Ревизор: возвращение в СССР 5

Серж Винтеркей, 2023

Приключения московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год, продолжаются. Павел Ивлев готовится к взрослой жизни, завоевывает себе авторитет, окружает близкими друзьями, которым искренне стремится помочь. Кроме того, необходимо распутать схему с хищениями на механическом заводе, отомстив за сотрудника ОБХСС, и разобраться с угрозами от криминального трио, возглавляемого братьями Зауровыми.

Глава 5

07 апреля 1971 г. Дома у Домрацких-Ивлевых.

Игнат с нескрываемым энтузиазмом работал. Я ему помогал по мере сил. Естественно, от него проку было гораздо больше, чем от меня. Мастеровой человек это не бухгалтер. Там, где я знал, что делать, но мне на это требовалось несколько движений, он управлялся одним, отточенным за годы до совершенства.

Наработавшись, уселись с Игнатом за стол передохнуть. Бабуля тут же подсуетилась с чайком и пирожками и села напротив, подперев рукой щёку.

— Кстати, ба, Игнат, племянник Аристарха, — доложил я, но бабуля, похоже, и без меня это знала.

— Как там старый? — спросила она Игната.

— Нормально всё, вроде. Внучку замуж выдаёт скоро. Вроде… — доложил тот. — Непонятки какие-то с женихом были, но сейчас, надеюсь, всё нормально.

— Что за непонятки? — влез я в разговор. Я-то представляю, о чём речь. Но хотелось узнать, что люди об этом говорят.

— Ой, я не влезал. Вероника у нас девка с норовом, взбрыкнула что-то… Кто бы удивлялся! Разве что тому, что раньше не взбрыкнула…

Ну хорошо. Никто никому ничего не объяснял. Может, оно и к лучшему. Авторитет Ивана в глазах семьи и общественности не пострадал. Вполне можно карьеру сделать попытаться, воспользовавшись таким фактом в своей биографии, как находка и сдача огромной суммы похищенного Цушко. Тем более, как оказалось, он не так уж и прост, как я сперва подумал, прочитав в газете, что он кубышку завбазы государству сдал.

Игнат ушёл. Бабушка хлопотала по хозяйству. Мама возилась с Аришкой. А мне не давала покоя эта чёртова косметика.

— Ба, а реально списать оборудование на заводе, а потом обменять его на импортную косметику? — спросил я.

— На нашем заводе всё реально, — проворчала бабушка. — Как-то снабжение напутало, не ту номенклатуру заказало. Вместо стеклопластиковых труб пришли стеклянные…

— Да, ладно! — изумился я. — И что, возврат делали?

— Держи карман шире! — усмехнулась бабуля. — В подвале лет пять продержали и списали.

— А по факту куда дели?

— Расколотили и на помойку вывезли.

— Разбили? Зачем? Их же можно было в дело пустить, — поразился я такой бесхозяйственности. — Людям бы раздали.

— На кой они людям? — недоумённо взглянула на меня бабушка.

— Нашли бы… — проворчал я. — У нас через одного не Левша, так Кулибин.

Тут хлопнула входная дверь, раздался робкий стук и в хату заглянула Клара Васильевна, бабушка Эммы.

— Можно? Не спите? — спросила она.

— Заходи Клара. Что случилось? — обеспокоилась бабушка.

— Мне не дают мальчишек под опеку, — с отчаяньем в голосе проговорила гостья. — Говорят, возраст, дед инвалид…

— А Герману Эмму дают? — уточнила бабушка.

— Да, у них всё нормально. Я ходила сейчас к ним посоветоваться, Валя одна дома с детьми, Германа ещё не было. Не знаю, что делать!

— Без паники, — отрезала бабушка. — Безвыходных положений не бывает. Дети с кем, с Эммой?

— Да.

— Давай-ка, чайку попьём. Ты успокоишься, — начала бабушка опять выставлять на стол чашки и пирожки. — Утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем…

— Эмме ещё три года до совершеннолетия… — пробормотал я, просчитывая в уме варианты.

— Два с половиной, — поправила меня Клара Васильевна.

