Детектив: от рассвета до расцвета. Родословная в лицах

Сергей Юрьевич Борисов, 2020

Народ любит детективы. Но не всё о них знает, а еще меньше – об их авторах. Между тем среди них есть выдающиеся личности, которые создали этот многоликий жанр в его классических образцах. Но были и есть талантливые и смелые писатели, которые нарушали и продолжают нарушать прежде незыблемые каноны. Эдгар По, Конан Дойл, Агата Кристи – эти имена известны всем, они – классики. Но рядом есть второй «эшелон» – Дэшил Хэммет, Эллери Куин, Росс Макдональд… А еще есть детективы «женские» и даже «детские»! Писателям СССР и России тоже есть, что поставить себе в заслугу. «Детектив от рассвета до расцвета. Родословная в лицах» – это книга о любимом миллионами жанре. В ней рассказывается о том, как он развивался, как множился и хорошел, как ветвился и бросал вызов. Это книга о людях, которые подарили нам ДЕТЕКТИВ.

Признание в любви

Любите ли вы детективы? Нет? Значит, вам не попадались хорошие. И пожалуйста, не верьте тем скучным людям, которые говорят, что хороших детективов не бывает. Еще как бывают, и их много!

Один умный человек, писатель Ричард Остин Фримен, как-то сказал: «В литературе другим жанрам место отводят на основании их шедевров, в то время как детективы оценивают по их отбросам». Увы, это так. Пользуясь тем, что жанр детектива вроде как прост, да и читатели от него в восторге, множество авторов с более чем скромными способностями кинулись строчить то, что они называли детективами, и что по существу детективами не являлось.

Конечно, эти графоманы изрядно подмочили репутацию детектива. По счастью, всегда были писатели, которые создавали прекрасные книги, и то, что это были детективы, на качество нисколько не влияло. Всем известны такие имена, как Артур Конан Дойл, Жорж Сименон, Агата Кристи, они — классики жанра. Но тремя именами этот блестящий ряд не исчерпывается. Да было бы и странно представить, что за 170 лет своего существования дань детективу не отдали бы и другие талантливые авторы.

Вообще считается, что детектив возник в 1841 году, когда блестящий ум американца Эдгара Аллана По породил рассказ «Убийства на улице Морг». Это и так, и… не совсем так. Так когда же возник детектив? Ответ на этот вопрос есть в книге, которую вы держите в руках. А еще в ней рассказывается о том, как развивался этот жанр, о людях, которые приложили к этому свое перо и свой талант. Вообще, детектив — это целый мир: со своими законами, правилами, родословной. И мир очень увлекательный

Детективы любили и любят. Нет сомнений, что и в будущем он останется одним из самых популярных жанров. Хотя бы потому, что детективы объединяет одна очень важная вещь: в них добро всегда побеждает зло! А если этого не происходит, то это уже не детектив. Такие книги читать не рекомендуется.

Глава 1

Когда его не было

«Ничего не возникает из ничего». Так утверждают ученые, и нет оснований им не верить. Касается это и детектива.

Считается, что родился детектив в 1841 году, когда был опубликован рассказ Эдгара Аллана По «Убийства на улице Морг». Но это с одной стороны, а с другой… Детектив (по крайней мере, в его классических образцах) немыслим без загадки, разрешить которую должен Великий Сыщик, чем он и занимается на протяжении энного количества страниц. Но ведь и прежде герои литературных произведений нередко демонстрировали недюжинную проницательность. Впрочем, можно заглянуть еще глубже, во времена Древней Греции.

Nota bene

Миф о царе Эдипе повествует о том, как Чудовище Сфинкс с лицом женщины, телом льва и крыльями птицы было наслано богами на город Фивы в наказание за грехи царя Лая. Поселившись на горе близ Фив, Сфинкс задавала каждому проходившему мимо загадку: «Кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?».

Никто не мог дать правильного ответа, после чего следовала жестокая расправа — Сфинкс убивала несчастного. Население города таяло на глазах, а потому было объявлено, что разгадавшему загадку будет отдано и царство, и дочь царя Лая, прекрасная Иокаста

Мифическое сказание умалчивает о том, что именно побудило Эдипа вступить в состязание со Сфинкс. Может, ему нравилась Иокаста, а может быть, ему нравилась власть, но что совершенно точно — он не хотел пасть от когтистых лап чудовища. Эдип решил загадку, ответив: «Человек». И верно: в младенчестве человек ползает, помогая себе руками и ногами, в зрелом возрасте ходит на двух ногах, а к старости обзаводится клюкой. Услышав ответ, Сфинкс, отныне обреченная на голодную смерть, бросилась в пропасть.

