Аннигиляторы

Сергей Юрьевич Ростовцев, 2016

Знакомо ли Вам чувство ревности? Видели ли Вы, как Ваш партнёр занимается сексом с другими? Как Вы к этому отнесётесь сегодня? А как к этому отнесутся ваши друзья – вчера или завтра? Какое изобретение могло бы изменить это отношение? Если возникнет доступное устройство дающее неограниченную энергию, и превращающее все во всё что угодно – это изменит общество? Как будет реагировать власть? Как измениться семья и отношения в ней? Ответы в книге. Автор активный участник секс-революции 70-х, и в том, что описано книге, дока. Дважды разведен. Нонконформист фантазёр, биолог, астрофизик. Содержит нецензурную брань.

Витамины

— Пижон твой Скобелев и дурак. А Чалин настоящий мужик. Использовать аннигилятор на соревнованиях не только полный идиотизм, но и бесчестно…

— Почему это мой?

— Ну пускай будет мой.

— Нет уж. Мой так мой.

Марк с Мартой шли по жёлто-багряному ковру из листьев осеннего леса. Небо было затянуто облаками и мир замер в ожидании дождя.

— Я без всяких приборов понял, почему он не врезался в воду, а у федералов техника. Лучше бы он в воду врезался. Сто процентов бы спасли. А кто его теперь от каторги спасёт? Ну а случилось такое — лети подальше. Причём сразу.

— А догонят?

— С аннигилятором не догонят. А догонят, так хоть шанс был. А так?

— Ну не догнали. И что потом?

— Потом свобода. Свобода вне цивилизации, но свобода! Почему ты всё время мне возражаешь?

— Ну тебе же надо куда-то своё раздражение излить. Мне оно не опасно. Обниму, и ты весь мягкий и пушистый.

Марк понял, что Марта права, и ему сразу захотелось быть мягким и пушистым.

— Ну так обними.

Марта обняла его, и они так, обнявшись, пару минут постояли на золотом ковре листьев.

— Может, его отпустят? Ну, может, через пару лет?

— Не отпустят. — Марку стало грустно, и было очень жаль «стрекозу». — За аннигилятор пожизненная каторга без разговоров.

— Маму кладут на обследование.

— Когда?

— Через два дня.

— Прекрати ей давать лекарства и утилизируй их.

— Я уже прекратила и лекарства хорошо спрятала.

— Спрятала? Спрятала — не поможет. Уничтожить надо. Когда понадобятся, я ещё достану.

Марк увидел красные ягоды. Он сорвал кисть и продел в петлю комбинезона Марты.

— Красиво.

— Это рябина.

— Я знаю.

Они дошли до септалёта, залезли в него и полетели к дому Марка.

Марк был полон предвкушения того, что произойдёт у него дома. В этом предвкушении он уже ласкал Марту. Но вместе с этими чувствами в нём бродило какое-то гаденькое предчувствие. И именно это предчувствие его не обмануло.

Внизу, около входа в свой дом, он ещё издалека увидел своего «слона».

Марк слегка изменил курс и поднял септалёт выше. Впереди был холм, и это было естественно.

Несмотря на этот манёвр, уводящий его септалёт от слона, два полицейских вертолёта направились в его сторону.

«Я вам не Скобелев. Догоните».

— Держись покрепче и пристегнись вторым ремнём, — сказал он Марте.

— Что-то случилось?

— Видимо, таблетки нашли. У меня дома федералы.

В глазах Марты появился ужас.

— Страшнее страха, страха нет. Но вторым ремнём пристегнись.

Собственно, одного ремня было достаточно, но кто знает, какие кульбиты ему предстоят? Крест-накрест безопаснее.

Марк включил аннигилятор на центральный винт, пустив всю остальную мощность на противовращение центральному винту, и, как ракета, взмыл вверх.

Постепенно он наклонил траекторию полёта до сорока пяти градусов, и вертолёты исчезли. Видимо, такое поведение было неожиданным для федералов, а Марк давно просчитал своё поведение в случае форс-мажора.

Он посмотрел на Марту.

Ужас с её лица исчез, но полное непонимание происходящего и растерянность остались.

— Не бойся. Всё будет хорошо, только мне придётся исчезнуть.

— Навсегда?

— Навсегда.

— Я на втором месяце.

Лучшего времени для этого сообщения представить было невозможно.

— Я очень счастлив и надеюсь, что ты сохранишь нашего ребёнка. Но у меня выбор не велик: либо исчезнуть, либо отправиться на каторгу, а значит тоже исчезнуть.

— А что со мной?

— У тебя аннигилятора не было. Я оставляю тебя в каком-нибудь посёлке, и ты спокойно возвращаешься домой, сваливая всё на меня. Ну не знала ты, что это за витамины.

— Ты думаешь, федералы не умеют допрашивать?

— Умеют. Но аннигилятора у тебя не было. Максимум общественные работы.