— Всё равно, много.

Тоже налил себе чаю и уселся за стол с бабушками. Все молчали. В голову ничего не приходило. Клара Васильевна совсем расстроилась, и подбодрить её было нечем. Ситуация тупиковая.

В сенях опять что-то загремело. Мы обернулись. В хату вошёл Герман.

— Извиняюсь, — буркнул он. — Эмма сказала, что Вы сюда пошли, — обратился он к Кларе Васильевне. — Что у вас тут за совет в Филях?

Я с досадой махнул рукой, вставая и здороваясь с ним.

— Проходи, четвёртым будешь, — попытался пошутить я, но получилось не смешно.

— Ну, что Вы раскисли!? — сходу переключился Герман на Клару Васильевну. — Всё будет хорошо! Мы с Валей посоветовались, мы всех троих под опеку возьмём!

Во как! Молодец Герман! Прям отлегло.

Как бывает… Он младших детей вообще своими не считал, и по сути ведь так и есть. Однако ж… Удивил, так удивил.

— Спаси-ииибо! — расплакалась Клара Васильевна.

— Взаправду опекать их даже не надо будет. Как жили, так всё и останется, — моментально сориентировалась бабушка. — Главное, чтобы в детдом детей не упекли.

Молодец, Герман, хороший он человек!

— Опека может быть против, — неуверенно вставил я. — Хотя, всегда можно сказать, что они просто пошли бабушку с дедушкой навестить.

— Разберёмся, — уверенно заявил Герман. — Надо будет, к себе всех детей заберём. Вы, только, — обратился он к Кларе Васильевне, — узнайте всё, куда нам сходить, что подписать. Ладно?

— Конечно, Герман. Спасибо тебе за всё.

— Да не за что, пока что! — небрежно отмахнулся он, попрощался с нами и ушёл.

Клара Васильевна допила чай и тоже ушла, пожелав нам спокойной ночи.

— Вот, так… Чужих детей не бывает, — удовлетворённо сказала бабушка. — Сказать по правде, я от него не ожидала. Он терпеть Ленку не может, думала, и детей её тоже.

— Сдаётся мне, что это не Германа больше, а Валю надо благодарить, — ответил я, усмехнувшись.

Ночь прошла спокойно. Утро тоже.

На истории директор мимоходом сообщил классу, что я участвовал в областной олимпиаде по обществоведению в Брянске, ждем результаты. Но, предварительно, ему шепнули, сейчас решается вопрос, стану я победителем или призёром. То есть, призёр точно. Ну, ни фига себе. Сам не ожидал. Похоже, хорошо подстроился под почти позабытые реалии молодости. Под восторженное улюлюкание класса я привстал с места и деланно скромно поклонился в разные стороны.

После уроков всей нашей бандой, включая Диану, спустились вниз и направились к раздевалке, как вдруг Диана резко остановилась, и я налетел на неё, слегка толкнув.

— Ты чего тормозишь? Аварийную ситуацию создаёшь, — подхватил я её за локоть, чтоб не упала.

— Отец… — кивнула она головой в сторону стола дежурной у входа.

У стола стоял высокий мужчина, в чёрном приличном пальто, с небрежно болтающимся на шее дорогим кашне и норковой шапкой-ушанкой в руках. Начавшие седеть на висках черные волосы аккуратно подстрижены. Образ дополняли дорогие очки в тонкой металлической оправе.

Тимур и Диана буднично подошли к нему. Тимур поздоровался за руку с отцом. Я подошёл следом, с интересом разглядывая отца, и протянул ему руку.

— Здравствуйте, дети, — сказал он, широко улыбаясь, но в глазах его было удивление. — Всю дорогу мучился, как вам рассказать про то, что вы все трое мои дети? А вы сами уже всё знаете. Молодцы, что сказать!

Батя… Так, вот ты какой. Молодой был, наверняка, красавчик. Не сказал бы, что у него уши лопоухие. Похоже, это у меня по линии Домрацких. Так сказать, улучшение породы. Чтобы лучше слышать, если захочу вдруг одичать и стать хищником.