Эдип разгадывает загадку Сфинкса (рисунок на вазе)

Сталкиваясь с той или иной проблемой, Великие Сыщики справлялись с ней, призывая на помощь здравый смысл и наблюдательность. Но и здесь нет ничего нового! В Библии, ее еще называют Книгой Книг, есть масса историй, подчеркивающих, что мудрость неотделима от умения логически мыслить и знания человеческой психологии. Вот ветхозаветная история про царя Соломона, двух женщин и ребенка…

Nota bene

Пришли к царю Соломону две женщины, и молвила одна из них: «Разреши наш спор, владыка! У меня есть ребенок, но эта женщина говорит, что это не мой ребенок, а ее». Вторая женщина закричала: «Это так!». Выслушав женщин, царь Соломон приказал воину, стоявшему рядом: «Возьми меч и рассеки ребенка надвое. И вручи одну половину одной женщине, а другую половину — другой». «Не делай этого! — бросилась вперед первая женщина. — Лучше отдай мое дитя ей». Вторая же женщина сказала: «Справедливо твое решение, о мудрейший. Пусть он умрет и не достанется никому, чем останется у нее». Тут Соломон удержал руку воина и сказал: «Отдайте ребенка той женщине, которая пожалела его: она и есть его мать».

Суд Соломона (гравюра Густава Доре)

Уместно заметить, что весьма своеобразный, не лишенный мрачной элегантности метод поиска истины, к которому прибег царь Соломон в непростом этом деле, много-много позже нашел воплощение в романе Агаты Кристи «Н или М?» (к сожалению, одном из самых неудачных творений писательницы, в чем третий царь Израильско-Иудейского государства, разумеется, нисколько не виноват).

Поражают своей рассудительностью герои арабских сказок «Тысяча и одна ночь». Не забудем и Геродота с его историей о сокровищнице царя Рампсинитоса, где есть и хитроумно задуманная кража, и путаница изобличительных следов. А древнегреческий баснописец Эзоп рассказал о том, что ответила Лиса больному Льву, который потребовал объяснений, почему та не пришла его навестить: «Потому что, мой господин, к твоей пещере вело много следов, а обратно ни одного». А в Китае потрясающей прозорливостью отличался судья Ди, о котором написано много историй (кстати, судью, с которого «писали» Ди, звали Ти Жен-чи и жил он в 630-700 годах нашей эры).

Элементы детектива без труда обнаруживаются в «плутовских романах», в «Золотом осле» Апулея, в «Декамероне» Боккачо, у Шекспира в «Макбете» и особенно в «Гамлете», где принц датский ведет самое настоящее расследование обстоятельств смерти своего отца. Наделял своих героев великолепными «распознавательным способностями» и великий Вольтер, особенно в повести «Задиг, или Судьба» (1748).

Nota bene

«Молодой человек, — спросили Задига, — не видели ли вы собаки царицы?». На это Задиг ответил: «Это маленькая болонка, она хромает на левую переднюю лапу и у нее очень длинные уши». — «Так вы видели ее?». — «Нет, я никогда ее не видел и даже не знал, что у царицы есть собака». (Далее Задига, заподозренного в краже собаки, приводят в суд, требуя объяснений, и он дает их.) «Я увидел на песке следы животного, и понял, что это следы маленькой собаки… Легкие и длинные борозды на песке подсказали, что у нее очень длинные уши. Под одной лапой песок был менее взрыт, и я догадался, что собака хромает».

Бальзака в «Мэтре Корнелиусе» (1831), «Темном деле» (1841), но прежде всего в статье «Этюды изучения нравов по перчаткам» (1830), где сидящая в салоне дама описывает характеры и истории членов собравшегося общества по их перчаткам.

Ничуть не худшую наблюдательность являли читателям герои Сэмюэла Джонсона и Бомарше (доктор Бартоло в «Севильском цирюльнике»), Джеймса Фенимора Купера (особенно незабываемый Кожаный Чулок), Бальзака в «Мэтре Корнелиусе» (1831), «Темном деле» (1841), но прежде всего в статье «Этюды изучения нравов по перчаткам» (1830), где сидящая в салоне дама описывает характеры и истории членов собравшегося общества по их перчаткам.

В то же время многие писатели трудились на ниве приключенческого романа, из которого детектив почерпнет динамику и резкость сюжетных поворотов. Особенно значимые фигуры в этом ряду — Уильям Годвин с «Калебом Вильямсом» (1794) и Эдуард Джордж Булвер-Литтон с романом «Пелем, или Приключения джентльмена» (1828).

