Меняла

Сергей Тарадин

На первый взгляд эта повесть — чистая мистика. Но на самом деле все описанное позволяет и другую, вполне реалистичную трактовку. Какая версия верна — решать читателю.

Глава пятая. Подстраховочка

— Славка, просыпайся!

Ярослав не сразу понял, где он. Глубокий сон не хотел отпускать. Незнакомый потолок. Стены не его комнаты. Незнакомые звуки. Куры где-то кудахчут. Протяжно замычал теленок.

«А, ну да! — вспомнил мальчишка. — Я же в деревне!»

Солнце только что встало, и косые розоватые лучи пронизывали маленькую комнатку насквозь.

— Славка! — опять донесся бабушкин голос. — К тебе Олег пришел. На рыбалку зовет!

И, видимо, уже обращаясь, к Олегу, бабушка добавила:

— Ты, наверное, проходи, буди там его сам. А то так мы не дозовемся. Спит, как кутенок!

Заскрипели половицы.

— Ярик, привет, ты проснулся? — спросил вошедший Олег. — На рыбалку пойдем?

«Опять?» — чуть не спросил в ответ Ярослав, но тут память к нему окончательно вернулась. Он бросил беглый взгляд на менялу и сразу же отвел глаза, чтобы не привлекать внимание друга к статуэтке.

— Давай не пойдем, — сказал он, потягиваясь. — Клева сегодня все равно не будет.

— С чего ты взял? Это ты просто спать хочешь!

— Нет, уже не хочу. Все. Видишь, встаю, — Ярослав сел на кровати. Какой там сон, когда сегодня такой день! — Нет, Олежек, дело не в этом. Предчувствие просто такое…

— Предчувствие? — усмехнулся Олег. — Скажешь, тоже! Зря ты. Впрочем, хочешь, давай, не пойдем. А делать что будем? Я своим старикам вчера по хозяйству помог, так что весь день свободен.

— Что делать, говоришь? — Ярик почесал голову, сладко зевая. И тут же стряхнул с себя остатки сна и решительно, по-деловому спросил: — Девчонки еще нормальные в деревне есть, кроме твоей Светки?

— Есть! Я как раз хотел тебе рассказать! На другом конце улицы такая девочка живет! Супер! Я весь слюнками изошел! Светка это дело, конечно, засекла и сказала, что мигом глазки выцарапает — и мне, и ей. Так что я — пас! А ты — дерзай! Мы со Светкой подыграем! Они — подруги! Девочка эта, правда, послезавтра уезжает к родственникам на море. Но два дня — немалый срок!

— Достаточный! — убежденно заверил друга Ярослав. — Ты же знаешь, в этом деле — либо ты ее чпокаешь в первый же день, либо это уже она тебя чпокает! А кто в кони пошел — тот и воду вози!

— При чем тут кони?

— Не важно!

«Точно! — подумал Ярослав. — Что-то я про коней не туда спросонок приплел!»

— Мой брательник примерно то же самое говорит! — сказал тем временем Олег.

— Ну, вот видишь! Как он там, кстати? — Ярослав намеренно задал вопрос, чтобы проверить: совпадет ответ или нет? Олег ответил, как по писанному:

— Сессию сдает. Весь семестр баб протрахал, а теперь, наоборот, его имеют по полной!

«Прикольно все-таки! Слово в слово!» — улыбнулся Ярик и предложил:

— Давай организуем сегодня пикник и пригласим эту принцессу.

— Давай! Ее, кстати, интересно зовут: Олеся.

— Имя — подходящее, — улыбнулся Ярослав.

— А ты как-то повзрослел за эти полгода! — с удивлением посмотрел на друга Олег.

— Это я за полдня повзрослел.

— За полдня?

Ярослав запнулся. «Опять палюсь! Что-то я разговорился не по делу». И сказал:

— Да, с дедом вчера интересно потрындели.

— О чем?

— О жизни. Притчи мне рассказывал. Про монахов.

— Дед у тебя классный.

День неторопливо разворачивался, обрастая событиями в соответствии с намеченным планом, а Ярославу все не терпелось поскорее добраться до заветной поляны.

К полудню, как и ожидалось, Олег вернулся из разведки за угол сельмага и доложил стоявшему там Ярославу:

— Есть «Три топора» — убойная вещь! Только тара какая-то нестандартная — по 0,5. Огнетушителя бы, я думаю, хватило, а полушки на четверых, боюсь, маловато.