— Ну, привет… — пробормотал я.

Сколько раз я представлял себе, как спрошу у него, как так получилось, что у него одновременно было две семьи? Как так, папа?!

А сейчас, глядя на него, подумал, что и так всё понятно. Любимец и любитель женщин… Ухоженный, модный, явно уделяющий своему внешнему виду и образу в целом много времени, сил и денег. Видал я таких… коллекционеров.

Отец держал на согнутой руке аккуратно сложенное пальто. Взгляд сразу зацепился за идеальные стрелки на его брюках. И рубашка… накрахмалена, что ли? Господи, кто ж ему рубашки-то крахмалит? Да он женат!

— Ну что, пойдём в кафе? — спросил отец.

— Ну, пошли, — согласился Тимур и пошёл в раздевалку одеваться.

Диана пожала плечами и пошла за ним.

Что же мне делать? И с отцом хочется пообщаться и на работу надо.

В школе же есть телефон! Быстро переобулся и с курткой в руках понёсся в канцелярию. Быстро дозвонившись до главбуха, отпросился на час-полтора, объяснив всё как есть. Как хорошо, что телефон бухгалтерии догадался себе записать.

Не стал отсвечивать в вестибюле и вышел во двор всех ждать. Отец вскоре вышел за мной, на ходу надевая пальто.

— Вот, держи, — протянул он мне мужские наручные часы. — Целый месяц ждал, пока в мастерской стекло найдут.

Вот, значит, куда дедовы часы делись. Я покрутил их в руках. Думал, раз дед был офицером красной армии, то и часы были командирские, а это оказались какие-то раритетные. Может, даже, дореволюционные. Надо будет с лупой обратную сторону внимательно рассмотреть, там на крышке явно что-то есть… Очень мелким шрифтом…

— Что ты их так изучаешь? — усмехнулся отец. — Как первый раз увидел.

— Интересно же, — ответил я. — Какого они года выпуска?

— Понятия не имею. У бабки своей спроси.

Мне очень не понравилось, каким тоном он это произнёс.

— Ты что-то против бабушки имеешь? — спросил я, глядя на него в упор.

— Да чёрт с ней… — небрежно ответил он. — Комиссар в юбке…

— Она войну прошла, — возразил я.

— Всю жизнь всех строила. И дома, и на службе… — с досадой сказал отец. — Даром, что баба. Подполковником в отставку ушла, дальше служить не захотела. А так бы, наверное, и до генерала дослужилась бы. А? Генеральским внучком был бы! — хлопнул он меня по плечу.

— Кто подполковник? — не верил я своим ушам. — Бабушка?!

— Ты как с Луны свалился… — с подозрением глядя на меня, заметил отец. — Как будто не знаешь… Она пять лет только как в отставке. Всё твоё детство в форме проходила. На службу на завод тебя таскала…

— На наш завод? Механический? — неуверенно переспросил я.

— А на какой ещё?

— И кем она на заводе служила?

— Военпредом, — пожал плечами отец и взглянул на меня как-то странно.

Ох, что-то палюсь я по полной программе! Но ведь любопытно так что-то новое узнать, что приходится расспрашивать подробно!

Из школы вышли Тимур и Диана, и мы все вместе направились в кафе-мороженое. Ноги заплетались, шёл позади всех. Вспомнилась женская шинель в сундуке в сенях, рассказ бабушки про какие-то детали для танков, которые завод когда-то выпускал… Военпред… Подполковник… Ба-буш-ка… Мозг с трудом переваривал эту информацию.

В кафе отец предложил нам заказывать всё, что хочется. Широким жестом оплатил нам по мороженому, пирожному и молочному коктейлю. Он был очень доволен тем, что мы в курсе, кем приходимся друг другу, дружим и держимся друг за друга. С интересом выслушал историю, как мы узнали о своем родстве.