Наконец, появились и первые мемуары первых профессиональных сыщиков, из которых самые яркие — воспоминания главы французской полиции безопасности Франсуа Эжена Видока, до государственной карьеры — вора и каторжника.

Да, к моменту, когда рассказ Эдгара По «Убийства на улице Морг» увидел свет, существовал достаточно обширный пласт литературы, содержащей элементы детектива. Но — элементы. Самого детектива — как жанра, как явления, — не существовало. Детективу еще предстояло родиться.

Глава 2

Пришелец

Ему казалось, что вокруг одни враги, жаждущие его смерти. Он рвался с койки балтиморской больницы «Вашингтон хоспитэл», и две сиделки едва удерживали его. Лицо умирающего искажало страдание, губы шевелились, выталкивая бессвязные слова. Лишь дважды рассудок несчастного просветлялся. В первый раз он спросил супругу доктора Морана, осталась ли у него надежда. Добрая женщина ответила, что доктор считает его положение очень серьезным. «Я хотел спросить, есть ли у такого пропащего человека, как я, надежда в ином мире», — пояснил он. Миссис Моран в ответ стала читать главу из Евангелия от Иоанна, но тут больной снова впал в неистовство, и она пошла шить ему саван. Ночью он вдруг затих и сказал: «Господи, спаси мою бедную душу». В три часа пополуночи 7 октября 1849 года Эдгар Аллан По умер.

Эдгар Аллан По

Ему не было покоя при жизни, ему не сразу воздали должное после смерти. Горькая ирония судьбы заключается в том, что косвенным виновником неприязни и даже ненависти, преследовавших его со стороны многих и многих, был он сам. Талантливый критик, не приемлющий компромиссов, Эдгар По был безжалостен к тем писателям и поэтам, кто превращал искусство в ремесло. Отплатить ему той же «монетой» они, увы, не могли, ибо талант По не подлежал сомнению. Оставалось лишь всячески чернить его внелитературную жизнь. А здесь По был легкой «добычей».

…Он родился в 1809 году в семье актеров и рано остался сиротой. Воспитывался в семье купца Джона Аллана. Мальчиком побывал в Шотландии, учился в закрытом английском пансионе. Вернувшись из Европы, продолжил учебу в Виргинском университете, который вынужден был оставить, так как опекун отказался уплатить его карточные долги. Тогда же крошечным тиражом вышел его первый поэтический сборник «Тамерлан и другие стихотворения». Сборник стоил всего лишь двенадцать с половиной центов, но все равно не расходился. Чтобы не умереть с голоду, По завербовался в армию под фамилией Перри. Какое-то время служил в форте Моултри на острове Салливен, который позже опишет в рассказе «Золотой жук». Однако военная служба тяготила его, и он, скрепя сердце, просит помощи у опекуна. Тот вносит неустойку — компенсацию за недослуженный срок, но ставит условие: По должен поступить в военную академию в Вест-Пойнте. Строптивый поэт, выпустивший к тому времени еще одну книгу, соглашается связать себя с военной карьерой и держит обещание… одиннадцать месяцев. Сознательно нарушая дисциплину, он отдает себя во власть военного трибунала и с позором изгоняется из армии. Что и требовалось. Он решил всецело посвятить себя литературе. В 1833 году По получает премию за рассказ «Рукопись, найденная в бутылке» и вскоре становится сотрудником журнала «Саузерн литерери мессенджер». Потом были другие рассказы и другие журналы, а летом 1838 года в Нью-Йорке выходит первая прозаическая книга По — «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима», в которой всего вдоволь: фантастики, мистики, приключений и реалий быта. И вот наступил 1841 год — год, когда увидел свет рассказ «Убийства на улице Морг», первый настоящий детектив!

«Убийства на улице Морг»

К этому времени любимые прежде роман ужасов, называемый также «готическим», и роман «авантюрный», растеряли большую часть своей притягательности. Жизнь менялась и ее размеренный ход без конца взрывали громкие преступления, перед которыми блекли самые смелые писательские фантазии. А распутывали эти преступления уже не случайные люди, типа феодальных чиновников, больше думавших о том, как угодить сюзерену, чем о торжестве истины, а профессионалы, продающие свое умение безликому, но всесильному государству, а значит — закону, зачастую несовершенному, но — закону!

«Похищенное письмо»

Создавались специальные структуры для борьба с ширящейся уголовной преступностью: в Париже — полиция безопасности, в Берлине — Четвертое отделение, в Лондоне — группа боу-стрит-раннеров (сыщиков с Боу-стрит), на смену которой в 1829 году придет Скотланд-Ярд.