Ярик, не задавая лишних вопросов, сказал:

— Конечно, надо бы взять два пузыря. Только у меня с деньгами…

— Насчет этого не волнуйся, — обрадовался Олег. — Деньги у меня есть!

— Отлично, — улыбнулся Ярослав. — Ты настоящий друг.

И, подмигнув, хлопнул Олега по плечу и добавил:

— Потом поквитаемся.

На пикник выдвинулись даже чуть раньше, чем в первый раз. Но погода почему-то была совсем другой. Небо хмурилось, того и гляди — дождик лупанет. Только этого и не хватало!

Когда мужская и женская часть коллектива встретились в условленном месте за деревней недалеко от лесной опушки, и Олеся, знакомясь с Ярославом, залилась стыдливым румянцем, он в ответ только снисходительно улыбнулся. И взгляд его был по-хозяйски оценивающим.

Еще бы! Она ведь его видела в первый раз, а он-то — нет! Он-то ее уже изучил и знал, как облупленную! Света с Олегом понимающе переглянулись, отметив Олесин румянец, как хороший знак. Все шло по плану.

Но спесь быстро слетела с Ярослава. На этот раз девушка показалась ему даже красивее, чем при первом знакомстве. Эта красота обезоруживала, заставляя любоваться каждым жестом, каждым взглядом Олеси. Ярослав понял, что вчера он смотрел на нее просто как на новую знакомую, а теперь уже успел влюбиться по уши!

Вот косой лучик солнца, убегающего за тяжелую сизую тучу, скользнул по ее волосам, и они озарились теплым сиянием. Девушка грациозно поправила их нежной рукой, и Ярослав не мог оторвать взгляд от этой руки, которая казалась ему самим совершенством. Вот Олеся взглянула на него и по-детски беззащитно улыбнулась. И волна заботливой нежности захлестнула душу Ярослава.

Он, конечно, желал эту девушку, даже больше, чем прежде, но нынешнее желание не имело ничего общего с той удалой бравадой, когда он решительно брякнул Олегу: «Ладно! Давай, сегодня же попробуем объездить эту лошадку!» Ему хотелось просто быть рядом с ней, любоваться ею, оберегать и защищать ее.

В городе Ярослав уже несколько лет дружил с соседкой по дому. Вечерами они порою, когда позволяла погода, подолгу переговаривались, специально выходя для этого на балконы, которые располагались совсем рядом. Но то было другое. Она намного младше, и там можно было говорить, скорее, о первом пробуждении отцовских чувств.

А здесь в Ярославе впервые боролись мужчина и самец. Первый говорил: «Что-то не то мы задумали. Нельзя пользоваться ее беззащитностью». Второй пер буром: «А для чего же они тогда, девчонки? Будешь сопли жевать — опять ничего не получится, и эта нимфа снова ускользнет из твоих объятий! Ты хочешь, чтобы она досталась другому? Ты мужик или нет?! Не дрейфь! Все получится. Все будет нормально. Ну, ты что же — в конце концов? Совсем никакой?»

Он опять посмотрел на Олесю, теперь уже как охотник смотрит на ничего пока не подозревающую добычу. Девушка заметно смутилась под его этим откровенно-настойчивым взглядом, однако было видно, что его внимание ей лестно. Ярослав приободрился.

Расположились на теперь уже знакомой поляне. Копна душистого свежего сена тоже была на месте. Олеся резала хлеб, и Ярослав снова не мог оторвать взгляда от гладких загорелых коленок под легким светлым платьицем. Он будто бы не проживал все это снова, а участвовал в спектакле, где все движения и реплики расписаны и отрепетированы до мелочей.

Вот и первый тост «за знакомство». Все старательно исполняют свои роли. Вот и озорная улыбка Олеси с поднесенной к губам стопкой. А вот девушка уже ставит ее, почти полную, обратно на газету.

— Э, нет! Так дело не пойдет! — точно по сценарию вмешивается Олег. — Хотя бы один хороший глоточек — надо!

— Ты чего, Олеська? — произносит свою реплику Света. — Ну-ка, давай, без выпендриваний!

И вот карие глаза смущенно смотрят на Ярослава, словно прося защиты.

Пора.

Ваш выход, маэстро!

— Нехорошо обижать компанию друзей, — осуждающе покачал головой Ярослав.