Мне бы, честно говоря, очень хотелось бы узнать, почему он сам раньше нас не просветил на этот счет. Встречался же с нами неоднократно. Но спрашивать сейчас об этом было бы немного не в тему. Да и рискованно. Не знаю ведь точно, вдруг Пашка имел какие-то разговоры с родителем раньше. Я и так чутка спалился сегодня, пока про бабулю расспрашивал. Не буду усугублять. Может позже момент подходящий появится.

— Вас каждого на кафедре придётся представить, как моего отпрыска, чтобы проблем с поступлением не было. Коллеги советовали заранее вас к этому подготовить… Всё-таки, на одном потоке учиться будете… — тем временем радостно делился с нами отец.

Он сбавил темп и озадаченно поглядывал на нас. Ни я, ни Тимур с Дианой особого энтузиазма не демонстрировали, вежливо слушали его, ковырялись в мороженном и только.

— Я в военное училище хочу поступать, — прервал затянувшееся молчание брат.

— А я на заочное отделение к тебе, если не возражаешь, — добавил я. — Со мной ещё друг хочет…

— Надо обсудить, конечно, — сказал озадаченно отец.

У меня появилась идея насчёт будущего сестры и я сказал:

— Отец, если Тимур не пойдет в Горный институт поступать, то, может, ты Диану сможешь протащить на его место? Оценки у нее такие же, как у Тимура. И тогда…

— А я ещё не решила, куда пойду, — перебила меня Диана. — Мне уезжать из Святославля не хочется.

— Почему? — ошарашенно спросил отец.

— Мама совсем одна останется, — ответила ему Диана таким тоном, типа, и сам мог бы догадаться.

— Ну, да… мама, — пробормотал отец.

* * *

Тарас переводил взгляд с одного своего ребёнка на другого и удивлялся, как же они повзрослели! Всего полгода их не видел и сейчас с трудом узнаёт.

Они объединились, они дружат и поддерживают друг друга. Это просто невероятно, учитывая, что их матери друг друга терпеть не могут.

А как они рассуждают! Как взрослые, ответственные люди. Особенно Пашка. А ведь Тарас гордился всегда больше Тимуром. Никогда не делал на Пашку ставку и, видимо, напрасно. Похоже, он — тёмная лошадка…

* * *

— Бать. Ба-аать! — пытался я привлечь внимание отца, глубоко задумавшегося о чём-то. — Какой балл нужен, чтобы на заочное поступить?

— Да, какой балл?.. На заочку ты уже, считай, поступил, — ответил отец. — Я думал, вас всех на дневное устраивать надо будет… А одного, да на заочку… Вообще плёвое дело!

Во разоткровенничался. Это что же, его напрягало наше поступление на дневное? Хоть бы не признавался.

— А с военным училищем Тимуру можешь помочь? — спросил я отца.

— Не знаю. Это ж заниматься вопросом надо было. По знакомым поспрашивать… А в какое ты хочешь? — спросил он Тимура.

— В Рязанское ВДВ-шное, — подсказал я, и брат утвердительно кивнул.

— Ничего не обещаю… — проговорил задумчиво отец.

За столом опять повисло неловкое молчание.

— А ты, что же на заочку собрался? — спросил он меня. — В армию по здоровью не пойдёшь?

— Почему не пойду? — удивился я. — Пойду, конечно!

— Не смеши! — отец с ухмылкой посмотрел на меня. — Кто ж тебя отпустит?

— В смысле? А кто меня может не пустить? — не понял я.

— Бабы твои. Мать с бабкой.

— Да ладно… Им не до меня сейчас.

— Что так?

— Инна учёбу завалила, малышка болела постоянно. Она её нам отдала, пока учёбу не закончит. Кстати, хочешь внучку посмотреть? Хорошенькая… — ткнул я его локтем в бок. Он в ответ взглянул на меня как-то испуганно, я вообще, не понял, чего он…

Мы опять замолчали.

— Кстати, бать, а при твоём институте общага есть? — решил я уточнить детали поступления. — Где мы со Славкой остановимся в Москве, пока поступать будем?

— Хату снимем, — небрежно ответил отец. — Зачем вам общага?..

— Я тоже хочу с вами в Москву, — капризно заявила Диана. — Но погулять, а не поступать.