Деятельность сыщиков-профессионалов становится предметом неслабеющего внимания репортеров, отображающих на страницах своих изданий перепитии особо нашумевшего дел. Это в те годы начинает журналистика свой долгий путь к тому, чтобы считаться «четвертой властью», попутно вырабатывая свой язык, где глаголов больше, чем прилагательных, где все подчинено динамике и факту.

Бурными темпами развивалась наука и промышленность, каждый день приносил новые открытия, свидетельствующие, что разуму человеческому не страшны преграды — все можно проверить, осознать, объяснить, доказать!

По словам Тибора Кестхейи, автора книги «Анатомия детектива», к сороковым годам XIX века было дано все, отсутствовал лишь тот, кто должен смешать составные части и представить новый жанр — детектив. Этим человеком и стал Эдгар Аллан По, сочетавший восприимчивость к мистике, тайне и блестящий талант дедуктивного мышления.

Nota bene

Шерлок Холмс, а вернее — сэр Артур Конан Дойл, прославил дедуктивный метод. Но впервые его возможности продемонстрировал Огюст Дюпен, герой рассказов Эдгара По. На основе всех фактов и улик Дюпен и Холмс выстраивали картину преступления, после чего начинался поиск единственно соответствующего этой картине обвиняемого. И тут невозможно не сказать вот о чем: Шерлок Холмс называл свой метод «дедуктивным», хотя дедукция — это выведение (от латиского deductio) частного из общего, тогда как продвижение от частного к общему называется индукцией. Согласимся, впрочем, что индуктивный метод звучит хуже, чем метод дедуктивный. Так, может, потому Конан Дойл и слукавил? Есть писатели, которые очень ценят красоту слова, порой вопреки истине.

Нет смысла даже вкратце пересказывать содержание новелл «Убийства на улице Морг», «Тайна Мари Роже», «Похищенное письмо» и смыкающийся с ними рассказ «Золотой жук» и «Ты еси муж, сотворивый сие». Ими зачитывались и зачитываются школьники, их с удовольствием перечитывают взрослы. И так уже долгие годы — достаточно сказать, что среди поклонников творчества удивительного американца Достоевский, Андрей Белый, Брюсов, Корней Чуковский. И это в России, в других странах среди почитателей Эдгара По были Конан Дойл, Гилберт Кийт Честертон, Бальзак, Шарль Бодлер, Малларме, Жорж Сименон, Райнер Мария Рильке, Генрик Ибсен…

При жизни По тоже были люди, высоко ценившие его дарование. После выхода детективных рассказов с блистательным главным героем — Огюстом Дюпеном, словно взявшемся проиллюстрировать тезис о всевластии разума, после появления стихотворения «Ворон», признанного вершиной его поэтического творчества, Эдгар По был зачислен в классики американской, а потом и мировой литературы. Однако слава эта никак не отразилась на устроенности писателя. Он влачит нищенское существование, после кончины обожествляемой им жены Вирджинии начинает пить, все чаще случаются нервные припадки. Он балансировал на грани безумия и безумие настигло его. А завистники и бездари потирали руки…

История, как водится, все расставила по своим местам. И подтверждение тому — слова известного американского писателя Эллери Куина, который не без юмора, но с огромным уважением так выразил значение того, что сделал Эдгар По для детективного жанра:

«И сказал По: да будет детектив. И возник детектив. И когда По… увидел, что создал, он сказал: и вот хорошо весьма. Ибо создал он сразу классическую форму детектива. И форма эта была и останется во веки веков истинной в этом бесконечном мире».

Аминь.

Глава 3

Меж двух времен

Зерно было брошено. Писательскому миру нужно было осмыслить то новое, что привнес Эдгар По в литературу своими детективными рассказами. Однако замешательство было недолгим.

Александр Дюма, приступая к роману «Граф Монте Кристо», наделил аббата Фариа тем же умением мыслить логически, коим отличался Огюст Дюпен. Расспросив Эдмона Дантеса о событиях, предшествовавших заключению того в замок Иф, Фариа объясняет злосчастному узнику, кто запрятал его в тюрьму с помощью ложного обвинения. Несколькими годами позже — в «Виконте де Бражелоне» — Дюма вложил в уста постаревшего, но по-прежнему бравого Д'Артаньяна рассуждения, приличествующие скорее сыщику, нежели мушкетеру, в прошлом полагавшемуся исключительно на свое искусство фехтовальщика.

