Хроники Финского спецпереселенца

Сергей Юрьевич Мельников, 2021

Времена Великой Отечественной войны для многих народностей проходили вовсе не на фронте. Немцы, финны, латыши, казахи и т.д. на основании телефонограммы НКО СССР по национальному признаку не были допущены к боевым действиям, а ковали победу далеко в тылу. Как они уживались между собой, какие трудности и лишения испытывали, как умирали не от пуль, а от голода и условий работы, при этом, не оставляя надежды на скорый положительный исход, и для себя, и для всего многонационального Советского народа. Книга художественная, состоит из множества рассказов об эвакуации и жизни в Сибири, многие вещи вас рассмешат, многие ужаснут до мурашек. Это напечатанный дневник Виктора Ивановича Хуссу 1922г.р., реального участника большинства описанных событий. Но, кроме него, Вы встретите множество других имен и фамилий и, может быть среди них встретятся имена и Ваших дедов.

КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ

На основных хлеб добывающих районах страны коллективизация началась в 1929 году. Этот год назывался"Год великого перелома". В нашей местности под Ленинградом она началось на год позже. Добровольное вступление в колхоз, как-было задумано, не получило поддержки со стороны сельского труженика. Тогда по отношению к ним были приняты более жесткие меры — кто не с нами, тот против нас. Местами это мероприятие было встречено враждебно. Сельский труженик хотел сам быть хозяином на земле. Посевная компания могла быть, сорвана, тогда страна осталась бы без хлеба.

Вождь сделал ход конем, написал статью, которая называлась"Головокружение от успехов» — народ поверил Отцу и всю вину свалили на местную власть. Многие семьи ушли с колхоза — посевная была успешно завершена. Рано поверил труженик ему — уже в сентябре он наметил завершить сплошную коллективизацию.

У нас в деревне уже второй год шла"коллективизация. Каждую неделю собирали собрания, где выступали активисты из района. К нам был прикреплен тов. Дементьев. Там происходили горячие дебаты, споры и опасения. Все боялись — как там будет? Будет ли толк или нет? Один хозяин имел крепкое хозяйство, а у некоторых не было ничего. Теперь надо было всё сдать в колхоз. Тот, кто ничего не сдал, будет таким же хозяином, как все остальные. Вот эта социальная несправедливость многих смущала и не давала покоя даже ночью. Жалко было расставаться с тем, что было потом нажито. Убеждали, уговаривали, а иногда даже намекали, давали знать, что могут принять регрессионные меры. Порой уполномоченный тов. Дементьев не мог овладеть своими нервами, вёл разговор на высоких тонах, даже стучал кулаком по столу. Многие хозяева после собрания до глубокой ночи со своей семьей обсуждали: «Как жить дальше? Что нас ожидает впереди? Если не вступить в колхоз, то отправят туда, где Макар телят не пас». Вот такие времена переживала провинциальная деревня. Многие продали своих отменных лошадей, над которыми души своей не чаяли, и купили за жалкие гроши какую-нибудь клячу, а потом вступали в колхоз. Их упрекали: «Зачем вы так сделали?» — «А почему тех не спрашиваете, у которых совсем не было коней». Первыми вступили в колхоз те, у кого ничего не было — с такими кадрами дело двигалось туговато. Кто покрепче стоял на ногах всё старался остаться единоличником Многие рассуждали так: Кто никогда не был порядочным хозяином — он такой же будет в колхозе. Запряжёт чужого коня, целый день будет работать на нем, а покормит или нет? — это неизвестно.

