Здесь водятся бесы

Снежана Каримова (2025)

Цветане пятнадцать, и она чувствует себя бесконечно одинокой: ее не замечают в школе, друзей нет, и даже мать не волнуют проблемы дочери. В попытках обрести любовь она обращается за приворотом к знахарке, но та отказывается. Так бы Цветана и вернулась домой с пустыми руками, если бы не встретила Бесёну. Бесёна — настоящий бес, что скрывается под маской девушки. Она предлагает сделку: в обмен на помощь тело Цветаны на три дня становится ее. Договор скреплен кровью, и если Бесёна нарушит его, то превратится в озерную тину. Однако у беса есть своя цель — закрепиться в теле девушки до конца жизни, а для этого нужен поцелуй любви. Чем придется заплатить каждой из них за свое желание? «Здесь водятся бесы» — переиздание романа «Омут» Снежаны Каримовой. Ранее книга выходила под названием «Омут».

Глава 10

Семейные тайны

3 октября

Глафира срезала последнюю мяту. Та отвоевала целый угол в ее палисаднике и стояла плотной стеной до самых морозов, заглушая не только залетавшие туда сорняки, но и культурные растения, которые знахарка пыталась посадить рядом. Но мяту Глафира любила. Надо было вчера и Цвете предложить чай с мятой: заварить свежий, посидеть по-нормальному да выслушать внучку. Но она испугалась, увидев Цвету. Испугалась за девочку. Она не была готова к этой встрече.

Прошлым вечером Глафира откопала в комоде свою старенькую «Нокиа», потом еле отыскала зарядку и наконец позвонила Вере с вопросом, как там Цвета.

Вера удивилась звонку и сразу спросила, как Глафира сама.

— У меня все хорошо. А Цвета как? — нетерпеливо повторила вопрос знахарка.

— Да нормально вроде, — ответила Вера, — мне немного не до нее сейчас, что-то с собаками… — и замолчала, а на фоне послышался голос Цветы.

Глафира вспомнила, как внучка жаловалась на то, что мать любит своих лабрадоров сильнее, чем родную дочь, и теперь это замечание больше не казалось юношеским максимализмом.

Вера добавила после паузы:

— Привет тебе передает.

Раньше Цвета не передавала приветы. Но и в гости к ней тоже не приезжала. А Глафира не звонила просто так, словно обыкновенная родственница, которая решила узнать, как дела.

Может, зря она волнуется и все обошлось? И Цвета больше не обижается на нее? Может, и про приворот спрашивала не всерьез? Пойми, что там на уме у подростков…

Глафира распрямилась, чтобы поправить съехавший на глаза берет, и тут увидела внучку. Цвета стояла, прислонившись коленями к хлипкому заборчику палисадника и скрестив на груди руки.

Или нет, это была не Цвета, а чужая незнакомая девочка, похожая на ее внучку. И в ее куртке. Не в той легкой ветровке, в которой Цвета была вчера, в другой — ночью похолодало. Но Глафира видела эту куртку на фото.

Вера присылала ей фотографии по электронной почте, хотя у Глафиры не было ни интернета, ни компьютера. Можно было, конечно, за деньги попросить на вечер ноутбук у соседей. Но они Глафиру не жаловали, сторонились, при том что она их не трогала никогда и никак не мешала им. Даже ходила заговаривать воду на пустырь в три часа ночи — в ведьмин час, когда только нечисть гуляет, а люди спать должны. Но соседи все равно не любили ее, как будто инстинктивно избегая.

Приходилось в звенящем трамвае ехать в центр, заходить в боковую дверь университета, спускаться в подвал, где размещалось интернет-кафе — несколько столиков с компьютерами. Знахарка получала от администратора билет, на котором значился номер компьютера. Она садилась перед монитором, доставала из кошелька мятую бумажку, медленно набирала написанные на ней адрес почты и пароль. В такие моменты ей нестерпимо хотелось позвать родича, чтобы он быстренько всё сделал за нее. Но Глафира считала это занятие слишком личным, словно она приходила не за фотографиями, а на встречу с самой внучкой. И поэтому упорно нажимала одну за другой клавиши с буквами и цифрами. Она скачивала файлы на флешку, почти не глядя на изображения, потом распечатывала их в фотоателье и спешила обратно домой.

И лишь дома за столом, открывая конверт со свеженькими, только-только из принтера, фотографиями, Глафира расслаблялась и долго разглядывала снимки.

Чаще Вера присылала фотографии, сделанные украдкой, и писала, что Цвета сниматься не любит. Но Глафире такие нравились даже больше — с движением, застывшими секундами обычной повседневной жизни. Все фотографии она бережно вклеивала в альбом…

— Что с Цветой? — Глафира, нахмурившись, глядела на незнакомую девчонку, похожую один в один на ее внучку.

Та мотнула головой.

