодильнике всегда было минус восемнадцать, заходить туда полагалось в ватной фуфайке и в теплых сапогах. Но это если надолго. А если на минутку-две, Любовь Петровна не одевалась. Прошмыгнет в одном халате, глянет, что там у нее на остаточках — и назад в каптерку. Ни разу не простудилась. Здоровьице у нее было крепкое, кубанское. И даже Славик-грузчик, хлопец молодой и шустрый, ей частенько говорил:

— Шо вы мне ноете за свое сердце? Вас, Любовь Петровна, об дорогу не разобьешь.

— Ой, Славик, и не поверишь, — она любила покряхтеть. — В субботу чуть инфаркт не случился. Поехали мы на море с палатками…

— В ваши годы? С палатками! Когда вы уже прекратите свою экономию?

Она рассматривала в зеркало свежую химическую завивку и немножко приглаживала на макушке.

— Да… Жарковато было, жарковато… Вот меня и прихватило.

— Шашлыки то жарили? — по-кошачьему улыбался Славик.

–Жарили.

— Обожрались опять, наверно?

— Два шампурика… Грамм по триста… — Любовь Петровна виновато опускала глаза. — С пирожками.

— И водочки…

— Ой, было, было…

— Пивком не шлифовали?

— Немножко, — она засмущалась. — Один стаканчик.

— И от жары вам стало плохо.

— Ой, плохо! Мой аж скорую вызывать собрался. «Люба, не умирай! Люба, я за руль не сяду, дотерпи до хаты».

— Жара, все жара… — посмеивался Славик. — Сорок два сегодня обещали.

Так оно и было в тот страшный день. В холодильнике — 18 — на улице +42.

В самый разгар горячего кубанского лета Любовь Петровна катилась по раскаленному асфальту колобком, подтягивая шлепанцы, чтоб не соскочили. Подошвы клеились к расплавленной смоле, и за Любовь Петровной оставались четкие следы тяжелых ножек: круглый нос и каблучок, круглый нос и каблучок…

На комбинате мороженого был обеденный перерыв. Все попрятались: кто в столовую, кто в каптерки. Девчонки из цеха жарили вафельные стаканчики на сливочном масле, а Любовь Петровна бежала в холодильник, укрываясь от пекла пачкой накладных.

Она вошла за тяжелую железную дверь без всякого ватника и там, в холоде и полумраке, достала из кармана… Ох! Что она достала… Любовь Петровна достала из кармана детские резиновые прыгалки. Да, обычную скакалку она вытащила и — гоп, гоп, гоп! — запрыгала через веревочку.

Уже целый месяц она прыгала на скакалке во время обеденного перерыва. Прыгала и не обедала. И, более того, не ужинала. Только завтракала ячменным зернышком и брала с собой на перекус пару яблок. И никто об этом не знал, только Славик-грузчик. Он ее и приучил к большому спорту.

Обедали они как-то копченой грудиночкой, думали-думали, как Любовь Петровне побыстрее согнать килограммов хотя бы двадцать, и Славик вспомнил юношескую секцию по боксу.

— Скакалка, Любовь Петровна, — самый дешевый тренажер. За три рубля купила, положила в сумочку — и давай. Все боксеры так тренируются. Только никакой грудинки! За сало забудьте!

На дешевизну Любовь Петровна повелась. Обрадовалась сначала:

— А то чего ж я бегаю к соседке? Она всему району клипсы на ухо ставит. Чтоб аппетит послабже. То ж я и смотрю, что ж она сама-то со своими клипсами центнер весит? А берет пятьсот рублей за штуку! И каждую неделю к ней ходи…

Любовь Петровна запрыгала. Да так резво… Сто раз отсчитает — отдохнет, еще сотню напрыгает — подышит. Чудное было зрелище: щеки, попа и грудь подпрыгивали вместе с Любовь Петровной, но прищемлялись чуть позже. Славик хохотал поначалу, но секрет никому не выдавал. Откроет дверь, сунет нос в холодильник и спрашивает:

— Ну что, Любовь Петровна, сколько сегодня напрыгала? Пять минут? Маловато. Дожимай до десяти.

— Как дожимать-то, Славик? — задыхалась Любовь Петровна. — Сил нет!

— Вот как пирожки ела, так и дожимай.

— У меня же ж возраст…

— Да шо вы мне за возраст!

— А ты-то сам попробуй!

— Да шо вы мне «попробуй»! Чи я вам Хиддинг? Дожимай, Любовь Петровна, дожимай!

Так и дожала за месяц до тридцати минут на скакалке.

В тот памятный паленый день Любовь Петровна отпрыгала половину нормы. Вспотела в холодильнике! Что ей были эти — 18? Еще лучше для темпа. Она заметила, что сегодня ей скачется легче, и ножки не так сильно болят, как в первые дни, и весы показали — 15 килограммов. За месяц!

Любовь Петровна решила поднажать еще и снова взяла скакалку. Когда она прыгала, на склад зашел Славик-грузчик. Как всегда, подбодрил:

— Не стынь, Любовь Петровна, не стынь! Куда накладные задевала?

— Вон на ящиках, — она кивнула, не сбавляя оборотов. — Ты обедал, Славик?

— Не отвлекайтесь, Любовь Петровна. Не мечтайте за жратву!

— Ты б хоть обулся! — пыхтела Любовь Петровна. — Что ж ты в шлепках?

— Да ладно, — Славик протянул, как всегда, немножко в нос. — Да ладно. Быстрее буду бегать.

Он накинул на голые плечи телогрейку, взял накладные и пошел по стеллажам собирать заказ для маленького магазина «Кубань-ларек». А Любовь Петровна прыгала.

Она выходила на финиш, когда у нее зазвонил телефон. Любовь Петровна взглянула на входящий, отдышалась немножко и шепотом ответила:

— Да…

И еще раз погромче, с готовностью к присяге:

— Да!

И еще решительнее, со злостью:

— Да! Еду!

Смотала прыгалки — и бегом на проходную. Раньше она выходила через вертушку боком, но в тот тяжелый день спокойно проскочила по ширине.

У ворот комбината «Кубань-холод» она взяла такси и в машине позвонила, чтобы еще раз уточнить:

— Там он?

— Там, — ей сказали. — Там.

Оглядывая забитую дорогу, она прикинула, за сколько доберется из промзоны — от электростанции «Кубань-тепло» до автоцентра «Кубань-Мерседес».

— Минут через пятнадцать буду! — она пообещала в трубку, чуть повизгивая в конце фразы.

Любовь Петровна проезжала оптовые базы и автоматически читала знакомые вывески: «Кубань-овощи», «Кубань-фрукты», «Кубань-цемент», «Кубань-абсент», «Кубань-зерно», «Кубань-бройлер»… Она ждала, когда водитель вывернет в город к банку «Кубань-кредит». В глазах рябило, голова кружилась, но нет, не вывески ее беспокоили. На Кубани все вывески одинаковые, народ, к пустым фантазиям не склонный, все называет просто — «Кубань». Даже сыр французский с белой плесенью казаки окрестили по-своему: «Кубань-плезир». Так что вывески тут были ни при чём. Голова у Любовь Петровны закружилась по другому поводу. Она боялась не успеть. И успеть тоже боялась. Целый месяц она готовилась поймать с поличным своего мужа на квартире у любовницы, и вот сегодня агентура подала сигнал.

Конец ознакомительного фрагмента.