И Олеся, как будто загипнотизированная его строгим взглядом, снова взяла стопку, и, доверчиво смотря Ярику прямо в глаза, выпила до дна.

— Вот это другое дело! — одобрительно кивнул он.

— Умница! — со своей стороны поддержал Олег. — А теперь слушайте анекдот!

Ярослав уже приготовился еще раз внимать байке про Петю и Борю, но друг неожиданно начал рассказывать что-то совсем другое, причем с украинским колоритом.

Олег, хотя и не имел большого запаса украинских слов, но произношением этого языка владел в совершенстве, потому что с раннего детства слышал его от бабушки-украинки. Не то, что, бывает, люди из центра или севера России наивно полагают, что, если в русских словах все «и» заменить на «ы», то как раз и получится украинская речь.

Или выучивают одну украинскую фразу и тулят ее к месту и не к месту, безбожно коверкая слова и лишая этот язык его самобытного смака. В анекдотах Олега к лексике, может быть, и можно было придраться, но для русских слушателей так было даже понятнее, а вот что касается произношения — тут и самый, что ни на есть, украинец позавидовал бы.

— Короче, Оксана потеряла девичью честь, — начал он.

Света испуганно глянула на рассказчика, дескать, что за тему ты подымаешь? Но того было уже не остановить:

— Да. Ну, мать, конечно, распекает ее, почем свет стоит: «Я ж тоби казала, що хлопци — воны ж таки и е! Казала?» «Ка-за-ла…» — плачет Оксана. «Що йим тилькы цэ и трэба! Казала?» «Ка-за-ла…» «А що гордой трэба буты, казала?» «Ка-за-ла…» «Що впыратыся трэба, казала?» Тут дочка начинает оправдываться: «Я впыралася!» «Як ты впыралася?» «Головою… в забор!»

Анекдот, хотя и вызвал смех, но это был, скорее, смех облегчения, что миновали опасную тему.

Когда после второго тоста «за присутствующих здесь дам» Света заинтересовалась этикеткой на бутылке, и Олег решил поведать историю портвейна, Ярослав подключился, небрежно продемонстрировав немалые познания в данном вопросе, чем поразил даже друга, который сам только недавно прочел все это в библиотечной подшивке журнала «Наука и жизнь».

А про ректификационные колонны Олег вообще узнал от брата-химика. Пришлось лезть в переданный ему по наследству учебник и в Большую советскую энциклопедию. Органическая химия-то проходится в десятом классе, в который он только еще перешел.

Олеся смотрела на Ярика во все глаза и улыбалась беззащитно и расслабленно. Она даже не сразу услышала обращенный к ней вопрос Олега:

— А ты куда едешь-то на море?

— Под Туапсе.

— Хорошие места. Я отдыхал там пару раз в пионерском лагере. Классное было время. Жалко, что ушло.

Все горячо согласились. Воспоминание о пионерском возрасте, как о чем-то далеком, хотя ребята не так недавно его покинули, добавляло им ощущения собственной взрослости.

— А у меня, вообще, смешно получилось, — сказал Ярослав. — Я ездил в лагерь только один раз. И мне там так понравилось, что я даже стеснялся просить родителей отправить меня еще. Ну, думаю, это же, наверное, дорого, раз так классно! А они недавно мне признались, что отказывались от практически бесплатных путевок, потому что боялись, что я обижусь. Ну, вроде как они меня сбагрить хотят. Представляете? Дед, когда про это узнал, рассказал одну древнюю притчу.

— Слушай, ну у твоего деда, я смотрю, на каждый пук притча найдется!

— Это точно, — сказал Ярослав, хотя слово «пук» его покоробило. Деда он уважал. «Ладно, спишем на портвейн», — подумал он и продолжил.

— Вот послушайте. Прожили муж и жена вместе тридцать лет. И каждый день все эти годы жена пекла к завтраку булку, разрезала ее вот так, — Ярослав показал ладонью, как по горизонтали резалась булка, — и мазала маслом обе части. Верхнюю, более вкусную, подавала мужу, а донышко оставляла себе. И в день юбилея она сделала так же. Но в последний момент захотелось ей хоть раз самой съесть эту румяную и вкусную верхнюю часть. И она неожиданно подала мужу донышко. И испугалась: что же будет? Она ведь нарушила традицию! А муж, получив донышко, сказал: «Какой роскошный подарок ты мне сегодня сделала! Тридцать лет я стеснялся попросить у тебя эту мою любимую часть булочки, потому что считал, что она по праву принадлежит тебе!»