— Тут она, со мной, — ответили губы Цветы, а ее руки погладили клетчатый шарф. — Догадливая какая.

— Да ты и не похожа на нее, только дурак спутает беса с человеком, — фыркнула знахарка презрительно.

— Или твоя дочь, — сказала Цвета-с-бесом.

Глафира помрачнела.

— Все-таки ты добралась до внучки.

Девушка пожала плечами.

— Просто не отказала ей в просьбе.

— Ты же знаешь, что я сделала бы только хуже! — вспылила Глафира, но тут же замолчала: у стен, как известно, тоже есть уши.

— Знаю. Но зачем ты ее вообще украла? — тихо спросила гостья.

Глафира побледнела.

Какой же все-таки Цвета стала высокой и взрослой! Худоватой, конечно, но и она сама, и Вера в ее возрасте тоже были как спички…

Почти шестнадцать лет.

— Не собираюсь отчитываться перед бесом, — прошипела Глафира, уставившись в карие глаза с зелеными крапинками.

У Цветы не было зелени в глазах.

Девушка, приоткрыв рот, задумчиво постучала ногтем по передним зубам, а потом сказала:

— Не кипятись! Мне просто интересно. Я хоть и бес, но не могу знать всё. А бесы славятся любопытством. — Она провела пальцем по сухой древесине штакетины и, видимо, посадив занозу, посмотрела с интересом и начала ковырять ранку.

Глафиру вдруг осенило.

— Из чего ты сделала нити связи? — торопливо спросила она. — Ведь, — знахарка сглотнула, — у Цветы нет души.

— Да, это усложнило задачу, — согласилась девушка, покусывая палец. — Давненько я не слышала историй о похитителях лесных духов. Я расскажу тебе про нити, а ты мне расскажешь, зачем украла девочку-семечко.

— Я не крала ее, — прошептала Глафира.

— Хм, еще интереснее… Тогда расскажи, откуда она у вас взялась.

Знахарка, вздохнув, кивнула.

— Договорились.

Она раздраженно бросила оземь пучок мяты, вымещая злость на беса, и перешагнула через заборчик палисадника.

В кухне на кране, поверх пробки от вина, теперь еще красовался молочный пакет, надежно перевязанный веревкой. Раньше люди обязательно накрывали крынки с молоком и ведра с водой крышками. В этом была доля правды: бесы — водные существа. Им нужна жидкость: вода, молоко, кровь.

Цвета-с-бесом покосилась на кран и улыбнулась:

— Напрасно. Я услышала ее раньше, чем вы зашли домой.

— Как так?

— Ты шутишь? Да у нее омут размером с океан! — воскликнула девушка. — Ее отчаяние не услышит разве что глухой бес. Ну а потом Цвета разлила чай…

Девушка погладила клеенку на столе, словно кошку.

Глафира тем временем вытащила воткнутую в обои иголку и протянула руку:

— Давай сюда палец.

— Зачем это? — подозрительно прищурилась девушка.

— Занозу уберу.

— Только без глупостей, — Цвета-с-бесом оттопырила пострадавший палец и слегка оскалилась.

— Какой же все-таки звереныш, — вздохнула Глафира.

Но рука принадлежала ее внучке. Это ей она сейчас помогала.

Как много Глафира упустила, пытаясь ее сберечь. Не сберегла. Да и Вера не оценила ее жертвы. Неужто все было зря?

Глафира подцепила занозу и вытащила ее.

— О, спасибо! Так лучше! — признала девушка и плюхнулась на табуретку, на которой еще вчера сидела настоящая Цвета.

Старуха поставила чайник, хотя понятия не имела, чаевничают ли бесы со знахарками. Просто действовала на автомате. И только потом спросила:

— Что-то будешь? Ты вообще ешь? Тело кормишь?

— Кормлю, конечно! — заверила Цвета-с-бесом. — А что у тебя есть?

Глафира открыла холодильник, девушка вытянула шею и тоже заглянула. Несколько яиц, молоко и вареный в мундире картофель.

— Ничего интересного, все это я уже пробовала, — разочарованно протянула гостья. — А можно мне попить? — И она указала на трехлитровую банку с чайным грибом.

Глафира сморщилась.

— Уверена?

Цвета-с-бесом неожиданно встала и подошла к холодильнику. Она взяла в руки банку, где во весь диаметр начал медленно колыхаться, блестя так, словно его щедро обмазали маслом, бледно-коричневый чайный гриб. И вдруг ровный кругляш метнулся к дальней стенке своего аквариума и прилип там к стеклу.

Цвета-с-бесом, глянув на знахарку, захихикала:

— Серьезно? Твой родич — чайный гриб?

Глафира сурово пожевала губами.

— Жидкость есть, что не так? Хотя мне и такой не нужен, но что уж поделаешь…

Конец ознакомительного фрагмента.