— Тогда, и я с вами, — сказал вдруг Тимур. — Погулять.

— Большую хату снимать придётся, бать, — ухмыляясь, сказал я, наблюдая, как вытягивается у него лицо.

— Ну, значит, снимем большую, — пафосно ответил он, тем не менее. Молодец, держит марку успешного и богатого отца. — Гулять, так гулять.

Я записал его рабочий номер телефона. И домашний… Москва, однако.

Он торжественно раздал нам на прощанье по двадцать пять рублей одной бумажкой и сказал, что будет здесь ещё несколько дней. Остановился у старого друга. Договорились все ещё раз встретиться до его отъезда.

Следующий раз приведу с собой Славку, пусть отец привыкает к нему. Может, подсобит тоже, если ему какого балла хватать не будет при поступлении.

Примчался из кафе на завод, тут же подвергся расспросам со стороны главбуха. Женское любопытство! Особенно Ирину Викторовну волновало, как я налаживаю отношения с братом и сестрой, и чем мой отец занимается в столице. Обстоятельно ответил на все вопросы — что с Тимуром и Дианой у меня прекрасные отношения, а батя доцентом работает в Горном институте.

Не удивился тому, что главбух отреагировала на информацию о профессии отца с промелькнувшим на лице уважением. Да, в СССР быть доцентом было очень престижно! Зарплата почти как у военных, уважение к могучей советской науке распространялось и на тех, кто был к ней причастен, а если уж стать профессором… То это вообще пик карьеры!

С горечью подумал о том, как после краха СССР все изменится. Уже в девяностых прежде хорошо себя чувствовавшие доценты ходили на работу с целлофановыми пакетами — денег на нормальный портфель не хватало. И даже профессор в XXI веке не дотягивает до того уважения, которое в СССР общество уделяло простому советскому доценту.

Встретился с Галией. С удовольствием отметил, что вчерашний шок от свалившейся на нее внезапно горы дефицита прошел, и она выглядит совершенно нормально. Разве что одну из новых помад использовала, да теней.

Еще вчера задумал, что нужно начать приучать ее к тому, что вещи — это всего лишь вещи. Поэтому сегодня принес ей отложенные для нее джинсы. И вручил ей:

— Вот тебе, кстати, небольшой подарок!

Возраст — вещь полезная. Подарок я тщательно запаковал в несколько слоев обёрточной бумаги. Обожаю этот огонь в глазах любимой женщины, когда она вскрывает упаковку подарка, пытаясь добраться до него и поскорее узнать, что же ей подарили.

Галия ничем от других известных мне женщин в этом плане не отличалась — рвала бумагу с выражением лица… Ну, что-то такое можно увидеть у бенгальского тигра, напавшего со спины на неосторожного прохожего на тропинке в джунглях.

Обнаружив внутри джинсы, она ойкнула. Взяв в руки и примерив, снова ойкнула:

— Паша, это очень дорого, я не могу это взять!

— Запомни, милая — шмотки, это ничто, главное — это любимые люди! — твердо сказал я ей.

— Но я не могу…

— Ну тогда дай мне ножницы, я просто их порежу на куски.

— Не надо! — Галия опасливо отстранилась от меня, и даже немного развернулась боком, прикрывая джинсы руками и прижимая их к груди. Эх, хотел бы я оказаться на их месте!

— Ладно, не буду, не бойся, раз уж мы договорились, и ты их возьмешь! — миролюбиво сказал я. Сразу понял, что по этому пункту мы консенсуса достигли.

— Но что я скажу дома?

— Скажи, что выбила дефицит по линии комсомола и будешь отдавать за него деньги с зарплаты следующие три месяца, частями! — пожал плечами я.

— Врать родителям? — опасливо сказала Галия, но в ее глазах я увидел, что на самом деле она ничего против не будет иметь. Ладно, все же скажу несколько слов, чтобы убедить ее, что это жизненная необходимость.

— Ну, это лучше, чем если твой папа сам их ножницами порежет! — пожал плечами я, — или скажет тебе вернуть их мне, потому что это неправильный подарок для незамужней девушки.