— Красивые притчи твой дед рассказывает! — восхитился Олег. — Действительно, надо иногда не бояться выйти за привычные рамки! За это предлагаю и выпить!

К удивлению Ярослава, Олесю уговаривать больше не приходилось. Она осушала стопки наравне со всеми. Глазки у нее поглупели, улыбка не сходила с губ. Первая бутылка уже подошла к концу, и Олег открыл вторую.

Интеллектуальный уровень беседы, поначалу необычно высокий для такой юной компании, стал постепенно скатываться к среднему уровню.

— Девчонки, отгадайте загадку: каких камней в море не найти?

— Алмазов? — предположила Света.

— Нет. Думаешь — что? За все времена никто в море алмаза не уронил?

— Булыжников! — весело рассмеялась Олеся.

— Нет. Уж булыжников там точно полно.

— Тогда не знаем, — переглянувшись, сдались девочки. — Каких?

— Сухих.

— Сухих булыжников! — опять рассмеялась Олеся. Ей, видимо, просто понравилось произносить это слово.

На «ура» пошли шутливые диалоги типа: «Девушка, это, случайно, не вы были на обложке журнала?» «Какого?» «Крокодил!»

Или, например: «Девушка, а можно вас?» «А можно не вы?»

Олег поведал, что если, как говорят, женщина любит ушами, то лучшая любовница — чебурашка.

Чем больше чепухи они говорили, тем веселее им становилось.

— А теперь я предлагаю тост — на брудершафт! — провозгласил Ярик.

— С поцелуями? — уточнил Олег. Видно было, что идея ему понравилась.

— А разве бывает по-другому? — с видом матерого знатока шутливо удивился Ярослав.

— Никак нет, товарищ генерал! — выпятил грудь и отдал честь Олег. При чем тут «генерал», было непонятно, но Ярику такое присвоение высокого звания польстило.

— Прикажете налить? — продолжал дурачиться Олег к всеобщему восторгу. Он взял в руку бутылку.

— Приказываю! — весело подыграл Ярослав.

— Разрешите исполнять?

— Разрешаю!

— Разрешите бегом?

— Быстро! Одна нога тут, а другая…

— Там? — подсказала Олеся.

— Нет! Уже — тут! — сказал явную чушь Ярик, вызвав взрыв бурного смеха.

Кроме Олега, никто на брудершафт до этого ни разу не пил, поэтому правильное взаимное расположение тостующих удалось не сразу, особенно учитывая их хмельное состояние.

Целоваться Ярослав тоже не умел и никогда не пробовал. В предыдущем инструктаже Олег эту тему упустил, поэтому сегодня днем, до пикника, Ярик, чтобы не слушать одно и то же по второму кругу, сам дал направление беседе, детально выспрашивая тонкости процесса поцелуя. Друг, как мог, рассказал ему и свой опыт, и все, что слышал от брата. Улучив момент, Ярик уединился за курятником и старательно потренировался на собственной руке.

Олеся, судя по всему, в этом деле была искушена еще меньше, но от девушки меньше и требуется. Когда Ярик решительно притянул ее к себе и смело схватил губами то одну, то вторую ее губку, его поразила их нежность и податливость. В тот же момент он ощутил такое раздувание плоти под ширинкой брюк, что, казалось, молния вот-вот лопнет.

Олег, по-видимому, столкнулся с тем же явлением, потому что, оторвавшись от Светы, рассказал анекдот:

— Девушка едет в троллейбусе. А давка ужасная. И ее валят прямо на сидящего рядом парня. Он говорит: «Извините, я бы с удовольствием уступил вам место, но, вы же видите, даже встать не могу. Вы, наверное, садитесь ко мне на колени, а то вас совсем затолкают». Девушка благодарит, садится, они едут дальше. Тут парень просит ее: «Вы не могли бы на одну секундочку приподняться, я поправлю портсигар — в кармане неудобно лежит». А рядом сидит старик и с доброй улыбочкой предлагает: «Девушка, пересаживайтесь, наверное, ко мне. Я уже некурящий».

Света смеялась от души, тыча кулачком в бок рассказчика, а Олеся, судя по всему, уже не очень хорошо понимала то, что говорилось. Она смеялась, просто переводя взгляд с одного лица на другое, а потом и вовсе откинулась на сено и хохотала, глядя в хмурое небо.

