Не питайте вурдалаков?

Сергей Юрьевич Ростовцев, 2020

Я не «истинный» поэт, так долго «истинные» поэты не живут. Я пытался перестать писать. Невышло. Я пытался стать «истинным поэтом», но КГБ, в 1977 году ограничилось делом на меня, как на поэта. И всё. То ли патроны кончились, то ли я не доработал. Рифмомания не сифилис и не триппер – уколами не лечится. Это эксгибиционизм нутра. «Союз писателей» издал сборники «К огонькам созвездий» и «Тик-Так». Но пришёл ко мне товарищ и спрашивает «А где этот стих…?». Потом другой и третий. А те стихи, в те сборники не вошли. Сюда войдёт всё, что нашёл. Устаревшая публицистика, плохие рифмы, мат и глупости. Я вас предупредил. Содержит нецензурную брань.

Лирика

Баба на кухне мужа ждала

Баба на кухне мужа ждала.

Ножик точила, тесто месила.

Где же у бабы та страшная сила

Что не бросала готовку она?

Мужа зарезала третьего дня.

Ну, а сегодня сомненья в постели.

— Может цветы не носил для меня,

Он из-за нашей сибирской метели?

Может и не был тогда у другой?

Вот бы пришёл. Я б его и простила.

И над столом изогнувшись дугой

Плакала, выла и тесто месила.

Лилипут

рецензия на стихотворение Ани Эмбер"Слепой Гулливер"

Твой дом

В коробке спичек.

Не ведаешь сама,

Ты упорхнешь, как птица,

И наступает тьма.

И не масштаб виною

Моих жестоких пут.

Ведь ты владеешь мною,

Мой милый лилипут.

Возьму тебя с опаской,

Чиркну о коробок,

И загорится красный

И жаркий огонек.

Мой дом наполнишь светом

И капелькой тепла.

А после станешь пеплом

как будто не была.

Как будто не светила.

А я так не хочу.

Возьму другую спичку,

И ней, зажгу свечу.

Любимой

Я бросаюсь в ледяную воду,

Берег оттолкнув, лечу стрелой.

Только брызги голубые сходу

Также смело следуют за мной.

Пенится, волнуется стихия,

И вздыхает: — Вот мо-ло-ко-сос-с-с-с-…

Ну а я, как будто бы стихи я,

А не тело морю приподнёс.

Пенится, волнуется, толкает

Ледяная, пенная вода…

Я б хотел, чтоб ты была такая.

Даже чуть теплее, иногда.

Доказательств никаких конечно

Доказательств никаких конечно

Только там где сердце боль в комок

Ведь в движеньях ваших было нечто,

Что лишь через боль увидеть смог.

Только зонтик, вынутый из сумки,

Не раскрытый, словно парашют.

Не дерусь, не поднимаю шум я

И в куски посуду не крошу.

Только поцелую в щеку сына

И поправлю непокорный чуб.

— дело то сынок на пол алтына

Я доказывать не стану.

Не хочу.

Я наверное не все еще оплакал

Я, наверное, не все еще оплакал

И не все, наверно, отмолил.

Голову мою кладешь на плаху

Ты, которой некогда был мил.

Ты, чей частью был я или не был

Палачу лобзаньем оплати

За меня отправленного в небыль

Как на нитке кукла…

Что ж прости.

В слове не ирония, поверь мне

Голова на плахе не шучу

Я преступник раз поверил в верность

В постоянность и священность чувств

Я виновен в собственном бессилье.

Я виновен в том, что нелюбим

Я виновен в том, что очень сильно

До невероятного любил.

— Я виновен — говорю пред Богом

И готов на приговор любой.

Ты добра, не осудила строго

Под топор, всего-то лишь,

Любовь.

На ритмы Рождественского — Гуськова-1

Хоть бы утром ветерку

дунуть

От жары зеленый клён

Высох

А щеночек мой такой

умный

Все гоняет по двору

кисок

И не скажешь, что уже

взрослый

Я завидую ему

Даром

Я бы тоже погонял

пробку

Словно мячик, только я

старый.

Над асфальтом миражи

лужи

А щенок себе нашел

«место»

Хорошо, что я ему

нужен

Да и он мне, я скажу

честно

Позову его к себе:

«Тузик!»

И не надо повторять

дважды

И подставит он мне свой

пузик

Словно я там почесать

жажду

И не нужно ни кого

рядом

И доверится он мне

может

Если б ты была мне так

Рада

Я с тобой бы погулял

Тоже.

На ритмы Рождественского — Гуськова-2

У меня в ставке есть гусь

Желтый

У меня в хлеву кабан

Белый

И с такою он большой

Жопой

Я горжусь его тугим

Телом

Мой кабель кусает до

Крови

Жеребец есть у меня

Резвый

Но не кроет он ко-

рову

Понимаю я когда

Трезвый.

А жена моя така

Стерва

Вот заныкала опять

Водку

Вы убили бы ее,

Верно?

Без нее мне было бы

Горько.

И пойдет от злобы гусь

Желчью

И от злобы весь кобель

белый

Все равно люблю свою

Женку

Хоть забыл я, что же с ней

Делать.

Убить нельзя?

— Убить — гласит закон — нельзя.

— Нельзя? А если свята цель?