Директивы шли сверху одна строже другой, с районного начальства требовали, чтобы быстрее закончить сплошную коллективизацию. Наконец уговорам пришёл конец — начали раскулачивать. 20 миллионов сельских жителей были согнаны с насыщенных мест. Это называлось ликвидация «кулачества"как класса, и переселены в необжитые края Урала и Сибири. Скотные дворы не были — подготовлены, начался массовый падеж скота. Страна потеряла более 26 миллионов голов крупного рогатого скота, которое было восстановлено только к 1959 году. Общий уровень сельского хозяйства в годы коллективизации стал на четверть ниже уровня 1928 года. Сколько слез пролили, когда колхозы строили. Наконец пришлось и нашему отцу сделать решительный шаг — вступить в колхоз. Все свое хозяйство сдал и сам с головой окунулся в колхозные дела. Мужик он был хоть куда, любая работа у него в руках кипела. Наступила сенокосная пора. Косить у нас идут в 3 часа ночи и косят до тех пор, пока роса не высохнет. Первое время косари нового колхоза выстроились в шеренгу друг за другом, и прокос за прокосом шли за ведущим. После некоторого времени отец с матерью вечером разговаривают о делах колхозных. Отец говорит: «Мог бы пройти лишние прокосы по сравнению с другими, но куда денешься — все идут друг за другом. Как один встал, так и все». Через несколько дней он договорился с правлением колхоза и взял для своей семьи отдельный покос, где за каждый гектар убранного сена ему начисляли определенное количество трудодней. Я еще в те годы был несовершеннолетний и то все лето ходил на покос, как на свой собственный.

Сколько потребовалось лет проводить разные эксперименты, чтобы спустя полвека прийти к такому выводу, что это выгоднее. Теперь это называется «Семейный подряд». Малограмотные мужики подобное предвидели с первых дней коллективизации. Через два года вступления в колхоз нашего отца назначили кладовщиком. Он отказывался, имея ввиду своей малограмотности, окончил он всего четыре класса. Его и слушать не хотели, все члены правления говорили: «Мы тебе верим, как самому себе, на водку ты не жадный и честности тебе не занимать» Пришлось принять кладовые, которые состояли из множества амбаров, где хранилось зерно, фураж, продукты для колхозной столовой. С работой он справлялся нормально, хорошо разбирался в весах.

Настал 1939 год и вдруг началась Финская война. Это было так неожиданно, что трудно было поверить. Флотилия Ладожского озера вела такой сильный артиллерийский огонь, что по всей деревне стекла дрожали. Затем гул канонады стал утихать, по мере того, как фронт отходил все дальше. Тут же объявили мобилизацию в армию. Молодые годы были призваны сразу первые дни войны, а наш отец еще некоторое время оставался дома. Потом пришла повестка и ему. На сборы давали всего один день, а для того чтобы сдать свои дела ему понадобилось бы целая неделя. Сдавать кладовые не пришлось, он оставил целую связку ключей и велел их отдать председателю. На другой день я отнес ключи по назначению, но председатель сказал: «Теперь, пока отец не вернется с войны, кладовщиком будешь ты». Я отказывался, мне в ту пору было 17 лет. Он мне и говорит: «Грамота у тебя есть, вот и поработаешь за отца». Так я стал кладовщиком. Теперь я целями днями занимался этими делами, то с одного амбара отпущу овёс колхозным коням, то продукты для колхозной столовой или комбикорм для скота. Как ни говори, а годы были молодые, только придешь с работы, умоешься, поешь и бегом в клуб на танцы. Вдруг кому-нибудь срочно понадобилось что-то взять с кладовой в неурочное время — прибегают к нам домой, дома не застали, приходят в клуб. Приходилось все веселье оставить и отправляться по делам. Время подошло к осени, началась молотьба нового урожая и тут только успевай разворачивайся, воз за возом поступало зерно. Через недели две были заполнены все амбары зерном и вот приехал отец, его демобилизовали. Сколько было радости, теперь все заботы опять лягут на него и жизнь пойдет опять по-прежнему. Он подробно расспрашивал мать: Как вы здесь жили, чего нового в деревне? Мать и говорит: «Теперь наш Витя работает за место тебя кладовщиком» — «Как так?» Я ему все подробно изложил. «Я у тебя кладовые принимать не буду, так как у тебя нет никакого опыта, за тебя я в тюрьму не собираюсь садиться». Я выложил ключи на стол и до свиданья, пошел гулять. После этого у них меж собой был крупный разговор — его наконец убедили, что все мелкие неурядицы уладим. Тогда он снова приступил к своим обязанностям. Однако до самой весны его не покидало сомнение и только после ревизии успокоился, когда все оказалось нормально.