Ярослав, не теряя времени, лег рядом и стал целовать ей шею, оглаживая ладонью небольшую грудку под плотным бюстгальтером. Олеся сначала, вроде бы, пыталась отталкивать его, но потом закрыла глаза и затихла.

Вдохновленный этим, мальчишка удвоил свои усилия. Он представлял, как она прислушивается сейчас к своим ощущениям, и не спешил, стараясь доставить ей как можно больше удовольствия. Ему и в голову не приходило, что на самом деле его партнерша просто отключилась.

Он стал постепенно спускаться, целуя и гладя ее тело сквозь легкую ткань. К сожалению, никаких застежек спереди на платье не было, и как проникнуть внутрь — Ярик не знал.

Вот, наконец, и они. Вожделенные коленки. Он, как и мечтал, сперва положил на них ладони. Потом, сместил руки немного вверх, бережно поцеловал каждую коленку по очереди и, оглаживая бедра, стал аккуратно, понемногу подбирать подол платья, расправляя складки, прижатые ногами девушки. К его радости и удивлению, Олеся сама слегка согнула колени, и подол легко скользнул, обнажив бедра до самых трусиков.

С трудом переводя дыхание и не веря до конца в реальность происходящего, но уже пытаясь представить себе картину, которая ему сейчас откроется, Ярослав скользнул руками по бедрам Олеси и, зацепив кончиками пальцев резинку трусиков, стал тихонько тянуть их вниз.

И в этот момент девушка открыла глаза. Взгляд их был испуганно-непонимающим.

— Ты что делаешь? — какой-то скороговоркой спросила она. Молниеносным движением рук Олеся вцепилась в трусики и подтянула их вверх. Потом схватила и с неожиданной силой отбросила от себя руки Ярика, после чего суматошными движениями оправила подол платья.

— Я… — растерялся Ярик. — Я… я люблю тебя!

— Нет, нет! Ты что? Нельзя!

Судорожно упираясь руками и ногами, скользящими по сену, девушка стала отодвигаться от Ярослава, затравленно озираясь по сторонам.

Ее взгляд упал на вторую пару участников пикника. Там дело продвинулось не в пример успешнее. На этот раз Олег и Света не стали утруждать себя походом за копну, а стартовали прямо тут, рядом. Сняв со Светы трусы и задрав ей подол, парень приспустил до колен свои джинсы и приступил к делу. Партнерша, хотя и была вовлечена в процесс, но все-таки уловила, что у соседей нелады.

— Подожди, стой! — попросила она Олега.

Тот не останавливался. Тогда Света уперлась локтями любовнику в грудь, сильно напряглась, закусив губу, и отпихнула парня, свалив его куда-то вбок, за себя. Она села на траве, застегивая блузку неуверенными и неточными движениями, и при этом гневно набросилась на Олесю:

— Что случилось? Что ты тут из себя строишь?

— Светка! Как ты так можешь?..

— Ты хочешь, сказать, что я — потаскуха?

— Света, я ничего не хочу ска…

— Нет, ты не стесняйся. Скажи: «Светка, ты — потаскуха!» Вот скажи! И я тебе тогда морду твою подлую раскорябаю и никогда об этом не пожалею! Потому что сука ты, а не подруга!

Позади Светы неожиданно вырос вставший нетрезвый Олег, который неловко пританцовывал, поддергивая на себе тугие джинсы. Он пытался затолкать в них огромный непослушный член, но тот вырывался и победно взмывал вверх, раскачиваясь из стороны в сторону, контрастно оттеняемый густой шапкой угольно-черных волос лобка. Олеся онемела, уставившись на это зрелище. Даже Ярику, несмотря, что парень, и то было как-то не по себе. Он раньше никогда не видел Олега в таком состоянии, и тот почему-то напомнил ему коня. А уж Олесю ужас поверг в полную невменяемость. Вскочив, она неожиданно метнулась в лес, не разбирая дороги.

— Ярик, догони ее! Она же пьяная! — закричала Света. — Сейчас влезет куда-нибудь! Вот же дура сумасшедшая!

В этот момент сверкнула молния, близкий гром разорвал небо, и тотчас начали падать крупные холодные капли дождя.

Ярослав неуверенно вскочил на ноги и, пошатываясь, заспешил следом за Олесей. В лесу было гораздо темнее, чем на поляне. Дождь усиливался на глазах.