Не запрещайте мне друзья

Мерзавца вызвать на дуэль.

Он был уверен и спесив

И безнаказанности рад.

Свою обиду закусив

Ему шепнул

— К барьеру. Гад.

От гнева голос мой дрожит

И дрожью отвечает он.

Он подл, лицемерен, лжив.

Он сам нарушил мой закон.

— Нельзя убить? Но почему?

Но почему? Скажите мне —

Убить позволено ему?

Его же…

Почему же нет?

Поймет сегодня не уйти.

Проси, что хочешь у него.

— Ну что ж.

Стереть тебя с пути.

И все.

И больше ничего.

Ко мне явились секунданты

Ко мне явились секунданты,

Пусть не окончены дела,

Но я не стану подниматься

Из-за зеленого стола.

Ведь все равно я не успею

Прожить всю жизнь до утра.

Я буду пить и захмелею

Возле зеленого стола.

Сегодня ставок мне не жалко.

Мне деньги больше не нужны.

И молча загребает палкой

«Служитель», наши кругляши.

Ко мне явились секунданты.

И не окончены дела.

А дарованья и таланты

Лежат на скатерти стола.

Говорим о высокой цели

Говорим о высокой цели

Об идеалах, чистых и светлых.

А живем как в дешевом театре.

В полумерной, двух актовой пьеске.

Выбираем уютное место.

Бережем мы и зубы и горло.

Очень любим стихи мы, о ветре.

И не любим мы мыслить притворно

Нет, мы мыслим открыто и честно.

Если НАДО, нам жизни не жалко.

Мы не лжем.

Если НАДО, конечно.

Ну а если сегодня не надо?

Ну а если не НАДО и завтра?

Через месяц не НАДО тоже.

Мы все ждем когда будет НАДО.

Ну а жизнь нас хлещет по роже.

Мы стареем, дряхлеем даже.

И животик у нас отрастает.

Все дано нам, чего только жаждешь.

И чего еще нам не хватает?

Что нам рваться в открытые двери?

Что любить нам холодные ветры

Наслаждаясь горением печки?

Лицемерны ли мы?

Нет напротив.

Мы честны в благородных порывах.

И открыто живем маски сбросив.

И от этого мы счастливы.

Мы уверенны, что если надо…

если надо…

А если не надо?

И кончилась игра

Ну вот и все.

И кончилась игра.

Я не любим.

И не люблю, наверно.

Понять все это мне давно пора.

А я страдал. Я мучился. Был верным.

К чему, зачем в мечтанье грез парил

И отдавался я мечтам полночным?

К чему твой образ я боготворил?

Зачем я не был грязным и порочным.

Мне все равно.

Теперь уж все равно,

Все то, что было дорого и мило.

Твой серый дом большой,

Твое окно,

И те цветы, что раньше

Ты любила.

Я пью росу с ресниц твоих

Я пью росу с ресниц твоих

Дышу твоим и трав дыханьем

И краску нежных губ своих

Дарю тебе я, в миг свиданья.

Исчезли звезды с тьмой и свет

Ворвался в мир, всю степь волнуя

И на груди твоей рассвет

Алеет нежным поцелуем.

Лишь с ним одним тебя делю

Прижав тебя к себе, немею

Я все в тебе сейчас люблю

Тобой живу, тобой хмелею.

Исчезли звезды с тьмой и свет

Ворвался в мир, всю степь волнуя

И на груди твоей рассвет

Алеет нежным поцелуем.

Прелюдия

Крошу в куски метал, хрусталь…

И разрываю ситцы.

— Мадам, я вовсе не устал,

Я лишь хочу взбеситься.

Под звон рапир,

Под шелест шпаг

Корону наземь,

К черту флаг.

Я сбросил все с бочонка,

Ведь в нем вина до черта.

Вино развеет Ваши сны.

Мне эти стены не тесны.

Вам украшенья не нужны.

Мадам отбросьте ножны.

Вы мне покажете батман,

А плевать на ваш обман

И я сорву с Вас все…

Туше!!!

Мадам не плачьте о душе,

Я лишь хотел взбеситься.

И вот с покрытым лбом уже

Лежу пред вами ниц я.

1977 г. (По заказу — для спектакля о райкоме комсомола[Не исполнялась].)

На островах утопающих в зелени грейпфрута

На островах утопающих в зелени грейпфрута

Целовать обожереленные руки

И в песке по-настоящему горячем

Быть ни с кем,

А может быть иначе…

В этих комнатах растворена прохлада

На подносе плитка шоколада

Лежа в вазе, чахнут апельсины.

И на окнах стекла темно сини?

Море бьет о берег костылями

Пеной вместо денег одаряя

Голубое — вместо синих стекол

Смуглая невеста,

черный локон…

Над землей пролетела гроза

Песня на музыку Сергея Уманского.

Над землей пролетела гроза

Улетая в туманные дали

Мы смотрели в пустые глаза

И чего-то там очень искали

Нам хотелось холодной росы

Нам хотелось тюльпанов из пепла

Но последним ударом грозы

Рухнул свод распростертого неба

Все прошло.

Улетела гроза,

Но цветам не расти в наших душах.

Я хочу далеко убежать

Чтобы глаз пустоту не нарушить.