После окончания неполной средней школы, я учиться больше не желал, а начал дома строгать стружку. Это занятие увеличивало материальный доход семьи. Таким ремеслом занимались многие, но некоторые члены колхоза не имели такой возможности, так как после трудового дня надо было отдохнуть. По деревне многие стали выявлять недовольство. Почему у кладовщика и у некоторых других членов колхоза взрослые дети не ходят на колхозную работу, а занялись дома стружкой. Дело приняло скандальных характер. Многие ребята уехали в другие районы и там занимались этим ремеслом.

Однажды отец после колхозного собрания пришел домой и говорит мне: «Давай, будем решать, как быть с тобой, или ты будешь работать в колхозе или ищи себе занятие где-нибудь на стороне». На домашнем совете было решено, что на Васильковский МТС набирали курсы трактористов, вот туда я и поехал. Со мной также был двоюродный брат Осип. Это находилось от нашей деревни на расстоянии 20км. Жили мы на частной квартире и один раз в неделю ездили домой за продуктами. На курсах преподавателем был у нас один из опытнейших механиков — это был специалист высокого класса. Он мог закрытыми глазами разобрать и собрать любой узел трактора. Были у нашего преподавателя и своего рода странности или, как теперь принято говорить, хобби. В любую зимнюю стужу или буран он ездил все время на велосипеде. Иногда иронию пускал в свой адрес, смеясь говорил: «Есть еще в наше время такие чудаки, которые всю зиму не слезают с велосипеда». Курсы мы окончили весной — экзамены выдерживали хорошо.

Теперь охота было как можно скорее сесть за руль и испытать свои способности. Пахали мы землю в своем колхозе на тракторе ХТЗ. Моим напарником был Павел Мустонен. У него был уже некоторый опыт работы, так как он эти курсы окончил на год раньше меня. Это был исключительный товарищ, про него можно искренно сказать — настоящий друг у человека бывает раз в жизни. Близких, почти что родных людей, он может подарить несколько, но друга только одного, как старую верную жену. Моложе, красивее найдешь, вернее никогда.

Трактор наш был изношенный, видавший виды. Спашешь гектаров 20-25, уже начинают стучать шатунные подшипники и приходится пол дня лежать под трактором и делать перетяжку. По окончании работ в своей деревне, нас отправляли на помощь в другие колхозы: Вороново, Тортоево и так далее. После работы, как бы тщательно ты не умылся горячей водой, переоденешься, пойдешь в клуб — девчата обычно говорили, от тебя пахнет керосином.

В летнее время по традиции девчата спали на чердаках или в амбарах. Это были хорошо прибранные комнаты — вымытые и выскобленные до блеска полы. Там стояли кровать, стол, керосиновая лампа, пара стульев и т.д. На полу были настелены половики домотканые. После кино или танцев ребята обычно провожали девчат до дому, с кем дружили. Еще в школьные годы дружил с одной девушкой, звали ее Люба. Она была очень скромная, морально выдержанная, вела себя исключительно, на людях и со мной. В деревне ничего не скроешь, все знали кто с кем дружит. Так что наши родители давно знали наши дела не хуже нас. В каждое лето у Любы была оборудована комната на чердаке у дедушки и бабушки. Их дом стоял посреди деревни и сними давно уже никто не жил. Так что здесь ей было удобнее принимать кавалера, чем дома. Семья у них была большая, три сестры и два брата. Люба была старше всех. Мы с Любой дружили уже более двух лет, когда началась война. Эта дружба была настолько чистая, ничем не запятнанная, здесь было столько нежных чувств, что теперь, спустя столько лет порой вспоминаю это. Такое же никогда не повторится вновь. Это была единственная, которой мною были отданы самые нежные чувства. Теперь нам обоим уже не доставало друг друга каждый день, все время хотелось быть вместе. От воскресенья до воскресенья время длилось очень долго. И, если ты надумал идти к ней посреди недели, то делал это при помощи условного знака, чтобы дед с бабкой не слышали. Набираешь на ладонь песок и эти самым целишься по окнам чердака. Удары песчинок издают нежное музыкальное звучание. Она уже знала, что это такое. Но для достоверности раздвигает занавеску на окне и, убедившись кто это, спускается вниз и тихо открывает двери. Несмотря на то, что я всегда ходил ночью и тайком, но, однако, дед с бабкой были в курсе дела. А назад нужно было всегда вернуться, пока женщины в деревне не проснулись, иначе утром, провожая коров в стадо, будет новая сплетня.