— Олеся! Олеся! Где ты? Отзовись!

Слава Богу, она убежала недалеко. В шуме дождя Ярик каким-то чудом расслышал всхлипы и, продравшись сквозь кусты, увидел девушку. Олеся сидела на корточках, сжавшись, припав к облезлому стволу засохшего дерева, и судорожно, прерывисто рыдала.

— Вот ты где…

— Я тебе доверилась, а ты… а ты…

— Олеся, я разве что-то?..

— Ты думаешь, я не видела, как ты меня спаивал? Все я видела! — она рыдала, задыхаясь от обиды, размазывая слезы по мокрому лицу, и дождь летел из вышины сквозь голую крону мертвого дерева и падал прямо на ее красивые разметавшиеся волосы.

— Олеся, пойдем, спрячемся под нормальным деревом, дождь ведь!

Она как будто не слышала. И, вообще, обращаясь к Ярику, казалось, говорила сама с собой.

— А почему ты так делал? Потому что тебе от меня нужно было только одно! А я так не могу. Должны быть чувства, понимаешь?

— Олеся, поверь, я…

Он не успел ничего сказать.

— Ой, мне плохо!.. — странным изменившимся голосом вдруг как-то вымученно произнесла Олеся. — Ой, мамочки!..

В следующую секунду из ее рта вырвался мощный желтовато-розовый фонтан с кусочками еды, обливший траву и ветки куста.

— Что со мной? — испуганно спросила она, утирая губы мокрой ладонью. — Я умру?

— Нет, не умрешь. Такое бывает. Это не страшно, — пытался успокоить ее Ярик, хотя от вида и запаха рвоты его самого стало мутить.

— Олеся! Ярик! Где вы? — послышались голоса ребят.

— Вставай, не надо тут сидеть, — Ярослав заботливо обнял девушку, чувствуя, как сильно она дрожит всем телом.

Они побрели сквозь лес и дождь на звук голосов.

Обратно в деревню все четверо, насквозь мокрые, шли в холоде и темноте, босиком по раскисшей дороге, и тяжелая глинистая грязь, продавливаясь под ступнями, щекотно проскальзывала вверх между пальцев ног на каждом шаге.

— Ощущение: как будто черви между пальцами пролазят! — сказал Олег. Общее настроение было подавленным. У Олеси затихающие всхлипы перешли в икоту.

— Придешь домой — съешь ложку сахара, — посоветовал ей Олег.

— Зачем? — тихим голосом спросила девушка.

— От икоты — первое дело! Сразу пройдет.

И только Ярослав, незаметно для всех, несмотря ни на что, был почти счастлив. Олеся так доверчиво прижималась к нему всю дорогу, что его переполняла нежность. Обнимая спутницу, он ощущал ее мокрую голову, утыкающуюся ему в плечо, ее гибкую спину и стройную талию под своей рукой, и тепло разгорающейся в душе влюбленности пересиливало всю сырость и весь холод окружающего мира.

В деревне парочки разошлись. Соблюдать конспирацию не стали: в такое время, да еще в такую погоду на улице не встретишь и собаки, не то, что прохожего. Поэтому ребята решили проводить девушек до их дворов.

У самой калитки Олеся опять расплакалась. Но уже тихо, без рыданий. Только носиком прерывисто шмыгала, вызывая в Ярославе новые приливы жалости и нежности.

— Нет, ты — классный, — сказала она на прощанье. — Такой уверенный, умный. Но, я же вижу: тебе нужно только одно.

— Олеся…

— Не говори ничего. Не надо. Я не ханжа, ты мне понравился, и я, в общем-то была не против… Но… Так нельзя, понимаешь? В общем, у нас, наверное, ничего уже не получится. Завтра я должна собираться, потом уеду, и неизвестно — увидимся ли мы еще. Извини, что так вышло. Я, видимо, не та женщина, которая тебе нужна. Не спорь. Ты хороший парень и найдешь себе еще не одну. Но… Не надо поступать так, как сегодня. Не спеши. И будь немножко понежней. И все будет хорошо.

«Фиг поймешь их, этих женщин. То — смелей, то — не спеши. Сами не знают, чего им надо! — думал Ярик, идя в потемках от дома Олеси. — Неделю жизни отдал и Парагвай в придачу. И что?»