— Нет. Я исчезаю с тобой. Как ты сказал: «Свобода вне цивилизации, но свобода!» Рябину будем есть.

— Пожалуйста, подумай, чтобы потом не жалеть.

— Ты меня гонишь? Может, ты не сможешь со мной спрятаться?

— Я всё смогу, и я тебя не гоню. Но подумай. Возврата может и не быть.

— Я подумала.

— Я ещё раз спрошу: ты уверена?

— Да. Я исчезаю с тобой. С тобой я буду жить и с тобой погибну.

— Тогда давай сюда свой коннект, если решила.

Коннект был устройством, по которому любой мог связаться с любым другим. По голосу коннект немедленно определял, кто на связи. Но по коннекту можно было установить местонахождение каждого его обладателя.

— Марта! Я буду счастлив, если ты будешь со мной. Но я боюсь сделать несчастной тебя.

— Я уже решила. Исчезаем вместе, — сказала Марта, отдавая Марку свой коннект.

— Я тебя люблю, — сказал Марк, вынимая батарейки из своего коннекта и коннекта Марты.

— Я тоже тебя люблю.

Если бы не ситуация… Марта в первый раз произнесла эти слова. Марк периодически «признавался» ей в своих чувствах, но Марта каждый раз сводила эти признания к шутке.

Но ситуация обязывала.

Когда они достигли пяти километров, им стало не хватать воздуха.

Тогда Марк включил центральный двигатель в обратную сторону, а три балансирующих двигателя на противовращение и быстрее камня полетел вниз.

В глазах Марты опять появился ужас.

— Всё в порядке. Иначе нас могли сбить какой-нибудь ракетой.

На высоте двести метров Марк начал торможение и на высоте десять метров завис над берегом Днепра.

Марта глубоко вздохнула.

— Извини, но я описалась.

— Это нормально, но придётся немного потерпеть.

— Я потерплю.

— Хорошо ещё, что не обкакалась.

— Издеваешься?

— Марта! Всё будет в порядке. Будет даже лучше, чем ты это представляешь сейчас. Но нужно потерпеть.

Марк летел не наобум. Он летел на Федотову косу. До неё оставалось не меньше часа быстрого лёта, и тут грянула гроза.

Лететь в грозу было не так уж безопасно, но зато была гарантия, что под грозовой тучей он будет незаметен для любых спутников и наблюдателей.

А дождь грянул знатный.

Но ливень быстро перешёл в морось, и лететь стало намного легче и безопасней.

— Вот мы и дома. — Сказал Марк, посадив септалёт на огороженный серым забором участок. — Холостяцкие апартаменты.

С одной стороны этого участка находился трёхметровый жестяной ангар, коричнево-бурый от ржавчины, а с другой — не то недостроенный, не то разрушающийся дом.

С одной стороны дома на втором этаже окна были застеклены и туда вела металлическая лестница.

Марта смотрела на всё окружающее с удивлением, а Марк открыл ворота ангара, запарковал там септалёт и повел Марту по этой железной лестнице.

Там было две больших и абсолютно пустых комнаты, закрытых стёклами, и закрывающаяся дверь, ведущая в комнаты, которые не были застеклены.

Марк открыл ее и зашёл. Марта заглянула за дверь и увидела, как он разбирает какую-то кучу больших серых дырчатых кирпичей.

— Шлакоблок, — сказал он. — Из таких кирпичей когда-то построили этот дом.

Под кирпичами оказался большой ржавый ящик на колёсиках.

Марк закатил его в застеклённую комнату.

— Аннигилятор?

— Он, родимый. Вместе с чунити, компьютером и скачанной пять лет назад базой. Это самый большой чунити, что мне удалось добыть.

— Тогда нельзя ли мне просушить трусики и обогреть помещение.

— Хорошо. Только в обратном порядке.

Марк включил аннигилятор на нагревание до двадцати шести градусов.

— Раздевайся.

Забрав трусики и комбинезон Марты, он отдал ей свой комбинезон и пошёл вниз.

Марта принесла несколько шлакоблоков. Найдя в холодных комнатах кусок картона, устроила из шлакоблоков два сносных места для сидения.

Марк принёс мокрые прополосканные комбинезон и трусики и повесил их на какой-то торчащий из стены штырь. Вторым заходом он притащил какую-то кровать, сделанную из цепляющихся друг за друга крючков.

Потом принёс какую-то траву и ветки, перевязанные проволокой.

Забросив часть травы в аннигилятор, он набрал какую-то программу, и из чунити поползла метровой ширины мягкая приятная материя.

— Это атлас. На женское бельё номер программы я не помню. Найдём потом.

Когда из чунити выползло несколько метров ткани, Марк изменил программу и получил нитки, иголки и нож.

Всё это он вручил удивлённой Марте.

— Справишься?

— Да ты волшебник.

— Это не я. Это Тао Рубинштейн волшебник. А я только учусь, — сказал Марк, вручая Марте сочный кусок светлого черепашьего мяса.