Не остался в стороне и соперник Дюма по популярности Эжен Сю. В «Парижских тайнах» его герои не раз действуют по законам жанра, основы которого заложил Эдгар По.

Упомянем и Поля Феваля, автора «Лондонских тайн» и «Золотого ножа», который причудливым образом соединил в своих произведениях приключения благородных разбойников и поиск ответа на ту или иную загадку, требующий в первую очередь усиленной умственной деятельности. В том же ключе работал и виконт Понсон дю Террайль, создавший цикл романов-фельетонов об авантюристе-детективе Рокамболе.

Если французские писатели, не собиравшиеся отказываться от всенародно любимого «авантюрного» романа, поначалу ограничились лишь крохами со стола Эдгара По, то англичане сразу и безоговорочно приняли новый жанр как таковой. И прежде всего — Чарльз Диккенс. При желании в его «Очерках Боза» (1836) можно разглядеть ростки детектива. В романе «Барнеби Радж» они уже подчиняют себе сюжет. Впрочем, с этим романом Диккенс немного оплошал.

Nota bene

Когда первые пять глав романа «Барнеби Радж» увидели свет (они печатались выпусками «с продолжением»), Эдгар По выступил на страницах журнала «Грэмз Мэгэзин» с рецензией, в которой предсказал, как именно закончится роман и кто истинный убийца. И не ошибся, хотя впереди оказалось еще 78 глав. В той же статье По объяснил, что именно побудило его сделать такие выводы. Логика По была безупречна, что подтвердил и сам Диккенс. Когда в 1842 году Чарльз Диккенс был в Филадельфии, По пришел к нему в гостиницу и подарил оттиск рецензии. Предание гласит, что, прочитав ее, Диккенс воскликнул: «Да он настоящий сатана, этот По!» — так поразило его предвидение финала романа, сделанное за несколько месяцев до его окончания автором.

Создается впечатление, что «уроки», преподанные в рецензии, не прошли мимо внимания Диккенса. В романах «Жизнь и приключения Мартина Чезвилта» и «Холодный дом» он уже не допускает прежних промашек, позволяющих предугадывать дальнейший ход событий. Кстати, в «Чезвилте» Диккенс выводит на авансцену частного сыщика Нэджета, а в «Холодном доме» впервые в английской литературе среди главных персонажей появляется полицейский служащий Баккетт, прообразом которого для Диккенса послужил инспектор Филд из лондонской городской полиции.

Как бы ни были хороши эти книги Диккенса, но сердце поклонника детектива особенно греет оборванный смертью писателя роман «Тайна Эдвина Друда», первая «серия» которого была опубликована в журнале «Круглый год» в апреле 1870 года и имела грандиозный успех. Столь же грандиозен был и аванс автору — семь тысяч пятьсот фунтов.

«Тайна Эдвина Друда»

Предание гласит, что, узнав о восторге королевы Виктории от первых шести выпусков, Диккенс предложил ей пересказать содержание остающихся шести, однако королева не пожелала узнать, действительно ли Эдвин Друд был убит, и Диккенс унес с собой его тайну… Чем же все должно было кончиться? На этот счет существует множество версий, но ни одна из них не выглядит достаточно убедительной.

И все же не Диккенс стал той фигурой, которой суждено было войти в историю детектива сразу за Эдгаром По. Вторую строчку на скрижалях занимает Уильям Уилки Коллинз, автор многочисленных детективных рассказов, повестей, романов, среди которых два ограненных алмаза — «Женщина в белом» (1860) и «Лунный камень» (1868). Об этом в присущем ей возвышенном стиле говорит в одном из своих эссе писательница Дороти Ли Сейерс, утверждая, что «Лунный камень» — это «лучший детектив всех времен».

Уилки Коллинз. Портрет

Однако тот же Диккенс, находившийся долгие годы в дружеских отношениях с Коллинзом, отзывался об этих книгах весьма сдержанно, а их современник Энтони Троллоп признавался: «Конструкция его историй абсолютно точна и достойна восхищения. Однако я не могу освободиться от чувства, что все это искусственно сконструировано». Как бы там ни было, лучшие произведения Коллинза вошли в «золотой фонд детектива» и останутся там хотя бы потому, что это были первые романы, написанные в рамках набирающего силу жанра.