Ему было досадно до тошноты, съедала обида на самого себя. Со второй попытки, имея такую фору, — и он опять не допрыгнул до планки! А Олеся каким-то немыслимым образом снова оказалась умнее и взрослее его. И как эти девчонки успевают так нахвататься житейского опыта?

Подходя к своему подворью, Ярослав с удивлением увидел, что пара окошек в доме горит.

Обмыв ноги от комьев грязи сначала в луже, а потом под водосточной трубой, он, как можно аккуратнее, по присыпанной песком дорожке дошел до крыльца, где был приготовлен тазик с водой, мыло и старенькое полотенце.

В дом Ярослав вошел нетвердой походкой и остановился, щурясь на яркий свет и переминаясь босыми ногами.

— А вы чего не спите? — спросил он, увидев бабушку.

— Да у деда что-то сердечко прихватило… — объяснила та. И добавила, оглядев Ярика. — Ты весь мокрый, простудишься! Где вас под таким дождем носило? Давай, помогу снять майку, и надень сухую.

Она подошла к внуку и вдруг всплеснула руками.

— Ой, Славка, да ты пьяный! Боже мой, иди, пока дед не видел, ложись спать, горе ты мое! Не дай Бог, мать прознает, нам с тобой тогда несдобровать!

Укладываясь, Ярослав повернул хмельное лицо в сторону менялы и с чувством оскорбленного достоинства, как умеют только выпившие люди, произнес:

— За что я отдал неделю и Парагвай?! А? Говнюк ты паршивый!

О том, чтобы запустить этот день по третьему кругу, нечего было и думать.

«Во-первых, этот подлый жлоб не согласится, — сказал себе Ярик. — Предложить мне ему уже нечего, отдал самое дорогое. А, во-вторых, неизвестно, как оно выйдет. Может, еще хуже, чем было. Хватит. Наигрались. Если вот так разбрасываться неделями — никакой жизни не хватит».

Он отвернулся к стене, но напряжение и перевозбуждение двух последних дней, а, вернее одного дня, пережитого дважды, гнали сон прочь.

«Слушай, а что, если попросить истукана поменять меня местами с Олесей? На денек».

Ярик порывисто перевернулся на спину и заложил руки за голову.

«Представляешь, оказаться сейчас в ее теле… — азартно зашептал в его голове мечтатель, и губы Ярослава невольно растянулись в улыбке. — Рассмотреть все, потрогать, почувствовать. Как она там, интересно, все это ощущает? На себя ее глазами взглянуть. А потом — обратно».

«Ага! — отозвался вечный оппонент мечтателя, скептик. — А если откажется этот мерзавец возвращать тебя обратно? Так ведь можно и на всю жизнь в девчачьем теле застрять! Ты этого хочешь?»

«Нет, — испугался Ярик. — Этого я не хочу!»

«Ну, вот и не дуркуй! Повезло родиться мальчишкой — так и будь им! А то, вишь, чего удумал! — последнюю фразу скептик явно бросил в сторону мечтателя. — Нет, в девчоночьем теле бывать, конечно, надо, но не целиком и не насовсем!»

«Это ты удачно сказал! — рассмеялся Ярослав.

«Что там удачного? — кисло отмахнулся мечтатель. — Ты просто трус. И всегда был трусом. И девчонки это чувствуют, поэтому у тебя с ними и не выходит ничего».

Улыбка сразу пропала с лица Ярика.

«Ладно, — вздохнул мальчишка. — Давайте спать. Утро вечера мудренее. Пусть все успокоится, а там видно будет».

Однако утро вместо упокоения принесло скандал. Мама Олеси пришла к Ярикову деду и рассказала, что ее дочь вернулась домой выпивши, измазанная и исцарапанная, после вечера, проведенного с его внуком.

Оказывается, матери девочек, после возвращения дочерей, устроили им допрос с пристрастием. И, как ни пытались те отпираться, дескать, были только вдвоем, но объяснить, откуда у них взялось спиртное, не смогли. В конце концов, как пишут в криминальных сводках, «под давлением неопровержимых улик обвиняемые сознались в содеянном».

В семье Олеси этот случай запустит целую цепь событий. Напуганная тем, что дочь может, как тогда любили говорить, «пойти по наклонной», ее мать решится на шаг, который задумала уже давно, но вряд ли бы когда-то сделала ради себя. А вот ради спасения единственной дочери, ради того, чтобы оторвать ее от этой распутной подруги, и, еще важнее, чтобы у девочки не стоял перед глазами пример отца-пьяницы, измученная женщина решится уйти от мужа.