Вскоре после войны в магазинах были разные продукты: мясо, колбаса, черная икра и т.д. Вождь никому ничего не дарил даром. В этом он был прав, ежегодно проводил снижение цен на продукты питания и на товары первой необходимости. После его смерти многие плакали, как мы теперь будем жить без него. Про эти дела, что в наше время пишут и говорят, никто ничего не знал. Под его именем тысячи людей ежедневно на фронте поднимались в атаку ”3а Сталина — За Родину” Никто не знал репрессионных лагерей подобно «КАРЛАГ» в Казахстане, площадь которой была равна — площади всей Франции. Еще в первые годы правления Н.С. Хрущева в магазинах всё было, пока он не приступил к своим перестройкам. Кто-то ему подсказал, что надо скот ликвидировать в городах. Кто в этих вопросах был его правой рукой, тот решил развалить наше общество руками самого Никиты.

Это было в летнюю жару, когда люди резали скот, некуда было девать мясо. На базаре всё было завалено им — осталось одно, солить его. Если выразить языком профессионального бокса — это был смертельный нокаут для всей страны, от которого трудно поправить и опытному лекарю.

Наш город, как много было описано выше, имеет всего одну единственную центральную улицу между гор. В основном население в своих собственных домах по склонам гор, численность которого 100 тысяч человек. Крупного рогатого скота держали 30 тысяч голов, молока всем хватало, и скотина на базаре продавалась в живом виде на мясо по доступным ценам. После этого (мудрого) решения осталось всего две тысячи голов и год за годом все уменьшается, скоро ни одного не будет. Конечно на Красной площади в Москве неразумно держать скот, а в наших Сибирских поселках и рудниках городского типа это надо было приветствовать. Развалить налаженное хозяйство — ума много не надо, а потом настроить его вновь порой не получается. Ударили труженика по рукам, которого он не скоро забудет. Теперь многие возмущаются, что в магазинах ничего нет. Драматург В.Розов выразил так: «У некоторых руководителей больной мозг, поэтому весь организм болеет».

После того, как Н.С.Хрущев ушел с политической арены, Л.И.Брежнев пытался поправить дела в аграрном секторе страны. Были приняты разные меры воздействия на продовольственную программу страны, чтобы улучшить снабжение продуктами питания, но всё безрезультатно. Затем поступила директива, чтобы за это дело взяться всем миром. Каждое крупное предприятие должно иметь у себя подсобное хозяйство, чтобы обеспечить своих рабочих продуктами питания. За это дело руководители брались с большой неохотой. Находили целый ряд причин, и всё откладывали строительство скотных дворов. Но на этот раз Леня шутить не собирался, если желаешь занимать руководящий пост — выполняй указания, если нет, то выложи партбилет и освободи место! На твою должность мы другого товарища подберём. После таких крупных мер, дело двинулось с места. Некоторые предприятия построили коровники, закупили коров, кто свиноферму завел — были и такие, что завели овец, кроликов даже пасеки появились. Всё пришло в движение, были настроены оптимистически — ожидали скорой отдачи. Как говорится цыплят по осени считают, так поступили и у нас. По результатам года, по подсчету экономистов, все эти подсобные хозяйства были убыточными, за исключением некоторых. Дешевле обошлось бы закупить в Австралии баранину, чем самим её производить. Некоторые товарищи не соглашались с такой постановкой вопроса, а говорили — это ведь свое, а не купленное. Эти два нокаута: коллективизация и ликвидация скота в городах и рабочих поселках, поставили страну в такое трудное положение, что до сих пор не можем справиться с продовольственной программой. Будем надеяться, что перестройка решит эти проблемы — даст право сельскому труженику, чтобы он стал настоящим хозяином земли.