В то время как в Англии Диккенс, Коллинз, а также ныне прочно забытые миссис Генри Вуд (с романами «Тень Эшлидата» и «Ист линн») и Джозеф Шеридан Ле Фаню не оставляли в покое нервы любителей острых ощущений, по другую сторону Ла-Манша опомнившиеся французы бросились вдогонку за англичанами. Там появилась целая когорта писателей-детективщиков. Среди них отметим Констана Геруля, Эжена Шаветта, Фортюне дю Буагобе и, конечно же, Эмиля Габорио, который, по его словам, был так «влюблен» в Дюпена, что создал его французского двойника — сыщика Лекока (по-французски — «петух»). Габорио был по-настоящему талантливым беллетристом, а его герои Лекок и папаша Табаре — наблюдательные, неуязвимые, прекрасно разбирающиеся в человеческой психологии, — на долгие годы стали образцом для эпигонов, также как лучший роман Габорио «Дело Леруж» породил массу подражаний.

Увы, на берегах Нового Света возникла пауза, которую не могли заполнить первые романы Энн Кэтрин Грин и Мердок Девентер, пользовавшейся псевдонимом Лоуренс Л. Линч. Книжные прилавки Америки заполонили неприглядно коммерческие «десятицентовые романы». В 1884 году Джон Р. Кориелл в «Нью-Йорк Уикли» дебютировал своим Ником Картером. До того главным героем такого рода сочинений был Нат Пинкертон, который весьма отдаленно напоминал реальную личность — сыщика Алана Пинкертона.

Nota bene

Алан Пинкертон стал легендой при жизни. Раскрыв в 1861 году заговор против президента Авраама Линкольна сыщик был возведен в ранг национального героя. Алан Пинкертон был главой сыскного агенства, работавшего под девизом «Мы никогда не спим». Пинкертон оставил потомкам мемуары («Шпион сопротивления», «Молли и детектив», «Тридцать лет детективом»), в которых, почти не приукрасив, поведал о своей жизни. И вот такого (!) человека анонимные авторы грошовых книжонок превратили в нерассуждающую марионетку, снабженную пудовыми кулаками.

Алан Пинкертон

Нет, главное в арсенале сыщика — не пудовые кулаки и револьвер в кармане, главное — ум. Так считал молодой английский врач и не слишком удачливый писатель Артур Конан Дойл.

Глава 4

Благодетель человечества

Как-то между делом Александр Куприн высказался в том смысле, что все рассказы Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе, как в футляр, укладываются в «Убийства на улице Морг» Эдгара По. Не хочется думать, что замечательным русским писателем двигало желание эпатировать читателя заявлением столь безапелляционным, что тут же становится понятной его уязвимость. Видимо, Куприн, как и многие его собратья по писательскому цеху, был немало удивлен и раздосадован невероятной популярностью произведений английского беллетриста. Именно отсюда — невольное стремление принизить достижения Конан Дойла в рамках жанра, у истоков которого действительно стоял Эдгар Аллан По.

Сэр Артур Конан Дойл

А Конан Дойл никогда и не претендовал на первенство. Более того, сам подчеркивал свою «вторичность». И еще более — раз признавался, что устал от Шерлока Холмса. В письмах матери, датированных последним десятилетием XIX века, он с нескрываемым раздражением признавался, что устал от Холмса, что необходимость писать рассказ за рассказом о его приключениях отвлекает от работы по-настоящему важной, коей он считал создание исторических романов. Лишь только материальное благополучие, достигнутое, к слову, благодаря «холмсиаде», позволило писателю не тревожиться о хлебе насущном, он тут же с легким сердцем «похоронил» Холмса в пучине Рейхенбахского водопада, над бушующими водами которого тот вступил в смертельную схватку с «гением преступного мира» профессором Мориарти.

Лондон оделся в траур. У типографии журнала «Стрэнд Мэгэзин», где печатались рассказы о Холмсе и докторе Уотсоне, каждый вечер собирались люди. Многие плакали. К дверям складывали венки… Конан Дойла называли человеконенавистником, злодеем, его заклинали воскресить Холмса.

Писатель оставался непреклонен. Потребовалось без малого десять лет, пока горестные мольбы не заставили его вновь обратиться к героям, которым он дал жизнь в «Этюде в багровых тонах». В 1902 году свет увидела «Собака Баскервилей», еще через два года в рассказе «Пустой дом» Конан Дойл возвестил о возвращении Холмса. Больше он с ним не расставался, смирившись с присутствием в своей жизни жильца дома №221-б по Бейкер-стрит, позднее — любителя-пчеловода с небольшой фермы в графстве Сассекс.