Пока Олеся будет отдыхать на море, мать подаст на развод, соберет их с дочерью пожитки, отвезет к своим старикам в далекий уральский городок, а потом съездит в Туапсе и заберет оттуда дочь. Ярослав Олесю никогда больше не увидит. Его только-только разгоревшееся чувство первой влюбленности останется без объекта применения.

Светлана, несмотря ни на что, со своим первым любовником все-таки будет встречаться. И в этом году, и в следующем. Потом она уедет учиться, окунется в желанную городскую жизнь, и их с Олегом пути тоже разойдутся навсегда.

Дед Ярослава оказался штучкой еще той. Он терпеливо выслушал мать Олеси, но ответил ей не очень-то ласково. Пообещал жестко поговорить с внуком, потому что алкоголь — это, конечно, недопустимо.

— Если по отношению к девушке было проявлено насилие — внук будет строго наказан, — пообещал дед.

Но, зная обстоятельства дела, соотношение «двое на двое» и характер внука, он выразил большие сомнения в возможности насилия. А вот, что касается всего остального, старик довольно прозрачно намекнул, что, как говорится, «сучка не захочет — кобель не вскочит». Какие с пацана взятки? За девкой надо лучше смотреть! Короче, ушла жалобщица, не солоно хлебавши.

Разговор деда с внуком состоялся. Старик не потребовал полного отчета и не стал выспрашивать детали. Он ограничился несколькими вопросами, отвечая на которые Ярослав почувствовал себя просвеченным насквозь внимательным взглядом суровых глаз.

— Не спеши, — сказал старик в завершение беседы. — В жизни много желанных вещей. Но и сама жизнь — штука не короткая. Если ты будешь пытаться проглотить все вкусное и сладкое сразу, ты его только понадкусываешь, перепортишь и даже аромата и вкуса толком не разберешь. Еще и несварение желудка заработаешь. И останется потом долгая горькая жизнь без сладкого. Не волнуйся. У тебя будет все, о чем ты мечтаешь. Поверь, оно не убежит. И постарайся распределить его по годам так, чтобы хватило надолго. В жизни всему свой срок. Запаздывать — нельзя, но и вперед забегать — не дело.

Домой Ярослав вернулся отдохнувший, загорелый, накупавшийся в речке и в пруду, напившийся вволю парного молока, но так и не вкусивший запретных плодов плотской любви.

В родной квартире его встретил полный кавардак. Шкафы и столы стояли сдвинутые и укрытые газетами, на диванах громоздились стулья, стопки книг и снятые со стен полки, поверх которых были наброшены старые, дырявые и местами прожженные утюгом покрывала. Повсюду стоял запах свежей краски.

— Да вот, сынок, пока тебя не было, решили с отцом ремонт сделать, но, видишь, к твоему приезду немного не уложились, — объяснила открывшая дверь мама. — Работаем же, отпуск только в августе. Ничего, как раз и поможешь расставить все обратно по местам. Проходи пока на кухню, мой руки, сейчас покормлю. Потом твои вещи в стирку разберем.

Когда Ярослав с аппетитом уплетал котлету с картофельным пюре, мама, замявшись, произнесла:

— Тут, не знаю, как и сказать. Отец наделал дел. Ты ему не напоминай, пожалуйста, он сам сильно переживает.

— Что случилось? — спросил Ярик.

— Да, решил он лак на паркете наконец-то обновить, ты же помнишь, старый местами совсем попротирался. Купил какой-то на строительном рынке, ему посоветовали… Всё ничего, но запах был — чудовищный! Ночевать к соседям ходили, а тут все настежь открывали. Отец, видимо, когда работал, угорел. У него потом голова болела и тошнило… Два дня отойти не мог…

Было видно, что мама никак не решается сказать.

— В общем, он, когда из комнаты выходил… Когда только закончил… Задел ящик из твоего стола, мы же всё повынимали, чтобы легче было мебель туда-сюда передвигать… И из этого ящика, прямо сверху, выпал твой альбом с марками…

— И что? — испуганно спросил Ярик, перестав жевать.

— Ты ешь, ешь. Там все не так страшно. Все марки целы. Только первая страница… Альбом раскрылся и упал прямо в свежий лак первой страницей. И там такие красные марки про космос… Куда ты? Доешь сначала! Ну-ка, давай без истерик!

Конец ознакомительного фрагмента.