После окончания весенне-полевых работ, каждый год добывали, строительный камень для собственных нужд, а теперь для нужд колхоза. За деревней, возле реки Назия был каменный карьер, еще во время НЭПА купцы некоторые вели там разработку. Верхний слой земли и глины были сняты, обнажён камень, довольно добротный, применяли для возведения фундаментов под строительство домов, ступеньки для крыльца также строились из этого камня. Первый день приходилось очищать наносы, которые каждый год попадали в карьер после проливных осенних дождей глина, мелкий камень и т.д. Эта работа была довольно трудоемкая. После окончания очистки, мужики обычно обмывали начин. Это мероприятие проходило тут же, недалеко от карьера, на лоне природы. Чокались, поздравляли друг друга и пропустили по чарке. Некоторые сельчане после выпитой чарки, сразу стали собираться домой, не смотря ни на какие уговоры, чтобы посидеть за компанию. Находили столь веские причины, что им поверили и не стали задерживать. Но были среди односельчан и такие, которые без всяких уговоров, ни одной стопки не пропускали и сидели до последнего.

Одним из таких компанейских мужиков Кузьма Петрович. Он жил напротив дяди Саши. Пил он за всех, никого не хотел обидеть, за здравие и упокой. Наконец отключился, как сидел под кустом, тут и растянулся спать. Настало время расходиться по домам. Водка была вся выпита и дело двигалось к вечеру. «А что будем делать с Кузьма Петровичем?» — спросил кто-то. Тот продолжал спать, издавая пьяные храпы, и чего-то во сне ругался. Все хором ответили — выспится и сам придет. Погода была теплая, да плюс к тому пары алкоголя подогревали его, так и решили. Все пошли домой, а двое из парней незаметно вернулись и решили устроить шутку над Кузьма Петровичем. Подошли к нему, спустили штаны и большую полную лопату жидкой желтой глины наложили в гальцоны и застегнули снова ремнем. Кузьма Петрович спал сном Александра Македонского, издавал храпы, как будто кто-то катил телегу, изредка чмокал губами, очевидно с кем-то разговаривал. Весь интерес в этой затее теперь заключался в том, чтобы проследить как он на это будет реагировать, когда проснется. Надо было подобрать более удобное место и наблюдать за финишем, не выдавая себя. Берега реки Назия были резко противоположными, правый был пологий, а левый крутой. В зимнее время все деревенские ребятишки приезжали сюда кататься на лыжах, с этого крутого берега, под которым находился карьер. Отошли метров на 200 и залегли под кустами, откуда было хорошо видно. Время тянулось медленно, а объект всё спал. Вдруг он зашевелился, встал на ноги, огляделся вокруг — нет никого, выходит оставили меня здесь. Почувствовал неладное, стал с наружной стороны щупать свои штаны, очевидно почувствовал тяжесть. Он еще раз проверил вокруг кустов, может быть еще кто-нибудь спит здесь? Убедившись, что никого нет, расстегнул ремень. Долго и пристально смотрел себе в штаны в полупьяном состоянии. Сам стал удивляться и мотать головой во все стороны. У него такие вещи случались частенько, когда перепьет, но тут он не поверил своим глазам. Подозрительно много было содержимого в штанах, сколько он жил, не мог припомнить, чтобы за один раз столько наворотить. По цвету вполне подходило, но количество вызывало сомнение. И Кузьма Петрович решил сделать анализ на нюх. Зацепил указательным пальнем из штанов, поднес к носу — не пахнет. Диким голосом закричит на всю глотку, так что лес эхом отдавало его слова: Убью, убью, мать-перемать, как только узнаю — чья эта работа.