Гневные филиппики остались в прошлом; писатель уже не раздражался и не мрачнел, когда многочисленные интервьюеры начинали беседу «дежурным» вопросом: «Как возник Шерлок Холмс?» Даже с окончанием мировой войны, после гибели сына, брата, двух племянников, зятя, брата жены, когда Артур Конан Дойл с присущим ему пылом уверовал в спиритизм, он не поднял руку на своего героя, как сделал это в начале девяностых. Он оставил его жить, вероятно, потому, что по сути Шерлок Холмс уже не принадлежал ему. Он стал мифом, идеалом, символом справедливости. Истинные же герои, как известно, не умирают. И в подобном утверждении в данном случае не так уж много поэтического преувеличения.

Nota bene

Сейчас в мире существуют сотни объединений, ассоциаций и клубов, члены которых априори принимают ряд фактов, а именно: 1. Шерлок Холмс и доктор Уотсон — реальные личности; 2. каким-то непостижимым образом эта неразлучная пара жива и поныне; 3. сэр Артур Конан Дойл всего лишь литературный агент, посредством которого были преданы гласности записки доктора Уотсона; 4. эти записки — четыре романа и пятьдесят шесть рассказов — есть «сакральные тексты», которые не подлежат критике, но лишь благоговейному осмыслению.

Есть и другие, столь же оригинальные пункты кодекса чести, которому неукоснительно следуют члены таких объединений, как «Ритуалисты дома Месгрейвов» и «Нерегулярное воинство с Бейкер-стрит» в Нью-Йорке, «Собаки Баскервилей» в Чикаго, Лондонское, Парижское холмсианские общества. Усилиями этих людей увидели свет такие примечательные книги, как, например, «Личная жизнь Шерлока Холмса» Винсента Старрета, «Шерлок Холмс: факт и вымысел» Х.Блэкенли, грандиозная энциклопедия «Шерлокиана» Джека Трейси, псевдомемуары «Я, Шерлок Холмс» М. Харрисона. Американский исследователь, ссылаясь на некоторые оговорки в «сакральных текстах», доказывает в «мемуарах», что: 1. Шерлок Холмс родился 6 января 1854 года и в этот день стоял сильный мороз; 2. Великий Детектив бывал в Одессе, где расследовал убийство Трепова; 3. встречался с королевой Викторией, которую очень занимало, почему он не женится; 4. что все же был в жизни сыщика один-единственный любовный эпизод: дескать, когда Холмс чудом избежал смерти в единоборстве с Мориарти, он некоторое время скрывался на вилле у Ирэн Адлер, героини «Скандала в Богемии», в результате чего у Ирэн родился сын, которого нарекли Шерлок Джон Хэмиш (полное имя доктора Уотсона) Майкрофт Верне (в родословной Холмса «значится» французский художник Верне) Холмс-Адлер; 5. и т. д., и т. п.

Благодаря стараниям «холмсианских» клубов в Лондоне ныне существует музей Великого Детектива на Бейкер-стрит, там же — кафе «У миссис Хадсон»; на Нортамберленд-стрит в таверне «Шерлок Холмс» представлена мемориальная гостиная Холмса и Уотсона, оформленная художником-дизайнером Майклом Уайтом. Все эти места — объекты паломничества сотен тысяч туристов, для которых Шерлок Холмс воистину «живее всех живых».

Литературный критик Кристофер Морли как-то сказал: «Это абсурд, что создатель Шерлока Холмса был возведен только в дворянское достоинство, его следовало причислить к лику святых». Другой авторитетный литературовед, переадресуя слова доктора Уотсона, обращенные Холмсу в рассказе «Союз рыжих», назвал «истинным благодетелем человечества» Конан Дойла, тем самым отметив его революционный вклад в развитие детективного жанра.

Василий Ливанов и Юрий Соломин — лучшие кино-Холмс и кино-Уотсон

Но так ли существенен этот вклад? Говоря строго и непредвзято, это преувеличение. Выводя на авансцену своего сыщика, молодой врач Артур Конан Дойл, уверенный в своем писательском предназначении, действовал не под влиянием озарения свыше. Он следовал холодной логике, уроки которой преподал ему профессор Эдинбургского университета Джозеф Белл, ставший прототипом Холмса.

Почитатель Эдгара По, Конан Дойл заимствовал у него дедукцию, как способ проникновения в скрытый смысл происшедшего. Заимствовал и форму произведения, позже признанную классической: с введением, собственно расследованием и последующим объяснением. Как и у По, у Конан Дойла два основных героя: Великий Детектив и его друг-простак. Однако между Дюпеном и Холмсом есть и различие. Дюпен в своих умственных штудиях руководствуется чем-то вроде спортивного интереса. Холмс же — профессионал, «детектив-консультант», трудом и умением зарабатывающий на жизнь. Он активен и динамичен, тем самым напоминая Лекока из романов Эмиля Габорио. Но в отличие от французского сыщика, защищающего интересы высшего света, Шерлок Холмс демократичен, сословные барьеры никогда не были для него непреодолимыми. Бессребреник, идеалист, романтик, он всегда готов прийти на помощь (здесь Дойл выступает прилежным учеником Роберта Льюса Стивенсона). Не забудем также психологизм и внимание к деталям быта, которые отличали романы Чарльза Диккенса и Уилки Коллинза, — их тоже смело можно считать учителями Артура Конан Дойла.

Однако все перечисленное ничуть не умаляет заслуг писателя. Словно в тигле алхимика сплавив воедино все лучшее, что было продумано и апробировано до него, Дойл создал образцовый детектив, вдохнув жизнь в прежде мертвые схемы. Да-да, образцовый, поскольку все писатели, отдавшие свою лиру детективу, впоследствии как бы равнялись на «сакральные тексты» английского беллетриста, кто более, кто менее тщательно разрабатывая намеченные им пути. И теперь, подобно Александру Куприну, многие критики утверждают, что «жесткая школа детектива» Дэшила Хэммета укладывается в «Долину ужаса» Дойла, а «шпионские страсти» Яна Флеминга с его Джеймсом Бондом — всего лишь жалкие попытки эпигона перещеголять «Последнее дело Холмса». Категоричность подобных сентенций опять-таки не выдерживает критики: что-то последователи делали лучше, талантливее, но… Никому из них не удалось создать героя, равного по привлекательности Шерлоку Холмсу, которому суждено навсегда остаться «благодетелем человечества», Величайшим Детективом всех времен и народов. Сэр Артур Конан Дойл даровал ему бессмертие.

Глава 5

Одинокий оптимист

Можно лишь предполагать, сколь тернист и труден был бы путь детектива к признанию, если бы Артур Конан Дойл не явил миру Шерлока Холмса и доктора Уотсона. Нет сомнений, рано или поздно дорога к сердцам читателей была бы проторена, поскольку потенциал жанра не позволил бы детективу сгинуть без следа, как то пророчествовали недалекие критики в «дохолмсианский период». Но каким бы стал детектив без магистральной линии, определенной Дойлом на рубеже веков?

Однако, как ни был популярен Артур Конан Дойл, некоторые авторы детективов не пошли по проложенной им дорожке. Они выбрали свой путь. Самым известным среди этих строптивцев был англичанин Гилберт Кийт Честертон, при жизни признанный классиком английской литературы.

Гиберт Кийт Честертон

Главные герои его детективов — патер Браун и Хорн Фишер — личности весьма своеобразные.

Браун — скромный священник, призванный наставлять на путь истинный заблудшие души. У него «рыбьи глаза», семенящая походка и порой «взор идиота», что означало: ум Брауна «работает в особом напряжении». Прототипом патера Брауна был католический священник Джон О'Коннор, который после кончины писателя и друга написал книгу «Отец Браун о Честертоне».

Фишер — человек из высшего света, уверенно чувствующий себя в коридорах власти. Он лыс, худ и язвителен. У него тоже был прототип — Морис Бэринг, журналист и поэт, храбро воевавший в Первую мировую и состоявший в родстве со многими политическими деятелями.

Иллюстрация к рассказам о патере Брауне

Понятно, ни Брауна, ни Фишера невозможно представить с лупой в руке, разглядывающими брошенный окурок, или обменивающимися зубодробительными ударами с каким-нибудь негодяем. Но как же им удается изобличать преступников без слежки, погонь, сбора доказательств, без дедукции, наконец? Тут явно какая-то тайна!

Nota bene

«Я открою тайну, — сказал отец Браун. — Понимаете, всех этих людей убил я… Потому и знал, как все было. Я подготовил каждое преступление… Я упорно думал над тем, как можно совершить его, — в каком состоянии должен быть человек, чтобы его совершить. И когда я знал, что чувствую точно так же, как чувствовал убийца, мне становилось ясно, кто он… Я не изучаю человека снаружи. Я пытаюсь проникнуть внутрь. Это гораздо больше, правда? Я — внутри человека. Я поселяюсь в нем, у меня его руки, его ноги, но я жду до тех пор, пока не начну думать его думы, терзаться его страстями, пылать его ненавистью, покуда не взгляну на мир его налитыми кровью глазами и не найду, как он, самого короткого и прямого пути к луже крови. Я жду, пока не стану убийцей».

Конец ознакомительного фрагмента.